— Простите, государь! — пробормотал канцлер. — Я не подумал. Накажите за глупость!
— Наказать? — протянул император, и я заметила, что канцлера затрясло. — Пожалуй, не стану. Хотя если ты продолжишь тянуть с отбором кандидаток в невесты Ичи, то и накажу. Всё, идите, я хочу побыть с сыном наедине… Эй, подарок! Привет главе Возраждённых передавай, пусть его лезвия не затупятся и… что там дальше у вас по ритуалу, я забыл. Всё, идите-идите…
— Это же был наёмный убийца? — спросила я, когда мы и правда остались с императором одни (не считая Ли).
— Ну а ты как думал? — усмехнулся император. — Тебя, милый, окружают одни наёмные убийцы. — И выразительно посмотрел на Ли.
Что ещё из красочного прошлого моего телохранителя я не знаю?..
— Ваше величество, я не понимаю: вам же выгодно оставить меня в живых. Почему вы не прекратите все эти нападения?
— Ичи, милый, чернь зовёт меня богом, но я не всесилен, — рассмеялся император, но взгляд не отвёл.
Так, глядя ему в глаза, я и сказала:
— И всё же это вы бы могли.
Император склонил голову, словно с такого ракурса я смотрелась лучше. Выдержал паузу, потом кивком указал на мои ноги.
— Покажи.
Бинты он снимал так же сноровисто, как и канцлер.
— И всё же, ваше величество?
— Ичи, счастье моё… Ты всё ещё не помнишь, как пытался меня убить?
Кто — я? То есть… Этот задохлик?!
— Я?
— Ты, ты… Ну что тут у нас… Между прочим, этой ночью тебя снова пытались убить, не так ли? Как ты выжил?
— Пытались? — Я могла бы собой гордиться, мой голос даже не дрогнул. — Правда?.. А! А я-то думал, мне кошмар приснился.
Император убрал руки с моих ног — я и не заметила, что болеть перестало, а раны исчезли, словно их и не было. Я старательно смотрела ему в глаза и пыталась забыть, что он читает мысли и может меня заколдовать. Я так старательно изображала невинность, что в итоге рассмешила «папу».
— Да, таким ты и правда нравишься мне больше, — бросил император. — Ичи, ты понял, за что тебя сегодня били?
— Конечно, государь. Я вам проиграл.
Император усмехнулся.
— Нет, милый. Ты выиграл. Я гордился тобой сегодня. Но если ты взялся за интриги, играй тоньше. Или закончишь, как в прошлый раз. — Он сделал паузу, глядя мне в глаза. — Ну что, ноги всё ещё болят?
Я машинально опустила взгляд — и ошарашенно уставилась на то, что буквально минуты назад было открытой раной. Теперь о ней ничего не напоминало. Я знала, что император маг, но чтобы настолько!..
Он, кстати, наблюдал за мной и ждал.
— Сп-пасибо, — выдавила я, дрожащими пальцами ощупывая гладкую кожу.
— Не благодари, — отозвался император, заставив меня моментально собраться. Голос его ничего хорошего не сулил. — Я хочу позабавиться, Ичи. И ты мне в этом поможешь.
Я вспомнила висящего на крестовине Соля и торопливо спрятала руки за спину — чтобы не видно было, что они дрожат.
— К-конечно, ваше величество, к-как в-вы пожелаете…
Императора это рассмешило.
— Ну-ну, Ичи, не волнуйся так. Тебе тоже будет весело, поверь мне. Знаешь, что я придумал? — Император заговорщически понизил голос и наклонился ко мне. — Вижу, ты полюбил пари. Мне это нравится, давай сыграем с тобой ещё.
— В шахматы? — выдохнула я. И сразу поняла, что теперь так легко не отделаюсь.
— Шахматы! — рассмеялся император. — Нет. Я объявляю охоту. Через три дня. Я видел, как ты тренируешься, и мне интересно, Ичи…
Охота? Я готова была кричать от отчаяния. Охота, мать вашу! Толпа вооружённых слуг — если кто-то случайно меня пристрелит, виновного даже не найдут. К гадалке не ходи — ясно, на кого они будут охотиться.
Император специально выдержал паузу, чтобы насладиться моей реакцией. И когда я, откашлявшись, сказала:
— Ваше величество, последнее время мне не здоровится, не думаю, что на охоте от меня будет польза…
Император отмахнулся.
— Вздор, я только что вылечил твои ноги, а всё остальное у тебя в порядке. Ты не дослушал, Ичи. Я предлагаю пари… Как там Соль?
— Кто? А… М-м-м…
— Я могу вернуть его, настоящего, — подмигнул мне император. — Но пока не хочу. Так вот, Ичи, я сделаю это, если ты принесёшь мне убитого тобой тигра.
Что?
Я нервно хихикнула.
— Тигра? Я?
— Ты, милый мой Ичи. Ты. Сделаешь это, и Соль выздоровеет. Обещаю.
— А если не сделаю?
Император с улыбкой посмотрел на замершего у ширмы Ли.
— То не выздоровеет. Бедный принц Рё-Ка — я ведь заставил его представлять себя собакой. Несчастной побитой собакой…
Да ты ненормальный, думала я, ошарашенно глядя на императора. Кому такое в голову придёт!
— П-почему с-собакой?
— Кошкой не весело, — отозвался император. И от души хлопнул меня по плечу. — Что ж, Ичи, тренируйся. Хочу шкуру тигра в своих покоях. Давай, я в тебя верю.
Верит! Он верит!!
Это невозможно. Какой, к чёрту, тигр? Это что, такой оригинальный способ после моей смерти объявить: «Ой! А это он сам. Зачем к тигру-то полез? Эх, всегда не в себе был, а последнее время вообще…» Ну да, отличное оправдание, прекрасный способ от меня избавиться. Спасибо, папочка!
Ли не смотрел на меня, когда после ухода императора я упала на подушки и шумно выдохнула.
— Я не сделаю это. Не смогу.
— Да, господин, — голос у Ли был невозмутимый, словно ничего не случилось. — Конечно, не сможете.
Повисла звонкая, тяжёлая тишина. Я вылезла из кровати, посмотрела в окно — солнце ещё было высоко. День даже не близился к закату.
Я правильно решила. Это же верная смерть.
Но почему тогда так давит грудь? Наверное, сердце слабака-принца снова пошаливает.
— Господин, приказать приготовить ваш лук и мишени? — спросил Ли, и я вздрогнула.
— Почему ты так спокоен?
— Господин?
— Император предложил вылечить твоего брата, и я только что сказал, что этого не случится. Почему ты так спокоен?
Ли впервые поднял на меня взгляд и даже слабо, почти незаметно улыбнулся.
— Господин, это не было предложением. Простите мою дерзость, но это была насмешка. Прошу, забудьте о ней.
— Насмешка? Почему? Император не может вылечить Соля, даже если я принесу ему этого проклятого тигра?
— Может, господин. Он один и может, но он не станет этого делать. Поэтому и поставил вам невыполнимое условие. Его величество любит игры, ему интересно, как вы поступите, вот и всё.
— И отступить сразу будет правильно, — пробормотала я.
— Да, господин. Будет лучше всё забыть.
Я задумчиво кинула.
— Ты прав. Да, прикажи готовить мишени.
Мне казалось тогда, что всё решено. Я постаралась выкинуть тигра из головы — и вполне успешно это сделала, ведь даже Ли, которого это напрямую касалось, сказал, что так нужно.
Но что-то царапало внутри, тихонько, почти незаметно, но всё же — весь день. До вечера, когда, закончив с тренировкой (тигра не одолею, но жизнь мне это когда-нибудь спасёт), я увидела, как пара служанок и евнух выгуливают в саду Соля. Всё это время я не навещала его, Ли наверняка тоже — он же ни на шаг от меня не отходил. Может, это и к лучшему — Соль представлял жалкое зрелище и сейчас, когда я знала, с кем его сравнивать, действительно вёл себя, как побитая собака. Даже скулил по-собачьи и предано заглядывал в глаза евнуху. Худой, сломанный человек. Жалкий.
Я отвернулась и поймала взгляд Ли — он тоже смотрел на Соля, и на пару мгновений я увидела его сквозь маску невозмутимости, которую он всегда носил. Ли тоже был сломан, но в отличие от Соля, он всё понимал.
Видит бог, Соля мне не было жаль. Я, наверное, чёрствый человек, но в мире, где каждый неверный шаг может закончиться смертью, жалость — недопустимая роскошь. Совершать невозможное или идти на верную гибель ради Соля я бы не стала. Он был мне никем. Почему я должна ради него чем-то жертвовать?
Ли тоже ничего для меня не значил, больше того — однажды он меня предал. Я купила его верность сотней палок сегодня, больше я пальцем ради него не пошевелю. С чего бы?
Но я смотрела на него, и его глаза кричали от боли (как-то пафосно получилось, вам не кажется?). Но так и было. Правда.
Грудь сдавило совсем уж нестерпимо — я выронила лук и упала на колени.
Ли немедленно отвлёкся от Соля и опустился на землю рядом со мной.
— Господин, что случилось?
Я тёрла грудь там, где заполошно билось сердце, и не смотрела на Ли.
А позже и не слушала, когда он читал мне рассуждения какого-то местного философа о тростнике. И иероглифы не повторяла — бездумно водила кистью по бумаге, три листа так извела. Ли поглядывал на меня как-то странно, но ничего не говорил.
Ванхи, тоже заметивший, что что-то не так (ещё бы, он же старший евнух, его работа — подмечать такие вещи), снова поинтересовался, не хочу ли я посетить гарем.
— После охоты, — отмахнулась я.
— Какой охоты, господин?
— Ну охоты… Его величество скоро объявит. — В этом я ни капельки не сомневалась. К слову, император и правда объявил о ней на следующий день.
Но не суть.
Ночью, когда предполагалось, что принц давным-давно спит, я позвала:
— Ли. Ты сделал это своё заклинание? Чтобы никто сюда незамеченным не зашёл?
Откликнулся он сразу — я была уверена, что тоже не спит.
— Да. Госпожа не может заснуть?
На это я отвечать не стала.
— И нас точно не услышат?
— Да, госпожа. Мне зажечь свечу? Если вам страшно…
— Зажги.
Тишина длилась, пока в темноте не загорелась свеча — Ли поставил её на узорчатый столик рядом с кроватью и поклонился.
— Спите спокойно, госпожа, опасности нет.
— Ли, сядь. — Я подвинулась, освобождая ему место на краю кровати.
Ли ошеломлённо моргнул и сел — на пол. На колени.
— Что вы желаете, госпожа?
— Просто выслушай. Ты сказал сегодня, что император любит давать невыполнимые задания. Поэтому он приказал убить мне именно тигра, а не, скажем, оленя. Но что если…
Ли впервые поднял на меня взгляд.
— Госпожа, пожалуйста, не продолжайте. Вы не можете это сделать. Умоляю, забудьте.
— Ли, ты не дослушал…
Он поймал мой взгляд и прищурился. А потом с неожиданной силой в голосе повторил:
— Забудьте.
Пауза. Ли приказал — и я, опешив, смотрела на него. Вежливый, невозмутимый, покорный Ли приказывал? Что творится с этим миром?
Ли же тем временем встал. Снова поклонился и потянулся к свече.
— Спите спокойно, госпожа.
— А как мы потом объясним императору, что я не помню о его пари?
Ли резко обернулся. И уставился на меня примерно так, как смотрели евнухи в первый день моей жизни здесь. Особенно когда я им спасибо говорила.
— Заколдовать меня решил? — Я улыбалась. — Нет, милый Ли, не выйдет. Не расстраивайся, у императора тоже однажды не получилось.
— Но почему? — потерянно выдохнул Ли.
И снова упал на колени.
— Да чёрт его знает. Значит, твоя клятва позволяет накладывать на меня заклинания… Я запомню.
— Госпожа, я лишь берёг вашу жизнь. Тигр убьёт и вас, и меня, вы понимаете?
— Понимаю. И ты снова меня не слушаешь. Я подумала: а что если мы принесём императору не того тигра, о котором он думает?
Ли нахмурился.
— Госпожа?
— У канцлера на гербе ведь нарисован тигр? И на одежде — я хорошо запомнила сегодня вышивку. Она была похожа на эмблему.
Ли растерянно моргнул.
— Госпожа… вы хотите убить канцлера? Простите, но это безумие. Настоящего тигра убить куда легче, чем его светлость.
— Ты уверен? Ли, мы же оба понимаем, кто станет мишенью на охоте. Но кто ждёт, что жертва превратится в охотника?
Ли отвёл взгляд.
— Госпожа, вам стоит совсем отказаться от охоты, это слишком опасно…
— Опаснее, чем здесь? Там-то я точно буду знать, в кого они целятся, а тут, — я покосилась на закрытое бамбуковой шторой окно. — Они ударят, когда я буду беззащитна. Думается, при таком раскладе охота ничем не опаснее этой спальни.
Ли помедлил с ответом.
— Госпожа, даже если это так, это будет убийством. Вас лишат титула и казнят. Убивать безнаказанно…
— …может только император? — подхватила я. — И отлично. Я не собираюсь убивать канцлера. Я никогда не убивала человека и не думаю, что смогу. Даже пробовать не стану. Нужно сделать иначе: мы возьмём его в плен. Потом отнесём императору и спросим, хочет ли он, чтобы я убила этого тигра. Уверена, он откажется.
Ли посмотрел на меня.
— Госпожа, вы понимаете, сколько слабых мест в вашем плане?
Я улыбнулась.
— Да. А что мы теряем? Канцлер, если его не припугнуть, рано или поздно до меня доберётся. А ты, если всё получится, получишь здорового брата. Стоит попробовать.
Ли вздохнул.
— Я не буду рисковать вами, госпожа. Я поклялся беречь вашу жизнь.
— Да. Но мне-то рисковать никто не запрещает. Ли, я всё обдумала. Если ты мне поможешь, у нас получится.
Ли долго молчал — я устала ждать, когда он наконец сказал:
— Госпожа, зачем это вам? Соль вам не нужен, — зачем тогда?
Я невольно отвела взгляд.
— Мне жаль его, конечно.
А Ли мягко сказал:
— Это не так.
Я возмутилась:
— Прекрати читать мои мысли.
— Я не посмею, госпожа. И всё же вы лжёте.
Я прищурилась и сама не заметила, как сжала руки в кулаки.
— Да? Ты так хорошо знаешь меня, Ли? Тогда, быть может, ты сам мне скажешь, зачем я это делаю.
Он промолчал и опустил взгляд.
— Так ты мне поможешь? — уточнила я после паузы.
Ли ответил тихо, равнодушно:
— Если госпожа так желает.
— Желаю. Ты клялся исполнять мои приказы. Я приказываю тебе помочь.
— Да, госпожа.
Я не стала спрашивать, какую причину он придумал моему приступу альтруизма. Больше мы об этом вообще не говорили.
Я только попросила:
— Потуши, пожалуйста, свечу.
— Да, госпожа. Спите спокойно.
— Ли. Ещё раз ты попытаешься меня заколдовать, и я могу решить, что иметь такого телохранителя, как ты, для меня опасно. Не делай так больше. Никогда.
— Да, госпожа, я понял.
Потом он потушил свечу, а я отвернулась.
Во сне я снова стояла, связанная, у столба, и на меня надвигалась уже знакомая и от этого почти нестрашная тьма. Я тоскливо смотрела на неё и думала: «Как же вы все меня достали!»
Ли опять появился вовремя, вскинул сияющий клинок и сказал:
— Не бойтесь, госпожа.
Тоже мне рыцарь.
— Убей её, я спать хочу, — бросила я.
Позже он развязал меня и снова поклонился, убрав меч.
— Вы свободны, госпожа.
— Ну и славно, — отозвалась я. — Кстати, я тут вспомнила… Я не уверена, что умею ездить верхом.
Надо было видеть глаза Ли — как будто я призналась в том, что не умею ходить.
— Госпожа, этого не может быть!
— Ещё как может. В моём мире другие средства передвижения, а на память принца я бы не надеялась. За три дня возможно научить меня сносно держаться на лошади?
Ли не ответил — он в сердцах воскликнул:
— Лучше бы вы отказались!
Я потёрла руки — на запястьях снова остались следы — и хмыкнула.
— Не дождётесь.
Глава 8
Двенадцатый день четвёртой Луны
На охоту меня нарядили, как на казнь — во всё белое. Белый здесь — цвет чистоты, покаяния, траура и, как ни странно, счастья. Возможно потому, что блаженный и невинный счастлив всегда. А когда в трауре особенно — терять-то уже нечего.
Странная логика, согласна.
— Этот цвет в лесу самый заметный, — так сказал накануне Ли.
Я согласилась — видели бы вы этот белый, он просто сиял. Не заметить его было бы невозможно что в лесу, что во дворце, тут Ли был, безусловно, прав. И кровь на нём будет особенно яркой, а что ещё нужно от жертвы? Было что-то символическое в этом белом — словно я уже сдалась, приходи и бери.
Я хотела, чтобы именно так убийцы и думали.
Ко всему прочему, костюм был красив и удобен: не бесконечные халаты, один на другой, а шаровары в разы уже тех, что я носила раньше, и куртка, а сверху нечто вроде кафтана, подпоясанное кушаком и перевязью с оружием.