Сэр Леройд подобрал предмет, попавший Трашу в лицо. Это оказался пакет из грубой бумаги, запечатанный несколькими восковыми печатями.
Вернувшись в библиотеку, приятели решили познакомиться с содержимым пакета. Сэр Леройд сломал печати, и из пакета на стол посыпалось множество бумажек.
— Силы небесные! — воскликнул потрясенный Траш. — Это же деньги!
В пакете действительно оказалось ровно двести пятьдесят фунтов банковскими билетами.
ГЛАВА II
Улица Шэмрок в Ингерхэме вьется по городу, проходя мимо муниципалитета и заканчиваясь у свалки на берегу Панти.
Этим утром солнце пробилось сквозь густой туман и заставило блестеть позолоченный шар на шпиле здания муниципалитета. Осторожный луч проник сквозь зеленые стекла лавки ростовщика и осветил поношенную одежду, свисавшую с балок, словно казненные с виселицы. Затем луч перебрался на стоявшие на прилавке весы и, наконец, пощекотал нос юноши, дремавшего в углу. Юноша громко чихнул. Именно таким образом Яффи Сталкер обычно покидал страну снов, чтобы вернуться к суровой действительности.
— Что это ты так расчихался, разбойник! — недовольно проворчал находившийся в помещении лавки ростовщик. — Немедленно выбирайся из постели!
— У меня просто потрясающее логово, мистер Мозес! — ухмыльнулся Яффи. — Тот, кто не знает секрета этой кровати, рискует оказаться на полу. Послушайте, патрон, если кто-нибудь принесет в залог складную лестницу, вы разрешите мне воспользоваться этим устройством?
Действительно, жалкая койка, которая служила постелью юноше, находилась под самым потолком, в дыре, из которой он должен был выбираться, словно пес из конуры.
— Я плачу каждую неделю шесть пенсов коммунальной администрации совсем не для того, чтобы выслушивать твои глупости! — пробурчал Мозес, разжигая уголь в небольшой печурке, на которой он собирался вскипятить воду для чая.
Яффи Сталкер, сирота, находился на содержании коммуны, передавшей его в качестве работника ростовщику за упомянутые выше шесть пенсов в неделю при условии, что Яффи будет посещать городскую школу, пообещав не прогуливать занятия.
***
— Иди завтракать, — позвал своего работника Мозес. — И постарайся не объедаться.
Яффи получил на завтрак половину хлебца за два су и чашку жидкого чая.
— Я уезжаю на два-три дня, — сообщил Мозес, расправившись со своей долей хлеба и чая.
— Значит, я буду должен следить за лавкой, — сообразил Яффи.
— Вы только посмотрите на него! — фыркнул Мозес. — Как же, оставлю я тебя в лавке, чтобы ты обворовал меня или устроил пожар во время моего отсутствия! Об этом не может быть и речи, мой мальчик! Я надежно запру все двери и закрою окна. А тебе придется спать ночью под мостом Траша. Что касается еды, можешь выпрашивать или воровать ее, мне все равно. А пока убирайся отсюда, бездельник!
Мальчуган не заставил просить себя дважды. Изобразив огорчение решением Мозеса, он про себя посмеивался над хозяином. Он выскочил на улицу из пропахшего плесенью помещения лавки и полной грудью вдохнул свежий утренний воздух.
Не успел он проделать несколько шагов к речке, как столкнулся с весьма странной особой. Это был маленький толстяк в матросской куртке и высоких морских сапогах, доходивших ему до бедра. На голове у него была нахлобучена зюйдвестка с широкими полями. Доброжелательный взгляд маленьких голубых глаз освещал его чисто выбритое лицо. В завершение портрета этой личности отметим, что он курил небольшую глиняную трубку.
— Прошу прощения, капитан Снугг! — воскликнул Яффи. — Надеюсь, вы не пострадали?
Человечек громыхнул в ответ оглушительным басом:
— Пострадать от столкновения с вами? В жизни не слышал подобной глупости! Как, по-вашему, пострадает мыс Горн, если казарка в полете заденет его крылом?
— Если я правильно понял, капитан, то в роли казарки вы видите меня, а уж вы, соответственно, воплощаете мыс Горн… Я очень рад видеть вас, капитан!
— Как насчет занятий в школе сегодня?
— Сегодня я свободен, капитан!
— Вот первая хорошая новость сегодня! — обрадовался толстяк. — Уж лучше совсем не посещать школу, чем слушать этот отвратительный хаваккук [2]! — Капитан неодобрительно покачал головой.
Надо сказать, что сам Поппи Снугг был воспитан матерью-ирландкой в соответствии со строгими канонами католицизма.
Появившись однажды в Ингерхэме, он немедленно явился к секретарю Самюэлю Приору, которому заявил:
— На Нидл-стрит есть небольшой домик, принадлежащий городу. Похоже, что он продается. Я покупаю его. Вот мои деньги и мои документы. Отныне я житель Ингерхэма.
С самого начала он оказался сильно не в ладах с проповедником Скиннером, упрекавшим капитана в том, что он не посещает церковь.
— Господин Скиннер, — ответил капитан, — ваш храм — это не мой храм. Между прочим, я узнал, что после воскресной службы вы собираете деньги для бедняков города. Вот мой шиллинг. Впоследствии вы будете получать по шиллингу каждую неделю.
Старик Скиннер, обычно собиравший в качестве пожертвования жалкую горсточку медяков, заявил, что его вполне устраивают отношения Снугга с церковью, и с тех пор он вполне мирно сосуществовал с безбожником, способным на такую щедрость.
Но наш толстяк-капитан на этом не успокоился. В шести милях от Ингерхэма расположен городок Рагльтон, где в небольшой католической церквушке служили обедню монахи — доминиканцы. Тудль регулярно возил туда своего хозяина, сэра Леройда вместе с юным Теренсом. Со своей стороны, Снугг каждую неделю нанимал небольшую повозку, на которой старики, лишенные возможности проделать пешком путь в двенадцать миль туда и обратно, могли побывать на службе. И каждое воскресенье Оливер Траш занимал место рядом со Снуггом на сиденье кучера. Жители Ингерхэма наверняка были бы сильно удивлены, узнав, как высоко ценил проповедник Скиннер свой воскресный шиллинг, и что — высокочтимый господин Приор не заставлял себя просить, когда капитан Снугг при каждой встрече с ним неизменно приглашал чиновника выпить стаканчик порто или рома.
***
Позади небольшого дома, выходившего на Нидл-стрит, находилась дряхлая развалюшка. Во дворе перед хижиной Поппи Снугг соорудил весьма странную конструкцию. На невысоком помосте он установил две невысоких мачты; поперечные палки на них соответствовали реям, с которых свисали куски парусины, изображавшие паруса. Беспорядочно развешанные веревки служили снастями.
Кроме мачт на помосте находилось колесо от повозки, игравшее роль штурвала; небольшая будка, сколоченная из разнокалиберных досок, считалась камбузом.
Когда Поппи Снугг был в хорошем настроении, он разрешал двум мальчишкам, то есть Яффи Сталкеру и Теренсу Леройду, подняться на борт.
Сам он становился за штурвал и отдавал экипажу команды капитанским басом.
— Как вы решили, капитан, — поинтересовался Яффи, — отправимся мы сегодня в плавание, подняв паруса?
Снугг внимательно посмотрел на запад и покачал головой:
— Нет, квартирмейстер Сталкер, сегодня судно останется у причала. Я вижу, что ближе к вечеру у нас могут возникнуть проблемы с погодой.
— Жаль! — расстроился Яффи. — Терри тоже будет разочарован. Сегодня он свободен весь день, потому что его дед отправился в Лондон. Да и мой хозяин Мозес тоже уехал на несколько дней.
Поппи Снугг продолжал изучать небо.
— Да уж, можно не сомневаться, что погода скоро испортится, — проворчал он.
Яффи хорошо знал, что западный ветер всегда приводил толстяка-капитана в отвратительное настроение. Но сам он пока не видел на горизонте ничего угрожающего.
— Не похоже, капитан, что у нас сегодня будут неприятности с погодой, — возразил он.
Поппи Снугг бросил на него странный взгляд.
— Не все бури приходят с неба, — изрек он голосом ветхозаветного пророка.
Затем он отвернулся и, не сказав больше ни слова, расстался со своим юным другом.
«Схожу-ка я к господину Трашу, попрошу у него удочку. Раз уж мы не отправляемся сегодня в рейс, стоит попытать счастья в нашей речке», — подумал Яффи.
Подойдя к будке у моста, он увидел, что Терри Леройд о чем-то оживленно беседует с Оливером Трашем.
— Иди скорей сюда! — крикнул он Яффи, заметив своего приятеля. — Господин Траш сказал, что в этом году болота Вудсайда просто кишат рыбой! Он согласился дать нам на время свою плоскодонку с парусом! А заодно и свои снасти!
— Потрясающе! — воскликнул Яффи. — Слушай, у нас получится шикарная экспедиция!
— Ветер поменял направление и сейчас дует в сторону болот, — заявил Траш. — Я уверен, что вечером он еще раз изменит направление и как раз пригонит домой вашу лодку. Если же он затихнет, в лодке есть пара весел, и вы сможете обойтись без паруса.
Теренс показал набитый снаряжением рюкзак.
— Вот, смотри! Тудль дал мне две буханки хлеба, большой кусок шотландского сыра и три бутылки пива, — весело сообщил он.
— Отличный запас продовольствия, — оценил Траш. — Я добавлю вам еще кусок копченой колбасы. Вы потом все мне расскажете, если вам доведется заняться рыбалкой.
— Договорились, — согласились мальчишки.
Неожиданно Траш почесал подбородок.
— Идите сюда, ребята. Прочитайте мне, что написано в этом объявлении. Чтение никогда не было моей сильной стороной, да и мои очки остались дома.
Теренс Леройд прочитал громким голосом:
Вознаграждение!
Почтенный господин Арчер Галл, директор дисциплинарной школы в Раглътоне, обещает вознаграждение в два фунта стерлингов каждому, кто приведет к нему подростка двенадцати лет по имени Седрик Кливли.
Седрик Кливли был направлен до достижения зрелого возраста в дисциплинарную школу Раглътона судьей города Лондона. Мальчик сбежал, взломав замки и запоры. При этом он покалечил одного из сторожей.
— Клив… Как там дальше? — спросил Траш.
— Кливли, Седрик Кливли.
Траш вздохнул и уставился перед собой с растерянным видом.
— Это имя знакомо мне, — пробормотал он. — Сэр Брэдли Кливли был старшим лейтенантом на борту «Хамбера».
— Это же судно деда! — закричал Теренс.
— Это так, — кивнул Траш. — Как бы там ни было, я не сомневаюсь, что этот мальчуган, зовут ли его Кливли, Джонс или Смит, оказался в беде. Дисциплинарная школа в Рагль — тоне — это настоящий ад для оказавшихся в ней, а Арчер Галл — просто палач, верный слуга Вельзевула. Если бы мне предложили не два фунта, а целую тысячу, я все равно не стал бы выдавать этого молодого человека.
Яффи посмотрел на лодку.
— Думаю, что у нас будет попутный ветер.
— Несомненно, — согласился с ним понтонер. — Вам потребуется не больше часа, чтобы добраться до места. Но запомните, что вам нельзя забираться дальше. Я рассчитываю на вашу сознательность.
— Да, конечно! Ведь Гленн находится слишком далеко!
— Не упоминай Гленн, шалопай! Это название приносит несчастье, — остановил его Траш. — Кроме того, он не так уж далеко, тем более что течение направлено именно туда.
Через несколько минут парус наполнился утренним бризом. Мальчишки весело закричали:
— Мы плывем, мы плывем!
Траш следил за ними, пока лодка не скрылась за поворотом.
— Ладно! Так или иначе, но я должен наклеить на стенку это проклятое объявление, клянусь всеми святыми! — пробурчал Траш.
— Кливли… Да будет Господь милосерден к нему!
Не успел высохнуть клей из муки, использованный Трашем для наклеивания объявления на парапет моста, как перед объявлением остановился высокий широкоплечий мужчина. В руке он держал солидную дубину. Внимательно прочитав объявление, он так грозно покрутил в воздухе своей дубиной, что Траш, наблюдавший за прохожим из своей будки, подумал, что предпочел бы держаться от этой дубины на приличном расстоянии.
Он выскочил из будки, воскликнув:
— Половина пенни за переход, будьте любезны!
Мужчина повернул к нему широкое лицо, смуглое, словно копченая ветчина. Траш не поверил своим глазам.
— Благословен будь день сегодняшний! Это же вы, отец Хаббард!
— Это действительно я, Оливер… Будь добр, сними эту грязную бумажку!
Траш удивился:
— Снять ее? Даже не думайте, преподобный отец! Это же официальный документ! Меня уволят!
— Это не официальный документ, Траш, а частная бумага от этого мерзкого Арчера Галла. Ведь секретарь Приор не зря проявил осторожность и не поставил на бумагу городскую печать. Я понимаю твои сомнения, а поэтому сам сделаю то, что должен сделать.
Сказав это, он сорвал еще влажную бумагу со стены и разорвал ее на мелкие клочки.
— Вот беда! — пожаловался понтонер. — И что теперь скажет Приор, когда узнает об этом?
— Я очень скоро выясню его мнение, потому что сейчас пойду к нему и сам все расскажу.
Отец Антон Хаббард был ирландцем из Коннемары. Начальство рассматривало его, как человека, не заслуживавшего доверия, так как он принадлежал к римской католической церкви и исполнял обязанности кюре в Рагльтоне.
«Если бы он не был силен, как два медведя сразу, мы давно снесли бы его церквушку», — ворчали пуритане. Но пока им приходилось повторять шепотом присвоенную преподобном) отцу кличку «Хаббард-два медведя». Он обладал невероятной физической силой. Крупный местный фермер Миль, известный противник католиков, дважды за год посылал в маленький костел Рагльтона две больших свечи, чтобы отблагодарить отца Хаббарда, который вытащил из болота двух его коров. Говорили, что он извлек животных из трясины так же легко, как если бы имел дело с двумя козами.
Как и обещал отец Хаббард Трашу, расставшись с понтонером, он незамедлительно отправился к муниципальной конторе. Зайдя в кабинет секретаря Приора, он сразу же понял, что тот уже знает о сорванном объявлении.
— Господин Хаббард, — ядовито поинтересовался секретарь, — и как только вы осмеливаетесь появиться у меня после совершенного вами нарушения?
Священник небрежным жестом заставил его замолчать.
— Рад услышать, что вы уже знаете об этом страшном преступлении. Это позволит мне сберечь слова и время. Вы говорите о нарушении? Я говорю о том же. Прежде всего, объявление подобного содержания не является официальным документом. Это, во-первых. Во-вторых, Арчер Галл не является судьей и не обладает властью за пределами своей жуткой школы. Наконец, Седрик Кливли всего лишь несчастный сирота, а отнюдь не преступник, осужденный на тюремный срок.
— Гм, — буркнул Приор, — все, что вы говорите, господин мэр, меня не касается!
Отец Хаббард рассмеялся:
— Вот уже три года, как господин мэр Ингерхэма тяжело болен и круглые сутки сидит дома. Весь день он забавляется с куклами и горько плачет, словно дитя, когда ему не дают вовремя конфетку. Бедняга впал в детство, и настоящим хозяином Ингерхэма сейчас является секретарь Самюэль Приор. Именно к человеку в такой должности я и пришел.
— Так чего же вы хотите?
— Я хочу посоветовать вам оставить несчастного мальчугана в покое, если случай приведет его в город Ингерхэм.
— Всего лишь! — воскликнул Приор. — Клянусь, вы сошли с ума! Можете мне поверить, я готов наплевать на бумажонку Арчера Галла. Тем не менее я немедленно прикажу арестовать юного Кливли, как только он появится в нашем городе, потому что Ингерхэм не предназначен для бродяг и подозрительных личностей!
— Я не ожидал от вас, Самюэль Приор, ничего другого. Но сейчас мы можем временно отложить решение этой проблемы. У меня к вам есть один более насущный вопрос. Я хочу знать, что случилось с сэром Леройдом у Северных ворот, на выезде из города.
По лицу господина Приора пробежала тень тревоги. Он знал, что сэр Леройд отправился на дилижансе в Лондон.
— Мне известно, что сэр Леройд отправился в Лондон по делам, — продолжал священник. — Но на выезде из города его остановил судебный исполнитель в сопровождении двух полицейских. Они потребовали, чтобы сэр Леройд поехал с ними в Престон.
— В Престон? — повторил, словно эхо, Приор.