Я отложила ручку, подавила слезы.
Пошатываясь — иногда чувства бывают такими болезненными, что отнимают силы больше, чем физическая боль — пошла в ванную.
В животе уже не просто болело. Настоящий костер разгорался в нем. Но я даже не морщилась. Давно привыкла. Физическая боль — не то, чем меня можно напугать.
Я разделась и встала в ванную напротив большого зеркала. Сейчас я могу не бояться зеркал. Мендер не явится. Корвин что-то понял и заблокировал зеркала во дворце. Единственный способ связи со мной для него — это «жучок». И скоро его тоже не станет…
Вот здесь.
Глядя в зеркало, я четко отметила точку, из которой исходило жжение, нанесла обеззараживающую смесь и взяла в руку скальпель. Одновременно раздался какой-то шум в комнате за дверью, но мне было не до него…
Боль стала сильнее, теперь она заставила согнуться, схватиться руками за живот. Но последним усилием воли я встала прямо. В глазах темнело, но я примерилась и занесла лезвие…
Я смогу.
Боль расползлась по всему телу, и черные круги закружились перед глазами, когда я коснулась кожи лезвием скальпеля.
И в этот момент дверь ванной у меня за спиной с грохотом рухнула. В дверном проеме я увидела Трэйси. И тут же мимо него промчалась темная фигура. Корвин схватил меня за запястье…
Я инстинктивно сжала кулак крепче. Пару мгновений мы боролись — я просто не могла отступить сейчас, когда почти выполнила задуманное — но горячая рука сжала мою талию, а другая чуть вывернула мою кисть, и скальпель со звоном упал в ванную.
Корвин подхватил меня на руки.
— Анна, милая… что ты хотела с собой сделать?! Зачем?! — в голосе звучала тревога, и в то же время он был таким, что невозможно не подчиниться, и я посмотрела ему в глаза. Одновременно боль, сводившая мой живот, расползавшаяся выше и в стороны, начала ослабевать.
А я застонала… то ли от облегчения, то ли внезапно ощутив все чувства, что отставляла на второй план.
Корвин быстрыми шагами пошел в комнату.
— Уходи! — резко кинул он Трэйси. И опустил меня на кровать.
Я облегченно откинулась на подушку, ощущая, как боль растворяется, исчезает…
Корвин отвел прядь волос с моей щеки.
— Анна, девочка… Что ты хотела сделать? — спросил он.
И во взгляде тоже было облегчение вперемешку с тревогой.
Я хотела уйти от него в смерть? Как я могла… Ему же не все равно! Получается, я… нужна ему?
Слезы неудержимо потекли из глаз. А Корвин подложил руку мне под спину, приподнял и крепко прижал к груди.
Я плакала. Отчаянно. И облегченно. А он прижимал меня к своей сильной груди. Накрыл ладонью мою голову, и я ощущала, что он легонько касается губами моего темечка.
А когда слезы начали отпускать, Корвин отстранил меня и посмотрел в глаза.
— Что это было? — мягко спросил он. — Ты не ответила.
— У меня … — начала я, но новая волна боли свела живот, и я скрючилась в его руках. Боль просто выламывала душу из тела. И я больше не могла ничего сказать, лишь судорожно глотала ртом воздух.
— Где, Анна, где?! — Корвин опустил меня на спину. — Покажи мне, где то, что тебя мучает?! Где жучок?
Я вновь судорожно глотнула воздух, и быстрым движением указала в то место внизу живота, справа, откуда расползалась паутина горячей боли.
— Потерпи немного, — твердо сказал Корвин, подложив одну руку мне под спину. — И смотри мне в глаза, пожалуйста. Будет легче.
Я послушно посмотрела ему в глаза. И черная муть перед взором рассеялась. Его глаза… Голубые, ясные, чистые, красивые… Вечно смотрела бы в них, как в чистейшее озеро. Как в голубую прозрачную бездну…
Стало немного легче.
А потом его другая рука легла мне на живот справа. И я заорала…
Это выходило из меня с адской болью. Живот горел костром, тело тряслось… И только голубая бездна, чистая и ясная, не давала упасть на дно, где живет смерть. И я точно знала — это выходит из меня.
— Ну вот и все, — вдруг сказал Корвин, а боль исчезла, как звук, растаявший в воздухе. — И это все? Все из-за этого? — он мягко улыбался.
На его ладони лежал маленький темный предмет, все так же похожий на кусок ветки.
— Смотри, Анна, его больше нет, — Корвин с улыбкой бросил его на пол, и наступил ногой. А когда приподнял ступню, на полу лежали опилки. Еще мгновение, и они растворились под его взглядом, словно их никогда и не было.
— Все закончилось, моя девочка, все закончилось… — Корвин наклонился и коснулся губами моего мокрого от напряжения лба. — Ты можешь рассказать мне все… И никто больше до тебя не доберется…
Новая волна слез облегчения полилась из меня. Я даже не могла сказать ему спасибо, поблагодарить за этот бесценный дар.
За свободу.
Глава 12. Исповедь и решения
То, что творилось со мной дальше, описать сложно.
Я была ошарашена.
Свободна?! И рядом Корвин?!
Так не бывает… Мне снится сон, и скоро я проснусь в подземелье. А может, в тайной комнате — измученная и в шрамах. А потом придет Мендер лечить меня и получить свою долю удовольствия моим телом.
Голова кружилась. И я не могла произнести ни слова. Лишь слезы то текли из глаз, то неожиданно останавливались.
Казалось, я разом потеряла все силы, что заставляли меня выживать, что заставили меня пойти на решительный шаг и попробовать избавиться от жучка самой.
Но горячая жесткая рука ложилась мне на лоб, касалась моего лица. И я понимала: я жива. И я свободна. Я в доме мужчины, который избавил меня от ада.
И я снова принималась плакать, а Корвин опять прижимал меня к груди. И мне думалось, что на свете нет места лучше, чем рядом с ним. Места надежнее. Теплее. Горячее…
И все равно, для чего он на самом деле меня «купил». Я благодарна ему по гроб жизни за это освобождение, даже если дальше все будет не так уж благополучно.
А потом, когда начала успокаиваться, я вдруг поняла, что он держит меня в объятиях полностью обнаженную. Я ведь разделась целиком, прежде чем делать «операцию» — чтобы не заляпать одежду кровью.
Я инстинктивно уткнулась лицом в его плечо, чтобы скрыть стыд, ощутила, как краска заливает щеки. Все же ни Мендер, ни его «клиенты» не смогли сделать из меня настоящую проститутку. Стоило мне оказаться рядом с мужчиной, который нравится мне самой, я смущалась, как юная девушка.
— Все хорошо, девочка, все хорошо… — прошептал Корвин.
Вдруг взял одеяло, завернул меня в него, так что свободными остались только руки. Поднялся со мной на руках, а я автоматически обняла его шею. Ну и что, что он герцог… Ну и что. Сейчас все неважно.
Прямо со мной на руках он сел в кресло.
— Анна, ты хочешь мне что-нибудь рассказать? — спросил он, вглядываясь в мое лицо. Ясные чистые глаза человека, которому хочется доверять…
Я кивнула. Прошедшие слезы словно лишили меня дара речи. А Корвин протянул руку к столику, налил воды из графина и протянул мне стакан. Я жадно осушила его.
— Спасибо вам, спасибо за все… — прошептала я.
***
Говорить оказалось даже сложнее, чем я думала. Но пути назад не было. Корвин сказал:
— Расскажи мне суть, Анна, не говори, о чем сложно… Просто это может быть важно не только для нас с тобой… Ты столкнулась со злом, которое может навредить нашему миру. И именно у тебя есть информация о нем…
Я кивнула.
— Когда я была ребенком, моя семья жила хорошо… У нас был завод… — начала я издалека, чтобы было легче. Казалось, расскажу о похищении, о подземелье, о том, что было после, и между нами с Корвином что-то изменится. Он догадался о многом, это я понимала. Но, узнав правду, он не сможет смотреть на меня горящим взором. Я стану для него навсегда испорченной, не такой, как должна быть. Он узнает, что я много лет была вещью, с которой делали что угодно. Что я даже не совсем человек…
И в то же время мне хотелось рассказать. Хотелось выплеснуть это из себя. Хотелось довериться самому надежному человеку на свете.
И чем дальше я рассказывала, тем легче мне было. Сбивчиво, где-то хаотично… перемежая слезами и паузами, во время которых сглатывала ком в горле, и картинки страшного прошлого, рождавшиеся в голове. Но продолжала.
Он почти все время молчал. Лишь кивал и смотрел на меня — не пристально, чтобы не пугать, а как бы вскользь. Но очень мягко и поддерживающе. Сильный человек, способный быть мягким и нежным…
И, сидя у него на коленях, я каждую секунду ощущала опору. Такую, какой никогда не было у меня в жизни.
Я замолчала, рассказав об опытах Мендера. Казалось, что теперь, узнав, что я была «дойной коровой» для черного мага, источником крови и жизненных сил, Корвин не сможет видеть во мне нормального человека.
Но он лишь нежно погладил меня по голове.
— Поэтому ты такая худенькая и бледная, — тихо сказал он. — Эта тварь выкачивала из вас кровь и жизненные силы годами. Анна, ты и твоя подруга очень сильные, что смогли выжить… Скажи мне, — он посмотрел на меня пристально, словно хотел прочитать мои мысли. — Тебе удалось понять, для чего он это делал? В чем была его цель…? Это очень важно для всех нас.
Мне почему-то стало больно. Наверное, от того, что пройдя через все это, я так и не поняла, зачем мы были Мендеру. В чем была суть его экспериментов. Я отрицательно покачала головой:
— Точно я не знаю, — с сожалением сказала я. — Он творил какие-то заклинания, размахивал руками. И начинали сгущаться тени… Серые и темные. Это было очень страшно… И тогда он брал у нас кровь и лил ее на какие-то руны, нарисованные на люке на полу…
— Ты уверена, что это был люк? — цепко спросил Корвин. Но я не испугалась. Понимала, что эта резкость обращена не ко мне.
— Нам с Ниной так казалось, — призналась я. — Это был круг с ярко очерченными краями. И было ощущение, что его можно поднять, как крышку люка… Но Мендер никогда не поднимал его, поэтому я не знаю.
— Хорошо, — кивнул Корвин сосредоточенно. — А как ты оказалась наверху, среди… девушек Алисии…
Я выдохнула. Вспоминать об этом было почти так же противно, как о мучениях, что доставляли клиенты.
— Вы понимаете! — начала я, и ощутила в горле ком. Мое тело сопротивлялось тому, чтобы рассказать об этом. — У него не получилось, он ругался на нас, говорил, что наша кровь бесполезна… А потом вдруг решил — по его собственным словам — что он ошибся. Что нужна не кровь девственниц, а девственная кровь… Тогда он… взял… сначала Нину прямо на этом люке. Так, чтобы кровь пролилась на люк… А потом, на следующий день — меня…
Я запнулась. В голове встала сцена, как Мендер ударами загоняет меня на люк и велит немного наклониться вперед. А в его голосе я слышу похоть…
Это было насилие. Грубое, неприкрытое. Практичное — он совершил его с определенной целью.
Корвин прижал мою голову к своему плечу и дал время, чтобы отпустить сложную картинку.
— Но опять не получилось? — спросил он, когда я выдохнула и расслабилась.
— Да, оказалось, что это тоже не подходит… Что все же нужны девственницы. Но мы с Ниной уже были непригодны. И тогда… он позвал Алисию, чтобы решить, что с нами делать. Нина ей не понравилась, она сказала, что слишком простая. Ее продали на куда-то восток, где есть рабство, и любят карренских красавиц… А я внешне понравилась Алисии. И она предложила Мендеру взять меня на верх. Убивать — слишком расточительно, — я горько усмехнулась. — Использовать материал.
Корвин с болью во взгляде посмотрел на меня и погладил по щеке.
— Наверху стало лучше или хуже? — спросил он.
— Сложно сказать, — я не удержалась и накрыла его руку на щеке своей. Сейчас можно все — это я знала точно.
…Потом между нами опять может появиться дистанция. Может быть, уже завтра я пожалею о своей исповеди, о том, что доверилась ему полностью, что отдала свою жизнь в его руки.
Но не сегодня. Сегодня все было правильно. И можно было все…
— Мендер с Алисией заставили меня работать с «необычными клиентами»… — я опустила взгляд и убрала ладонь. — И я… ничего не могла с этим сделать… Это было подчас… очень больно… Но знаете? — я посмотрела на Корвина в надежде, что он поймет. — Наверху я могла видеть солнце! И слышать, как идет дождь за окном… Выходить в сад и смотреть, как распускаются листочки и раскрываются цветы… Мучение было не постоянным. В перерывах было все это… Когда просто живешь, то не понимаешь, как много значит восход солнца и звук капель дождя… Только оказавшись под землей, понимаешь, какое значение в этом. Какое это все счастье…
— Понимаю, — мягко улыбнулся Корвин. — Ты любишь природу, Анна?
— Да… наверно… — я не знала, что ответить на это. Влажный воздух, солнце, деревья в вечернем золотом свете — я считала себя счастливой в те дни, когда мне удавалось их увидеть. Люблю ли я природу? Скорее всё это было моей жизнью, моим счастьем — в перерывах между мучениями. Ну и еще… книги.
— Тогда послушай меня, — Корвин аккуратно развернул мое лицо к себе, и я встретилась в ним взглядом. От близости его ясных глаз и твердых губ сердце неожиданно забилось быстрее, от какого-то приятного, непривычного волнения. — Завтра же мы с тобой уедем в мое имение… Будем жить не в замке, а в небольшом коттедже на берегу озера. Помнишь долину, что мы видели с утеса, когда ехали в замок? Помнишь, там было красивое голубое озеро? — я кивнула. — Вот там мы и поживем, пока тебе не захочется в город… И, поверь мне, Анна, никакой Мендер до тебя больше не доберется.
И сжал мою руку.
А я… я поверила.
Давно не думала всерьез, что смогу избавиться от Мендера. Что стану недоступна для него. Что найдется сила, способная и желающая меня защитить. Но мне не оставалось ничего другого.
Либо довериться Корвину сейчас. Либо прожить остаток жизни в страхе — сломленной, загнанной в угол, вечной мученицей и беглянкой.
— Он очень опасен, — тихо сказала я все же.
— Не для меня, — усмехнулся Корвин. — Поверь, эта тварь понесет возмездие. К сожалению, Анна, я не могу убить его прямо сейчас…
Я вздрогнула. Странное чувство — смесь неконтролируемого страха и разочарования. Страха за Корвина, что он может рисковать собой, пытаясь убить Мендера… И разочарование — какой-то части меня хотелось, чтобы прямо сейчас Корвин встал, сверкнул глазами и отправился в Транси, чтобы свернуть шею «этой твари». То, о чем мечталось, еще когда я жила там…
— Но со временем я это сделаю, — продолжил Корвин. — Помнишь, Анна, я рассказывал тебе о демонических силах? Мендер может оказаться лишь пешкой в их игре… И мы должны сначала узнать обо всем через него, а потом уже его уничтожить… Хоть, поверь, мне хотелось бы прямо сейчас убить его — причем так, чтобы он хорошенько испугался перед смертью.
— Я знаю, что вы это можете… — тихо сказала я. И задумалась. Я-то видела серые тени, возникавшие из ниоткуда, после того как Мендер творил заклинания. Видела и темные, словно склубившееся черное облако. Ощущение их пристального чужеродного и жадного внимания к живому, их жажда крови и моих сил… Я и тогда с ужасом думала, что же произойдет, если у Мендера получится его эксперимент. Не приведет ли он в наш мир нечто, способное уничтожить все живое…
— Могу я…? Я хочу вам с этим помочь…. — сказала я, с мольбой глядя Корвину в глаза. Только бы позволил мне помочь! Тогда я точно знала бы, что не зря прожила жизнь, что от меня есть толк… И что хоть как-то искуплю… исправлю вред, принесенный миру моей кровью, пролившейся на люк с рунами.
Несколько мгновений Корвин внимательно вглядывался в мое лицо. И я, хоть и опустила взгляд, заметила, что на его скулах ходят желваки. Похоже, он боролся с собой.
— Хорошо, Анна, — сказал он. — Тогда поговори, пожалуйста с одним моим другом… он начальник тайной полиции, и Мендер Транси его крайне интересует. Поговори, если, конечно, ты можешь…
— Я смогу, — сказала я, хоть внутри меня тревожно забилась маленькая ниточка. Рассказать о себе, о своей проклятой жизни кому-то еще? Даже просто перечислить факты может быть очень стыдно…