*
Их действительно покормили. Мелькнул кратко свет где-то наверху - Кате пришлось зажмуриться, потому что глаза уже перестроились на темноту. Потом снова стало темно. А еще через какое-то время Кир ей вручил в руки теплую тарелку.
- Каша с фруктами, обычная еда. Понимаю, что тебе сейчас вряд ли хочется, но все же советую поесть. Остынет - будет совсем невкусно. Да и следующая кормежка будет не скоро. Тут не санаторий.
Катя держала в руках тарелку и не шевелилась. Осознание случившегося, неотвратимость произошедшего наконец настигла ее в полной мере. Вот здесь, в кромешной темноте она проведет неизвестно сколько времени, ничего не зная о своем будущем, полностью беспомощная...
Так, оставить, Катерина Дмитриевна. Ты врач. Ты в морге на вскрытии в обморок не падала. Ты сюда сама приехала. Сопли быстро внутрь втянула. Хватит.
И Катя решительно поднесла ложку ко рту. Вкус непривычный, но есть можно.
- А с туалетом тут как? - с вопроса приема пищи мысли скакнули к вопросу ее переработки и утилизации.
- Отличные у вас темы для беседы за едой, Катенька, - Кир ел тихо. Бесшумно. Если не знать, что он тут - ни за что не догадаешься. - Но в целом верные. Запах чувствуешь?
- Вроде бы нет... - Катя осторожно повела носом.
- Потому что у нас номер люкс с биотуалетом. Правда, до недавнего времени я тут был один. Но я могу закрывать глаза, когда тебе будет нужно им воспользоваться.
Катя помолчала, осмысливая полученную информацию и сделанное щедрое предложение. А потом прыснула.
- Лучше уши затыкай!
- Разумно, - в темноте звякнула ложка о пустую тарелку, а потом Кате на колени что-то легло. Оказалось - пластиковая бутылка.
- Вода, - пояснил Кир. - Чистая, нормальная. Я пью уже вторую неделю, жив, как видишь.
Что такое для Африки вопрос воды - Катя уже очень хорошо представляла. И поэтому сказал вдруг - неожиданное для себя.
- Слушай, тут в общем-то... кормят, вода нормальная чистая, биотуалет, - она помолчала, водя ложкой по тарелке, в попытке сформулировать мысль. - Наверное, могло быть хуже.
- Могло быть гораздо хуже, Катя. А у нас еще ничего. Жить можно. Потому что мы им нужны живые и относительно целые.
1.3
*
А девчонка оказалась ничего - вменяемая. Поначалу Киру показалось, что и впрямь совсем девчонка - с этими слезами и стенаниями про папу. Но ничего, проревелась и разум проклюнулся. А теперь она мирно сопела ему в плечо, а Киру от этого было даже хорошо. Нет, вот даже без «даже» хорошо. Две недели в кромешной темноте и одиночестве - крысы не в счет - не бог весть какое испытание, но поди-ка сдюжь, если речь идет не абстрактно, а конкретно о тебе. От падения духом Кир был, конечно, далек, но компания оказалась кстати. Особенно если эта компания так уютно обнимает его. Вдвоем все-таки веселее.
*
- Кирилл, зачем мы им?
Он помедлил с ответом.
- Говори как есть, - поторопили его.
Смелая какая. И папу уже не вспоминает.
- Ну, очевидно, причина в том... - начал он размеренно. - Что за живых пленников рассчитывают что-то получить. Мы - предмет торга.
- Деньги?
- Это самое простое. Но не единственное.
Катя молчала и размышляла.
- А мы точно... ликвидный товар?
Теперь молчал он.
- Ну ты-то - наверняка, - продолжил женский голос. - Речь идет о... о каких-то политических сделках? У тебя неприкосновенность, да? Поэтому ты такой спокойный? Просто ждешь, когда тебя... освободят?
- Если бы все было так просто, - вздохнул Кир.
- Понимаю - непросто, - и ее голос звучал тоже вдруг жестко. - А я? На кой черт им я? Я простой врач Красного креста, что за меня можно получить?
- Ну, возможно.... - Кирилл так и не смог найти ответ на ее вопрос, хотя уже думал об этом. Зачем они притащили девчонку сюда.
- Меня убьют, - отчеканила она. - Это вопрос времени.
- Хотели - убили бы сразу, - это действительно был аргумент. Не очень добрый, но зато логически обоснованный.
- Не успели, - неожиданно всхлипнула девушка.
- Катя... - он нащупал ее ладонь и попробовал притянуть к себе, но она вырвала руку. А потом вдруг сама прижалась. Молчала и дрожала. - Кать, успокойся. Просто так они ничего не делают. Если оставили в живых... - Кирилл наморщился, выругав себя за то, что не может подобрать слова. Но его перебили.
- Не миндальничай со мной, мальчик из посольства. Я видела детские трупы. И взрослые тоже. Я ни черта не трепетная фея.
- И хорошо, - движением, которое стало вдруг привычным, Кир обнял девушку и прижал к себе. Хорошая ведь девчонка, с характером, крепкая. - Феи тут не выживут. Слушай, Кать, а у вас семья может денег собрать... ну, значительную сумму? Они просто ребята конкретные, и деньги очень любят. Я понимаю про врача и Красный крест, но зачем-то же они...
Ее плечи вздрогнули. То, что это смех, Кир понял не сразу. И смех этот ему не понравился.
- За меня могут заплатить, - странно, но голос ее звучал спокойно. - У меня папа... довольно состоятельный человек. Если надо - может собрать значительную сумму. Откуда вот только... Я не хвасталась... - помолчала и добавила тихо: - Но и не скрывала... - а потом снова в полный голос: - Думаешь, в этом дело?
- Возможно, Кать, вполне возможно.
Послание второе. Вот что, ребята. Пулемёт я вам не дам.
Она утверждала, что прошло уже пять дней, он - что не более двух.
Время для Катерины Тихомировой тянулось бесконечно. А ее тянуло к Кириллу. Физически. Прижаться или хотя бы держать за руку. Причину она от себя скрывать не стала. Ей было страшно. И чем дальше - тем страшнее. И Кате казалось, что когда она его касается - ничего плохого, по-настоящему плохого с ней не случится.
А он терпел. Не отодвигался, обнимал, гладил по голове. Уже минимум два дня этот человек был ее миром. И об этом человеке Катя почти ничего не знала.
- Кирилл, опиши себя.
- Ответная любезность будет?
- Да.
- Ок. Ну, я... обыкновенный.
- Кир!
- Ну правда, обыкновенный. Ничем не примечательный. Две руки, две ноги, голова. На голове глаза, нос, рот.
- Ладно, я поняла. Начнем сбор анамнеза. Рост?
- Сто восемьдесят восемь.
- Ого, большой мальчик.
- Не маленький, - согласился Кир.
- Вес?
- Семьдесят четыре.
- Кирюша, у тебя дистрофия! Ты плохо питаешься!
- Перестань! - простонал он. - Страданиями на тему, что Кирюша плохо кушает и совсем худой, отравлено все мое детство!
- Мясо на костях вроде есть, - Катины пальцы попробовали охватить бицепс. - Впечатление изможденного не производишь.
- Я и не изможденный, - он легко похлопал ее по руке. - Порода такая. Московская борзая, - Катя рассмеялась, а Кирилл продолжил: - Версий про паразитов я тоже наслушался, но, увы - анализы все отрицательные.
- Это и к лучшему! Ладно, поехали дальше. Цвет волос?
- Обыкновенный.
- КИРИЛЛ!!!
- Ну правда обыкновенный, - принялся оправдываться он. - Кать, я вообще не мастер художественных описаний.
- Черные волосы? - Катерина и не думала сдаваться, более того, в ней проснулся спортивный азарт.
- Нет.
- Светлые?
- Нет.
- Рыжий что ли?!
- Нет.
- А какой?!
- Обыкновенный! Не знаю... как это называют. Русый, наверное. Или шатен. Ну такой... серый вперемежку со светло-коричневым. Ой, я не знаю, как это называется.
Катя рассмеялась. Он странный. Но иногда забавный. Человек, за которого она держится. Благодаря которому еще не сошла с ума.
- Глаза тоже обыкновенные, надо полагать?
- Точно, - самодовольно ответил Кир. - И их два!
- Гениально. Голубые? - внезапным озарением.
- Типа того. Светлые какие-то. То ли голубые, то ли серые.
- Ну хоть какая-то ясность. Особые приметы есть?
- А как же! - с непонятным весельем пошел на сотрудничество со следствием Кир. - Обязательно имеются. Как у всякого порядочного рецидивиста.
- Ну и...? - поторопила его Катя.
- Я лопоухий!
- Врешь! - теперь она уже хохотала.
- Можешь сама убедиться.
Она ощупала его голову, добралась до ушей.
- Да вроде не сильно торчат...
- Торчат, торчат! - закивал Кир. - А еще у меня сломанный нос, но его удачно вправили, заметно только на снимке рентгеновском.
- Ну до таких степеней знакомства, как рентгеновские снимки, мы пока не дошли, - улыбнулась в темноте Катя. - Родинки, тату?
- Родинка на спине под левой лопаткой, тату дипломатам иметь не положено.
- Ого, - пока Катя переваривала полученную информацию, Кир перехватил инициативу в допросе.
- А ты блондинка.
- Да.
- Глаза голубые.
- Да.
- Рост выше среднего.
- Сто семьдесят четыре. Мне можно ничего себе не рассказывать, ты и так все знаешь, да?
- Ты не ответила на главный вопрос. Интуиция подвела меня или нет? Ты красивая?
- Это не мне судить.
- Катя, ты кокетничаешь!
- Да? - она даже отодвинулась от него. - То есть, ты считаешь, что тут самое место для того, чтобы кокетничать с человеком, которого даже не видишь? Зато... - с внезапным румянцем, - прекрасно слышишь.
- Место вообще не подходящее, - раздалось в ответ невозмутимо. - Поэтому самое время сказать правду.
- Есть мнение, что я вполне себе ничего.
После паузы рука Кирилла снова легла на ее плечи.
- Моя интуиция меня никогда не поводила.
Хотя на самом деле сейчас интуиция молчала. И это Кирилла тревожило.
2.2
*
Даже в их подземной тюрьме грохот выстрелов казался оглушительным. Катя вскрикнула и безошибочно найдя Кира в темноте, прижалась. Он обнял ее в ответ.
А наверху грохотало. Автоматные очереди. Пулеметные. Гранатомет. Это совсем плохо. Стихло.
И стало слышно Катино взахлеб.
- Нас убьют! Убьют. Нас убьют!!!
- Нет, - только и успел сказать.
Снова загрохотало. Катю трясло. Она явно что-то говорила, но ее не было слышно. Только дрожь - ритмом грохоту наверху.
Успокаивать, говорить - бесполезно. Обнимал только крепко. Ей страшно. Да и самому Кириллу страшно - а ведь он гораздо лучше себе представляет, что там происходит наверху, и как, и зачем, и почему. И в то, что убьют - нет, не должны. Но тем и страшна Африка. Кто тут что и кому должен - меняется молниеносно. Именно от этого и страшно, и сердце колотится, и не унять его никак. Но ей-то страшнее. И что тебя понесло, дочка состоятельного папы, сюда, в это адово пекло?
Замолкло все снова. В тишине стало отчетливо слышно тяжелое надсадное дыхание рядом. И снова ее страшно тихое, безнадежное.
- Убьют...
- Нет.
Как тебя убедить в том, что все будет хорошо? Что все должно быть хорошо? Кирилл попытался найти, нащупать ее лицо. Вместо этого его нашли ее губы.
Самое последнее, что стоит делать, когда наверху идет стрельба - это целоваться. Но стрельба стихла. А поцелуй все никак не прерывался.
У нее тяжелые, чуть спутавшиеся волосы.
У него колючие щеки.
Лифчика нет.
А так и не скажешь, что всего семьдесят четыре.
Она пахнет земляникой. Откуда тут, черт побери, земляника?!
И на этом вопросе разум умолк окончательно.
И исчез куда-то блестящий выпускник МГИМО и потомственный дипломат Кирилл Коробейников. И куда-то пропала дипломированный детский лор Катерина Тихомирова. Растворились все признаки цивилизации - образование, принципы, вопросы гигиены, эпиляции и стоматологии, прочитанные книги и просмотренные фильмы, посещенные музеи и концерты. Слетело все. Где-то в сердце черного континента остались двое. Мужчина и Женщина. Он и Она.
Когда разум все же вернулся, он категорически отказался помогать Кириллу подбирать правильные слова. А надо было что-то сказать. Разрушить эту вязкую тишину. Наверху тоже было, между прочим, тихо.
Что сказать? Ну что?! Что тут вообще можно сказать?
- Извини.
- Ты дурак?
- Дурак, - покорно согласился Кир. - Потомственный.
- Дурачок, - мягко рассмеялась Катя и потерлась щекой о его грудь. - Кто же за такое извиняется?
Он на несколько секунд задумался. Предатель разум соображать отказался и повторно слинял. Ну и черт с тобой.
За второй раз Кирилл извиняться не стал.
2.3
*
- Кирилл! - она судорожно цеплялась за его ладонь.
- Не переживай. Все будет нормально. Новости узнаю и вернусь.
- Кир!
- Глаза закрой, когда буду выходить. Чтобы от света не ослепнуть с непривычки.
Этот совет пришлось применить и самому. Но даже в зажмуренных глазах было нестерпимо больно от яркого солнца, и слезы текли ручьем. Хоть бы вечером на допрос вывели. Или очки солнцезащитные дали. Или хотя бы наручники не надевали, чтобы руками можно было прикрыться.
Суки.
Куда его вели, он, разумеется, не видел толком - от рези в глазах бы не стонать. Но слышал прекрасно. В выражениях конвоиры не стеснялись, и картину удалось урывками восстановить. Информация, излагаемая на диалекте фунду, так и сыпалась на Кира. Даже боль в глазах уже не так досаждала. Или просто привык.
По месту прибытия ему предложили кофе и закурить. И от того, и от другого не отказался, а еще взглядом попросил очки, лежавшие тут же, на столе. И, нацепив их на нос и с наслаждением затянувшись, поблагодарил от всего сердца - сначала на фунду, а потом на суахили, сото и тсонга.
Это сразу задало нужный градус и направление долгой беседе.
***
- Кирилл! - она судорожно цеплялась за его ладонь.
- Иди, Катя, иди, - с нажимом. - Все будет хорошо.
- А ты?!
- А я попозже.
- Кир!!!
- Все, иди, и ничего не бойся. Со мной все будет в порядке. У меня же эта... как ее... неприкосновенность.
Толкнул к лестнице. Там уже звякали запоры.
Отвернулся. Глаза ведь отвыкли снова.
А потом все же обернулся. В квадратном проеме мелькнули длинные пряди. Кажется, светлые. Или он просто ослеп от бьющего в глаза солнца.
От автора: Ну вот и окончилась первая, африканская часть романа. Пожалуйста, если вам нравится эта история, дайте это понять автору лайками и комментариями. Спасибо!
Послание третье. Товарищи женщины! Не бойтесь!
Катя молчала, уставившись на свои пальцы. Пальцы дрожали, и она сцепила их крепче. Комок в горле протолкнуть никак не удавалась, и молчание затягивалось. Наконец она подняла глаза. Мать напротив прикурила очередную сигарету.
- Не подозревала, что ты куришь... - удалось вытолкнуть изо рта хриплые слова.
- Последний разу я курила лет тридцать назад, - Дарья Александровна глубоко затянулось. - А то и больше. Не считала. Счастливые годы не считаешь.
- Мам... - Катя метнулась к матери, под родную руку, от которой непривычно пахло табаком.
- Все хорошо, Катюша, - материнские губы прижались к ее макушке. Замерли. И заговорили туда же, дочери в макушку. - Все хорошо. Ты дома. Папа... папа поправится. Все обошлось малой кровью. Микроинсульт - это все-таки не настоящий инсульт. Могло быть хуже.
Могло быть хуже... Где-то она это уже слышала.
- Как он вообще? - Катя поудобнее устроилась под материнским боком. Она стала привыкать к запаху сигарет.
- Вообще - ужасно. Нет-нет, не в плане здоровья, там все купируемо, - Дарья Александровна успокаивающе похлопала дочь по руке. - Но в плане поведения - кошмар. Я нечеловеческими усилиями уложила его в стационар. И оттуда мне звонят по десять раз на дню - то твой отец, то лечащий врач. С жалобами и претензиями друг на друга. Ну, вот и очередной звонок! - женщина погасила окурок и взялась за телефон. - Тихомиров, я приеду через час самое позднее. Продержись там, пожалуйста, и постарайся не загрызть никого. Нет, коньяк не привезу. Но у меня есть новости. Какие? Не плохие. Ничего не скажу, лежи смирно и жди, - Дарья Александровна положила телефон и посмотрела на дочь усталыми глазами. - Я не представляю, как сказать ему по телефону, что ты... уже здесь. После всего, что... Я сама... до сих пор не верю.