Глава 1.
Земля, 2318 год
Когда Анна перебралась через высоченный рубец живой изгороди и, отключив флаер-полоски на сандалиях, села в траву, солнце уже стало золотым, а не испепеляющее белым. До вечера было еще далеко, но здесь, среди прохладной тени пышного кустарника, становилось ясно, что через несколько часов стемнеет. И тогда за Анной приедет маршрутный полетный модуль, чтобы забрать ее в лингвистическую академию звездного флота.
Анна откинулась на спину и несколько долгих минут смотрела в небо. Конечно, отсюда не было видно гигантскую космическую станцию, что плывет в космосе, лениво дрейфуя от одной планеты к другой, но Анна знала, что академия именно там.
Она сдала все экзамены на «отлично». Пять лет учебы — и какой-нибудь исследовательский крейсер примет на борт нового корабельного переводчика.
Запах темно-красных плетистых роз усилился, словно кто-то перевел рычажок аромата на максимум. Но Анна знала, что никто не колдовал над пультом управления этим полудиким садом. Вскочив, она приняла боевую стойку: сжатые кулаки выставлены вперед, ноги согнуты — ну, подходи, коварный враг!
— Эй, Лаверн! — прокричала она. — Выходи! Я знаю, что ты тут!
Раздался негромкий мелодичный смех, и гроздья роз раздвинулись, выпуская молодого человека. Высокий, изящный, одетый в простую рубашку и узкие брюки, он выглядел, словно модель с экрана визора.
Как же Анна его ненавидела!
— Что тебе нужно? — сухо спросила она, придавая лицу такое выражение, от которого ее давний враг должен был удрать неведомо куда. Но Лаверн со своей обычной грацией танцора и фехтовальщика преодолел небольшое расстояние между Анной и кустарником — девушка ткнула кулачком в направлении мерзавца, но вполне предсказуемо поразила лишь пустоту.
— Что тебе… — начала было она, но Лаверн тотчас же заключил ее в объятия ленивым непринужденным движением, и через пару секунд Анна уже кружилась в вальсе по лужайке.
— А что мне? — Лаверн одарил девушку очаровательной улыбкой. — А мне нравится тебя мучить.
С этими словами он крепко прижал Анну к себе и поцеловал ее в губы. Девушка замычала, стукнула его по плечу, но Лаверн, похоже, не заметил этого.
— Зараза! — воскликнула Анна, когда Лаверн оторвался от нее. Тот засмеялся и произнес:
— Да брось ты! Неужели тебе не нравится?
— Ненавижу! — прокричала Анна, отлично понимая, что ее крика не услышат.
— Даже сейчас? — Лаверн осторожно взял ее лицо в ладони и быстро поцеловал в висок, переносицу и кончик носа. Анна презрительно фыркнула, дернулась, пытаясь освободиться.
— Ненавижу фейери, — мрачно сказала она. Лаверн усмехнулся и произнес:
— Я последний фейери. И я не виноват, что ты решила разбить сад на моих холмах, срубила мою ольху и насадила эти ужасные розы. Как тебя не наказывать, несносная девчонка?
На шестнадцать лет отец подарил Анне большой участок земли — девушка любила возиться с цветами и деревьями и, получив такой роскошный подарок, буквально прыгала от счастья. Кто бы мог подумать, что заброшенная земля обитаема, принадлежит существу, называющему себя последним королем фейери, и это существо очень сильно разгневано тем, что Анна принялась хозяйничать в его владениях. Обустроенный новейшими программами сад одичал почти мгновенно, Лаверн пакостил Анне изо всех сил своей обидчивой души, а затем решил, что мелкими гадостями не обойдется, и их отношения постепенно превратились в такую вот нарочитую войну.
Сперва Анна хотела рассказать отцу, что на подаренных землях обитает существо из пятого измерения, но потом подумала и не стала. Лаверн ей… она долго не могла подобрать нужного слова, а потом еще дольше не могла примириться с правдой — но Лаверн ей нравился, и нравились его остроты и ядовитые уколы. Это пришло не сразу, и Анна до сих пор предпочитала прятать правду под слоем неприязни. Ведь не признаешься, что фейери — единственное живое существо, которое тобой интересуется.
Мать умерла, когда Анне было полтора года. Отец был постоянно занят в дипкорпусе, а со школьными подругами Анна обсуждала модные коллекции и молодых смазливых актеров, не больше. Лаверн задавал Анне вопросы о ней самой, и это было необычно и притягательно.
Иногда Анна думала, что фейери относится к ней, как к кошке, прибившейся к его дому. Обнимает, гладит, ласкает и таскает за хвост, если захочет. Конечно, Лаверн раздражал ее — но сейчас Анна вдруг подумала, что ей будет не хватать этого невыносимого типа.
— Наказывать? Меня? Это моя земля, вообще-то… — сказала она, но ее голос прозвучал не слишком убедительно.
Лаверн завел глаза к небу.
— Твоя земля? Невозможная девчонка! Вот тебе!
Фейери хлопнул в ладоши, и розовые кусты пришли в движение, зашевелились, выбрасывая новые и новые плети гибких стеблей. Несколько мгновений — и Анна была заключена в клетку из розового куста, а Лаверн довольно захохотал.
— Ну вот! Выберись, попробуй! «Моя земля»… Дивный народ жил здесь, когда твои предки еще скакали по деревьям.
Анна села на траву и, обхватив руками колени, уставилась на фейери — его невероятно забавляла вся ситуация с пленением девушки. В другой день Анна уже кричала бы от злости, но сейчас все это почему-то показалось ей милым. Милым и трогательным. Сегодня она улетает, и детство с юностью останутся далеко позади.
Во взрослой жизни не бывает фейери. Вот и хорошо.
— А ты их видел? Моих предков?
— Видел, — кивнул Лаверн, привалившись к живым розовым прутьям. — Волосатые лохматые обезьяны. Они мне не мешали. Было даже весело.
— Я уезжаю, — сказала Анна и вдруг добавила с такой грустью, которой сама от себя не ожидала: — Тебе больше никто не будет мешать. Прости, что срубила твою ольху.
Лаверн обернулся и некоторое время пристально смотрел на Анну, словно пытался понять, шутит ли она или же говорит серьезно.
— Куда это ты собралась, девчонка? — сварливо осведомился он. Плети роз скользнули в стороны, пропуская фейери в клетку. — Кто тебя отпустит?
— Еду учиться на переводчика. В лингвистическую академию звездного флота. Огромная космическая станция, которая дрейфует по всей Солнечной системе. Так что ты заживешь спокойно.
Лаверн усмехнулся и, сев в траву, крепко обнял Анну. Она вдруг поняла, что фейери очень худой и сильный, и от его тела веет жаром и запахом сухих трав. Раньше она не замечала этого, а теперь вдруг поняла.
— Невыносимое создание, — мягко сказал Лаверн и вновь поцеловал Анну в щеку. — Говорю же тебе: кто тебя отпустит? Пришла, расковыряла мои исконные земли, а теперь собираешься смыться на другую планету?
— Собираюсь, — кивнула Анна. — Буду переводчиком.
— Какие глупости, — фыркнул фейери. — Никуда ты не поедешь без меня. Во сколько вылет?
Анна толкнула Лаверна и вскочила. Неужели он действительно собирается лететь с ней?
— Собираюсь, — ответил фейери на незаданный вопрос. — Ты же меня любишь всей душой, зачахнешь без меня и умрешь. И выкинут тебя в космос, вот так — ффу!
Лаверн дунул на ладонь, и Анна почувствовала, что на голову опустился венок из осенних роз.
— Не смей! — воскликнула она и хлопнула по щиколотке, активируя флаер-полоски. Сейчас они вынесут ее из клетки, надо только глаза закрыть, чтоб не выстегало. — Не смей, зараза!
Лаверн рассмеялся и снова дунул на ладонь. Цветочная клетка опала на землю, и Анна вылетела на свободу.
— До скорой встречи, чудовище! — услышала она насмешливый голос фейери. — Увидимся!
***
Марс, Новый Ленинград, 2318 год
Когда из гостиной донеслись восторженные вопли и топот, то Лиза недовольно посмотрела на часы: надо же, первый гол забили всего через полчаса. Она не успела позлорадствовать по поводу футболистов, у которых ноги растут не с той стороны — отец и дядька заорали хором:
— Лизка! Пива принеси!
Она сунулась в большую холодильную камеру, вынула упаковку из дюжины бутылок и, подумав, добавила ледяные ломтики лосося. Когда шел чемпионат системы по футболу, то отец и дядька становились натуральными психами — пили пиво, горланили кричалки и забывали о хозяйстве и делах, интересуясь только «Ленинградским темным» и чем его закусить.
Пива было в достатке. Закусок — тоже.
— В небе звездочка горит — это наш родной «Зенит»! — летел из гостиной согласный рев двух глоток. — Если ты «Зениту» рад — значит, ты мне друг и брат!
Хозяйством занималась Лиза — не только во время чемпионата, всегда. Она кормила худосочных коров, засыпала корм свиньям, убирала за животными грязь и возилась в огороде. Работы хватало. Те фермеры, которые побогаче, покупали роботов и лишь нажимали на кнопки, сидя дома, но отец считал, что это блажь. Зачем тратить деньги, когда есть дочь?
В один прекрасный день мать плюнула на все и уехала в Новый Амстердам. Теперь к рассуждениям о том, что место бабы на кухне, добавились и разговоры о том, что все бабы шлюхи. То, что мать не раз и не два получала тумаки и затрещины — просто потому, что «бесила своим постным видом» — к делу не относилось.
— Вот, — хмуро сказала Лиза, внося в гостиную пиво и рыбу. Хотела добавить что-то по поводу клятых алкашей, но не стала.
Сейчас надо было выглядеть тихой и послушной, чтоб ничто не помешало выполнению ее плана.
— Свиньям корма задала? — осведомился отец, даже не глядя в сторону Лизы. Его сейчас интересовали бело-голубые фигурки на поле. Сегодня «Зенит-Нова» играл со своим вечным соперником, клубом «Тринада» с Ганимеда.
— Задала, — негромко ответила Лиза, и отец тотчас же заорал: — Да куда ж ты пасуешь-то?!
— Понакупили уродов, — поддакнул дядька. Разговоры о том, что за «Зенит-Нову» играет слишком много покупных легионеров из системы Жука, были в доме Аварцевых в порядке вещей.
— У Карапетянов корова отелилась, — подала голос Лиза. — Я схожу посмотрю.
— Ага, валяй, — ответил отец, не отрываясь от экрана.
Лиза бесшумно выскользнула из гостиной и, вернувшись на кухню, позволила себе вздохнуть с облегчением. Все шло по плану. Сейчас она возьмет сумку, в которую уже уложены документы и деньги, и выйдет из дому.
Верная подруга Лелька уже ждет. Лиза носила к ней свои вещи в течение трех недель. По одной, по две, чтоб никто не заметил. Сертификат о сдаче экзаменов тоже хранился у Лельки. Если б отец его увидел — прибил бы. Он считал, что место бабы — на кухне и на ферме, а никак не в академии.
Лиза сдавала экзамены, притворяясь, что ездит в город на ветеринарные курсы. Это отец одобрил: раз уж баба занимается хозяйством, то пусть везет его, как надо. Лелька нарисовала в планшете поддельный сертификат, и отец остался доволен. Подделки он, разумеется, не заподозрил…
Из гостиной вновь послышались вопли, на этот раз разочарованные. «Тринада» забила гол.
— И хрен с вами, — прошептала Лиза и, перебросив сумку через плечо, выбежала из дома. Несколько минут через двор и участок — и ферма осталась позади. Лиза обернулась и окинула прощальным взглядом низенький дом с антеннами на крыше, хозяйственные постройки и деревья в саду — нет, она точно не будет скучать по всему этому.
Лелька, умница, уже все приготовила. Ее родители придерживались другого мнения по поводу обучения девочек, так что Лелька спокойно сдала экзамены и поступила в Новоленинградский политехнический. Она упаковала вещи Лизы в глубокодонную сумку — с виду маленький клатч, который вмещал в себя больше центнера — протянула ее подруге и сказала:
— Пиши, ладно?
Лиза кивнула и вдруг шмыгнула носом. Вот с Лелькой ей не хотелось прощаться. Подруга предлагала поступать вместе, но Лиза понимала, что в политехническом отец ее обязательно достанет. Достанет и вернет на ферму, к коровам и свиньям. А гигантская космическая станция, на которой расположена академия, улетит к Ганимеду, забрав студентов.
И ничего больше не будет. Ни пространных рассуждений о том, что все бабы дуры и шлюхи, что дальше кухни им выходить не положено, а голова нужна только затем, чтоб воду не пить из ведра, когда полы моешь…
Не будет. Лиза станет человеком, а не вещью.
— Напишу, — ответила Лиза. — Лелька, спасибо тебе. И ты это… не забывай меня.
Лелька расплакалась и крепко обняла подругу. Так они и стояли на подъездной дорожке, пока откуда-то сзади не донеслось чириканье маршрутного полетного модуля.
***
— Мать же вашу перемать… — с чувством вымолвил Аберфорт Браун, декан факультета лингвистики и перевода. — Да провалиться бы этому всему, уволюсь и уеду.
Андрей Петрович Филин, заместитель декана Брауна, понимающе покачал головой. Ему тоже хотелось послать все к известной матери, забрать документы и зарплату и улететь куда-нибудь на Клостонский рай, лежать на пляже и тискать податливых туземок.
— Невозможно работать, — произнес он. — Невозможно.
— Чем они думают? — Аберфорт говорил вроде бы спокойно, но Филин прекрасно знал: когда у декана начинают краснеть кончики второй пары ушей, жди беды. Декан Браун был родом из лунных аксолотлей — в принципе, они были спокойными и флегматичными, но стоило им разогнаться, и с чистой совестью можно было выносить святых.
— Задницей, вестимо, — буркнул Филин. Декан и заместитель были давними друзьями и в приватном разговоре могли позволить себе называть вещи своими именами.
— Послезавтра начало занятий. Сегодня мы собираем студентов и отправляемся на первую базу. И нам нужен полный комплект преподавателей, — произнес Аберфорт, загибая коротенькие пальцы на пухлых лапках, покрытых розовым пухом. — И у нас нет псионика! Потому что Эвга положила заявление и была такова. И где я сейчас его возьму? Пресвятые яйца, где!
— Не кипятись, — начал Филин. — Министерство возложило подбор сотрудников на нас — ну и давай перенесем эту должность на андроидов! Делать-то все равно нечего, через три часа отправка.
Отсюда, с наблюдательного балкона над холлом, были видны первокурсники, которые входили через шлюзы прибытия, испуганно озирались и постепенно сбивались в кучки, находя приятелей. Все как обычно. Филин прищурился: надо же, парочка драков. Разрешили-таки рептилии обучаться своим детям.
— Пфф! На андроидов! — фыркнул Аберфорт. — Ты еще предложи роботов-уборщиков! Ну а что? Пол помоют, заодно и нервы первокурсникам протрут, делов-то… — аксолотль вздохнул и сказал: — Андрюха, ты не представляешь, как меня все это бесит.
— Представляю, — понимающе кивнул Филин и, всмотревшись в очередную партию прибывших, сказал: — Посмотри-ка вон на того, длинного. Это кто?
Аберфорт некоторое время всматривался в изящного молодого человека в черном, а затем произнес:
— Да бог его маму ведает… Не студент, это точно.
Человек в черном сориентировался почти сразу: скользнув взглядом по холлу, он увидел прозрачную пулю лифта и через несколько мгновений уже стоял на балконе. Филин и Аберфорт посмотрели на него с одинаковым недоумевающим выражением, и пришелец поспешил отдать им поклон и немедленно представился:
— Декан Браун, заместитель Филин — меня зовут Лаверн Фро. Эвга сообщила в министерстве о том, что увольняется, и если вы еще не наняли специалиста по псионике, то я готов приступить к выполнению своих обязанностей.
Филин и Аберфорт подумали примерно одно и то же, конечно, с разницей менталитетов: «Слава богу!» и «Пресвятые яйца, неужели!». Аберфорт протянул Лаверну Фро правую лапку и, обменявшись рукопожатием, произнес:
— Очень, очень рад. Позвольте документы?
— Разумеется! — Лаверн одарил декана белозубой улыбкой и извлек из своего щегольского портфельчика тонкую пластинку. Аксолотль дотронулся до нее, и на пластинке появился текст.
Филин понял, что в академию прибыла важная особа: кончики ушей Аберфорта дрогнули. Покосившись на пластинку, Филин увидел степени и дипломы таких университетов, что и сам ощутил невольный трепет.
— О, прекрасно! — вернув документы Лаверну, Аберфорт указал в сторону коридора и объяснил: — Пятый этаж, налево от лифта — преподавательские каюты. Эвга занимала шестую и восьмую, так что можете обустраиваться там.
— С удовольствием! — Лаверн вновь ослепительно улыбнулся и пошел к лифту. Двигался он легко и плавно, словно танцевал под одному ему слышимую мелодию.