— Что я знаю? — Лиза решила притвориться дурочкой. Лаверн нахмурился, и Лиза подумала, что из нее плохая притворщица — все на лице написано.
— Что зернышко находится в этой Флер! Ты не способна этого увидеть.
— Знаешь, что! — воскликнула Лиза, понимая, что Филина нельзя выдавать ни в коем случае, и надо поскорее перевести разговор в другое русло. — Неважно, откуда я знаю, зернышко надо вытащить. Аня плакала всю ночь. У тебя совесть-то есть?
Лаверн покосился в сторону Анны с искренним сочувствием и пониманием.
— Моя маленькая леди, — вздохнул он. — Знаешь, она однажды испортила мои новые земли — разбила там настолько ужасный сад, что я плакал чуть ли не кровью. Но мне ее искренне жаль…
— Зернышко, — напомнила Лиза, понимая, что Лаверн может и дальше погружаться в прекрасные воспоминания. Анна для него была всего лишь питомцем, которого он не воспринимал всерьез — но для Лизы Анна была подругой, которая нуждалась в помощи.
— Ну да. Зернышко, несносная девчонка. Зачем его вынимать? Пусть эта лопоушка будет счастлива.
Лиза хихикнула. У Флер действительно были крупные уши.
— Это нечестно, — уверенно сказала она. — Это насилие. Хочет, чтоб ее полюбили — пускай хоть причешется для начала.
— Все хотят, чтоб их любили такими, какие они есть, — парировал Лаверн. — Лохматыми, немытыми и с хвостом, — он ковырнул вилкой один из кусочков омлета и добавил: — И с руками во рту.
— Неправда! — обиделась Лиза. — Ну неправда же!
Некоторое время Лаверн задумчиво смотрел на нее, а затем сказал:
— Через неделю я хочу устроить Осенний бал. Посвящение в первокурсники, праздник, все такое… Как тебе идея?
Лиза неопределенно пожала плечами. Девчонка с фермы не имела никакого представления о балах. Среди коров и огородов было не до танцев
— Звучит интересно, — сказала она. — Но зернышко…
— Я дам Флер возможность показать себя во всей красе, — перебил Лаверн. — Посмотрим, что скажет этот мальчик, когда ее увидит. Если не понравится, то что ж… я сделаю так, что зернышко исчезнет. По рукам?
— По рукам, — проворчала Лиза. Лаверн по-прежнему был пакостником, которому доставляло искреннее удовольствие играть на чувствах других людей — ничего другого от него и не приходилось ожидать.
— А с тебя… — Лаверн оценивающе посмотрел на Лизу. — А с тебя за мою доброту вот что. Ты будешь моей спутницей и хозяйкой бала. Конечно, ты до сих пор ведешь себя просто ужасно, но ты мне нравишься. Согласна?
Лиза смотрела на коварно улыбающегося фейери, и в голове у нее крутилась только одна мысль: «Я пропала».
— По рукам, — выдохнула она.
Что еще ей оставалось делать?
Глава 6
«Это война. Я ему такое устрою!»
Анна накрыла ладонью записку от Лизы на обрывке тетрадного листка и некоторое время старательно записывала за лектором о падении редуцированных в верхневольтском наречии. Потом она передала записку Сергею — тот прочел и изменился в лице.
«С ума сошла? — написал он в ответ. — Не связывайся лучше. Он может Флер хоть в Эрику Грант превратить, я свой выбор уже сделал».
Эрика Грант была звездой всея Галактики, и не было такого мужчины, который бы при взгляде на нее не глупел и не представлял эту землянку без одежды в своей постели. Ее обожали все, и миллионеры, и крестьяне.
«Молодец, — ответила Лиза. — Хвалю за стойкость. Но мне уже надоело такое отношение. Честное слово, надоело. Не крепостное право сейчас, и мы не рабы».
Прочитав строчки, написанные Лизиным округлым почерком, Анна невольно схватилась за голову. Похоже, Лиза с ума сошла — только полный идиот станет как-то противостоять настолько могущественной силе.
«Он нас всех из мира вычеркнул, — напомнила она. — И тебя вычеркнет, если что. Причем окончательно».
Конечно, Анна в этом сомневалась. Лаверну по-прежнему было интересно играть с новой игрушкой, и он не стал бы отказываться от нее или ломать — впрочем, все зависело от того, насколько сильно Лиза его разозлит. Анна перевела взгляд на несколько рядов ниже — Флер сидела на своем привычном месте, строчила в тетради, склонившись над ней так, что почти водила носом по листу. Место рядом с ней было пустым.
Она была жалкой. И Анна никак не могла поверить, что все закрутилось настолько сильно, затянув ее в странный омут сочувствия и какого-то брезгливого отвращения. Как к тем тараканам, о которых говорил Царь-Ворон. Анна нашла в сети их описание — действительно, редкостная гадость.
Сам Филин, кстати, оклемался довольно быстро. Анна видела его, выходящего из деканата перед первой парой, и он выглядел вполне пристойно. Вот и хорошо. Если не напоминать о Царе-Вороне, то можно будет думать, что его нет.
А Сергей, вполне вероятно, скоро будет сидеть на скамье рядом с Флер. Просто потому, что у него иссякнут силы — но Анна его отпустит еще до этого. Потому что смотреть, как мучается дорогой человек — невыносимо. Невыносимо и нечестно.
«И плевать. Я не могу. Бесит уже, сил нет никаких».
Анна вполне разделяла Лизины чувства.
«Что же ты собралась делать?» — поинтересовалась она. Лиза неопределенно пожала плечами. В тетради перед ней было написано только «Лекция № 7. Падение редуцированных в верхневольтском наречии исторически обусловлено тем, что…» — и дальше записи обрывались.
— Не знаю, — негромко сказала она, и преподаватель, подслеповатый дядечка, но при этом обладавший исключительным слухом, сразу же рявкнул:
— Ломинцевская! По вам и так видно, что вы ничего не знаете! Ну так потрудитесь не болтать, а записывать.
Лиза покраснела и оторвала от тетрадной страницы очередной клочок.
«Я на этот бал в лохмотьях приду, — написала она. — Возьму у робота тряпье, которым он лестницу намывает, и в этом тряпье приду. Здрасьте, принимайте королеву».
Анна едва сдержала смех. Да, с учетом того, насколько щепетильным был Лаверн, этот план вполне мог сработать и задеть его довольно глубоко. Вот только он наверняка превратил бы драные тряпки в бальное платье сразу же, как только Лиза бы их надела. Лаверн был взбалмошным, противным, даже злым, но вот дураком он не был.
«Ну тогда я буду лучше всех одета. И весь вечер буду с ним кокетничать, а когда он зернышко вынет, то фиг ему, а не продолжение банкета. За Серегину стойкость я ручаюсь».
Анна прочитала записку и передала Сергею. Тот скользнул взглядом по буквам, уважительно кивнул и написал:
«Благодарю! Лиз, ну а если все по-плохому пойдет? Если он отказов не приемлет?»
Лиза нахмурилась.
«Тем хуже для него. Я тогда всем расскажу, что была принцессой на горошине, да и ту еле подняли».
Анна зажала рот ладонями, чтоб не расхохотаться. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов и успокоившись, она написала:
«Он просто сотрет всем память. Как в той истории с платьем».
Лиза издала зловещее хихиканье.
— Себе-то не сотрет, — ехидно прошептала она, и лектор тотчас же воскликнул:
— Ломинцевская! Вон из лектория! Никакого уважения, откуда таких понабрали-то!
Лиза мигом сгребла все свои пожитки и, разудало подмигнув Анне и Сергею, сбежала по лестнице и, показав спине преподавателя язык, выскочила в коридор. Хлопнула дверь, и все сразу же услышали вопли робота, который, похоже, подслушивал и, не успев вовремя откатиться, получил дверью по голове:
— Ах ты поганка немытая! Все Андрею Петровичу расскажу!
***
После занятий Сергей пошел на еженедельное собрание старост в деканате, а Анна отправилась в библиотеку — надо было подготовиться к докладу по психологии, но буквально у библиотечных дверей ее отловила Ангелина. Первая красавица факультета выглядела так, словно ее самым циничным образом унизили на виду у всего света.
— Слушай, а как ты тогда меня в кошку превратила? — поинтересовалась она, не тратя времени на приветствия и прочие церемонии. Анна неопределенно пожала плечами. Она и сама не знала, как это получилось: просто руки вдруг наполнил нестерпимый жар и, сорвавшись с кончиков пальцев, ударил по Ангелине.
Анна в этот момент не думала ни о каких кошках.
— Не знаю, — честно ответила она. — А что?
Ангелина взяла ее под руку и подвела к лестнице: отсюда был виден просторный зал для отдыха со скамеечками, красивыми лампами и множеством цветов. На одной из скамеек сидела Флер, и на этот раз она была не одинока. Компанию ей составлял долговязый второкурсник с удивительно поглупевшей физиономией, и Анна была уверена, что совсем недавно видела этого парня среди поклонников Ангелины.
— Это Муса? — уточнила она. Ангелина хмуро опустила глаза.
— Муса, да, — кивнула она. — Зернышко номер два. Ну правильно, пока твоего Сергея ждать, незачем тратить время впустую. Слушай, давай из этой сучки кошку сделаем? Чтоб неповадно было?
Анна отошла от лестницы к окну и уткнулась лбом в прохладный пластик. Снаружи был ранний вечер, по саду ходили люди в красных фартуках и собирали последние яблоки. Технические сотрудники первой базы, которых Лаверн тоже вычеркнул из мира.
— Я сейчас умру, — негромко призналась Анна. Ангелина растерянно дотронулась до ее плеча, и Анна сказала: — Она мне напоминает паучиху, которая откладывает яйца.
— Фу, гадость какая, — фыркнула Ангелина. — Я все-таки предлагаю не быть овцами, а показать ей, что она не права. Раз уж Аберфортовы замечания ей без разницы.
— Ей Лаверн разрешил, — вдруг сказала Анна. Подобная злая проделка была как раз в духе фейери. Поглумиться над всеми — над Флер в том числе — и получить удовольствие от чужих страданий. — Откуда еще такая безнаказанность?
Ангелина только рукой махнула. Перспектива растерять всех поклонников придала ей какой-то отчаянной смелости.
— Неважно, кто и что ей разрешил, — сказала она. — Мы не должны ей это позволить.
Анна понимала правоту Ангелины — но понятия не имела, как превращать людей в кошек. Она так и сказала, на что Ангелина ответила:
— Разберемся. Давай, попробуй отсюда, — она взяла Анну за руку и добавила: — Моя специальность — усилитель. Догадалась, что я делаю?
Анна кивнула. Было бы, о чем догадываться. Вот только она понятия не имела, как произнести нужное заклинание, чтоб Ангелина его усилила.
А ведь Сергей по-настоящему мучился. И Муса наверняка тоже. Ты просто вынужден страдать, если тебя тянут на цепи к совершенно безразличному и ненужному человеку.
— Лаверн не учил меня бросать заклинания, — призналась Анна. Ангелина только рукой махнула. Анна вдруг обратила внимание на то, какие у нее роскошные волосы: густые, черные, стекающие по спине красивыми локонами. К таким волосам невольно хочется прикасаться… и попадать в паутину.
Мужской вопль, который разлетелся по всей академии, не мог принадлежать мужчине: они ведь не визжат такими высокими истерическими голосами. Анна бросилась к лестнице и увидела, что внизу, на скамье никого нет.
Кто-то завопил снова — на этот раз это была женщина. Ангелина, подбежавшая к Анне, заглянула вниз, и, схватив ее за руку, потянула к лестнице.
— Нам конец… — бросила она через плечо.
Это действительно был конец. Муса, буквально вжавшийся в стену, был бледен до синевы — вытаращив глаза, он смотрел куда-то вперед и вверх, но Анна готова была поклясться, что парень ничего не видит, настолько глубок его шок. Они с Ангелиной вбежали в зал и едва не споткнулись и не свалились на пол, увидев, что стало с Флер.
На стене за цветами копошился сгусток мрака. Порой по нему пробегали бледно-голубые молнии, и тогда их свет озарял темную блестящую шерсть, множество тонких суставчатых ног и десятки глаз, которые то открывались, то закрывались. Анна зажала рот, чтоб не заорать хлеще Мусы. Ангелина промолвила что-то насквозь нецензурное. Огромное раздувшееся брюхо налилось тревожным золотистым свечением, и Анна увидела наполнявшие его круглые сгустки.
Должно быть, это и были приворотные зерна, одни удачные, другие нет. Флер ведь наверняка проводила эксперименты. «Как хорошо, что я не вижу ее лица», — с невольной радостью подумала Анна, и в этот момент женский визг повторился.
Флер визжала. Анна зажала уши, чтоб только не слышать этого яростного воя, зато Ангелина выглядела вполне довольной. Она добилась, чего хотела. Она торжествовала.
— Так тебе и надо, тварь! — крикнула Ангелина. — Не на тех напала!
Визг оборвался: теперь Флер шипела, и Анна каким-то глубинным, первобытным чутьем поняла, что паучиха готовится нападать — поняла и успела схватить Ангелину за рукав и дернуть в сторону.
В воздухе запахло паленым. На том месте, где мгновение назад стояли Анна и Ангелина, теперь дымилась груда чего-то грязно-белого, похожего на тающий сугроб, и плиты пола под ней темнели — похоже, эта дрянь разъедала их, словно кислота.
— Бегите! — заорал кто-то. Анна краем глаза увидела, что на лестнице толпятся перепуганные зеваки, что, расталкивая их, спускается декан Браун и кто-то из преподавателей, кажется, Мико Шидзигава…
Флер плюнула снова. Ноздри забило отвратительным запахом паленого мяса, и пол ушел из-под ног.
На этот раз она не промахнулась.
Через несколько минут тьма развеялась. Анна увидела, что сидит на полу в обнимку с Ангелиной, пол перед ними покрыт полупрозрачной белесой жижей, и по ней, совершенно не опасаясь прожечь обувь, ходит заместитель Филин. Анна поймала его взгляд, и левый глаз Филина дернулся: Филин подмигнул ей и произнес:
— Вам повезло, девушки, что я успел поставить блок.
— Идиотки! — а это уже рявкнул лунный аксолотль, причем таким тоном, которого никто не ожидал от него услышать. — Это же человек! Как вы посмели, как вам в голову взбрело!
Флер, уже принявшая свой привычный облик, лежала чуть поодаль на оперативно развернутой медицинской платформе и готовилась отправляться в лазарет. В сторону своих недавних жертв она не смотрела. Ангелина решительно заправила за ухо прядь волос и заявила:
— Знаете, что? Вы лучше на нее посмотрите, что она творит! С Сергеем, с Мусой, я не знаю, с кем еще! Сама виновата, допрыгалась!
Анна смотрела в сторону Флер — но видела только Лаверна, стоявшего чуть поодаль. Господин ректор скользил взглядом то по Флер, то по Анне и Ангелине, и она никак не могла понять выражения его лица.
— Хочешь сказать, что эксперимент выходит из-под контроля?
Филин понятия не имел, как заставил ядовитый плевок паучихи рухнуть на пол буквально в нескольких сантиметрах от него, заслонившего собой незадачливых волшебниц. Он не понял, как оказался рядом с ними: тело сработало само, закрыв девушек и выставив перед собой нечто незримое, похожее на плотный пластик.
Была ли это работа Царя-Ворона или его собственные новые способности — Филин не знал тоже.
Сейчас, сидя в кабинете Аберфорта в компании лунного аксолотля, декана Лю Шеня и его заместителя Ричи Нараявы, Филин пытался взять себя в руки и сохранять спокойствие. Получалось, откровенно говоря, не очень. Хотелось подняться к себе и напиться до полнейшего изумления.
Возможно, это могло помочь.
— Вряд ли, — подал голос Нараява. Высокий, тощий, с гуталиново-черной кожей он выглядел по-настоящему пугающим, но был добрейшей души человеком, и студенты его просто обожали. Нараява оказался самым рьяным приверженцем теории Аберфорта о правительственном эксперименте. — Все происходящее — невероятно логично. Если наших студентов обучают магии, но не говорят, как ее использовать правильно и как контролировать, то такие эксцессы в порядке вещей.
— Хуже всего то, — произнес Лю Шень, — что мы ничего не можем с этим сделать. По большому счету, это уже не наша академия. Как наказать этих трех дамочек? Да никак. Что им занесение в личное дело? Исключить нельзя, наказать нельзя.
— Полная анархия, — согласился Аберфорт. — Причем анархия существ, наделенных очень опасными способностями и не умеющими их контролировать.
Филин вздохнул. Как когда-то говорила его бабка, работай больше, не будет времени на ерунду — и сейчас он прекрасно понимал ее правоту.
— Предлагаю ввести коррективы в учебный план обоих факультетов, — произнес он. — После обязательных пар — дополнительные занятия по общеобразовательным дисциплинам. Строгая посещаемость, доклады, рефераты. Будут заняты с восьми до восьми — не найдут времени на такие вещи, как сегодня.