— Спасибо за предупреждение, — поблагодарила я. — Я догадалась, что без ранений там не обходится.
Господин Мирс улыбнулся и увел разговор в другое русло. Он рассказывал о Ратави, о библиотеках, о школах для детей и взрослых, о садах и рынках, где продавали сласти, пряности и ткани. О представлениях, которые давали на площадях музыканты. Говорил о придуманном многие десятилетия назад способе книгопечатания.
— Очень советую вам сходить в мастерскую. Это познавательно. Там покажут, как на дощечках вырезают слова-отражения, чтобы оттиск стал страницей книги. Как готовят и подбирают чернила, как делают переплеты.
Я старалась запоминать все, что воин рассказывал. Хоть и не понимала, почему он стал таким словоохотливым.
— Ратави кажется очень интересным городом, — заметила я, когда мы остановились на привал в тени финиковых пальм.
— Да, в столице есть, на что посмотреть, — согласился Посланник. — Не только Храм. Взять хотя бы мраморные мосты над Афиром…
Господин Мирс увлеченно рассказывал о строительстве четырех мостов через реку, огибающую дворцовый холм. А я задумалась о мимоходом оброненных словах. "Не только Храм"… будто он подбодрить меня хотел.
ГЛАВА 4
Путь в Ратави занял без малого неделю. Широкая дорогая заводила нас в разные города, давала отдохнуть днем в тени раскидистых деревьев и пальм. Тарийцы с любопытством поглядывали на меня, удивлялись непривычно светлым волосам, но с разговорами не приставали. Одного взгляда Посланника хватало, чтобы в мою сторону старались больше не смотреть. Чудно было чувствовать себя иноземкой.
Великий город Ратави, сердце Империи, поражал роскошью и красотой. Огромные ворота, в которые могли проехать восемь всадников в ряд. На створках и вокруг кованные изображения вооруженных воинов и орлов, покровителей столицы. У распахнутых настежь ворот стояли стражи в светлых кожаных доспехах. Солнечные лучи блестели на металлических отделках, на рукоятях скимитаров и шлемах. Они были не такими, как у господина Мирса. Кольчужное полотно крепилось к круглой железной шапочке, опускалось на плечи. У Посланника Императора шлем напоминал луковку, похожую на золотые купола дворца, возвышающегося над городом, а кольчужная часть была золотистой.
Я с любопытством по сторонам смотрела. Дома, люди, дворцы, куббаты. Все пестрое, зазывное, манящее, крикливое, суматошное. У мастерских прямо на улице ремесленники тачали обувь, плели корзины, рисовали на керамической плитке узоры. Со спины коня видела, что за глинобитными заборами играли дети, женщины стирали белье, накрывали столы. От мостовой исходил набранный за день жар, от фонтанов и деревьев веяло прохладой. Господин Мирс называл некоторые здания, рассказывал о них. Дом совета, суд, палата купцов, дом военного командования, посольство сарехов, посольство даркези, дом де — он же дом лицедеев. Мы долго ездили по городу, и я понимала, что Посланник делает это для меня. Храм, значимое здание, мог быть только в сердце столицы. А господин Мирс уводил нас все время в сторону от широкой прямой улицы, что начиналась у самых ворот. И я была ему за это благодарна.
Мы побывали даже на берегу Афира, полюбовались императорским дворцом. Светлое здание с золотыми луковицами на башнях, с богатой мозаикой вокруг дверей и окон выглядело величественно и нарядно. У мостов, перекинутых через полноводную реку, стояли рослые воины в черных доспехах, украшенных серебром. Они сдержанно кивали своему начальнику, господин Мирс так же молча отвечал на приветствия.
Солнце все ниже склонялось к горизонту, и мы с Посланником направились к Храму. Насмотревшись на богатые дома Ратави, на лепнину и мозаику, я уже представляла, каким будет Храм. Но обманулась. Он не походил ни на один увиденный доселе дом. Храм казался чужеродным и волшебным. Напоминал цветок, вырезанный из цельного куска белого мрамора. Сияющий внутренним светом, поблескивающий разноцветными стеклами окон.
Каменные цветы, виноград, плющ и перистые пальмовые листья обрамляли окна и двери. Перед Храмом росли красные, желтые и темно-синие, почти черные цветы. Красота здания завораживала, я даже не помнила, как с коня в руки господина Мирса соскользнула. Храм меня влек, манил. Я как во сне шла к великолепному зданию, не отдавая себе отчета в том, что делаю. Даже Посланника не подождала. Он меня окликнул, когда уже полпути прошла. Остановилась, обернулась. Воин выглядел отчего-то немного смущенным, но красивый низкий голос звучал спокойно, ровно.
— Госпожа Лаисса, через несколько минут мы расстанемся, но мне хотелось бы попрощаться сейчас.
Я кивнула.
— Обычно я не сопровождаю будущих жриц великой Маар, — улыбнулся Посланник Императора. — Но так случилось, что я проиграл спор, и потому честь привезти вас в столицу выпала мне. Не предполагал, что путешествие доставит мне такое удовольствие. Я очень рад нашему знакомству.
— Я тоже, господин Мирс, — призналась я. — Я очень рада, что проигранный спор познакомил нас. Спасибо вам большое. За все.
Он легко поклонился.
— Желаю вам удачи в этом новом мире. Постарайтесь к своим обязанностям относиться только, как к работе. Кто-то же должен делать и ее.
Эти слова насторожили, но я не перебивала.
— Желаю вам радостей, и… — он замялся: — не потеряйте себя.
Дополнение к традиционному пожеланию удивило, но уточнять не стала. Лишь поблагодарила.
— Берегите себя, господин Мирс, пусть вам сопутствует удача.
Он снова коротко поклонился:
— Госпожа Лаисса, в жизни всякое бывает. Если вам понадобится помощь, надежный человек, вы всегда можете найти меня во дворце светлейшего Императора. Я буду рад помочь всем, чем смогу.
— Спасибо, господин Мирс, — сердечно поблагодарила я.
Воин улыбнулся в ответ и жестом пригласил идти к Храму.
Он был великолепен внутри так же, как и снаружи. Картины на стенах, золотые переплетения узоров, мозаика на потолке и на полу. Сверху на золотых цепях свисали большие молочно-белые светильники в виде незнакомых цветов. В центральном проходе между скамьями из светлого дерева стояли золотые драконы. Они держали в открытых пастях курильницы, и ароматный дымок поднимался через ноздри бестий к потолку. Но все это я подмечала краем глаза — меня манил кристалл в алькове.
Белый, необработанный у основания, но гладкий у далекой вершины кристалл был больше десяти локтей в обхвате. Из окошечек в стенах и потолке на него падали разноцветные лучи, отчего прозрачный камень, и без того своим светом сияющий, полнился пестрыми бликами. Он завораживал, очаровывал, хотелось его коснуться. Но я, протянув к нему ладонь, ощущая тепло напитанного солнцем кристалла, так и не решилась дотронуться. Замерла перед ним и встрепенулась только, когда незамеченная мной прислужница кашлянула.
— Приветствую в Храме великой Маар, — пожилая женщина хлопала глазами, удивленно рассматривала меня.
— Спасибо, — я смутилась, торопливо отдернула протянутую к кристаллу руку.
— Госпожа, — голос господина Мирса показался в пустом помещении очень громким. — Проводите нас, пожалуйста, к госпоже Доверенной.
— Госпожа Гарима сейчас не в Храме, — задумчиво хмурилась женщин. Перевела взгляд с воина обратно на меня. Видимо, поняла, в чем дело. — Но госпожа Абира наверняка обрадуется встрече.
Прислужница вежливо улыбнулась и, легко поклонившись, жестом пригласила пройти в широкий боковой коридор.
— Пожалуйста, следуйте за мной.
Проход вывел в сад. Множество цветов, бабочки, красивые птицы с ярким оперением. Я шла за прислужницей и разглядывала сказочное великолепие. Заметила на ветках деревьев золоченые клетки. Там жили певчие птички. Почувствовала себя одной из них, когда в просветах между деревьями увидела высокий забор с острыми металлическими зубцами. Стало не по себе. Ища поддержки, я оглянулась на воина. Он ободряюще улыбнулся.
Выложенная светлой плиткой дорожка вывела к красивому двухэтажному зданию.
— Это дом жриц, госпожа, — очень почтительно пояснила прислужница.
Я с любопытством рассматривала мозаичные узоры вокруг дверей и окон. Подобные украшения в городе уже встречала, и дом жриц удивил не этим. Он утопал в зелени. На традиционной для тарийцев плоской крыше стояли ящики с цветами и пальмами, узкие кадки крепились и перед каждым окном. Даже в простенках было зелено — на цепях с крыши свисали терракотовые горшки.
Комната, в которую провела нас прислужница, была богато украшена. Чересчур, по-моему. Много золота, шелка, картин, разных фигурок, полтора десятка явно дорогих чайников на полках. Низкие, обитые терракотовой с золотом тканью диваны. Пестрые подушки на каждом. Столик из светлого дерева с гнутыми ножками. Комоды блестели перламутровыми вставками и золотыми ручками. И все же, несмотря на вычурность, комната казалась уютной.
Я осматривалась, а прислужница исчезла за кружевными, словно вырезанными из кости дверями. Она вернулась скоро и, распахнув обе ажурные створки, склонилась, пропуская в комнату госпожу Абиру. Посланник, едва завидев жрицу, замер в поклоне. Я не знала, как себя вести, но почему-то решила, что мне, будущей жрице, не пристало кланяться другой жрице.
Вошедшая в комнату молодая женщина была изумительно красива и исполнена чувства собственного превосходства. Длинные черные волосы, уложенные в сложную прическу, украшали золотые и серебряные нити. Изящную шею подчеркивали витые серьги. Расшитое золотом одеяние песочного цвета оттеняло смуглую кожу, хрупкие запястья утяжеляли массивные браслеты. Госпожа Абира скользнула по воину равнодушным взглядом, сделала знак выпрямиться. Как-то пренебрежительно, словно оказывала ему одолжение. И повернулась ко мне.
Глядя в карие глаза идеала красоты имперских женщин, я почувствовала себя неловко. Даже подумала, что зря, наверное, не поклонилась жрице. Госпожа Абира чуть прикрыла большие миндалевидные глаза и кивнула мне. Я ответила таким же легким кивком. Губы жрицы тронула улыбка, а во взгляде появилось одобрение, сменившееся холодностью, когда жрица обратилась к мужчине.
— Добрый день, господин Мирс, — голос женщины был высоким, мелодичным.
— Приветствую вас, сиятельная госпожа Передающая, — ответил Посланник. — Я выполнил поручение и сопроводил госпожу Лаиссу сюда.
— Вижу, — бросила жрица. — Можете идти.
Только тогда я в полной мере осознала, почему господин Мирс хотел проститься на улице. Надменная жрица использовала его, а потом отшвырнула, как грязь. От такого обращения с хорошим достойным человеком мое сердце гневно заколотилось, лицо опалил румянец. Стиснула кулаки и чудом не высказала госпоже Абире, что думаю о ее вызывающем поведении. Глянула на Посланника. Сдержанный мужчина никак не проявил своих чувств, хранил на лице вежливое, почтительное выражение. Вдруг поняла, что именно такого отношения к себе он ждал и от меня во время пути.
Мне стало стыдно. За госпожу Абиру и за других жриц Маар. Стыдно за себя.
Я подошла к воину, взяла за руку. Он удивился, но все же лицо его просветлело.
— Спасибо вам, господин Мирс. Спасибо. За все. Я надеюсь, мы еще встретимся.
— До свидания, госпожа Лаисса, — Посланник легко поклонился на прощание и вышел.
Прислужница, посматривавшая на меня с удивлением, поспешила проводить гостя. Когда их шаги затихли, я повернулась к госпоже Абире. Неприятный, злой осадок не позволил мне до конца поверить ни мягкой улыбке, ни радушному тону. Хотя говорила жрица совершенно искренне.
— Добро пожаловать домой, сестра, — распахнув руки, поприветствовала меня Передающая.
Красавица Абира обняла меня, окутав сладким ароматом духов. Позвонив в медный колокольчик, вызвала прислужниц, велела им отнести сумки в мою часть дома. Когда женщины ушли, взяла меня за руку.
— Мы так долго ждали тебя, сестра, — призналась она, заглядывая в глаза. — Больше двух месяцев. Это так замечательно, что мы скоро снова будем втроем.
Она сияла от радости, вполне сердечной, поэтому еще более удивительной. Такое поразительное изменение настроения меня с толку сбило. Я не успела и слова в ответ сказать, как Абира увлекла меня к ажурным дверям.
— Тебе, наверное, не терпится посмотреть твои комнаты, — предположила жрица. — Пойдем, покажу тебе дом.
Она распахнула створки и, не отпуская моей руки, вывела меня во внутренний сад. Он был небольшим, но красивым. Пальмы, цветы, четыре ровные дорожки из желтой плитки соединялись у фонтана в середине.
— Мы вышли из общих комнат, — мелодичный голос Абиры журчал, будто ручеек. Она повернулась, жестом пригласила оглядеть дом.
Вдоль всего второго этажа шел широкий балкон. Тонкие колонны, поддерживающие крышу, казались витыми и хрупкими. На белых перилах крепились небольшие горшки с пышными ниспадающими цветами.
— Если от них пойдешь вот в эту часть дома, — она махнула правой рукой, — попадешь в покои Гаримы. Она уже скоро вернется и очень тебе обрадуется. С этой стороны, — взмах другой рукой, — мои комнаты. А твои — напротив общих. Пойдем посмотрим.
Она уверенно меня вперед тянула, по-хозяйски толкнула двери в мою часть дома. Комнаты на первом этаже предназначались, по ее словам, для разговоров с должностными лицами. Когда я уточнила, с какими, Абира сделала вид, что вопроса не заметила. Она предпочитала обращать мое внимание на особенно ценные предметы и рассказывать их истории. Но меня не занимали ни они, ни богатое убранство комнат. Жрица этого словно не понимала. Передающая говорила медленно и размеренно, певучий голос сплетал красивые предложения. Но я постепенно осознавала, что Абира взволнована и смущена. Она старательно избегала взгляда в глаза, слишком много внимания уделяла мелочам и будто опасалась дать мне возможность заговорить. Отделаться от ощущения, что жрица тянула время, не получалось.
Величественная Абира поднялась со мной на второй этаж, распахнула двери в гостиную для близких знакомых, оттуда провела в спальню. Здесь жрица тоже рассказывала о вещах, изящно указывая на них. Неторопливыми грациозными движениями этой тарийки можно было любоваться долго. Она знала, что красива, и всячески подчеркивала это.
Спальня, куда уже отнесли мои вещи, оказалась очень просторной комнатой. Там воскуряли какие-то травы, дымок поднимался от каменных плошек. Пахло сладковато и терпко, приятно. Полупрозрачные ткани скрывали большую постель так же, как и на постоялых дворах. Дорогая мебель, резьба, перламутр, золото, благовония…
Мне представили мою собственную служанку, Суни. Невысокая, худая, очень смуглая, черноволосая, на вид лет пятидесяти. На щеках под большими серыми глазами полукружья из крупных темно-синих точек. Она говорила сдержанно, почтительно и немного. Зато смотрела с благоговением.
Это пугало. Как и поведение Абиры. В сердце росла тревога, крепло дурное предчувствие.
— Гарима должна вернуться с минуты на минуту, — с обворожительной улыбкой заверила жрица. — Думаю, лучше всего будет встретиться с ней в общей гостиной.
Я не спорила.
К немалому огорчению Абиры, Доверенная еще не возвратилась. Расторопная прислужница чай принесла и поспешно вышла, оставив поднос на столике у дивана. Абира широким жестом пригласила меня присесть, сама заняла кресло напротив. Оставаясь со мной наедине, она явно чувствовала себя неловко и пыталась молчание заполнить. Спросить о путешествии она не догадалась, рассказать о себе или о Гариме — тоже. Говорила о напитке и провинции, откуда привезли чай. Повторялась довольно часто.
— Может, ты расскажешь мне о жрицах великой Маар? — осторожно намекнула я.
Абира сникла, потупилась, поставила чайник на поднос. Он обиженно звякнул, потому что руки ее дрожали. Я с удивлением увидела на ее щеках румянец. Это было неожиданно, у меня сложилось впечатление, что высокомерную жрицу ничто не может смутить.
— Я очень надеялась, ты повременишь с расспросами, — честно призналась Абира.
— Почему?