– Это будет интересно.
4
Бронислав лично принес поднос с коктейлем. Стопка, послойно наполненная ликерами и абсентом. Зеленым, как глаза Габриэллы.
Щелкнула зажигалка. Голубоватое пламя заплясало по поверхности, подмигивая оранжевыми краями. Габриэлла не торопясь подхватила рюмку и, отложив соломинку, поднесла коктейль к губам. Огонь обрадовался поцелую, а женщина выпила его одним глотком.
Пижонка. Но она приняла мой вызов. Отказаться сейчас – значило проиграть.
– Бронислав, пожалуйста, принеси мне то же самое, – но прежде, чем уйти, администратор отодвинул мне стул. На сцене шло очередное выступление: два парня медленно раздевались.
– Хорошая идея, – одобрила Габриэлла. – Под грубыми шкурками униформы скрываются такие тела! Он хорошо гармонируют!
Попытки запечатлеть кого-нибудь из парней прекратились, но расслабляться было рано.
– Мы стараемся, чтобы все остались довольны.
Вместо ответа она остановила на мне свой взгляд. Насмешливый. Презрительный. Его выражение не изменилось, когда я опрокинула в себя стопку горящего коктейля. Губы шевельнулись:
– Я не ошиблась: это действительно будет интересно!
Она взмахнула рукой. Бронислав тут же отодвинул стул, помогая встать.
– Госпожа Габриэлла, я присоединюсь к вам через несколько минут…
Хорошо оформленная бровь поползла верх:
– Бронислав, надо отдать должное твоему стилисту, вид у тебя потрясающий. Но неужели ты решил, что я здесь ради тебя?
И, провожаемая взглядом собаки, затанцевала к выходу. Бедра, обтянутые зеленой тканью, соблазнительно покачивались, так что парни снова шеи посворачивали.
– Ты что творишь? – послышалось шипение над самым ухом.
Я повернулась. Рядом стояла Ванесса. Очень злая.
– Пытаюсь спасти наш клуб.
Обоженное горло болело, голос осип… Но я не жалела ни о чем.
– Немедленно домой! А ты, – поймала Ванесса официанта, – быстро принеси мелкого льда! Живо!
Парень вернулся через пару минут. На поносе, в стеклянном айс-бакете лежала ледяная крошка. Ванесса схватила с ближайшего столика ложку и зачерпнула прозрачно-белую массу:
– Глотай! Немедленно!
Крошка противно скрипела на зубах. Язык и щеки тут же занемели, но и боль притупилась.
– Молчи и топай за мной!
Уходя в подсобные помещения, я по-привычке оглядела зал. Визит Габриэллы уже забыли. Гостьи вовсю топтали танц-пол, два парня показывали акробатику у шестов, умудряясь при этом раздеваться и время от времени приседать, чтобы посетительницы могли всунуть купюру-другую за узкую резинку стрингов. Некоторые пытались в ответ огладить загорелое бедро, или провести чуть выше… Но танцоры знали, что делать: поворот, улыбка… и руки хватали только воздух.
– Да ничего с ними не случиться! Иди уж! – толчок в спину заставил меня очнуться от созерцания «воспитанников» и пройти в дверь с табличкой «Только для персонала».
– Аптечку!
Отдыхающие ребята кинулись выполнять приказание. Через минуту я уже сидела, все так же обнимая посудину со льдом, а Ванесса вскрывала ампулу с лидокаином:
– Хорошо, что аллергии нет. Ну, чего уставилась? Открывай рот!
От горечи лекарства меня передернуло. А Ванесса обрадованно ухмыльнулась:
– Ну, раз вкус чувствуешь – не все потеряно. Это надо же было додуматься – огонь пить! Вот где ум, а?
– Дома забыла, – даже бурчать было больно. Но уже не так, как в зале – лидокаин начал действовать.
– Ага. Еще что забыла? Ты лед то глотай, нечего его в руках греть. Ирма, ну ты мне скажи: это того стоило?
Я вспомнила намешливо-презрительный взгляд, надменный вид сестры и кивнула.
– Ну, и хорошо! – успокоилась Ванесса. – Об остальном потом поговорим! А сейчас поехали, домой тебя отвезу!
В машине горло наконец-то разболелось, а язык опух. Я откинулась на спинку кресла и послушно отправляла в рот кусочки льда, которые мне сунули с собой. Они подтаяли, и иногда из ведерка выплескивалась холодная вода, заставляя ежится от внезапного прикосновения.
– Легче? – то и дело интересовалась Ванесса.
Я мычала в ответ. Больше всего мне хотелось забиться в угол и предаться самобичеванию.
Ну куда я полезла? С кем связалась? Габриэлла – истинный суккуб, от макушки до кончиков дорогущего педикюра!
Машина свернула в «карман» и притормозила перед шлагбаумом. Охранник сверил номер со списком и разрешил въезд. Я вопросительно уставилась на подругу: говорить вслух не рискнула. Она поняла:
– У меня переночуешь. Влруг ночью плохо станет, анафилактический шок там, или горло распухнет. А ты даже «Скорую» вызвать не сможешь!
Спорить смысла не было. Я послушно поднялась на третий этаж элитного дома, в котором жила моя подруга.
Вежливая консьержка в комнатке с застекленной до половины стеной. Просторный лифт с зеркалами. Из них на меня уставилось зеленоглазое, взъерошенное чудовище с перекошенным лицом. Эт я? Ой, мамочки!
– Не пугайся, сейчас умоешься, причешешься, отдохнешь и будешь – как картинка, – попыталась утешить меня Ванесса.
Дома она выдала мне халатик, мягкие тапочки, полотенце и запихнула в ванную:
– Отмокай, отдыхай, ни в чем себе не отказывай!
А вот за это спасибо, подруга! Косметику и я, и она любили дорогую, качественную. Только мне приходилось ограничиваться самым необходимым, а Ванесса, в случае крайней нужды, могла открыть магазин и, распродав свои запасы, безбедно протянуть пару лет.
Пена. Скраб. Снова пена… Маска… Из ванны я выползал часа через два. Ноги не слушались, хотелось залечь в кровать и спаааать. Но Ванесса ждала меня с ужином. Или ранним завтраком?
Перемолотый в блендере творог с бананом. Теплое какао. И печенье.
– Размочи, – посоветовала Ванесса. – А творог чтобы весь сьела.
– Спасибо, – я сунула ложку в рот и вздохнула: о сахаре подруга не позаботилась.
– Вижу, тебе легче. Уже говоришь.
Я кивнула.
– Тогда может ответишь на очень интересующий меня вопрос? Что? Это? Было? У тебя одна попытка.
Одна, так одна. И я выдала, как на духу:
– Знакомство с сестрой. Единокровной.
Ванесса замерла. Взгляд из ошалевшего стал задумчивым. Потом, что-то решив для себя, она подошла к бару и достала ликер:
– Чего покрепче тебе нельзя, так что будем давиться этой сладкой гадостью.
5
Часы на стене показывали четыре утра. Я-то посплю, а вот Ваня… но «железная леди» по своему истолковала мой взгляд:
– Возьмешь больничный. Дня три дома посиди. Все равно работник из тебя сейчас никакой. Ну, за нас!
Густой сироп без малейшего привкуса алкоголя потек по горлу. И то ли помог, то меня «отпустило», но говорить я смогла почти без натуги:
– Вот это наглость! Ни за что не поверю, что она не знала, чей этот клуб!
– Подожди! А с чего ты решила, что эта Габриэлла – твоя сестра? Из-за цвета глаз? Так зеленоглазых…
– Вань, я суккуб. Паршивый, но суккуб. А мы кровных родичей за версту чуем, как вампиры…
– Ох, не пугай, – подруга опасливо покосилась на окно, потом все-таки решилась и опустила жалюзи, отрезая кухню от внешнего мира. – Только не говори, что эта пакость тоже существует.
– Не знаю. Не встречала, – я пожала плечами и только потом поняла: Ванесса, не боящаяся ни бога, ни черта, имела свои фобии. Она боялась… вымышленных кровососов!
Смех её обидел.
– Еще коктейльчику плеснуть? С огоньком!
– Ладно тебе, – от кашля заболело горло и я хрипела. – Если вдруг узнаю, что они существуют – обязательно предупрежу.
– Ирма… – Ванесса вдруг сделалась задумчивой. – Бронислав вокруг неё как привязанный крутится. Это любовь? Или чары?
– Хуже. Это – импритинг. Запечтление.
– Так-так-так… – Ванесса забыла про обиду, впрочем, как и всегда. – С этого места поподробнее.
Одно дело сообщить подруге, что ты – суккуб. И совершенно другое – выложить всю подноготную, раскрыть секреты своего народа. Мысли текли плавно, тягуче, как ликер, льющийся в крохотную, на высоченной ножке рюмку. Но если взять стакан, и от души разбавить приторную сладость крепким алкоголем… Видимо, спиртное все же подействовало, потому что я решилась.
– Понимаешь… Мы же не просто флюиды вырабатываем, которые мужикам головы кружат. Есть еще одна… особенность. В момент оргазма этих флюидов может выработаться столько, что у партнера крышу сорвет. И его можно будет хоть на веревочки водить, хоть на ремни распускать…
– Нихрена себе! Это как же мужики рядом с вами… Бррр, никогда не лягу в постель с инкубом!
– Правильно, – поддержала подругу. – Нечего там делать! А то появится потом на свет кто-то… вроде меня.
– Ну, ты еще ничего получилась. Ирма… а как ты с этим справляешься? Твой Пьер…
– А я не сказала? – хмель затуманил голову, но и хорошо обезболил, горло уже не болело. – Они выделяются в момент оргазма партнера, не нашего!
– Нифига себе! Так это что, он никогда не… – она закрыла рот рукой. Глаза сделались большими-большими…
Похоже, информация оказалась шокирующей, раз Ваня ругаться начала. Надо пояснить, а то надумает себе невесть что. Вон, как про то, что Пьер ни разу не кончик как следует.
– А мы контролируем. Понимаешь, эта особенность появилась как защитная реакция. Ну сама представь, какого суккубу или инкубу было в то же средневековье? Или в постель тащили, или на костер. А бывает, что и на костер после постели. Ну, а влюбленный готов за предмет своей страсти любому в глотку вцепиться. Мы это импритингом называем. Знаешь, как у уток, например: кого первым вылупившийся птенец увидит, за тем и следует всю оставшуюся жизнь.
– И что… ничего нельзя изменить?
– Не знаю. Вань, я о суккубах узнала из буйных криков матери, когда она меня ремнем по квартире гоняла. Потом собирала информацию по крупицам. Я же совершенный неуч во всех этих делах, действую интуитивно…
– Интуитивно она действект… А если бы по теории? Ой, что было бы?
– А была бы… – злость заставила сказать то, о чем я предпочла молчать. – Габриэлла! Уж от неё-то папенька явно не отказывался!
– Ууу… Плохо дело, – в глазах Вани появилось сочувствие.
– Вот только жалеть меня не надо! – вспылила я.
Ненавижу жалость! Меня можно не любить, презирать, ненавидеть, но не жалеть! Воспринимаю, как лично оскорбление еще с той поры, как «сердобольные» соседки качали головами и выдыхали: «сиротинушка, без отца растет…». Лучше бы приблудой называли, как дядка из соседнего дома. Он где-то потерял ногу и ходил, опираясь на костыли. И очень любил гонять или детей. Мне почему-то доставалось больше всех. Так вот, злости на того мужика не было. На вот на соседок…
– Я не… – растерялась Ванесса.
– А то я не вижу!
Оставаться в доме, где все пропитано жалостью невозможно. Я схватила свою сумочку и выскочила за дверь.
– Ирма! Сумасшедшая! Там же… Вернись!
Лифт не приходил очень долго. Где-то громыхал наверху, гудел мотором…
– Элитный дом, итить…
Лестница оказалось очень крутой, ступенька ударила по ноге и перед глазами пронеслась вся жизнь.
Сильные руки подхватили пеня под спину и колени. Через мгновение я уже лежала на руках незнакомца.
Боже! Что это был за мужчина!
Короткая, очень короткая стрижка. Почти черный ежик волос. Черты лица – хоть картину пиши. Одет от был в спортивный костюм: облегающую майку без рукавов и шорты до колен. А судя по тому, что он не спускался, а поднимался – только что вернулся с пробежки. Почему с пробежки, а не с ночной прогулки? А не знаю. Может, потому что на прогулку не одевают беговые кроссовки и не берут в специальной сумке бутылку с водой…
– Куда нести? – спросил он, словно ничего не случилось.
– Сюда! – Ванеса пошире распахнула дверь и меня внесли обратно в квартиру.
– Игорь, я вам так благодарна! Просто у нас немного…
– Девичник? – хохотнул мой спаситель, укладывая меня на диван. – А знаете, Ванесса, это первый раз, когда у вас… такие гости. Признаюсь, у меня камень с души упал.
Ого! Ваня опешила? Впервые вижу. Какой, однако, интересный мужчина!
– Вы всегда такая строгая, такая… неприступная. Я считал, что вы не живой человек, а мраморная статуя: всегда безупречная и такая… холодная.
Упс! Хоть в тетрадочку записывай. Комплимент вперемешку с сарказмом.
– Королева в восхищении!
– Спи уж, королева! – сорвала на мне злость подруга и пошла провожать невольного гостя.
– Совет недурен, – я поерзала, устраиваясь поудобнее. – Пожалуй, воспользуюсь. Свет выключи! – и провалилась в темноту.
– Выключи свееет! – простонала я через какое-то время.
Голова раскалывалась, во рту воняло, как в бомжатнике. Но никто и не подумал выполнить просьбу.
– Злишься, да? Обиделась?
Открыть глаза оказалось не так просто. Веки отекли, губы, кажется, тоже… Зато теперь я поняла, почему мой крик о помощи остался неуслышанным: в огромной квартире Ванессы кроме меня никого не было.
Свет, который бил прямо в лицо, вырывался в окна – вредная дамочка даже не подумала задернуть шторы, оставив меня на растерзание похмельному утру. Зато рядом, на табуретке, стоял стакан с водой а в крохотном блюдечке лежали таблетки.
«Раствори и выпей. Домой не ходи – дождись меня. Косметика в шкафу. Еда в холодильнике. Или закажи доставку. Ванесса.»
От синтетического вкуса лимонного ароматизатора замутило. И горло. При каждом глотке казалось, что вместе с водой через него проходит комочек наждачной бумаги. Но я стоически выпила все. И отправилась умываться.
Из зеркала на меня смотрело нечто… страшное.
– Шкаф. Косметика.
Наверно, я походила на зомби, кода рылась в ящиках с кремами, тенями, тушью… То, что было необходимо – гелевые патчи для век и маска нашлись не сразу. Зато после процедуры «скорая помощь вашей коже» и чашке крепкого кофе я ожила. Какао было бы лучше, но Ваня терпеть его не могла. И даже для гостей не держала.
Завтрак. Еще одна таблетка. И – спать. Теперь уже по-настоящему, а не в пьяном бреду. На грани сна и яви вспомнился вчерашний мужчина. Игорь, кажется. Интересный экземпляр! Надо будет познакомится поближе.
– Дрыхнешь? – Ванесса выгружала из пластиковых пакетов продукты. Прозрачные контейнеры с готовой едой. Судя по всему, принесла из клуба. Под конец выудила три бутылки пива.
– Издеваешься? – желание сбегать в уборную и как следует пообниматься с холодным белым другом тут же напомнило о вчерашнем.
– Ага, – кивнула Ванесса. – Это тебе за Игоря!
– А это еще кто? – я лихорадочно вспоминала, что же еще натворила кроме, как напилась.
– Уууу, тут еще и амнезия. Ирма, тебе бы к врачу…
– Ну и ладно! – обижаться не стоило, тем более – заслужила.
– Ты что, серьезно ничего не помнишь?
– Габриэллу помню. Бронислава… как ты меня домой тащила, а еще… – видение темноволосого красавца само нарисовалось перед глазами. – Так его Игорь зовут.
– Ага, – Ванесса ракладывала еду по тарелкам. Пиво она убрала в холодильник, чем безумно порадовала – одна мысль об алкоголе вызывала тошноту. – Игорь Иванович Оболенский!
– Князь? – острота ниже плинтуса. Но хоть так.
– Выше бери! Отельер!
– А, ну да, – хмыкнула я.
Похмелье отступило, теперь смертельно хотелось есть. Я пододвинула тарелку с маринованными огурчиками, салатом «Мимоза» и сцапала из контейнера кусок запеченой в кляре рыбы.
– Влезет? – с любопытством поинтересовалась Ванесса.
– Флефет! – ну, я хотя бы попыталась.
6
Несмотря на уговоры Ванессы посидеть дома еще пару дней, на работу тянуло невыносимо. После визита сестры я боялась за клуб, но опасения были напрасными: все шло своим чередом.
Говорить почти не приходилось: Бронислав оказался на самом деле идеальным работником:
– Вы позволите внести небольшое предложение в организацию работы?
У меня дух захватило, так он был прекрасен в своем белом сюртуке! И алый ему шел… С трудом нашла силы, чтобы кивнуть и мы пошли в мой «кабинет» – помещение, отделенное от общего зала стеклянной перегородкой. Она отрезала шум, так что можно было с комфортом наблюдать, что происходит в клубе.