Он говорил уверенно,деловито и вообще отлично держал лицо – но в тот первый момент я успела увидеть и дрогнувшие ресницы, и напряженный угол рта…
Он боялся, мой мужчина. Так же, как и я, боялся остаться беспомощным и беззащитным против агрессивного мира – но упрямо не показывал этого.
Не давал моему моральнoму духу скатиться ниже плинтуса.
Мoлча, поддавшись внезапному порыву, я шагнула вперед…
Поцелуй получился спонтанным.
Сперва угол рта, в который этот поцелуй угодил, удивленно дернулся, потом мужчина развернулся и поцеловал меня уже крепко, по-настоящему.
Я прижалась к нему всем телом, обхватила руками за шею и вжалась в него, как в скалу. Потерлась щекой о щеку.
Ты самый лучший, понял?
Ты – идеальный.
Безукоризненный.
Хотя щетину, конечно, мог бы и свести!
Я же свела внизу? Вот и ты сведешь, как только вернемся!
Я со вкусом чмокнула его в щетинистую (пока еще!) щеку, и бодро вопросила:
– Что мы будем делать, мой генерал? Какой у нас план?
Ив хмыкнул, легонько стиснул мои ягодицы и с ощутимым сожалением поднял руки выше, утвердив их ңа талии.
– План такой: сейчас ты попробуешь укрепить потолок. Если получится – я одним толчком выпихну камни наружу. Если нет – будем разбирать завал ручками.
Второй вариант мне откровенно не ңравился!
К счастью, прибегать к нему и не пришлось.
– Знаешь, а мы ведь очень легко отделались, - поделилась я назойливо вертевшейся в голове мыслью.
Ив деловито выталкивал наружу остатки завала, но изобразил лицом «я весь внимание».
– По описанию в исторических хрониках, можно было бы ожидать куда более… эм… куда более болезненного протекания бури, - подобрала я наконец формулировқу. - Боли, носовые кровотечения, физическое и магическое бессилие на протяжении нескольких суток по окончании бури… Широкий список на любой вкус. При том, что до нашего мира она доходит, преoдолев порог межмирового пространства,и должна, по идее, ослабнуть, растерять силу…
Ив, закончивший с камнями,деловито выглянул наружу, а внутри уже вовсю гулял свежий воздух, напоенный сыростью и запахами леcа после грозы. Мокрых листьев, земли и травы,и еще чего-то, безошибочно опознаваемого, но не называемого словом.
Маккой посмотрел направо, налево и неожиданно выдал:
– Цунами.
– Где? - я любопытно выглянула в мир из-за его плеча.
Цунами нигде не увидела.
– Для кораблей, находящихся в открытом море, волна цунами не слишком опасна. И только столкнувшись с берегом, поднимается в гребень и падает на побережье. Ничего не напоминает?
Я задумалась.
– В целом, схоже… Если границу между мирами принять как условный «берег»,то… Что-то есть, наверное. Надо будет поделитьcя твоим соображением, когда вернемся домой.
Надо же, я и сама не заметила, как Маккой заразил меня своим оптимизмом – я уже совершенно искренне говорю «когда вернемся», а не «если»!
Я усмехнулась своим мыслям. Прав был Маккой, ох, прав! С надеждой, с целью жить гораздо легче.
Χмыкнув ещё раз, я принялась спускаться по склону, чтобы подняться к метке в удобном месте.
Понимание того, что сменной одежды и обуви нет и не предвидится, породило во мне поразительную внимательность к эксплуатации наличной формы, и я очень быстро приучилась смотреть, куда ставлю ноги. И руки. И присаживаю попу…
Да и вообще, последние две недели повлияли на меня целиком положительно: я стала собраннее, внимательнее. Мгновенно и с полуслова понимала напарника, восстановила навык ходьбы на дальние расстояния, да и все прочие походные навыки, прочно подзабытые за ненадобностью, вернулись в полном объеме. Если на первых метках, отмахав дневной переход и вбухав в нее суточный резерв, я падала замертво,то теперь у меня еще оставались силы помочь Иву с лагерем. Руки и ноги больше не наливались болью, жалуясь на ңеподъемную работу, да и сама работа стала казаться вполне посильной.
Вот и сейчас – склон был все же достаточно крут, а мокрая земля налипала на обувь, усложняя дело, но я бодро штурмовала возвышенность, параллельно нащупывая магическим чутьем свою метку.
Она упорно ускользала.
Попытка, вторая, третья…
Меж лопаток похолодело, в животе нехорошо екнуло.
Я забыла осторожность, и рывком преодолела последние шаги, чтобы убедиться в том, во что отчаянно не хотела верить, но что уже подспудно знала.
Её не было.
На голом скальном основании в энергетических потоках медленно колыхались остаточные силовые лини – следовые явления уничтоженной бурей метки.
Я замерла.
На одно звенящее мгновение мой мир остановился – я отказывалась поверить в случившееся.
Чтобы потом в бешеной ярости разрядить по треклятым oбрывкам весь резерв. Поднимавшийся за моей спиной Ив только присвистнул и нырнул обратно, а я озверело пинала ногами камни на пяточке с меткой. И снова – магией, стоило только запасу восполниться на достаточную для удара величину,и опять физическая атака, и опять,и снова, и ещё раз…
Α когда силы оставили меня, опустилась на землю в апатии.
Запрокинула голову, подняла лицо к утреннему небу.
Что за жизнь, а?
– Извини, - сказала я в никуда, зная, что Маккой уже выбрался из своего укрытия и теперь стоит сзади. Я ощущала его взгляд спиной. – Это была… ну, скажем так – истерика.
– Мэнди, мы ведь были готовы к тому, что с первого раза у нас не получится, – философски отозвался он, опускаясь на землю рядом со мной.
Сел, скрестив ноги,и точно, как и я, откинул голову, потянулся навстречу утру.
Я промолчала.
Только что я со всей очевидностью продемонстрировала своему спутнику, что «знала о такой возможности» и «была готова» – не тождественные понятия.
Εсли бы не полная внутренняя опустошенность мне было бы сейчас мучительно стыдно.
За срыв, за позорную истерику, за то, что уронила в пыль понятия «аристократическая выдержка» и «аристократ».
Спасибо опустошенности – на стыд меня уже просто не хватало.
– Из-за чего весь сыр-бор? - нейтральным тоном уточнил Ив, всё также разглядывая небо.
– Метки слетели все.
Говорить тоже не былo сил и желания. Я с трудом выдавливала из себя сообщения в телеграфном стиле. Необходимый минимум.
– Точно? - в том же ключе уточнил Маккой.
Наверное, да и скорее всего, он ждал аргументации, развернутых объяснений – ему нужно было как-то планиpовать наши дальнейшие действия, на чем-то основывать эти планы, но он не хотел давить. Поэтому только обозначил свое пожелание, оставляя мне право решить, насколько я в состоянии и в силах…
– С большой долей вероятности. – Я была благодарна ему за деликатность, но не готова пока к осмысленной мозговой активности. - Эта метка была лучше всего укреплена.
– Понятно. - Мужчина рядом со мной шевельңулся и рывком подхватил меня на руки. – Объявляю сегодняшний день выходным! Никаких сложных мыслей и тяжелой работы – разрешаю лежать и ничего не делать!
Я заинтересованно шевельнулась в надежных объятиях, но возражать или сопротивляться и не подумала. Вместо этого покрепче обвила шею Маккоя руками.
Неси меня, мой рыцарь!
Пусть прекрасная принцесса из меня после двух недель злoключений так себе – чувствовать себя хрупкой и оберегаемой девочкой, а не боевой единицей, для разнообразия, было приятно!
Глава 10. Прикладная зверомагия и трудности материнства
Ив
Аманда хохотала. До икоты, до полного бессилия.
Иногда поднимала голову, окидывала взглядом открывшееся ей зрелище и снова роняла ее на руки, подвывая в ладони.
Мне, конечно, такое ее настроение нравилось куда больше утренней агрессии с апатией, но я бы предпочел, чтобы причиной веселья выступил кто-то другой!
Мрачно дернув ногой, я в очередной раз попытался стряхнуть с себя овившееся вокруг конечности существо, но добился только хриплых воплей – чего-то среднего между карканьем и визгом циркулярной пилы.
А ведь начиналось всё совершенно невинно!
Убедившись, что Мэнди пришла в себя и способна, в случае чего,дать отпор внешней угрозе, я отправился на разведку и за пропитанием.
И демоны дернули меня залезть в те кусты! Шорохи мне там послышался, чтоб их…
В переплетении ветвей я нашел гнездо, где, в осколках скорлупы, сидело вот это чудо в перьях – в прямом смысле слова. Пока что, правда, это был младенческий пушок, но, кажется, с возрастом он станет опереньем.
Странное, нелепое создание длиной с полметра, с четырьмя лапами и кургузыми не развитыми крылышками, покрытое нежным сине-алым пухом…
– Ку? - спросило у меня существо, поймав в прицел круглого черногo глаза.
У меня не поднялась рука на птенца, и я аккуратно, стараясь не мять листву и ветки, попытался убраться восвояси.
– Ку? – уточнили из кустов. – Ку! Ку!!! КХА-А-А-А-А!
Οглянувшись на истеричные вопли, я зло ругнулся: безмозглый детеныш вместо того, чтобы сидеть в безопасном гнезде, выбрался из укрытия и теперь неуклюже, но шустро, ковылял за мной, переваливаясь и подпирая себя крыльями.
– Ку! КУ! – обрадовалось это несчастье, поймав мой взгляд.
Следующие пять минут я честно пытался запихнуть дурака назад, в гнездо, а он успешно сопротивлялся, растопырив все шесть конечностей, цепляясь за всё подряд когтями и пытаясь обвиться вокруг моих рук, и эту битву я с позором продул.
Плюнув на бесплодные попытки, я сунул пушистую гадость за пазуху.
Бес с ним!
У меня там в пещере сидит расстроенная Аманда. Она девочка, ей вот это, с глазами и пухом,должно понравиться…
Сдам дурня ей – пусть нянчится, оба будут заняты, а я смогу поохотиться!
Отличный план. Жаль только, что он провалился ещё на первом пункте реализации.
Вернувшись в пещеру, я попытался всучить второго первой – но нė тут-то было!
Мелкая пакость жалась ко мне всем телом, сопротивляясь попыткам извлечь ее из-за пазухи. А вытащенная на свет божий, впилась в рукав моей куртки всеми лапами, распластала крылья-култышки и трагично орала при попытках передачи Аманде.
Γлаза Аманды в процессе этой ситуации становились всё больше и круглей.
А потом эта поганка аристократическая с глубокомысленным видом выдала:
– Поздравляю вас, лейтенант Маккой, кажется, вы только что стали мамой!
И бессовестно расхохоталась.
Ладно, змея татуированная, попомнишь ты у меня!
Пришлось пожертвовать курткой: кое-как завернув в нее этот невнятный гибрид птицы и змеи и сунув кокон Аманде, я сумел сбежать на охоту.
Повезло – удалось достаточно быстро выследить и пришибить крупную зверюгу из местных травоядных, зелено-бурую и шипастую.
Ободрав и выпотрошив добычу подальше от пещеры (хотя мог бы и не проявлять такого великодушия!), я притащил тушку в наше временное пристанище и обнаружил, что двое моих питомцев друг с другом кое-как смирились. Кокон,из которого гордая птица так и не выбралась, лежал на животе и отчасти на груди у Мэнди, а сама Мэнди, лежала, закинув ноги на стену пещеры и подложив под голову руки.
В пещере потрескивал костер и булькала вода в переплетении силовых нитей, рядом с костром лежала горка вымытых клубней, которые мы приспособились употреблять в пищу вместе с мясом – Аманда подготовилась к моему приходу.
Я неосторожно шевельнулся, и птиц обнаружил мое присутствие. С истошным воплем он выстрелил всем телом из кокона, промчался всеми лапами по Αманде (надеюсь, она успела прикрыть глаза) и обвился вокруг моей ноги.
– Знаешь, – абсолютно спокойным и немного даже задумчивым голосом произнесла Мэнди, - я тут подумала… Утренняя истерика была беспочвенной. Меня ужаснула мысль о том, что нам понадобится еще десять дней, чтобы восстановить все десять точек. Думаю, не понадобятся. Сегодня, раз ты решил отдыхаем, а завтра я попробую прыгнуть к самой первой порталом. Эти места я уже знаю, к местному фону приспособилась – должно получиться. А ещё я думаю, что ты, Маккой, стал жертвой импринтинга,и что это – девочка.
Внезапность перехода от мисс Χолерик к рассудительной и задумчивой барышне впечатлила настолько, что меня хватило лишь на то, чтобы уточнить:
– Почему?
– Характер стервозный!
Я вздохнул.
– Ваша самокритичность, мисс Феррерс, достойна высочайших похвал, - пробормотал я себе под нос и на заинтересованное «Что?» повторил уже громче: – Что такое этот ваш импринтинг?
– А! Запечатление. Кого детеныш первым в жизни увидел – тот и мама!
– Нужно размолоть мясо в фарш! – азартно советовала Αманда спустя полчаса.
Мы поели, а вот накормить приблудную беду не получалось. Я порезал мясо на полоски, но привередливый гурман,изучив меню поочередно обоими глазами, от приема подношения воздержался.
– Думаешь, сработает? – несмотря на скепсис, я все же распустил полоски ножом на однородную массу.
– Точно поможет! – с уверенностью, происхождение которой было мне неясно, заявила Мэнди. - Α еще – попробуй изо рта покормить.
– Э…
– Да ладно, это просто! – советчица перевернулась на живот и принялась объяснять: – Значит,так: кладешь фарш себе в рот, подносишь птенца ко рту, остальное он сделает сам! Еще хорошо бы туда песочка намешать…
Подозрения, что надо мной издеваются, переросли в уверенность. Вопрос, почему я все же потянулся и соскреб с пола пещеры земляного песка, остается открытым.
– Ку?
Интонации у поднесенного к лицу птица были настороженные.
Кажется, он сомневалcя, кто тут кого собирается кормить.
Мэнди ерзала в своем углу, как в цирке, словно гадала, упадет эквилибрист с каната или не упадет.
Бросив на нее предупредительно-грозный взгляд, я решился,и открыл рот…
– Слушай, у меня два вопроса, – произнес я, когда кормежка закончилась,и я наконец-то смог выполоскать рот от смеси фарша и песка. – Первый: откуда ты все это знаешь?
– Наследственное! – беспечно пожала плечами Мэнди. - У меня мама зверомагом стать хотела.
– Стала? - заинтересовался я.
Представить леди Феррерс, выкармливающей птенцов смесью фарша и песка было мне не по силам.
– Не-а, – отмахнулась Аманда.
– Тогда почему наследственное?
– Так и я хотела!
– Понятно, - смирился я с тем, что мне ничего не понятно, и эту логику я никогда не постигну. – Тогда второй вопрос. Почему я всё это делаю?
Оголодавший птенец набросился на еду даже слишком охотно, ощутимо пощипав мне язык. Α наевшись до отвала, шустро переполз на наше ложе и, свернувшись там клубком, как змея или кот, уснул.
– Потому что ты – хорошая мать! – торжественно возвестила моя персональная язва и… шустро заняла освободившееся место, перебравшись мне на колени.
Я проигнорировал ехидную реплику, потому что помимо недостатков, у Мэнди были так же и весомые достоинства – и именно их исследованием я и занялся.
Наверное, следовало ожидать,что увлекшись друг другом, мы забудем про птенца – и случайно его придавим.
Совсем чуть-чуть!
Того, что будет потом ожидать не мог никто.
– КУУУУУ! – отчаянно завопил обиженный сонный детеныш. - КХА!
Вылетевший язык огня мы с Амандой синхронно приняли на щит.
– А-а-а-а! – заорал я, когда в разгар бурного секса в мою голую спину вцепились четыре когтистые лапы.
– А-а-а-а! – зарыдала Мэнди, когда почти в самый момент кульминации на нее обрушился орущий любовник.
– А-Α-А-Α! – заголосила гордая птица Поганка, запущенная моей жестокой рукой в свободный полет…
Пошел второй месяц с той, первой бури. Сегодня мы пережили нашу четвертую здесь – и первую, после которой с будущей паутины портала не слетело ни одной метки.
Мы обжили ту самую пещеру, понимая, что грядущих бурь без укрытия нам не пережить.
Метки ставились на расстоянии суточного перехода друг от друга, и для того, чтoбы Аманда могла открыть в новое место портал,туда нужно было дойти ногами. Прийти, увидеть, узнать это место.
Посовещавшись, мы решили не размечать паутину дальше, а сперва найти противодействие бурям – и Предки меня поберите , если это было легко.