* * *
Десять лет назад.
Конец девяностых захватил меня уже почти в сознательном возрасте. В провинции, в которой я вырос и окончил школу, больше ловить уже было нечего. После выпускного родители сразу отправили меня к родственникам в столицу нашего весёлого государства. К слову, приняли меня там тепло, выделили койко-место и даже помогли поступить в один из московских ВУЗов. Первый и второй год учебы прошёл спокойно, летом удавалось вырываться к своим, в остальное свободное время помогал тётке и её мужу с хозяйством по квартире. Пришлось освоить кулинарию до уровня: неплохой суп и обалденные пельмени. К сожалению, эта идиллия не просуществовала долго. На третий год учебы моё присутствие в чужом, по сути, доме изрядно поднадоело его хозяевам. Под предлогом ремонта комнаты меня переселили в студенческое общежитие, а через полгода стало понятно, что обратно меня никто не ждёт. Родителей сразу попросил больше не надоедать родственникам, я и так прожил у них неприлично долго. К жизни в общаге пришлось привыкать заново, и первое, с чем мне пришлось столкнуться, это катастрофическая нехватка денег, хотя было бы странно ожидать чего-то другого. И если в гостях у родственников доступ к холодильнику у меня был почти безграничный, то на кухне общежития каждый был, как говорится, за себя, да, таких горемык, как я, там хватало. Родители, безусловно, помогали стабильными денежными переводами, но на четвёртом курсе ближе к лету дома серьёзно заболел отец. Я сказал матери, чтоб они не экономили на лечении, а сам покрепче затянул пояс. Мой автономный режим длился не больше полугода, но за это время я, привыкший к тому, что в кармане всегда звенят монеты, оказался не в самом выгодном положении. И вот, сидя на одной из учебных пар, тревожно коснулся кольца, что лежало в потайном кармашке джинсов. Последнее время носил его с собой постоянно, думал, перстень принесёт мне удачу. Я с ужасом понял, что, если срочно не найду деньги на этот месяц, просто сдохну с голода. Взывать к помощи умерших предков я не умел, поэтому мне оставалось только одно...
— Ну, молодой человек, и сколько же вы хотите за это кольцо? — жизнь застала меня стыдливо склонившимся над крохотным окошком одного из многочисленных ломбардов, затерявшимся в трущобах, на окраине Москвы.
— Не знаю. Может, тысяч пять?
На улице ранняя зима, вечер, на мне легкие старые потёртые джинсы, осенняя куртка на синтепоне. В моём скудном наборе нет даже перчаток, пришлось убрать замершие руки в карманы. Стою и дрожу, как осиновый лист, не столько от холода, сколько от осознания того факта, что жизнь окончательно приперла меня к стенке и теперь любимое родовое кольцо в руках старого скрюченного артритом барыги.
— Пять тысяч? — он неприятно рассмеялся, запрокинув голову. — Молодой человек, вы-таки невменяемы, оно даже не золотое! Да и не комплект, — он добавил более тихим голосом, — могу предположить, что ещё и краденое.
Этот мужик в дорогих очках, за толстыми линзами которых хитро прищурились глубоко посаженые глаза, брал меня на пушку, но смелое предположение было ошибочно, оно лишь заставило меня разозлиться.
— Что вы несёте? Это фамильное кольцо, дед в деревне передал! — хорошо, что на улице зима, моё лицо и так красное от холода, на нём не видно стыда. Я вздрогнул, вспоминая родных. Деда уже нет в живых, ровно как и бабушки, а я тут с праведным гневом торгую семейными реликвиями.
— Ну да, конечно, конечно... — он ехидно покачал головой, продолжая рассматривать перстень через монокуляр. — И хоть на нём нет вашей фамилии, однако вещица действительно старая, тут нет слов, но куда же вы дели камень?
— Какой камень? — неожиданная подробность о кольце заставила меня невольно податься вперёд, я просунул в окошко голову, запустив снег в каморку ростовщика. Стряхивая его капли с важных бумаг, мужчина поспешно убрал свою отчётность в стол и откашлялся:
— Ну, уж если вы... вошли, я, конечно, объясню.
Он повернул ко мне перстень лицевой стороной, взял пинцет, по очереди ткнул в углы печатки, на которой разместился родовой герб:
— Вот, видите здесь из накладки перстня выпирают маленькие «сучки», их почти не видно, но можно ощутить пальцем, это остатки каста.
— Что такое каст? — стыдно спрашивать такое про свою родовую реликвию, хотя откуда мне разбираться в ювелирном деле.
— Каст — это специальный крепёж в железной основе кольца, у вас оно, кстати, бронзовое. Каст нужен для крепления к перстню или дигеля, или драгоценного камня. Но конкретно в вашем случае — это наверняка должен был быть камень и, судя по косвенным признакам, очень прозрачный.
Я жадно облизнулся:
— Бриллиант?
Черт, но почему же дед не рассказал, что перстень в таком плачевном состоянии, не знал или отдал камень кому-то до меня? В коробочке, где он хранил кольцо, больше ничего не было, я это помню отчетливо. Ситуация заставила меня глубоко задуматься. С одной стороны, очень интересный факт, о котором никто не рассказывал, а с другой — кто-то постарался, чтобы обломать меня на этом моменте. Был бы комплект, цена перстня подскочила в разы.
— Ох, бриллиант или горный хрусталь, уже не имеет значения! — ростовщик приторно заулыбался, махнул ладонью, выгоняя меня обратно на улицу. — У перстня в первозданном виде не сохранился даже каст, тем более нет смысла рассуждать о камне. Но он точно должен был быть прозрачным и, возможно, особого строения, чтобы при взгляде на орнамент создавался какой-нибудь красивый эффект.
Ростовщик выпятил губу, крутя кольцо, щурился, представляя, как это могло выглядеть. Пришлось разрывать затянувшуюся паузу самому:
— И сколько за него дадите?
— За этот ветхий памятник старины? — он положил перстень на красивую деревянную тарелочку перед окошком, вальяжно откинулся в кресле: — Ну, учитывая, что перстень не драгоценный, не комплектен и в плохой сохранности... Пятьсот рублей.
— Что? — от такой наглости у меня полезли глаза на лоб. Протянул руку к перстню, чтобы забрать его обратно. Даже не помышлял расстаться с ним за такую мелочную сумму. — Да вы с ума сошли, он почти бесценен! С самого бронзового века!
Ростовщик подался вперёд, укрыл перстень ладонью:
— Вы сильно преувеличиваете его ценность, и он не с бронзового века тем более.
Мужик снова покрутил кольцо в руке, пристально вглядываясь в гербовый рисунок. Что-то бормотал себе под нос, но я не смог расслышать слов, пританцовывал от холода.
— Восьмой или девятый век нашей эры. Ну, хорошо, восемьсот, но не больше.
— Нет! — я протянул руку, дабы закончить этот ненужный разговор. Ростовщик снова вернул перстень на тарелочку, подвинувшись к окошку, снял очки.
— Молодой человек, кольцо, конечно, может и являться для вас некой семейной, бесценной реликвией, но здесь и сейчас любой оценщик даст за него не больше семисот рублей. Я же вам предлагаю чуть больше, — он вежливо проговорил всё это, улыбнулся, блеснув золотыми зубами. Жмот и скряга, я даже не думал над словами, сгрёб перстень в охапку и быстренько убрал обратно в карман:
— Простите, но меня это не устраивает, до свидания.
Сгорбившись, побрёл в сторону метро. Идти отсюда прилично, шмыгая носом и пиная снежные комья, нанесенные с дороги, жалел, что вообще затеял всё это, ничего, кроме оскорблений в адрес своей семьи, я не получил. Настроение упало, как температура на улице, я отходил от ломбарда все дальше и дальше.
— Ну как хотите, — ростовщик проговорил это, когда я уже скрылся из виду, холодно блеснув глазами, откинулся на спинку роскошного кресла. Как оказалось, я знал далеко не всё о работе оценщиков старины. Кое-какие их услуги не были прописаны в прейскуранте, и прямо за моей спиной этот индивид сдавал подельникам молодого и незадачливого лоха, коим я предстал перед его взором. Я сказал, что тот вечер не удался? Наверное, нет, но лишь потому, что я не лежу в снегу с разбитым носом. Вернее, пока ещё не лежу, ведь вечер еще не кончился, а значит, самое интересное впереди.
Дорога упиралась в парк и делала поворот. У меня был выбор: идти по освещенному участку улицы и не успеть к закрытию общежития или срезать путь через сквер. Я недолго думал, ступил на занесенную снегом тропинку. Двинулся в темноту по еле различимой тропе почти на ощупь. Мне удалось отойти от входа на пятьдесят метров, обернулся на звук подъехавшей к парку машины, кто-то хлопнул дверьми. Сердце болезненно замерло: старый пройдоха, а говорил, что кольцо — ветхая старина и ничего не стоит. Козёл!
— Эй, парень, постой! — голоса за спиной подстегнули меня броситься наутёк. Проклятые сугробы, в них так предательски вязнут ноги...
* * *
Крадясь за Инферналом, что продолжал свою безумную игру в догонялки, я судорожно искал веские причины участвовать во всём этом. Интуиция подсказывала, что чудовище лишь выполняет волю Лимба, этакий сборщик налогов, но с другой стороны — эта была уже откровенная наглость. Метро являлось для меня чуть ли не единственным спасительным островком в бешеном круговороте жизненных событий, и последние несколько лет подземка спасала мою голову от напора чужих мыслей. Даже Яр не любил появляться здесь лишний раз. К сожалению, всё это было до сегодняшнего момента. Озлобленно сверкая глазами, я невольно прибавлял шаг: чёртовы Инферналы, они плодятся, как тараканы, и скоро от них уже нигде не будет покоя! Миновав переход на Марксистскую станцию и спустившись на платформу, я сумел разглядеть незнакомку. Надеюсь, ей хватит ума запрыгнуть в подошедший поезд. Беглянка обернулась несколько раз, я рассчитывал на её благоразумие, но, крутанувшись волчком, женщина резко сменила курс. Она побежала в сторону выхода в город, окончательно разочаровав меня. В который раз я убеждался в том, что люди пользуются услугами Лимба, даже не понимая, во что ввязываются и по каким законам им теперь жить.
Накручивая и подогревая свою злость праведным возмущением, я последовал за Инферналом. Женщина вскочила на эскалатор, обернувшись, посмотрела на плотный пассажирский поток. Шестое чувство уверенно подсказывало ей, что опасность совсем рядом, но глаза не видели ничего подозрительного. Узнавал в ней себя образца десятилетней давности, ностальгически вздохнув, спокойно ступил на ступеньку подъемного механизма. Незачем надрываться перед боем, да и правильно говорят по этому поводу: вдруг война, а я уставший! Внимательно следя за порождением Лимба. Подниматься под углом в тридцать градусов ему не слишком удобно, но тварь буквально пересиливала себя. Части его тела то появлялись, то проваливались в двигающихся частях окружающего пространства. Судя по всему, её Долг уже превысил все мыслимые и немыслимые значения. Беглянка добралась до фойе станции, я видел, как её силуэт промелькнул в одной из стеклянных дверей. Очищая сознание от лишних мыслей, прошёл через турникеты. Главное, всё сделать чётко и быстро. Женщина направлялась к выходу между Марксисткой и Воронцовской улицей. Размашисто помогая себе сумкой, поднялась по переходу, кинулась сквозь толпу. Слева располагались невысокие офисные здания старой постройки, чтобы не потерять её из вида, пришлось прибавить скорость. Инфернал также упорно следовал за жертвой и преуспевал в этом больше, чем я. Лишь бы не опоздать в разгар праздника крови. Растолкал спокойно идущих пассажиров, выскочил на улицу под палящие солнечные лучи. Здравый смысл подсказывал надеть кольцо и вызвать Яра. Это не очень хорошая идея, учитывая, как мой предок относился к подобным затеям. На самом деле, так или иначе, мне чуть ли не каждый день приходилось иметь дело с порождениями Лимба, пресекать их интересы, обламывать аппетит.
Беглянка едва не упала, перелезая под служебным шлагбаумом одного из домов, толкая сумку вперёд, раскорячилась не в самой удобной позе. Надеюсь, у неё хватит ума пройти чуть дальше в подворотню. На углу дома и двух фонарных столбах перед его фасадом дружелюбно висели камеры службы безопасности, разворачивать поединок перед таким обилием свидетелей — не самая хорошая идея, если только мы не намеревались повеселить местную охранку. Я начал закатывать рукава, нагнав Инфернала, планировал незаметно нанести ему энергетический удар в спину, возможно, он даже не поймёт, что произошло и кто виновник. Но чтобы подойти к нему близко и остаться незамеченным, пришлось отключить защиту. У этих тварей уже нюх на все мои фишки, и стоит только сосредоточится на ком-нибудь из них с изменённым биополем, опять услышу недовольное шкворчание про «наглого исключенца». Приложив раскрытую ладонь к бедру, снял все ограничения на входящие энергетические потоки, встряхнул рукой. В кончиках пальцев сосредоточился импульс, я преодолел последние метры до цели легкой трусцой, замахнулся для удара, в азарте прикусил губу, но тут же осёкся. С двух сторон наперерез беглянке пробирались ещё две пупырчатые твари, нервно сглотнул: так, трапеза обещает быть веселой и шумной, однако в этот раз данный факт меня не повеселил. Я думал, успею ликвидировать одну угрозу, но как только применю силу, оставшиеся Инферналы не заставят себя ждать. Чудовище, в спину которого жадно впился мой взгляд, равнулось вперёд. Пришлось отступить, снова занять выжидательную позицию. Замедляя шаг, я подходил к территории офисного здания, воровато огляделся по сторонам, стараясь действовать быстро и плавно, перегнулся через шлагбаум, устремился в узкий проулок между зданиями. Потерял женщину и её преследователей из вида всего на несколько мгновений, опасливо косясь на камеры наблюдения, вдруг обнаружил, что в проходе, заканчивающимся тупиком, уже никого нет. Невольно остановился у мусорного контейнера, заваленного черными пакетами, озадаченно покрутил головой. Женщина воспользовалась моим замешательством, выскочила из-за укрытия подобно змее, зашипев, вскинула руку, разжала пальцы. Наконец я сумел разглядеть, что она так бережно прятала от посторонних глаз, но как-то не обрадовался и так мучившей меня догадке. Миниатюрная кукла из склеенных спичек на верёвке рассекла воздух тёмной стрелой. Беглянка целилась в голову, не думаю, что планировала убить, но магическая вещица за доли секунд из безобидного рукоделия превратилась в зубастого монстра, почти карманного размера. Моя защита сработала почти безупречно, если бы в этот момент была включена. После преследования Инфернала я совсем забыл активировать её и тут же поплатился за свою халатность. В лицо ударило обжигающим холодом, я невольно вскрикнул от энергетического удара, почти забытые ощущения обрушились на тело нехорошей волной, по коже побежали мурашки, а желудок сжался в комок. Я упал на асфальт, потеряв пространственные ориентиры, зарычал, сквозь зубы:
— Вот дрянь...
— Что тебе надо? Оставь меня в покое! — женщина победно оскалилась, сматывала своё оружие обратно в ладонь. — И не корчься тут, получил по заслугам, милок!
Ну да, кто-то сейчас точно получит по заслугам. Я перевернулся на бок, увидел краем глаза, как Инферналы вышли из стен, теперь они точно поймают её, в этом не приходилось сомневаться. Беглянка подняла голову, улыбка сошла с лица. Она не видела тварей, обступивших её, но определенно чувствовала их влияние. Красные нити снова потекли из плеч. Задыхаясь и падая на колени, женщина упёрлась в кованую решётчатую дверь. Плющ превратил её в элемент живой изгороди, а навесной замок и острые пики на верхушке в непреодолимое препятствие. Беглянка завертелась волчком, бешеный взгляд кидался из стороны в сторону. Отсюда уже не было выхода. Я тяжело выдохнул, почувствовав, как кольцо в кармане налилось теплом. Провернуть геройство по-тихому не получилось...
— Ты что делаешь? — Яр появился передо мной как всегда вовремя, невольно преградив путь до беглянки. Жалобно скуля, она съехала на асфальт в десяти метрах впереди, забилась в темный угол, подвывая от боли. Инферналы окружили её со всех сторон, но почему-то медлили добивать.
— Ей надо помочь! — я сжал кулаки, хоть и сумел встать на корячки, но еще не пришёл в себя после магической атаки. Дурацкая спичечная кукла! Звездочки перед глазами вспыхивали разноцветной гирляндой, голова раскалывалась от обрушившейся тяжести на затылок.