– Когда появились первые признаки того, что я становлюсь не человеком, а каким-то другим существом, я испугалась, – сказала Урсула. – Тогда я понятия не имела, что это такое со мной происходит. Боялась, что каким-то образом, сама того не желая, обидела морских богов и теперь они мстят мне за это.
– Но ты же сама морская богиня, причем самого высокого происхождения! – в унисон воскликнули сестрички.
– В то время я ничего об этом не знала. Была самой обыкновенной девушкой. Но с каждым днем зов моря становился все сильнее, мне все труднее становилось оставаться на берегу. Городок, где я жила, населяли глупые суеверные людишки, они привыкли винить во всех своих неудачах богов. Постоянно искали того, кто, как им казалось, разгневал этих самых богов, и начинали тыкать в него пальцем, а то и со свету сживать. Пожалуй, во всем городе был только один человек, далекий от этих предрассудков, – мой отец.
Фланци ожидала, что ведьмы сейчас разревутся, увидев слезы на глазах Урсулы и уже догадавшись о том, что должно было случиться с ее отцом. Как ужасно ему было узнать о том, что его дочь принадлежит к другому миру.
А не узнать об этом он, конечно же, не мог.
– Каждое утро, проводив отца в море, я отправлялась к скалам, смотрела с их вершины на волны, словно ища у них ответ на то, что со мной происходит, почему я не такая, как все вокруг, и отчего меня так сильно тянет броситься в воду с этих скал. Мне стало казаться, что я схожу или уже сошла с ума – разве нормальный человек может хотеть броситься в море с вершины скал? Нет, конечно. Это же верная смерть, причем страшная, жуткая... И в то же время внутренний голос подсказывал мне, что вовсе не смерть поджидает меня в этих холодных бездонных водах, а нечто хорошо знакомое, можно даже сказать, родное. Море притягивало меня словно магнит, но при этом в глубине души я сознавала, что, уйдя под воду, я уже больше не вернусь на сушу и это станет для меня тоже чем- то вроде смерти, потому что я никогда не увижу вновь своего отца. А ведь он любил меня всем сердцем, так нежно, так горячо любил...
Урсула тяжело вздохнула и продолжила.
– Вот так я каждый день стояла на вершине скалы, с трудом подавляя желание прыгнуть вниз, и молила морских богов о том, чтобы они дали мне сил остаться на суше. Но вот настало то туманное утро, когда я не устояла и прыгнула. То, что я открыла в себе, испугало меня сильнее, чем я могла предполагать.
– А они тогда узнали о том, кто ты? – спросила Люсинда, размазывая по щеке потекшую от слез тушь.
– Да. Они ждали меня на берегу. Когда я вышла из моря, меня схватили и поволокли на центральную городскую площадь, чтобы сжечь там на костре. Я не могла поверить, что меня собираются казнить люди, которых я знала всю свою жизнь, с раннего детства. Знакомые, соседи... Они с радостными криками выбегали из своих домов и волокли к моему костру все, что могло гореть, – сухие ветки, палки, доски, даже стулья.
– Как тебе удалось бежать? – спросила Руби.
– Очень вовремя появился мой отец. Он разогнал толпу своим гарпуном и пригрозил, что убьет любого, кто помешает мне уйти. Но вскоре людей на площади собралось слишком много...
Она вновь немного помолчала, погрузившись в кошмарные воспоминания о том черном дне своей жизни.
– А потом они набросились на моего отца, принялись буквально рвать его на части, стремясь пробиться ко мне. Им не терпелось разжечь костер и посмотреть, как я буду на нем корчиться. Отец отбивался до последнего, давая мне шанс сбежать, что я и сделала. Вскоре я уже была под водой, в царстве Тритона.
– Почему ты говоришь «в царстве Тритона»? – спросила Люсинда. – Это же и твое царство тоже, разве нет? Ведь ты сестра Тритона!
– Тогда я еще не знала о том, кто я на самом деле, – вздохнула Урсула. – И Тритон скрывал от меня правду до тех пор, пока я не спалила дотла Ипсвич. Да и какой он мне брат, если разобраться? Ему не было никакого дела до того, что сделали с моим отцом те мерзкие уроды. И на то, что они сделали или пытались сделать со мной, ему тоже, по сути, было наплевать. Ну да, он привез меня в свое царство и даже представил всем как свою сестру, но при этом запретил мне жить среди своих подданных в моем истинном обличье, вот так-то!
Она привстала с кресла, сжала кулаки и продолжила звенящим от гнева голосом.
– Мой истинный облик ему не понравился, видите ли! Слишком страшный. Тритон боялся, что в своем естественном виде я могу до полусмерти напугать его драгоценных русалочек, и потому он приказал мне самой спрятаться внутри русалочьего тела. С хвостом! Тритону не нужна была я, ему нужна была сестра-русалочка!
Фланци прекрасно понимала, что имеет в виду Урсула. Тритон лишил ее возможности быть самой собой, заставил впихнуть себя в человекообразное тело. Неуклюжее, тяжелое, вызывающее у морской ведьмы отвращение.
«Ну и братец у нее, – подумала кошка. – Гадкий братец. Ужасный». Люсинда и Марта продолжали слушать историю морской ведьмы молча, а вот Руби, по своему обыкновению, язычок за зубами держать не умела, за что сестры постоянно ее ругали.
– Но такая могущественная ведьма, как ты, имеет полное право ходить в таком виде, в каком захочет! Какое ей дело до того, кто и что об этом подумает? – сказала Руби.
– И в самом деле, какое ей до этого дело? – взревела Урсула, и ее тело начало стремительно меняться, раздаваться ввысь и вширь. Нужно заметить, что на суше в своем естественном виде Урсула показывалась крайне редко. На земле настоящее тело становилось слишком тяжелым, в нем было трудно дышать. Но хотя Урсуле все это было хорошо известно, она все же решила хотя бы ненадолго принять свой истинный облик – боялась, что тесное человеческое тело может не выдержать и лопнуть под напором распиравшего ее гнева. – Да, ты права, Руби, я действительно имею полное право ходить в таком виде, в каком захочу! Сейчас я хочу выглядеть вот так и считаю, что мне нечего стыдиться своего настоящего тела!
– Конечно, тебе нечего стыдиться, – испуганно пролепетала Марта.
– Но то была еще не самая большая подлость с его стороны, мои дорогие! – продолжила Урсула. – Напомню, что в том городке я прожила много лет, и мой брат за все это время ни разу не попытался найти меня! Он вспомнил о том, что у него есть сестра только после того, как городские мерзавцы убили моего отца, а затем я отомстила им за него. Вот тогда мой разлюбезный Тритон сразу же явился. А почему явился, как вы думаете? Потому что любил меня? Нет! Потому что искал-искал свою маленькую сестренку и, наконец, нашел ее? Тоже нет! Он явился за мной потому, что у него не было права единолично занять трон прежде, чем будет доказано, что я мертва или совершила преступление. Тритон и думать забыл о своей маленькой пропавшей сестре и не искал меня до тех пор, пока это было ему на руку. А потом, я думаю, он с помощью своей магии пробудил во мне силы, заставившие меня раскрыться перед людьми. То, как они отнесутся к такому перевоплощению, он тоже прекрасно просчитал и точно знал, что милые добрые горожане без лишних проволочек постараются убить меня. Я очень-очень удивлюсь, если вдруг окажется, что не это было целью моего братца! Но вместо меня погиб мой отец – вы думаете, Тритону было до этого какое-то дело? Нет, конечно. Всем известно, с каким презрением относится Тритон ко всем людям. Между прочим, он не стал бы осуждать меня и за ТО, что я уничтожила Ипсвич. Плевать ему на этот городишко. Нет, он разозлился на меня за то, что бывшие жители Ипсвича, которых я превратила в морских чудовищ, «загрязнили», как он выразился, его драгоценное царство. Не любит он человеческих гибридов-полукровок, понимаете ли!
Урсула перевела дыхание и продолжила:
– Послушайте, но где же в таком случае справедливость? Наверняка вам известны знаменитые истории о том, как Тритон разгневался на людей, когда те стали вторгаться в его морское царство. Эти легенды еще древние греки рассказывали. Он сам топил и людей, и их суда, и ураганы насылал на прибрежные города – ему, значит, можно. А когда я разорила одно-единственное городишко, Тритон сразу объявил меня злобной сумасшедшей ведьмой, которая совершенно не достойна того, чтобы занимать место рядом с ним на троне! Преступницей меня объявил, чтобы одному морским царством править! А вскоре Тритон и память моего погибшего отца начал оскорблять. Кричал, что ничего иного, как такая смерть, мой отец и не заслуживал. Почему? Да потому, что убил множество рыб – а их Тритон тоже считает своими подданными, – и, следовательно, не имел должного страха перед морскими богами.
– Тритон сказал, что твой отец заслужил, чтобы его разорвали на клочки? Но он же защищал тебя! – в унисон воскликнули сестрички.
– Тритон цеплялся за любую возможность очернить и моего погибшего отца, и меня саму, потому что опасался моей силы, – сказала Урсула. – Заявил, что пришел в ужас от того, что я сделала в Ипсвиче, но на самом деле он просто боится меня. Боится, что мне под силу сделать то же самое и с его собственным царством!
И она продолжила, все больше распаляясь.
– Я не думаю, что Тритон когда-либо собирался признавать меня своей сестрой, и долго не понимала, зачем он вообще стал настаивать на том, чтобы я вернулась в его царство. После моего возвращения мы с Тритоном постоянно спорили, ссорились, но он запретил своим подданным болтать об этом. А вам известно о том, что Тритон в конечном итоге запретил упоминать при дворе мое имя? Вообще запретил, будто меня и нет вовсе! Между прочим, младшие его дочери даже не знают о моем существовании, а старшие с подачи своего отца считают меня ожившим кошмаром и сумасшедшей злодейкой. Вот тогда я окончательно и поняла, зачем Тритону нужно было вернуть меня домой. Чтобы доказать, что я не в своем уме и потому не имею больше прав на трон!
– Но вы могли бы править вместе, вдвоем с Тритоном! – воскликнула Люсинда, сочувствовавшая Урсуле, потерявшей, как оказалось, не только своего отца, но и брата тоже.
– Могли бы, – согласилась Урсула. – Но теперь, после всего что сделал Тритон, я отберу у него царство, мое царство! Я заберу его силой и уничтожу любого, кто посмеет встать у меня на пути! Да, был Тритон когда-то моим братом, но давно прошло то время, навсегда прошло! За все свои преступления Тритон достоин только одного – отправиться в ад, и я устрою ему это, клянусь.
Сестры притихли, почувствовав всю мощь ненависти, кипевшей в сердце морской ведьмы.
Это была ненависть к человеческим существам, лишившим жизни отца Урсулы, и ненависть к брату, глубоко ее оскорбившему.
Ненависть к брату, пытавшемуся уничтожить сестру, очернить ее.
Ведьмы впитывали ненависть Урсулы как бесценный дар – собственно говоря, таким даром она и была, потому что могла дать им достаточно сил, чтобы вернуть их младшую сестренку их Цирцею. А совместной ненависти всех четырех ведьм должно было хватить, для того чтобы уничтожить Тритона. Остается лишь придумать план... и, судя по коварной усмешке Урсулы, он у нее уже был.
– Мы начнем с того, что уничтожим его дочь, – с коротким смешком объявила она.
– Которую? – спросила Люсинда, склонив свою голову набок. – У Тритона много дочерей.
– Самую младшую, разумеется! Что, плохой план, скажете?
– Принцессу Ариэль? – на всякий случай уточнила Руби, радостно потирая ладошки.
– Да, мои дорогие! Именно ее. И нам не так уж сложно будет это сделать, между прочим. Особенно сейчас.
– А почему именно сейчас? – спросила Марта, шаря глазами по комнате в поисках Фланци, которая успела куда-то улизнуть, бесшумно и незаметно, как это умеют только кошки.
– А потому, мои дорогие, что Ариэль влюбилась в юношу. Земного, понимаете? Это значит, что сейчас она стала очень уязвима.
После этих слов сестрички-ведьмы весело засмеялись, но не слишком громко – не хотели, чтобы их услышали в соседних королевствах. Ведь им предстояло дело не просто важное – секретное. И увлекательное. А в том, что дело окажется успешным, они нисколько не сомневались, ни на секунду.
– Мы уничтожим Ариэль!
– Пусть дочь заплатит за грехи своего отца!
– А потом мы уничтожим и самого Тритона!
– А когда уничтожим его, будем танцевать!
– Да-да, танцевать на могиле твоего брата-тирана, Урсула!
Продолжая наперебой стрекотать, сестрички встали в круг и принялись танцевать, стуча каблучками, а в центре, словно чудовищная елка, поднималась до самого потолка Урсула, шевеля своими бесчисленными серыми щупальцами.
Вскоре вслед за сестричками начала смеяться и морская ведьма, и от ее хохота задребезжали, начали подскакивать стоявшие на кухонных полках чашки и бутылочки с травяными настойками и снадобьями. Ведьмы ликовали. Ведьмы предвкушали гибель Тритона и его младшей дочери.
Ариэль.
ГЛАВА 5
Гостья
Замок Морнингстар стоял на вершине высокой скалы и поднимался над океаном словно окутанный туманом маяк. Собственно говоря, этот замок и в самом деле был построен на развалинах громадного маяка, оставшихся от тех времен, когда землей правили гиганты, победившие в великой битве с Властелинами Леса.
На древнем маяке были установлены огромные хрустальные линзы, сделанные знаменитым мастером, гномом по имени Фреснель. Эти линзы собирали падавший на них свет зажженных ламп и отбрасывали его далеко в ночь, указывая кораблям безопасный путь в обход прибрежных подводных камней. Нынешний замок напоминал тот древний маяк, его большие окна тоже горели по ночам, как сигнальные огни.
Однако в полном великолепии замок Морнингстар можно было увидеть лишь с моря в дни праздника солнцеворота. Знавшие об этом моряки и рыбаки специально делали порой большой крюк, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте и полюбоваться замком, который в народе издавна называли Маяк Богов. Владельцы замка и местные правители, Морнингстары, принадлежали к старинному уважаемому роду и традиционно славились своей готовностью помогать всем попавшим в беду. Особенно часто они приходили на помощь тем, кто был выброшен на их берег после кораблекрушения, или путникам, заблудившимся во время долгого путешествия. Короче говоря, Морнингстары были одной из тех немногих на свете королевских династий, которые постоянно поддерживают добрые отношения со всеми соседями и не имеют врагов. А самыми близкими и могучими союзниками Морнингстаров всегда оставались подводные королевства, расположенные в окружающих замок океанских глубинах.
Еще давным-давно король Морнингстар заключил договор с обитавшей в здешних морях Урсулой, по которому обязался не вмешиваться в дела морской ведьмы, а она давала обещание не совать свой нос в дела короля.
В отличие от своего брата, люто ненавидевшего людей за то, что они смеют рыбачить в его владениях, Урсула к этому вопросу относилась гораздо спокойнее и не имела ничего против рыбаков короля Морнингстара – разумеется, до тех пор, пока они промышляют в строго оговоренных районах. Эти районы, в которых рыбакам было разрешено ловить рыбу, находились внутри границ морских владений Урсулы, в так называемых Открытых водах, на которые не распространялась власть Тритона. Договор этот был взаимовыгодным. И король Морнингстар, и морская ведьма четко выполняли свои обязательства и не вмешивались в дела друг друга. А потом настал тот день, когда принцесса Тьюлип бросилась со скалы в море. Пойдя ко дну, принцесса оказалась во владениях Урсулы, и морская ведьма рассудила так, что дальнейшие отношения с принцессой – это сугубо ее внутреннее дело, которое не касается короля Морнингстара и при этом не нарушает условия их договора. Все честно, не правда ли? А дальше все было просто – испуганная тем, что она натворила, принцесса Тьюлип безропотно согласилась отдать морской ведьме в обмен на жизнь и свою красоту, и свой голос.
С тех пор жизнь Тьюлип полностью изменилась. Сейчас принцесса как раз вспоминала тот судьбоносный для нее день, сидя возле окна в ярко освещенной солнцем гостиной, пила мелкими глоточками чай и вновь и вновь прокручивала в голове тот давний разговор с Урсулой.
«– Зачем же ты так, моя дорогая. Неужели потеря этого ужасного принца стоила того, чтобы расстаться из-за этого с собственной жизнью?
– Нет, нет! Я совершила ужасную ошибку!
– Да, ты совершила ужасную ошибку, моя милая, но я могу помочь тебе. Я сохраню тебе жизнь, но взамен попрошу отдать мне твою красоту и твой голос...»
Честно говоря, расстаться со своей красотой Тьюлип было совершенно не жаль. Ведь именно она, красота, принесла ей столько горя. Расставшись со своей красотой, Тьюлип может стать, наконец, самой собой, такой, какая она есть на самом деле. Нет, не жаль ей своей красоты. Голос?.. Да если разобраться, то и прекрасный голос не принес ей ничего, кроме неприятностей. Пожалуй, она будет только рада, если ей не придется больше вести пустые разговоры. Ну ее, эту болтовню, лучше вообще молчать.