Глаза слипались, по лицу текли капли пота, но воительница ещё держалась.
К счастью, из-за горизонта уже выплывали, сверкая белизной, колонны Ханералла — небесной столицы. Осталось выдержать ещё пару часов, и она будет дома. Только бы не рухнуть вниз раньше времени…
На спину легла чья-то тень. Слишком большая для птицы и слишком быстрая для велтуара — прирученные небесным народом грузовые скаты ни за что не угнались бы за своими хозяевами, — тень определённо принадлежала другому ма'аари.
Она всё приближалась, пока Сайтеми не начала чувствовать на затылке чужое дыхание. Лишь один ма'аари во всём Кеварине мог позволить себе столь вольготно приблизиться к воительнице Серебряных Крыльев, и дева искренне надеялась, что это он и был. Осаждать обнаглевшего кавалера крепким хуком по носу не было никаких сил.
— Шестьдесят семь дней, — прошептал на ухо столь знакомый ровный голос. — Я считал часы и минуты, и с каждым стуком часов проклинал себя, что позволил тебе улететь одной.
Торино умело подстроил ритм своих крыльев, заставляя их биться в унисон с Сайтеми, так чтобы двое ма'аари не мешали друг другу, совершая полёт в столь тесной близости. Опускаясь, они аккуратно подталкивали вниз крылья воительницы, и поднимались вверх раньше, чем могли помешать обратному движению крыльев возлюбленной.
Сайтеми открыла рот, чтобы ответить, но сил не осталось даже на это.
— Ничего не говори, — произнёс Торино. — Я чувствую твою дрожь, ты страшно измотана. Зачем же ты полетела напрямик, дурочка…
Сайтеми стиснула зубы, сдерживая подступающие слёзы. И усталость. Она нахлынула столь резко, что воительница спикировала бы вниз, если бы не мужские руки, моментально обхватившие её талию.
— Отдохни. Твои крылья ещё слишком слабы, чтобы нести такую пылкую хозяйку. Позволь мне помочь.
Девушка не стала противиться и пытаться скрыть свою слабость. Да и какой смысл скрывать то, что Тарино и так видел насквозь? Она слишком устала, чтобы преодолеть остаток пути. В безмолвной благодарности Сайтеми сложила уставшие крылья под собой и расслабилась в объятиях возлюбленного, позволив ему нести по небу их обоих.
Торино, за плечами которого не лежал почти суточный перелёт, без труда справлялся с двойным весом и энергично хлопал крыльями, а его руки и ноги плотно обвивали тело девушки, уберегая её от падения. Исполинские столпы Ханералла становились всё ближе.
***
Как и планировал Вилле, путь от границы до Ханералла удалось преодолеть меньше чем за неделю, и в полдень шестого дня двое путников стояли у подножия кеваринской столицы.
Город, построенный ангелами на, или, правильнее сказать, над обширной холмистой местностью, был хорошо виден за много миль. Множественные исполинские колонны, вырастая из земли, тянулись ввысь, под самые облака, где служили опорой для небесного города.
Мысль о нар'силенах Линсон сразу отбросил — слишком очевидно было рукотворное происхождение этих конструкций. Все столбы были одинаковой толщины, высоты и формы, сужаясь к середине и вновь расширяясь под городскими улицами. Кроме того, они не светились и обладали невероятной прочностью, раз держали на себе целый город, чего никак нельзя было сказать о хрупком древе ма'аари.
Оставалось только гадать о строительном материале и технологии, применённых при строительстве сего архитектурного чуда.
Как нетрудно было заметить, их конструкция не предусматривала лестниц или лифтов: город был построен ангелами для ангелов, и попасть в него можно было только по воздуху.
Всего колонн было около дюжины, часть из них в этой реальности обвалилась, утянув за собой и обрушив на землю целые кварталы кеваринской столицы. Интересно, хватит ли их прочности, чтобы выдержать таран или снаряд катапульты, если люди вдруг задумают вторгнуться в земли своих крылатых соседей.
— Поднимемся вон там. — Вилле указал рукой на одну из упавших колонн. Переломившись посередине, та свалилась на землю и утянула за собой два моста, соединявших её с соседними опорами. Левый мост лопнул и теперь безвольно свисал с устоявшей части города, а правый выдержал нагрузку, натянувшись по диагонали до самой земли.
— И часто вы так спускаетесь и поднимаетесь обратно? — спросил Линсон, прикинув расстояние. До вершины соседней колонны, где высилась уцелевшая часть города, предстояло проползти несколько миль.
— Почти никогда. Но это не так трудно, как тебе кажется. Пошли. — Вил ускорил шаг.
Забраться на рухнувший мост оказалось несложно благодаря щедро наваленным обломкам домов — таких же круглых, как в деревне Мисаро. С левой стороны над путниками стеной возвышалось плато, некогда бывшее верхушкой колонны, а справа поднимался в небо длинный мост, достаточно широкий, чтобы вместить два ряда частично сохранившихся построек. Вереницы небольших домов протянулись по середине моста, разделив надвое широкую, ничем не огороженную дорогу над пропастью.
Вил повёл спутника по правой стороне, но парой кварталов выше, огибая скатившиеся каменные обломки, свернул на левую, откуда открывался завораживающий вид на остальные колонны ангельского города.
Подъём был относительно пологим, а сам Линсон никогда не жаловался на слабые ноги, и всё же его мало воодушевляла перспектива подниматься вот так несколько часов. Чтобы хоть немного отвлечь себя от усталости, он стал разглядывать постройки связующего моста. Интересно, каково это: выходить утром из дома и оказываться на краю обрыва?
— Не пялься на дома, — прервал его размышления напарник. — Если Окуляр подумает, что тебе здесь чего-то надо, то так и будешь ползти до самого вечера.
Только сейчас Линсон заметил, что Вил успел уйти далеко вперёд и теперь дожидался выше по улице. Не желая отставать, он уставился себе под ноги и позволил белокаменным зданиям спокойно проплывать мимо, сливаясь в единую вереницу окон, дверей, декоративных деревьев и скамеек.
Не прошло и часа, как склон закончился и ноющие ноги с облегчением ступили на ровную поверхность, когда путники наконец поднялись на уцелевшую колонну. Основная инфраструктура и крупнейшие районы города располагались именно здесь — на вершинах исполинских столпов.
Мраморные постройкисохранились на порядок лучше хлипких людских строений, и даже в этой реальности, давно встретившей гибель всего сущего, по-прежнему можно было оценить красоты небесного города.
Проспект, протянувшийся через весь обваленный мост, уходил дальше, к центру колонны, а в стороны от него отделялись закруглённые улочки, огибая район по окружности и образуя собой кольцевую застройку. Широкие и просторные дороги были щедро обсажены стройными деревьями, ныне превратившимися в сухие крючковатые стволы.
Постройки здесь были небольшими, в основном одноэтажными, и постепенно вырастали по мере приближения к центру. Безвкусных людских бараков Линсону найти не удалось, как он ни всматривался. Изысканные купола и шпили соревновались в своей красоте, но при этом не смели загораживать небо, располагаясь на почтительном расстоянии друг от друга, и состояли чаще из тонких каркасов, нежели из сплошных стен и потолков.
Даже мелкие дома следовали этой традиции, оставляя между собой просторные дворы и прогулочные площадки. Несмотря на ограниченную площадь, ангелы явно не стремились к плотной застройке и ценили свободу передвижения — как в воздухе, так и на земле.
Вилле уверенно шагал впереди, отпихивая с дороги кости и прочий мусор. Ближе к середине проспекта он свернул направо, миновал ещё пару кварталов и остановился возле двухэтажного дома, ничем не примечательного на вид.
— Ну что, ещё не передумал встретиться с бандой? — он повернулся к Линсону.
— Веди уже, — буркнул тот, пытаясь скрыть подступившее волнение.
Что принесёт ему эта встреча: радость от воссоединения со старыми друзьями или разочарование от обманутых надежд? Прошло пятнадцать лет. Сильно ли изменилась банда за это время? Встретит ли он тех самых ребят, которых похоронил в юности, или за этой дверью его ждут уже совсем другие люди с иными целями и амбициями?
Но поздно терзать себя сомнениями. Он согласился на эту встречу, преодолел путь в тысячи миль, и через минуту наконец узнает правду. Сделает выводы. Примет решение.
Вилле потянул дверную ручку — осторожно, словно отдавая дань уважения тому, как долго она продержалась, и вошёл внутрь. Линсон шагнул следом. Судя по убранству светлого круглого помещения, это был жилой дом. Изысканная мебель, вазы и скульптуры оставляли достаточно свободного пространства для передвижения с громоздкими крыльями за спиной. Возле сломанного кресла-качалки лежал на полу крылатый скелет. Других живых (или когда-то живых) существ здесь не было, но в дальнем конце просторной комнаты уходила наверх широкая лестница без перил.
Путники пересекли комнату и поднялись наверх. Линсон взял себя в руки и не стал раньше времени выглядывать на второй этаж. Только преодолев последнюю ступеньку, он позволил себе поднять взгляд и разом осмотреть всё помещение.
Два человека, не считая его и Вила.
Первая лежала слева, удобно устроившись на диване. Пятнадцать лет не прошли для неё бесследно, превратив задорную юную девицу во взрослую женщину; и всё же юношеское лицо и короткая стрижка не позволяли спутать Перри ни с кем другим. Подперев голову рукой, она с интересом разглядывала давнего напарника, и тот отметил, что механическая маска совсем не идёт к её симпатичному личику.
Когда они виделись последний раз, Перри носила ушитые мальчишеские лохмотья; сейчас наряду воровки позавидовали бы знатные дамы из высших бартелионских сословий. Стройную фигуру девушки плотно облегал искусно вышитый серо-зелёный костюм из мягкой, несомненно дорогой ткани и изящные, но практичные кожаные сапожки с серебристым узором. На пальцах сверкали драгоценные кольца, на мочках ушей покачивались бриллиантовые серьги. Нетрудно было догадаться, откуда всё это взялось, как и представить лица кеваринских портных и ювелиров, когда у них следом за трактирщиками начал пропадать товар со складов.
Второй человек стоял у окна в дальнем конце комнаты, глядя на улицу и положив руки на оконную раму. Одетый в лёгкий кожаный доспех — опять же кеваринский, других здесь было не достать, — он был одного с Линсоном роста, только чуть плотнее. Длинные чёрные волосы ниспадали на плечи; на краю лица, как и у остальных, виднелся металлический каркас Окуляра.
— Я же говорил вам, что это будет Линсон, а вы не верили. — Арамео оттолкнулся от окна, развернулся и подошёл к проводнику. — Я знал, что даже Порче не под силу ухватить твой вертлявый зад. Рад тебя видеть, дружище!
Глава 18
Арамео похлопал его по плечу, и старые друзья крепко обнялись.
— Долго же ты пропадал, седой, — сходу сочинила Перри новую кличку и тоже обняла напарника.
— Знаете, что я думаю, ребята? — Арамео снова повернулся к окну, выходившему на просторную улицу. — Возвращение Линсона — это знак. Пиявки снова в сборе, в своём полном составе. Теперь, я верю, всё изменится. Мы наконец докопаемся до правды. Кстати, о правде. Вил, удалось что-нибудь узнать в Эрконе?
— Кроме того, что наш блудный ковыряльщик жив, здоров и успешно делает денежки на экскурсиях в Турту? — отозвался тот.
— Я смотрю, ты не терял времени даром, Линсон, — усмехнулся главарь банды. — Мне уже не терпится выслушать твою историю. Но сначала ты, Вил. Хочу услышать полный отчёт о твоём задании.
— Если ты не заметил, Мео, мы только что прошагали несколько тысяч миль, — сказал Корсон. — Дай мне отдохнуть. И выпить.
С этими словами Вил бухнулся в одно из свободных кресел. Линсон последовал его примеру, пока остальные не решили, что он устал меньше напарника. Сев на освободившийся диван, тело едва не утонуло в непривычной мягкости. Последнюю неделю им с Вилом приходилось спать на голой земле и видеть сны о мягкой домашней кровати. Раскинув руки, Линсон запрокинул голову и расслабленно выдохнул.
Перри подала ему бутылку и села рядом. Линсон устало повертел сосуд перед глазами, рассматривая этикетку:
— Лёгкое?
— Другого не пьём, — ответил Арамео, налив себе небольшой бокал. — Торес однажды так нажрался, что чуть не вывалился в реальный мир. Хорошо, что эта комната всегда пустует, иначе повязали бы его на той стороне, готовенького. С тех пор крепкое у нас под запретом. Ты тоже привыкай, что находишься в стане врага. Людям здесь взяться неоткуда, и если крылатые тебя увидят, сыграть в дурачка уже не выйдет.
Линсон глотнул из горла, с наслаждением пустив по телу прохладное, чуть сладкое вино:
— А что это за дом?
— Жилище одного старого летуна. Жена его давно померла, а её комнату он превратил в этакий музей. Ничего здесь не переставляет, внутрь никого не пускает. Разве что сам изредка заглядывает, ностальгирует о былых временах. Но он почти всегда под градусом, так что если кого и заметит, то спишет на белочку. Прибавь сюда кучу мягкой мебели — и получишь идеальное место для базы. Сам-то ты где обитал, пока жил в Эрконе?
— Да прямо у себя дома, — буркнул со своего кресла Вилле, также потягивая вино из бутылки. — Он, представь себе, за пятнадцать лет так и не просёк, что может прыгать между измерениями. Так и жил среди живых, светил своим сокровищем на каждом углу.
— Рискованно. — Арамео потёр подбородок. — Если бы кто-то посторонний завладел артефактом…
— Стал бы проводником заместо Марея, — снова высказался Вил. — Или ты думаешь, что новый владелец этой железки помешал бы нашим планам? Не переоценивай людей, Мео. Они слишком тупы, чтобы думать о чём-то, кроме сиюминутного заработка.
— Никуда бы ваш Окуляр не делся. Я принял все меры предосторожности, — беззлобно возмутился Линсон.
— Ты о тех подделках, которые носил на физиономии вместо оригинала? Хороша предосторожность, ничего не скажешь.
— Чего вы привязались к этому Окуляру? — заступилась за него Перри. — Сами-то смогли бы столько лет прятать артефакт у всех на виду? Это вам не в пустом мирке сидеть, где никто не видит. — Женщина повернулась к Линсону. — Расскажи лучше, как вообще этот артефакт к тебе попал? Он же был у Демби, когда мы последний раз его видели.
***
Разговор вышел долгим. В отличие от Вила, которому было откровенно чихать на судьбу друга, эти двое хотели знать всё. Как пережил первую Жатву? Как сбежал из столицы, как устроился в Эрконе? Чем зарабатывал на хлеб, как додумался до идеи о платных походах в зону Порчи?
Даже спустя сотни лет круглая комната кеваринского дома не потеряла своей уютности. Казалось, сиё умиротворённое место только выиграло от царящих за окном тишины и запустения. Или это Линсон так истосковался по крыше над головой, что был рад и древней, скрипящей рухляди, лишь бы не сидеть на голой земле.
Арамео слушал с нескрываемым интересом, а Перри и вовсе сгорала от нетерпения, заваливая уточняющими вопросами после каждого эпизода. Вилле же отдался во власть кресла с бутылкой и ограничился тем, что периодически пофыркивал и вставлял язвительные комментарии.
Одной бутылки не хватило, но Арамео запретил напиваться, и дальнейший рассказ о своих злоключениях пришлось вести под безалкогольный фруктовый сок.
Линсон рассказывал и вместе с тем отдыхал — и душой, и телом. Больше не нужно было прятаться, оборачиваться в толпе и спать с открытым глазом в постоянном страхе перед грабителями и стражей. Не нужно считать монеты и просматривать счета, прикидывая, сколько осталось до осуществления дурацкой мечты, и ждать новых контрактов от Генрима. Никаких запретных походов в компании мутных личностей, так и норовящих раскрыть и украсть секрет проводника, оставив его холодный труп на съедение Порче и луркерам.
А главное — больше не придётся скорбеть и оплакивать погибших друзей. Вот они, живые и здоровые, почти в полном составе. Слушают, говорят, подкалывают и смеются. Надо и с Торесом обязательно повидаться, но это ещё успеется. Он снова был среди своей банды, пусть и не в Турте — но всё равно дома.