Этажи почти не имели внешних стен, опорами служили в основном крепкие колонны, разделённые арочными сводами, и ничто не мешало проводнику заглянуть внутрь.
Каждый ярус опоясывала просторная внешняя галерея, украшенная вазами, статуями и шкафами. Внутренние помещения, расположенные ближе к центру, скрывались за мраморными стенами. Как пояснила Перри, там проживал обслуживающий персонал, следивший за чистотой и целостностью Престола.
Два этажа спустя напарники упёрлись в провал меж ступеней, слишком длинный, чтобы через него перепрыгнуть. Пришлось войти в здание и поискать обходной путь — а точнее, создать его.
Провал заканчивался возле верхней части одной из внешних арок, где снова появлялись целые ступени. Оставалось только придумать, как до них добраться. Когда взгляд Линсона упал на стоявший в стороне массивный книжный шкаф, Перри уже стояла возле него.
— Сколько ни придвигай эту махину к ступеням, а всё равно возвращается обратно, — проворчала она. — Помогай, чего уставился?
Когда несколько дюжин полуистлевших книг полетели на пол, шкаф значительно поубавил в весе. Совместными усилиями удалось передвинуть его на нужное место и прислонить к колонне. Перри полезла наверх первой, ловко взобравшись по деревянным полкам, и перепрыгнула на ступени снаружи, пригнувшись, чтобы не удариться о потолок. Линсон вскарабкался вслед за ней.
Ещё через этаж они наконец достигли вершины. Судя по форме обломков, в реальном мире широкая круглая площадка была окружена сплошной стеной, но здесь ограждения давно рассыпались, оставив от себя лишь несколько кривых зубьев.
А в центре площадки находился бог.
Глава 19
Перри молча встала в сторонке, дав другу время свыкнуться с представшим перед ним зрелищем.
Над диском платформы, не имея под собой никаких видимых опор, в воздухе висело гигантское существо, сделанное целиком из гладких серебристых кристаллов. Рук и ног у него не было, а из видимых конечностей можно было различить только голову и четыре крыла за спиной.
Сейчас этот гигант смотрел в другую сторону, и Линсон вовремя спохватился, обратив к Перри встревоженный взгляд. Усмехнувшись его опасениям, девушка подобрала с пола каменный обломок и бесцеремонно швырнула в божество. С лёгким звоном камень отскочил от кристального тела и упал вниз. Бог не отреагировал, словно ничего и не заметил.
— Не бойся, ему нет до нас дела, — сказала она.
Проводник успокоился, не было причин не доверять давней подруге. Раз Перри говорит, что швыряться в бога камнями безопасно, значит так оно и есть. Самому Линсону никогда бы и в голову не пришло это проверить, но, помнится, он и в Порчу не решался ступить, в то время как пиявки уже много лет разгуливали по ней, как у себя дома.
— Так это — ангельское божество? — на всякий случай уточнил он, хотя ответ был очевиден.
— Вроде того, — кивнула Перри. — Крылатые поклоняются ему и зовут Ва'ларом, но сам он не особо-то обращает на них внимание. Сколько мы с ребятами тут дежурили, ни разу эта громадина не шевельнулась и не открыла рта. Висит себе в воздухе, не ест, не пьёт, не испражняется. Может, помер давно, или живым никогда и не был. Вылепили статую, подвесили своей магией над полом и назвали богом: нате, поклоняйтесь.
— Значит, очередная пустышка? — спросил Линсон, продолжая рассматривать кристальное изваяние.
— Получается, что так. Мы увидели бога, но ни на шаг ни приблизились к разгадке Порчи. Разве что есть в нём одна странность. Ты ведь тоже заметил?
Линсон кивнул:
— Мы находимся в мире Порчи. Всё вокруг вымерло, а он — целёхонек.
— Вот именно. Крылатые вымерли, леса высохли, небесные города частично рухнули на землю, а эта штука висит себе над платформой, как ни в чём ни бывало. Покачивается в воздухе, продуваемая всеми ветрами, и сверкает на солнце. Порча не действует на него, Линсон.
— А значит, он имеет к Порче самое прямое отношение, — заключил проводник.
— С добрым утром! Заразу распространяют ангельские священные деревья — тебе этого было мало? Конечно же, Ва'лар к этому причастен!
Линсон пожал плечами — с такими аргументами было не поспорить.
— Если бы только мы могли заставить его говорить… — промолвила Перри, вышагивая вокруг парящего божества. — Но он будто не замечает ничего вокруг. Ни людей, ни ангелов. Ни здесь, ни в реальном мире.
— Так это здание — что-то вроде храма? — спросил Линсон, оглядываясь вокруг. После обвала стен с возвышающейся над городом площадки были хорошо видны почти все районы — каждый на своей колонне.
— Ну да. Видишь эти обломки стены по краям? В живом мире она поднимается вверх на сотни футов. Громадная вышка, десятки этажей с балконами. Крылатые прилетают сюда, чтобы насладиться близким присутствием своего ненаглядного бога. Стоят у перил и смотрят на него. Может быть, молятся. — Перри обернулась к спутнику. — Тебе это, наверное, кажется глупым?
Линсон снова пожал плечами:
— Здесь хотя бы висит настоящий бог. А нашей божьей пары отродясь не было в храмах, где ей все поклоняются.
— А сам ты к ним не обращался?
— Глупости всё это, — отмахнулся Линсон. — Они же боги — всеведующие, всемогущие. Захотят что-то узнать — узнают. Захотят сделать — сделают. Будто бы им есть дело до очередного дурачка, обдирающего колени в молельном зале.
— Хорошо сказано, — улыбнулась девушка. — Кому, как не нам знать, что божьей паре наплевать на людские беды. Приходится самим всё разгребать. — Она подняла голову к Ва'лару. — И ты, дорогой мой, когда-нибудь обязательно заговоришь…
И всё-таки она изменилась. Глядя на задранный кверху профиль девушки, Линсон читал в нём нечто новое, чего не помнил у пятнадцатилетней плоскогрудой Перри, в компании которой он обчищал карманы столичных богатеев и из-за которой ввязался в глупую драку с Арамео.
Женщина с Окуляром на лице смотрела на бога, и в глазах её читалась… нет, не угроза. Скорее — уже вынесенный божеству приговор. Так судья смотрит на беспомощного воришку в последние секунды перед тем, как назначить дату казни.
Пятнадцать лет назад Перри мечтала раздобыть еды и дожить до следующего дня. Сейчас она собиралась изменить судьбу целого мира.
Как и Линсон.
Теперь он ясно осознавал, что Сайтеми была права. Линсон Марей — не пустышка. Пустышка не пройдёт путь из одной столицы в другую. Не поднимется в небесный город, закрытый для людей. Не предстанет перед богом.
— Ладно, пошли отсюда, — бросила Перри, резко потеряв интерес к возвышающейся над ней монструозной фигуре. — Торес и Арамео, наверное, уже вернулись.
Спустившись по лестнице, напарники покинули Престол, оставив божество одиноко висеть среди развалин небесного города над пустым и мёртвым миром.
***
Божество безмолвно висело над полом, как и всегда, не обращая внимания на парившие вокруг крылатые фигуры. Плоские кристаллы, образующие тело Ва'лара, лениво поблёскивали в свете солнечных лучей, словно россыпь обломанных стёклышек.
Над платформой, подпираемая четырьмя крепкими колоннами, нависала верхняя половина Небесного Престола, представлявшая собой просторный полый цилиндр с тянущимися вдоль внутренних стен круговыми балконами.
В это место ма'аари прилетали, чтобы насладиться близким присутствием божества и окунуться в ощущение безупречной и величественной природы своего народа, особенно сильных в этих круглых стенах. Сюда часто прибывали те, чья верность и гордость за свою страну оказывались подточены горем или потрясением, будь то потеря близких, провал важной миссии или…
Или осознание, что твой народ стал виновником катаклизма, превращающего целые города и лесные массивы в безжизненные развалины.
Построенные с солидным запасом балконы нависали над платформой в несколько этажей, и места среди уходящих ввысь стен просторного атриума было значительно больше, чем желающих составить компанию хрустальному изваянию Ва'лара. Десятки ма'аари стояли у балконов, сидели на перилах и неспешно порхали через зал, наполняя его размеренным хлопаньем крыльев.
Все они прибыли к Ва'лару за успокоением. За напоминанием о том, как повезло каждому из них родиться с крыльями за спиной, появиться на свет среди сверкающих белизной мраморных дисков и колонн небесных городов, пока кто-то менее удачливый вылазил из бескрылой, противно орущей девки в грязной деревянной лачуге в глубине людского королевства, обречённый всю жизнь копаться в грязи и никогда не увидеть неба таким, каким его видит небесный народ.
Так и выходило: хочешь стать собой — открываешь бутылку и напиваешься до чёртиков; утратил веру — летишь к Ва'лару и подставляешь сознание под отрезвляющие потоки, вновь наполняющие душу гордыней и решимостью.
Не то чтобы это представляло проблему для небесного народа. Жителей Кеварина вполне устраивал их жизненный уклад, жаловаться было не на что. Люди и големы могли только позавидовать условиям, в которых жили крылатые создания. Чистота и достаток, дружба и взаимопонимание, небо и свобода. Ма'аари любили Ва'лара и ценили его неусыпный надзор, не позволявший Кеварину рухнуть в пучину пороков, свойственных людскому племени.
Никто не считал алкоголь оружием против божества. Ма'аари пили, чтобы расслабиться и на время разгрузить сознание, почувствовать слабость и отрешённость. Но всякий раз возвращались к божеству, чтобы выразить мысленную благодарность и просто побыть рядом.
Сайтеми же явилась сюда за ответами. Ответами, которых Ва'лар не давал ни сегодня, ни в любой другой день своего вечного существования. Хрустальное божество безучастно висело над платформой, а его внутренняя сила настойчиво долбилась в разум воительницы, стремясь убаюкать запутавшееся дитя, изгнать из головы порочные помыслы. Но не могло пробиться сквозь пелену опьянения, надёжно укутавшую разум воительницы.
Дева тронула свой левый бок, нащупав под курткой сосуд плоской формы — крепкое тёмное вино из зимнего мелисельского винограда. В нынешние дни этот сорт стал раритетом, но в прошлом году, задолго до трагедии, ей удалось приберечь две бутыли. Одну они с Торино приговорили в покоях Сайтеми тремя часами ранее, вторая покоилась за пазухой, дожидаясь своего часа.
Сейчас за раритетный напиток можно было выручить немалые деньги, но влюблённые решили не экономить на своём долгожданном воссоединении. Сегодняшняя встреча с возлюбленным могла стать одной из последних, и Сайтеми всецело отдалась наслаждению. А затем, завершив свидание прощальным жарким поцелуем, оделась, собрала всё необходимое и устремилась к Небесному Престолу.
Будет нехорошо, если её застукают в этом месте в пьяном виде: появление перед Ва'ларом в нетрезвом состоянии считалось у ма'аари неуважением к божеству, да и кто в здравом уме станет напиваться перед таким визитом? Сюда прилетали, чтобы открыть и исцелить свою душу, а не для того, чтобы её прятать.
— Ну что же ты молчишь? — процедила она сквозь зубы. Эта часть балкона была пуста, а летавшие по залу ма'аари были слишком далеко, чтобы услышать шёпот воительницы. — Теперь мне известны твои тайны, Ва'лар. Это твоя магия уничтожает наш мир, а теперь и мою страну. Что, так и будешь висеть и делать вид, будто ты не при делах?
Божество не ответило. Иного Сайтеми не ждала, и всё же едва сдерживала растущее раздражение. Хотелось взять увесистый камень и бросить в гладкую кристальную физиономию, чтобы добиться хоть какой-то реакции. Вот только за подобные проделки её прикончат на месте собственные же соплеменники. Да и откуда здесь возьмётся камень? Здешние уборщики — или слуги Ва'лара, как их было принято называть — не позволяли ни единой пылинке задержаться в священных стенах Небесного Престола. И без того хорошо убранный город в этом месте прямо таки сверкал чистотой. Песчинки не найдёшь, не то что камня.
— Для чего ты вообще тут висишь, а? Какой от тебя прок? Промывать ма'аари мозги, чтобы не вышли из-под контроля? Чтобы не сотворили ничего дурного? Вот только лекарство от твоей силы уже давно найдено!
Дева демонстративно тряхнула бутыль за пазухой, но вовремя спохватилась и стёрла с лица надменное выражение. Впрочем, редкого из присутствовавших здесь ма'аари не распирало от гордости, так что победоносный вид Сайтеми едва ли мог привлечь чьё-либо внимание.
Дева постаралась успокоиться. Злость ни к чему не приведёт и уж точно не испугает висевшую внизу кристальную статую.
— Я не прошу ни богатств, ни силы, ни бессмертия. — Она продолжала говорить вслух, что было несвойственно для крылатого народа. Ва'лара посещали, чтобы слушать и чувствовать, а не говорить. — Мне нужны всего лишь ответы. Неужели это так сложно? Я не собираюсь судить, не собираюсь мстить и не намерена поучать тебя. Я хочу только знать… Порча, нар'силен… Что всё это значит? Скажи мне, молю тебя…
Бог молчал.
Зачем она вообще сюда прилетела? Чего ожидала? Что после тысячелетий молчания Ва'лар вдруг зашевелится и заговорит? Или поразит бунтарку молнией за её скверные речи? Возможно, последнее было бы и к лучшему. За последние недели Сайтеми начала изрядно уставать — не от долгой дороги по людским землям и суточного перелёта над Кеварином, а от сомнений и неопределённости, преследовавших её с того самого дня, когда она шагнула за стены мёртвой столицы.
Больше всего дева желала дождаться хоть какой-то развязки для этой истории. А поскольку ни Ва'лар, ни совет Эл'таро не спешили давать ответы, ей не оставалось ничего иного, кроме как взять дело в свои руки и ускорить события. Очень скоро она заставит их заговорить.
Перемахнув через балкон, Сайтеми расправила крылья и позволила телу медленно спланировать вниз — к широкой платформе, с которой открывался вид на весь город. Пролетев над Ва'ларом, дева выпорхнула наружу и устремилась на запад. Ладонь легла на прикреплённую к поясу сумку, нащупав внутри бутыль с освящённой родниковой водойи горсть небольших упругих шариков.
***
Подходя к жилищу одинокого ма'аари, облюбованного пиявками в качестве базы, Линсон снова ощутил волнение. Проводнику ещё предстояло привыкнуть, что отныне он будет возвращаться не в пустую квартиру, а в убежище, где отдыхает после долгого дня вся его банда.
В этот раз на втором этаже их ждали сразу тричеловека. Кроме Арамео и Вила, уже повидавшихся с Линсоном, в кресле, широко раскинув ноги, развалился высокий детина с бандитским ирокезом на голове. Линсон узнал его. Торесу было далеко до квадратной фигуры Гирмса — с некоторой натяжкой его даже можно было назвать стройным парнем, — но любого из пиявок он мог без усилий поднять над головой и выбросить в окно, за что внутри банды назывался не иначе как громилой.
— Линсон, и вправду ты! — детина вскочил с кресла и затряс руку проводника в медвежьей хватке. — А я было подумал, что Мео с Вилом меня разыгрывают!
— Тоже… рад тебя видеть, — выдавил Линсон, морщась и потирая раздавленную руку. В глаза ему бросилась одежда громилы: рукава, штанины и торс по всей длине были обшиты широкими тканевыми и кожаными накладками. Видимо, среди стройных крылатых существ не нашлось ни одного, чей размер одежды совпадал бы с габаритами Тореса, и его костюм пришлось полностью перекраивать, насколько позволяли портняжные навыки бывших воров.
Детина плюхнулся обратно в кресло, а Линсон и Перри принялись рыться в съестных припасах. Уже темнело, а ели они последний раз чуть позднее полудня, наведавшись в закусочную в жилом районе западной части города.
Когда все расселись по местам, Арамео прислонился к столу возле окна и начал разговор:
— Итак, господа, спустя пятнадцать лет банда пиявок вновь собралась в полном составе. К нам вернулся пропавший соратник, заодно пролив свет на судьбу пятого Окуляра. Теперь можно не переживать, что какой-то посторонний человек разгуливает по миру с нашим артефактом на лице. Одной головной болью меньше.
— При условии, что артефактов всего пять, — вставил проводник.
— Мы обыскали каждый уголок в этом городе, Линсон. За вещами и инструментами проследить легко — они никуда не ходят и не летают, а Окуляры в придачу не разваливаются от времени и даже в этой реальности выглядят как новые. Так что мы бы их нашли, не сомневайся. Или нас бы нашли их владельцы, и у пиявок не было бы ни единого шанса в бою с крылатыми.