Мужчина начал двигаться, увеличивая темп, с каждым толчком погружаясь сильнее, беспощадно приближая нас к оргазму. От желанных острых ощущений, усиливающихся с каждой секундой, стонала, теряя себя. Пыталась бороться с эмоциями, чтобы не разбудить сына, но это давалось тяжело. Вцепилась зубами в его руку, кусая, царапая ногтями кожу. Сходила с ума, блуждая в пространстве, сквозь туман вглядываясь в безумный взгляд мужчины, с голодными глазами вбивавшегося в меня.
Дмитрий прижимал меня к постели, ухватив мертвой хваткой рук ягодицы, врываясь сильными медленными толчками. Чтобы он не делал, мне нравилось все. Он словно знал все мои чувствительные места и точки наслаждения на теле, и использовал это знание, чтобы довести до грани, но, не доходя до конца. Затрясло от желания достичь освобождения, но мужчине было мало, он подводил к краю безумства и ослаблял напор, а потом продолжал вновь, полностью контролируя каждый мой вздох, управлял, пока не дошел до кондиции. Дмитрий зарычал и стал двигаться резко и быстро, погружая обоих в оргазм.
Задрожала и закричала ему в губы, слыша протяжный стон, удивляясь, как он может так тонко чувствовать мое состояние, и прийти вовремя на помощь. Когда отошла, улыбнулась, вдыхая запах вспотевших тех, и нашей страсти. Было так хорошо, что не могла описать словами. Провела ладонями по богатырским плечам и выдохнула:
— Боже, удивительно как не проснулся Сережа.
— Я дверь теперь всегда закрываю, — довольно выдал Дима, целуя в губы. Ответила с нежностью, не прекращая ласкать спину, которую недавно безжалостно царапала до крови.
Улыбнулась и прошептала:
— Нужно подниматься.
— Ну, уж нет. В душ, а потом в постель. Мучила, теперь будешь грехи замаливать, — нагло заявил Картунов, немного отодвигаясь в бок, чтобы не давить на меня, заодно убирая мешающий локон волос за ухо, проявляя при этом особую нежность.
Улыбнулась, и нагло притянула его за шею, желая поцеловать, как вдруг раздался писк его сотового. Мужчина нахмурился и произнес:
— Я на секунду.
Кивнула и, решив не тратить время зря, предупредила:
— Я в душ. Жду тебя.
Он уже говорил с кем-то, поэтому направилась в ванную комнату. Там долго не задерживалась, быстро освежилась и вышла. Плотно завязав шелковый халат с огромными звездами, собралась в спальню, но вдруг услышала шорох в детской. Быстро побежала к сыну, распознавая, что ребенок плачет.
Распахнула дверь и увидела, что Сережа сидит на кровати и горько плачет. Села рядом и прошептала:
— Маленький мой, ну ты чего?
Сынок залез мне на колени и жалобно проговорил:
— Мама, мне приснилось, что наш папа… ушел от нас. Он же не уйдет, правда? Ты обещаешь?
От таких слов была сама не своя. Страшно представить. Мы вместе совсем немного, но мне так хорошо с ним, что искренне переживала, что все закончится. А Сережа был в восторге от Дмитрия.
Обняла своего мальчика и заверила:
— Что ты?! Конечно, не уйдет. Он не может. Он же… обещал нам.
Малыш вздохнул и обнял меня, утыкаясь в грудь, так сильно сжимая своими ручонками, что не могла не наслаждаться. Прижимала и думала, что тоже очень хочу, чтобы Картунов не уезжал. Не понимала себя, но отчаянно хотелось, чтобы он остался.
Мы всегда хотим то, чего нельзя. Или можно?!
Не таила надежды, чтобы потом не отчаиваться. Всегда стараюсь смотреть трезво на вещи и поступки. Если нам с ним хорошо, это не означает, что ему с нами замечательно. Хотя… я бы сказала, что ему нравится. Все нравится. Но это я так думаю, а он… Мы сидели молча, я покачивала сына на своих коленях, нежно обнимая, пока он не спросил:
— А где папа?
Слыша шум воды из ванной комнаты, поняла, что Дмитрий решил искупаться. Улыбнулась, вглядываясь в любимые черты, и прошептала:
— Он в душе. А давай мы с тобой устроим ему сюрприз?
— Какой? — с восхищением переспросил он.
— Приготовим завтрак. Вкусный и самый лучший!
— Завтрак? Давай! — воскликнул сынок, но на секунду задумался и с надеждой уточнил: — А чем я помогу?
— Как чем? Достанешь вилочки, тарелочки и поможешь мне с бутербродами.
— Хорошо! — с восхищением крикнул Сережа и спрыгнул с колен, быстро хватая меня за руку, танцуя на месте.
— Пойдем! Пойдем!
— А снять пижаму? — поинтересовалась, показывая ему на стульчик, где на спинке висела чистая одежда на сегодня.
Сережа засмеялся и быстро принялся снимать с себя штаны, почти выпрыгивая из них, весело выдыхая:
— Ой, я забыл…
Через пятнадцать минут у нас уже почти все было готово. Сережа раскладывал хлеб, приговаривая о том, где кто сидит. Я выключила плиту и только собралась переложить содержимое по тарелкам, как в кухню вошел полностью одетый Дмитрий.
Пораженно застыла на месте. В сердце что-то кольнуло, и улыбка померкла. Каждая частичка кричала во мне о том, что сказочное счастье закончилось. Только хотела вежливо поинтересоваться, куда он собрался, как сын со слезами на глазах бросился к нему, отчаянно выкрикивая:
— Папа, ты уходишь от нас?
Дмитрий покачал головой и подошел к нему. Присел на корточки и, прижав к себе, категорично заявил:
— Сережа, ну что ты? Как я могу уйти? Я же твой отец.
— А у Саши папа ушел, и… — начал он, заплетаясь в словах, всхлипывая и вздрагивая маленьким телом.
— А я нет. Но мне нужно вернуться туда, где я жил, чтобы решить важное дело. Кстати, когда я вернусь, мы все потом поедем в Москву. Ты хочешь этого?
— Да, — мгновенно выдохнул Сережа и повернулся в мою сторону, спрашивая с огромной надеждой в глазах:
— Мама, мы же поедем к папе?
Не знала, что ответить и поспешно кивнула, отворачиваясь, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы переложить омлет с колбасой и помидорами по тарелкам. Руки дрожали. Странно, когда я стала такой впечатлительной? Подумаешь, уедет. Ну, ничего страшного… бывает.
Думала, а сама была готова разреветься, ведь не хотела я, чтобы он уезжал. Совсем. Что за дела? Куда он отправляется?!
— Папа, а ты позавтракаешь с нами? — уже с веселым настроем спросил Сережа, показывая на стол.
— Конечно, только я очень быстро. У меня скоро самолет.
Малыш взял отца за руку и поделился:
— Вот! Это я сам на стол расставил, а мама омлет сделала. Я тоже попробую. Да вот! Правда, я обожаю кашу, но с помидорами могу съесть.
Слышала лишь частично, летая в своих мыслях. Молча, переложила еду в тарелки и поставила на стол, чувствуя пронзительный взгляд. Хотелось швырнуть его порцию в стену, но поставила ее перед ним и даже выдавила улыбку. Включила телевизор и проговорила:
— Садитесь, а то остынет.
— Это мама предложила сделать для тебя сюрприз. Чтобы ты вышел из душа, а тебя ждал твой любимый завтрак, — рассказал сын по секрету Дмитрию при мне, чему усмехнулась, но тут же смутилась.
Почти давилась, поедая куски омлета, запивая холодным молоком. Проверила пальцами кружку сына, переживая, что забыла нагреть, но оказалось, что нет. Видно на автомате выполнила и даже не заметила.
Мужчина ел быстро, видно, торопился, и это еще больше резало меня на части. Я понимала, что глупо, наивно, но вот не могла с собой ничего поделать. Казалось, что все — наше семейное счастье закончилось.
Может быть так и лучше. Да…
Да ничего не лучше! Не хочу вот такое «лучше»! Накрутила себя до предела, поэтому, доев, радуясь, что себе положила маленькую порцию, поставила тарелку в раковину и с улыбкой спросила:
— Ты все взял? Ничего не забыл?
— Да, — резко выдал Дмитрий, с недовольством сканируя меня.
— Хорошо. Желаю хорошо долететь, — прошептала и, услышав мелодию своего телефона, поспешно проговорила: — Прости, важный звонок. Счастливого пути.
Старалась идти медленно, а хотелось рвануть. Сдержалась. Оказавшись в комнате, прислонилась к стене и, вспомнив про звонок, ответила. Девушка что-то говорила о выгодных тарифах сети, но я не слушала, просто держала телефон, прижимаясь к твердой поверхности, и чувствуя себя погано. Настроение зашкаливало на низкой отметке, а если точнее, то оно было окончательно испорчено, рухнув с небес в пропасть. Хотелось просто спрятаться, чтобы меня никто не трогал.
«Это сейчас. А потом я справлюсь. Все будет отлично!»
Дверь резко открылась и увидела Дмитрия. Грозный, почти свирепый с мокрыми волосами, пахнущий свежестью, смешанной с его запахом кожи, от которого все во мне замирало. Он подошел, одним движением выхватил мой телефон из пальцев, и, послушав рассказы девушки о замечательных тарифах целую секунду, прервал разговор и швырнул на кровать.
— Я вынужденно еду. Если бы мог, взял вас с собой. Здесь бы точно не оставил. Но меня вызывают в полицию. Ничего не понятно, но мой адвокат уже меня ждет. Сюда скоро вылетит второй мой человек. К вечеру будет.
Просто стояла и смотрела, не понимая, почему его вызывают в полицию. Может, это из-за денег по наследству? Сглотнула и проговорила:
— Племянник что-то устроил?
Он пожал плечами, провел рукой по подбородку, и прямолинейно выдал:
— Сотрудница на моей работе… написала заявление, что я принуждал ее к интимным услугам во время работы, угрожая, и применяя физическую силу.
Мой взгляд невозможно было описать. Была в шоке, пораженно всматриваясь в суровое лицо мужчины, пытаясь там увидеть правду, на что услышала:
— Поверь, я никогда не заставлял женщин спать с собой. Никогда!
Кивнула, вспоминая его слова, адресованные мне, что будет ждать, когда сама приду. Да и не могла я поверить в такой бред, Только не про этого мужчину. Действительно, ему не нужно заставлять, и он не потерпит одолжений.
— Чего она хочет? — спросила, пытаясь понять, почему именно сейчас поступили нападки. Что происходит?
— Раиса требует, чтобы меня наказали по всей строгости закона. И да, говорит, что у нее есть доказательства моего принуждения.
— Откуда? — выдохнула, не понимая, что она может предъявить.
— Их не может быть! Не может! — рявкнул грозный мужчина. — Я ни разу в жизни с ней не спал. Понимаешь? Ты… мне веришь? — спросил он, на последних словах запинаясь, внимательно наблюдая за моим лицом.
Не знаю почему, но я верила. Каждому его слову.
— Верю. Я тебе верю. Решай дела и приезжай к нам… поскорее, — выдохнула, не желая отпускать, но понимая, что так нужно.
Мужчина тут же навис надо мной, поставив руки на стену возле моей головы, и резко выдал:
— А по-другому не будет. Даже если не ждешь, я вернусь к тебе и сыну.
Подняла руку и провела по его щеке, обещая своему мужчине:
— Я буду ждать.
Картунов секунду смотрел на меня, а в следующую набросился на мои губы. Так страстно, бешено, словно поглощал, клеймил, не давая возможности отодвинуться. Я таяла в его руках, чувствуя жаркие губы, руки, полностью погружаясь в страстную игру языков, наслаждаясь каждым прикосновением.
Оторвавшись от мужчины, услышала:
— Когда вернусь, завершим дела и поедем в Москву. Купим тебе кафе, если заскучаешь, и будет у нас все хорошо.
Закусила губу, прижимаясь к его груди, и счастливо прошептала:
— Ты этого хочешь? Ведь ты говорил, что…
Дмитрий усмехнулся и нагло заявил:
— Ну, так мне понравилось. Уже подумывал, украсть тебя и спрятать в своем большом доме, чтобы не сбежала.
— Думаешь от тебя можно? — спросила я, удивляясь, как этот огромный мощный медведь стал для меня таким родным и близким.
— Нет. Я тебя везде найду, — сурово признался он, и только хотел поцеловать, как вдруг прибежал сын с криком:
— Папа, папа! Тебе звонят!
— Спасибо, сынок, — поблагодарил Дмитрий и взял телефон из рук Сергея. Послушав несколько секунд, схватил меня за руку и повел в коридор. Слушая, он быстро обулся и оделся, а потом выдал:
— Я скоро вылечу. Ждите.
Дмитрий поднял за ручку спортивную сумку, а потом притянул меня к себе, обнял и сказал:
— Всегда звони. По любому поводу и особенно без повода.
— Все будет хорошо? — с волнением переспросила, переживая за него.
— Да, нечего опасаться. Но, тем не менее, это отнимет время.
Кивнула и прошептала:
— Возвращайся поскорее!
Картунов нежно посмотрел и невыносимо сладко поцеловал, что у нас случилось в первый раз, увлекая меня в бездонный океан чувственности. Дальше прибежал сын и настоятельно просил вернуться очень быстро, чтобы помочь ему складывать вещи, чтобы переехать в Москву.
После прощаний, Дима вышел, а мы остались одни с сыном.
— Мама, а в окно посмотрим? Папе нужно помахать, — предложил он, вглядываясь в мои глаза с огромной надеждой на положительный ответ.
Кивнула и мы отправились к окну. Подошли и тут сразу же увидели Дмитрия с сумкой. Он развернулся и посмотрел наверх, высматривая нас, и мы помахали ему. Картунов ответил и направился к такси, ожидающему его у подъезда. Сел на пассажирское место и поехал, а мы продолжали стоять, надеясь, что он очень скоро вернется к нам.
ГЛАВА 19
Вечером строила с сыном замок из кубиков, полностью захватив детскую комнату, разделив на два королевства. Уже час играли, как только пришли с прогулки. На улице нас сопровождал Стас, не отлучаясь ни на секунду. Мужчина не держался в стороне, как обычно, а постоянно контролировал ситуацию, зорко наблюдая за всеми людьми, кто близко подходил, и оглядываясь по сторонам. После катаний с горки мы зашли в магазин, купили нужных продуктов, и посчитали, что можно возвращаться домой.
Попросив сына убрать, решила сесть за лепку пельменей. Развела на столе нужный беспорядок, но тут послышалась мелодия сотового телефона. Посмотрела, на экране высветился неизвестный номер. Взяла в руку сотовый, активируя его, и приняла звонок.
— Слушаю.
— Добрый день, Ксюнечка, — услышала скрипучий женский голос. По обращению поняла, что это моя тетка, двоюродная сестра матери. Она жила в забытой деревушке за триста километров от города. Мы редко когда виделись, если только тетя Клава заходила в гости, когда приезжала по направлению в областную больницу.
— Добрый вечер, Клавдия Петровна, — произнесла, удивляясь ее звонку.
— Мамка-то твоя помирает, инсульт вот недавно был. А ты, вообще, когда приехать собираешься? Ведь родная…
Вспоминая, что совсем недавно читала кляузы матери на меня, где говорилось о том, что я недостойная и гулящая, и это подтверждали ее соседи, хотелось сказать, что никогда.
— Что с ней? — выдавила из себя, не понимая, почему спрашиваю. Ей давно плевать на меня, еще с рождения, так почему меня волнует ее здоровье? Злилась, но не могла по-другому, с нетерпением ожидая ответа.
— Как что? Сердце стало шалить. Вес большой, ой большой, и она почти всегда в кровати… да и денег нет на лечение.
— Я… перечислю, — сказала быстрее, чем подумала.
— Вот какие дочери пошли! Мать помирает, а она не может приехать, деньгами откупается. Неужто такая черствая? Совсем наплевать на родную кровь? А она-то спрашивала про тебя, и с внуком хотела познакомиться. А ты… Эх Ксения, думала я о тебе лучше, а ты… Не ожидала. Совсем не ожидала.
— Она выгнала нас, — с обидой проговорила, поправляя руками выбившуюся прядь, совсем не замечая, что теперь волосы в муке.
— Ну что теперь?! Что? Помирает она. Поняла свою ошибку. А у тебя гордость на первом месте. Нельзя так. Нельзя, — дрожащим голосом сказала она, а потом всхлипнула.
— Теть Клава, пожалуйста, не плачьте, — попросила, расстраиваясь, что обидела родную тетю.
— Как не плакать? Как? Когда сестра умирает, а ты… Эх Ксения… — пробурчала она в сторону, успокаиваясь, уже обращаясь сухим голосом: — За что ты так с ней?
Вздохнула и, закрыв глаза, проговорила:
— Мама меня выгнала, заставляла сделать аборт, сказала, чтобы я только денег слала, а к ней не нужно приезжать. Теперь она хочет увидеть нас?
— Ксюша, не будь такой. Это твоя мать! — резко выдала женщина.
Слова отрезвили, и я прошлась по кухне, а потом присела на стул. Вытянула руку и увидела, что дрожит. По радио играла тихая грустная мелодия, и я просто молчала, а потом все же не удержалась, и поделилась:
— А вы знаете, что она письмо написала, где во всех грехах обвинила, соглашаясь, чтобы у меня сына забрали. И это моя мать…