— Да уж, — скривившись, буркнул Валерий Николаевич, — Я наслышан о том, какой у тебя ядовитый язык.
— Правда? А мы уже на «ты»? Так быстро, но не желательно, а если быть точнее, категорически запрещено. Наслышаны обо мне?! А я вот не знала вас, не знаю и знать не хочу. Намек понятен или повторить?
Мужчина встрепенулся, как гусенок после купания в луже, и резко завизжал:
— Наплевать на собственного ребенка? Решила скинуть? Может, захотелось еще одного дурака найти, забеременеть, а потом…
«Вот мужики пошли… Тошно слушать это нытье».
Резко повернулась к нему спиной, игнорируя жадный взгляд Тараканова, который напротив племянника смотрелся куда лучше, хотя обоих презирала. Только сделала шаг, как услышала:
— Уйдешь, и тогда не рассчитывай, что тебе позволят увидеть своего сына.
Естественно, это Алексей процедил мне вслед. Сволочь. Змея он, самая настоящая. Вырвать бы клыки, чтобы представлял собой веревочку, но мне это не по зубам.
Медленно повернулась и гордо заявила:
— Мой сын — только мой сын, и у него есть отец, который умер. Необходимые бумаги имеются. А вот про вашего Евгения мне совсем неинтересно. Можете прыгать, скакать и танцевать с бубном, но вы ничего не сможете доказать, потому что это неправда.
— Думаю, вы не представляете, какие мы собрали против вас…
Нагло усмехнулась, стараясь не показывать, как меня трясет от всей этой клеветы, и лениво поинтересовалась:
— Знаете, а мне даже интересно. К чему этот спектакль. Что нужно конкретно от меня? У меня был брачный договор и бумаги, но, как оказалось, благодаря помощи некоторых, я ничего не получила, только малость, и то по желанию наследника. А он… все подписал. Больше я ничего не имею. Какие ко мне претензии?
Мужчина довольно улыбнулся, как будто я глупая гусыня и не понимаю самого простого и важного. Поправил свою длинную челку и заявил:
— Да, вы нам не нужны, но Картунов…
— Ой, правда, не нужна, это радует, — с восторгом проговорила, тут же пробуя отвязаться: — Могу идти?
— Ксения, давай думать головой.
— Давайте… — поправила его, намекая, чтобы тыкал в другом месте. Он мне не друг и не товарищ. Век бы его не видела.
— Хорошо, — почти прорычал он, повторяя и продолжая: — Ксения, давайте думать головой.
— Я исключительно только этой частью тела и думаю, — парировала ему в ответ.
— Перестаньте! — гневно проговорил мужчина, дергая ногой, отчего подняла бровь. — В общем, если не хотите серьезных неприятностей и ужасных последствий, то советую внимательно слушать меня. Смею судить, что сын вам все же нужен, но мы заберем его, уверяю вас, это в наших силах и возможностях. Можете проконсультироваться с любым адвокатом. Так что…
— И что вам нужно? — грубо рявкнула, не желая играть в игру «кошки-мышки». — Только без лишних слов. Я, правда, устала и не настроена на волну доброжелательности. Как-нибудь в следующей жизни.
— Ладно, мы знаем, что Дмитрий испытывает к вам некую симпатию, преследуя свои цели, — сделал паузу, намекая, что Картунов желает переспать со мной, — и поэтому он просил Тараканова подготовить брачные документы, которые нас очень устраивали, но потом наследник все изменил. Поэтому я хочу, чтобы вы вышли замуж за Дмитрия, и, пробыв в статусе супруги некоторое время, отведенное по договору, после развода все отдали мне.
— А с чего я буду столь добра? — уточнила я, чтобы уж точно понять этого скользкого червя. А то вот гусем назвала, добрая душа, а он вовсе и не гусь. Далеко ему до птицы, он еще ползает, и всю жизнь будет.
— Это цена того, чтобы ваш сын был с вами, — ядовито процедил племянник.
«Эх, я, наверное, очень устала, если стою и слушаю весь этот бред…»
Сделала шаг к нему и заявила:
— Значит так, если бы я и вышла замуж за Дмитрия, то только с одной целью, чтобы понаблюдать, как мой… муж… сожрет вас всех с потрохами, и да… я бы улыбалась при этом.
Видела их вытянутые морды, и ухмылялась, пока не услышала злобную презрительную тираду:
— Дура, раз надеешься на что-то. С нашими законами и ленивыми исполнителями… все можно. И когда останешься без всего, пожалеешь, — отмечая мое возмущение, племянник усмехнулся: — Сегодня стоит кафе, а завтра сгорело, сегодня живете в своей квартире, а завтра вас выкинули из нее.
— Угрожаете? — поднимая бровь, поинтересовалась, чувствуя, как моментально все внутренности сжало от страха.
— Предупреждаю, — нагло заявил он, пронизывая змеиным взглядом, ожидая моего испуга и безоговорочного согласия.
Считая, что услышала достаточно, сглотнула и, задрав подбородок, произнесла:
— Всего доброго.
Шла быстро, стараясь не бежать, чтобы сволочи, убивающие своими взглядами, не решили, что я испугалась. Обойдутся. Еще один шаг и тут же остановилась, слыша в спину:
— Даю четыре дня. И советую хорошенько подумать.
Ничего не ответила, открыла машину и спокойно села, резко выезжая на основную дорогу. Пока добиралась до дома, прокручивала наш разговор, желая понять, правда или нет то, чем мне угрожали? Или просто пугали? В любом случае нужно будет предупредить няню, чтобы не выходила с Сережей никуда и самой быть внимательнее.
Поздним вечером, когда уже укладывала сына спать, прочитав ему перед этим пять сказок, раздался телефонный звонок. На экране высветился неизвестный абонент. Приняла вызов и услышала громкий голос Картунова:
— Привет.
Не хотелось отвечать, внутри меня загорелась обида… за сына, но все же выдавила:
— Здравствуй.
— У меня не было возможности ответить. Постоянные тренировки забирали все силы. Сейчас вот освободился и позвонил, — выдал он без прелюдий в виде погоды и настроения.
— И как, можно поздравить? — не зная почему, поинтересовалась я.
— Можно, как приеду, — с усмешкой нагло заявил Дмитрий.
— Я это уже сделала, — просветила собеседника, чтобы не рассчитывал на большее.
Мужчина не прокомментировал мои слова, а потом сухо проговорил:
— Дай трубку Сергею.
С силой вцепилась в телефон, понимая, что не хочу ничего давать. Не просто от того, что ревнивая эгоистка, а потому что переживала за психику сына. Сережа сейчас будет прыгать от удовольствия, а потом опять плакать и спрашивать, почему нет дяди Димы. А так и будет, ведь Картунову все равно надоест, и он в любом случае уедет.
В голове мгновенно вспыхивало много разных мыслей, особенно негативных, убеждающих, что я права, но часть меня, где-то в глубине души была убеждена в том, что мужчина действительно не мог выйти на связь, но старалась не зацикливаться на этом ощущении.
— Дмитрий…
— Ксения, я попросил, дай трубку сыну, чтобы поговорить с ним.
Даже рука дрогнула. Вот что за хам? Да с ним даже не хочется связываться. Молча передала трубку и прошептала:
— Держи.
— Это дядя Дима? Да? Дядя Дима? — с восхищением выдохнул сын, ерзая на простыне, сбивая ее в кучу, и перехватывая трубку.
Вручила и слушала, как сын счастливо рассказывает о том, как проводил время, и как к нам в гости приходила тетя Надя. Пораженно застыла на диване, не скрывая своего вытянувшегося от возмущения лица, пока Сережа вдруг не поделился:
— А ты… приедешь? Я так жду тебя… Мама сказала, что ты, возможно, больше к нам не будешь заглядывать, у тебя свои дела и дом…
Сердце остановилось. Сынок сдал… с потрохами. Даже скривилась и прищурила глаза, ожидая, что ответит огромный медведь. В принципе, я просто предположила, не желая, чтобы сын бесконечно ждал чуда. Ничего страшного.
— Обещаешь?! Ура! — вдруг воскликнул он, а потом добавил: — Да, уже сплю. Буду ждать! Спокойной ночи! Жду!
Он быстро залез под одеяло и, протянув трубку, прошептал:
— Мама, поговори, а я сплю!
О, всегда бы так спал! А то «…расскажи еще одну сказку… и самую последнюю. А почему носороги не летают? А зачем спать детям?». Вспомнила и счастливо улыбнулась. Поцеловав в щеку своего малыша и, пожелав доброй ночи, вышла из детской комнаты, направляясь в зал и радуясь, что мы вновь в своей квартире.
ГЛАВА 10
— Да, — начала разговор, прекрасно зная, что услышу.
— Зачем сказала, что я не приеду? — поинтересовался с таким холодом в голосе, что стало не по себе. А с другой стороны, почему не по себе? Ведь действительно так считала и считаю.
— А что, приедешь? — невинно спросила, краем глаза отмечая чистоту комнаты, и лишь одна мягкая игрушка сына лежала под журнальным столиком. Достала ее и посадила на диван, не желая возвращаться в комнату. Пусть Сережа засыпает, не отвлекаясь на мои хождения.
— Я же сказал, что «да».
— Рада за тебя, — устало прошептала, приблизившись к окну.
— У тебя что-то случилось? — вдруг спросил Картунов.
— Нет, — ответила, а потом решила рассказать о сегодняшнем разговоре, считая, что Дмитрий должен знать, какие у него поганые родственники. — Хотя случилось — племянник сегодня наведывался и… — сделала паузу, планируя услышать вопросы, но мужчина молчал, слушая, поэтому продолжала: — Угрожает, что отнимут сына.
— С какой стати?
— А с той, что объявился биологический отец Сережи с заявлением, что хочет вернуть сына, а я для малыша — плохая мать.
— Глупости. И кто таков? — грубо поинтересовался Дмитрий, чуть ли не рыча.
— Лодкин Евгений Константинович, — ответила, дотрагиваясь до тонкой ткани тюля. Люблю белый цвет, возможно, поэтому зал выполнен в светлых тонах, с преобладанием молочного.
— И что он хочет?
— Забрать моего сына! — выдала, стараясь не показывать своей обиды, хотя в душе все переворачивалось вверх тормашками от возмущения.
— Отцовские чувства проснулись у мужика?
— А можно без иронии?
— А зачем ты обращаешь внимание на шантаж пустозвонов? Никто не сможет у тебя забрать ребенка. Поверь, никто. Я не допущу. Так что успокойся, — мужчина замолчал, а потом лениво спросил: — Ну, хочет он, так пусть и дальше хочет. И что говорят?
— Мне грозят не только отобрать сына, но и подстроить аварию, устроить пожар и еще что-то подобное, чтобы только я вышла за тебя замуж.
Образовалась тишина, а потом мужчина громко сказал:
— Уточни этот момент.
— Они сказали, что будут ждать, когда подойдет срок завершения брака, и ты мне все отпишешь, как указано в версии брачного договора. А потом я все благополучно должна отдать им.
— А ты? — сухо поинтересовался Дмитрий.
— А что я? Сказала, что вышла бы, чтобы только посмотреть, как ты их сожрешь с потрохами.
Раздался смех, такой громкий, что я вздрогнула. Уверена, у него там стены трясутся, а еще, была поражена, что Картунов умеет смеяться. А вот мне совсем не до шуток.
— Это я в твоем понимании такой монстр? — весело подытожил он.
— Я так не думала…
— А как ты думаешь? — уже серьезным тоном заявил мужчина, отчего я замолчала, не зная, как ответить на его вопрос. Подумала и, ничего не решив, недовольно буркнула:
— Ничего я не думаю.
— И замуж не собираешься? — сухо проговорил, больше утверждая, чем спрашивая.
— Естественно. А разве тебе нужна жена? — поинтересовалась я, удивляясь его вопросам. И зачем это нам?! Если все же выйдет секс, то на несколько раз, но, чтобы жить вместе…
Нет, о чем я только думаю? Какой секс с Картуновым? Да он меня убьет своей мощью и напором. Настоящий дикий медведь. Найду лучше себе доброго интеллигентного мужчину, и все будет нормально. Только нужно пережить еще шантажистов.
— А если придется, что тогда? Будешь надеяться на чудо? Глупо если так. Я вот думаю, на что они способны и как избежать последствий.
— Пусть это будут только слова, — прошептала, очень надеясь про себя, что так и есть. Совсем не хотелось думать о том, что угроза окажется правдой. Уже надоели эти условности и обязанности, что нужно подстраиваться и быть должной. Только обрела свободу и тут вновь…
Мужчина молчал, и я слышала только свое дыхание. Когда решила, что нужно заканчивать разговор, услышала:
— Я скоро приеду, вероятнее всего послезавтра с утра. Билеты еще не брал. Ты до какого часа работаешь?
Нахмурилась, считая, что мы переходим грань нужного общения, ступая на другой уровень, сами того не понимая. А ведь мы с ним никто. И тут же вспомнила, как мой сын относится к этому мужчине, и стало на мгновение ясно, что как бы я не хотела и как не была настроена против Картунова, Дмитрий очень близко подобрался к моему ребенку, и теперь напролом идет ко мне. Но зачем? Зачем? Ради секса, чтобы банально переспать? Разве нежные чувства моего сына стоят этого?
— До четырех, — недовольно сказала, тут же добавляя: — А что?
— Приеду, а потом отправимся в снежный городок на горки. Я Сереге обещал.
— Дмитрий, — начала, считая, что нужно серьезно поговорить, — я думаю…
— Ты слишком много думаешь, — грубо отчеканил он, нехотя добавляя: — Давай отдыхай, поздно, и будь осторожна.
Удивительно. На мгновение растерялась, не зная, как быть: возмутиться, что он лезет не в свое дело или согласиться. Картунов меня удивлял, поражал, но вместе с тем, я впервые чувствовала себя женщиной. Странно, я не скажу, что у меня комплексы или еще что, нет, считала себя сильной, достойной уважения, но вот иногда… хотелось заботы, и сильного плеча рядом.
Отбросила свои мысли и проговорила:
— Доброй ночи!
— Доброй, — выдал он и положил трубку, а я еще некоторое время стояла, пытаясь понять себя, но потом отбросила наивную идею в сторону и отправилась спать.
Уже засыпая, подумала о матери. Все это время от встречи с племянником и до звонка Дмитрия, как будто забыла о ней, а сейчас вспомнила, и стало жутко. Лариса Викторовна написала на меня кляузу, порочащую мое имя, намекая на то, что, такой как я, доверить ребенка нельзя. Интересно, что она получила за наглую клевету и предательство родной дочери? Я, конечно, всегда была для нее обузой, но вот так жестоко предать, это мерзко даже для нее. За все время она не захотела узнать о нас ничего. Не спросила про меня, и тем более про внука. Мы ей были совершенно не нужны. Я молча переводила деньги, а она принимала. Вот такие отношения матери и дочери, а ведь не чужие.
Да что говорить, всю жизнь только и слышала от нее, что я должна и какая обуза. Возможно, кто-то считает это нормальным, но не я. И у меня есть с чем сравнить. Есть сын. Любимый, родной и я сделаю все для него, искренно считая, что он — мое счастье.
Все зависит от человека. А эта женщина… плевать хотела на меня как тогда, так и сейчас. Ничего. Сейчас уже не так обидно и больно. Переживу, а дальше будет видно. Нельзя идти на поводу у разных подонков и отчаиваться.
С этой мыслью засыпала, обещая себе, что все будет хорошо. И тут же мелькнула мысль о мужчине, что с ним-то точно не буду переживать ни о чем, но постаралась заглушить ее, и закрыла глаза.
* * *
24 декабря, понедельник
С улыбкой смотрела, как сын весело подает дяде Диме игрушку, не прекращая болтать. Картунов наряжал те ветки елки, что были на самом верху, а я снизу. Сынок подбегал к нам по очереди, весело хохоча и восторгаясь игрушками в виде сказочных персонажей. Столько радости светилось в его глазах, что не могла не восхищаться этим волшебным мгновением. За полтора часа наша квартира превратилась в новогоднюю сказку. И все благодаря Дмитрию.
Сегодня было так холодно, что на горках катались только сорок минут, а потом поехали в магазин детских товаров и игрушек, где на первом этаже продавались искусственные елки и множество всяких стеклянных игрушек, которые так и хотелось сгрести себе, чтобы в доме было чудо. Потом Дима вспомнил, что наступает Католическое Рождество и предложил украсить квартиру. Попыталась перевести предложение в другое направление, предложив зайти в кафе, но не получилось. Сын с Картуновым словно сговорились и повели в нужный отдел, а дальше я потерялась в волшебной атмосфере, удивляясь красоте, не замечая, что уже складываю в тележку всякие безделушки, словно ребенок, зачарованно исследуя новое.