Всё, довела я её. Ой, чего-то мне страшно. Мозги мне маги-менталисты ещё ни разу не промывали. Эх, где наша не пропадала! Где она только ни пропадала. Ладно. Если почувствую внезапно возникающую любовь к этой тётке — тут же сбегу. И надо бы попробовать мысленно заклинание сосредоточения читать, чтобы чужому влиянию не поддаваться.
— Мне говорили, ты любишь кофий? Вот, я приготовила нам по чашечке.
— Спасибо, очень любезно с вашей стороны.
Чем её не устроило место, на котором прежде стояло кресло, не знаю. Но она подвинула его поближе к канделябру. И стала помешивать ложечкой в чашке, сверкая своим камнем. Нашла чем удивить — да у меня таких камней было…
— Скажи, Эвелис, тебе дорога твоя бабушка?
— Конечно.
— А ведь у тебя раньше кроме бабушки были и папа и мама, которые так радовались, когда ты появилась на свет, и не могли тобой налюбоваться. А теперь они оба мертвы. Тебе жаль, что у тебя нет родителей? Что мать, не вынеся горя, умерла, не желая жить, что отец, лишь бы сбежать от всей этой трагедии, болезненно уцепился за мечту о новой прекрасной семье?
— Как вы хорошо их понимали, оказывается.
— О, да. Ты спрашивала, чем я ещё занимаюсь, помимо дома. Помимо этого я — маг, и мой дар — ментальная магия. Я могла видеть, что думают и чувствуют твои родители, и старалась им помочь.
— Не очень-то вы им помогли, получается.
— К сожалению, они уехали в столицу, и моя помощь была бессильна, — вздохнула Хенна, — Но, видишь, я открыта перед тобой и не скрываю, что я — маг. А ты откроешься мне, Эвелис?
— Я тоже — маг, — ответила я, против воли любуясь сверкающим перстнем. Эта частота сверканий даже что-то напоминала, может, какие-то стихи… И можно было видеть, как от него вуалью распространялась фиолетовая дымка магии, если смотреть правильно.
— Да, я слышала, что в тебе рано проснулся дар. Арканна Вейтокк.
— Что? Кто это?
— Девушка-служанка, которую ты убила, сбросив на неё картину в тяжёлой раме. Тебе жаль её?
— Жаль.
— Тебе стыдно за её смерть?
— Нет.
— А должно быть, — мягко укорила меня Хенна, — Разве убийце не должно быть стыдно за своё убийство, разве так не будет правильно?
— Будет, — кивнула я, завороженно наблюдая за ритмичным сверканием окутанного дымкой перстня.
— Хорошо, что ты согласна, Эвелис. А как ты считаешь, чего заслуживает тот, кто отнимает жизни твоих самых близких людей?
— Он заслуживает смерти, — честно призналась я в своей негуманной позиции.
— Правильно, детка. Ты наверное не знаешь, что у тебя была сестра-близнец, Эвелис. Вас родилось двое — ты и твоя сестра. Только ещё в утробе матери ты решила, что твоя сестра отнимает у тебя питание, которое достаётся вам от мамы, и ты отняла его у неё. Ты буквально пожрала свою сестру, и она родилась нежизнеспособной. Всего несколько вдохов — и её не стало. Тебе жаль её сейчас?
— Жаль.
— Хорошо. Твои родители очень печалились из-за этого. А потом они увидели, что твоя злоба настолько велика, что она даже затмила твой разум. Твоя мама не вынесла этого и умерла. И твой отец погиб на самом деле тоже из-за этого. А твоя любимая бабушка сошла из-за этого с ума. Получается, это ты их всех убила, Эвелис. Теперь ты хочешь выгнать из этого дома меня и скоро убьёшь бабушку, потому что я не смогу её защитить от тебя. Не знаю, как тебе удалось избавиться от… своей злобы, но то, что сделано — уже сделано, и его не воротишь. Так ответь мне, имеет ли право жить человек, который убил и искалечил всех твоих самых близких?
Хенна Богрейт вцепилась в подлокотники кресла, нависла надо мной своими седыми волосами, а на её лице выступили бисеринки пота. Голос её буквально загрохотал по комнате:
— Имеешь ли право жить — ты?
Я моргнула, подумала, глотнула почти остывший кофий из чашки и честно ответила:
— Вполне.
ГЛАВА 11
ИНТЕРЛЮДИЯ
Тяжёлый прорезиненный канат. Его берёшь за один конец, а второй вручаешь тому, на кого собираешься воздействовать. Вот на что похож сеанс ментальной магии, если берёшься внушить кому-то нечто чрезвычайно опасное. Такое, как убийство и, тем более, самоубийство. В ходе сеанса ты постепенно натягиваешь этот канат, плавно увеличивая свои усилия, всё больше и больше, и вот, когда натяжение достигло максимума, а твои силы — предела, ты отпускаешь свой конец. И уже нет спасения тому, по чьим мыслям ударил канат. Воздействие необратимо и непреодолимо, этот человек обречён выполнить твою волю.
Но что будет, если в пиковый момент свой конец отпустит тот человек? Сегодня она узнала это. Вся её собственная мощь ударила по ней, но не наполнила её магической силой, о, нет. Этот удар пришёлся по мозгу, по нервам, по телу, а потраченная магическая энергия улетела куда-то мимо неё, не вернув ей ни капли. Удар свалил с ног и вызвал сильнейшую боль во всём теле, от которой спасла только потеря сознания. Когда она очнулась, этой маленькой дряни рядом уже не было. Мерзавка даже не позвала никого на помощь, и пришлось ползком выбираться из комнаты, а там уже кричать и звать прислугу.
Теперь, в мягком кресле, заботливо укутанная преданной служанкой в тёплый плед, и напоенная укрепляющей микстурой, она может спокойно подумать. Как? Как какая-то сопливая девчонка смогла так сорваться с крючка? С её крючка, который давно уже не знал неудач. Причём — дважды сорваться! Та самая девчонка, на которую она воздействовала ещё когда та находилась в утробе своей матери. И ведь всё получилось тогда успешно. Младенец родился уже наполненный злобой до самых краёв своей души. Настолько, что пришлось отправить всё семейство Тонлей в столицу, только чтобы самой не слышать безумного воя этой твари.
Да, с тех пор в этом замке ей стало немного одиноко. Когда-то она, едва выучившаяся в академии простолюдинка, дочь бедного керосинщика, решила найти себе новую семью. Ведь теперь у неё были для этого возможности её магического дара, которые она постигла в совершенстве. Создавать собственную семью, выходить замуж — о нет, это слишком хлопотно и связывает ненужными обязательствами. Возвращаться к полунищим родителям? Да она забыла их, едва поступила на первый курс академии! Нужна была готовая семья, которую можно присвоить, вместе со всем тем, чем они владеют. К сожалению, это не могла быть семья самого монарха, по понятным причинам. Да и жить с семьёй герцога в столице тоже было рискованно — там они на виду. А вот в уединённом герцогском замке — самое то! Исподволь, постепенно, она добралась до самого герцога и воздействовала на него, внушив, что она — его дальняя родственница, которой он захотел предоставить свой кров. Потом — больше, дальше, воздействовать на всех, живущих в доме — его хозяев и слуг. Использовать любого человека так, как только она пожелает — что может быть прекраснее? И в какой-то момент понять, что никакие другие хозяева замка ей вообще больше не нужны. Она сама должна быть хозяйкой. Единственной.
И вдруг каким-то образом Эвелис Тонлей избавилась от её магического воздействия, наложенного на неё ещё до рождения. Говорят, там был взрыв, возможно, в устройстве был магический заряд. Если Эвелис была рядом со взрывом, наверное именно это повлияло на её мозг и она "выздоровела".
Но она, Хенна Богрейт, учила в академии не только магию, но и психологию, необходимую для каждого ментального мага. Найти в психике другого человека правильную точку воздействия она могла безошибочно. Например, этот опекун — он так хочет исправно заботиться о своих опекаемых, что сыграть на этом чувстве и внушить ему всё, что надо, было очень легко. Точно так же она ни с кем другим практически никогда не ошибалась. И совершенно непонятно, почему все её знания и таланты не сработали сегодня с Эвелис. Ведь видно же — той присущи привязанность к близким, ответственность и совестливость. Почему эти точки не откликнулись? Может ли быть так, что девчонка только прикидывается совестливой и ответственной, а на самом деле является монстром в детском обличье? На это совершенно не похоже. Зачем бы ей так притворяться, она-то ведь родная дочь герцога, ей не нужно отвоёвывать себе место в этом мире.
Так почему же девчонка отказалась брать на себя ответственность за те смерти и несчастья, о которых она ей так красноречиво рассказала, натягивая канат ментального воздействия? Как будто это вовсе не о ней речь, будто она — совсем другой человек, родившийся только в момент обретения разума. Хм… наверное, это и есть ответ. Мелкая дрянь искренне убеждена, что её ответственность начинается только с того момента. Это противоречит логике, но её детская убеждённость, видимо, основана не на разуме, а на эмоциях, на самовнушении, что всё именно так.
Что же с ней теперь делать? К счастью, Эвелис ещё мала и её мнение почти не имеет веса для других взрослых аристократов. Для тех, кто находится под ментальным воздействием её, Хенны Богрейт. Внушить им, что маркиза должна быть наказана, не составит труда. И то, что это наказание — всего лишь временная изоляция в её комнатах с запретом на общение с близкими — тоже. Ну а на саму девчонку найдутся и другие методы воздействия. Не магические. Пытаться внушать Эвелис что-либо она больше не станет — ей хватило сегодняшнего. Брр…
"Кто виноват?" и "Что делать?" — этими вопросами озадачивались классики из моего родного мира. Кто виноват, я уже знаю. Хотя точный перечень того, в чём виновата Хенна Богрейт, мне пока неизвестен. Может ведь оказаться так, что виновата она вообще практически во всех несчастьях семьи Тонлей, прямо или косвенно.
А вот что мне со знанием всего этого делать, а главное, как самой не пострадать, я не знаю. Сегодня у Хенны не получилось на меня воздействовать потому, что я не была расслабленной и в результате обычный гипноз на меня не подействовал, но главная причина — она полагает, что я и есть урождённая Эвелис Тонлей. Истина же о том, что я — перемещённая душа другого человека, который никак не причастен к тем злодеяниям, что она перечисляла, и помнил об этом под ментальным воздействием, ей, конечно, известна быть не может. Остаётся надежда, что леди Богрейт получила сегодня такой магический откат, что не рискнёт больше лезть ко мне со своей магией. А здорово её приложило, я даже подумала, что ей каюк. Нет, выползла, змея. Теперь оклемается и будет мстить. У меня есть ещё пара преимуществ, о которых она не знает — то, что я — взрослый человек, и могу анализировать ситуацию с высоты своего жизненного опыта, ну и мой сверхсекретный магический дар.
Когда я пришла на ужин, меня ждал сюрприз. Седжиус выглядел очень расстроенным и сердитым. Даже бабушка глядела на меня очень укоризненно.
— Эвелис, ты сегодня совершила нечто ужасное — ударила креслом леди Хенну, — объявил опекун, — и применила свою магию, которую обещала вообще не применять прилюдно, пока не научишься с ней обращаться в академии. Как ты могла позволить себе такое с нашей доброй хозяйкой?
— Она нам не хозяйка! — у меня защипало в глазах от обиды и чудовищности заблуждения Седжиуса, — Здесь мы хозяева — бабушка, я, ты. И леди Рамику мы почти взяли в семью. А Хенна Богрейт — вообще неизвестно кто! Она промыла вам всем мозги своей ментальной магией, и вы ей верите!
— Почему же она не "промыла мозги" тебе, если всё так, как ты говоришь?
— Я ей не по зубам оказалась!
— Ну, хватит! — не выдержал Седжиус, — Не ожидал я от тебя такой беспричинной жестокости и неразумности в поведении. Ты наказана, Эвелис. Ступай к себе в комнаты и будешь сидеть там, пока не осознаешь своей вины и искренне — слышишь, искренне — не попросишь у леди Хенны прощения. Еду тебе будут приносить слуги, но никто из нас навещать и разговаривать с тобой больше не станет. Всё, отправляйся сейчас же!
— Она всё врёт, у неё даже шишки на голове никакой от удара креслом нет, а ты и проверить не хочешь, я-то думала, мы — друзья! — уже всерьёз разревелась я, — Она потеряла сознание, потому что много сил магических на меня потратила, эта гадина хотела меня заставить покончить с собой!
Но лицо Седжиуса не дрогнуло. Да, сильна магичка, этого у неё не отнимешь. Поди, лет сто свой магический поток и навыки прокачивала. Да и сейчас правильно всё рассчитала, никто мне тут не поможет.
Я вернулась в свои комнаты и немножко ещё поплакала от страха и жалости к себе — маленькой, одинокой и преданной всеми, кого любила, пусть и не по их воле преданной.
Зашла служанка, принесла ужин. Лицо суровое, на меня не смотрит и не разговаривает. Как же, я ведь посмела на её кумира покуситься. Ничего, скоро я вам глазки-то открою на вашу обожаемую "хозяйку". Вот сейчас поем, сил наберусь, и придумаю, как это сделать.
Ничего я после ужина не придумала, и глаза я открыла не чьи-нибудь, а только свои. После выпитого чая меня моментально повело в сон, и проснулась я уже не в своей комнате, а здесь. Здесь было темно, холодно и грязно. Пошевелив руками, я поняла, что они скованы наручниками и тяжёлой металлической цепью, уводящей куда-то в сторону. Причём наручники крепились к моим рукам в районе предплечий, выше локтевых суставов. Очевидно, запястья у меня слишком уж узенькие, и тот, кто заковывал, допускал, что я смогу просунуть в них свои ладони.
Пока я звенела этими цепями и ощупывала их, неподалёку появился слабый огонёк и послышались тяжёлые мужские шаги.
— Господин Жусс? — узнала я подошедшего "безопасника" леди Хенны, — Это вы меня заковали? Освободите немедленно, я — маркиза Тонлей, вы совершаете преступление против законов короны!
— Даже аристократы совершают преступления, и тогда их судят, — ровно возразил он мне, — и бывает, что приговаривают к тюремному заключению и даже к смертной казни. Вам ли не знать, дочери герцога Тонлея? Которая и сама известна некоторым как малолетняя убийца. Хозяйка имеет право вас судить за нападение на себя.
Ясно, очередной зомби. Разубеждать, давить на жалость и требовать справедливости бесполезно.
— Свет мне оставьте и можете идти.
Он так и поступил, оставив меня в каком-то ответвлении подвала. Очень хочется надеяться на то, что эти цепи не помешают мне переместиться порталом. Иначе — даже думать боюсь, что со мной будет дальше. Только куда мне перемещаться?
Мне нужна помощь — вот что главное. Но чья помощь окажется не только действенной, но и не приведёт к лишней шумихе, связанной со мной лично?
Помощь магической академии? Я же видела там в секретном отделе как раз подобные дела против магов-нарушителей, пусть и действовавших не с таким размахом. Да, я помогу им выявить преступницу, и её даже осудят. Плюс, наверняка помогут всем обитателям замка снять наложенные Хенной ментальные магические эффекты. А как я их сюда вызову? Явлюсь в кабинет ректора и стану рассказывать? Неизвестно что за девочка без сопровождения взрослых пришла, видите ли, к ним и наводит поклёп на уважаемое семейство, которое сам король пощадил после поимки герцога. Придётся долго объясняться и слишком много "темнить", оставив магистров без ответов на возникшие вопросы. Нет, это плохой вариант.
Тайная служба? То же самое.
Остаётся единственный человек, который мне поверит и не будет задавать многих вопросов, потому что он уже знает на них ответы. И которого не смущает сверхсекретность этих ответов, потому что он и есть их главный держатель. И который гораздо лучше меня знает, кому поручить это дело. Его королевское величество Дэмиус Третий.
Я ещё немного посидела и подумала, прежде чем попробовать переместиться. Лишних прыжков делать не хочется, мне силы нужны — до короля свет не ближний. Потом, когда путь был более-менее обдуман, встала и создала перед собой портал. Шагнула в свою комнату и подождала, пока портал закроется. Как я и надеялась, держащая меня цепь оказалась словно бы очень гладко перерезанной. Надо учесть на будущее, не оставлять в проёме портала никаких нужных вещей. Ненужных, впрочем, тоже — незачем порождать "городские легенды".
Я накинула тёплую курточку (одеться как следует мешали наручники с обрезком цепи) и захватила с собой приличную сумму денег. Мало ли, какие трудности могут встретиться в пути. Взяв напоследок кусок хлеба от неубранных остатков своего ужина, я переместилась на дорогу нашего герцогства, откуда я обозревала бурые холмы по дороге в замок. При этом постаралась "обрезать" порталом цепь максимально коротко. На трассе было темно, тихо и очень страшно. Коляски тут сейчас не проезжали, и моё воображение сразу же нарисовало, что по обочинам дороги бродят дикие звери, которые только и ждали меня, чтобы загрызть насмерть. Поэтому я создала новый портал, на казённую трассу неподалёку от городка, мимо которого мы проезжали.