Узнал он, что Бретань была охвачена войной, что бретонцы погибали в междоусобицах, что на родной его земле хозяйничали англичане, хозяйничали и многие другие, желавшие захватить в свои руки его несчастную родину. Сильнее забилось сердце бедного хромого мальчика, забилось оно горячей любовью к дорогой своей Бретани, захотелось ему послужить ей, и потянуло его вдаль, — туда, где бились войска, хотя сам он и был хром и не умел владеть оружием.
И вот раз прошел мимо дома хромого мальчика отряд бретонцев, отправлявшихся в Англию биться за свою родину с англичанами. Ушел вместе с ними и мальчик, ушел безо всякого оружия, постукивая лишь своими деревянными костылями. Хватилась его мать, стала искать его дома, но нигде не нашла, как ни искала: мальчик исчез — словно в воду канул.
Шел мальчик вперед вместе с отрядом воинов и увеселял их своим пением; когда же уставал он идти за ними на своих костылях, рыцари по очереди брали его к себе на седло. Приходилось им проводить ночи под открытым небом, мокнуть под дождем, мерзнуть в непогоду, но бодро шел вперед на своем костыле маленький хромоногий сын вдовы, и песня его лилась, как горный ручей: пел он о храбрых бретонских бойцах и о их великих подвигах на славу родной земле. Слушают эту песню старые рыцари, слушают ее и все их воины, и растет в сердцах их мужество, и бодрее идут они в чужую далекую землю биться с врагами за свою родину.
Перед весной еще пуще свирепеет зима; мороз и ветер так и режут лицо… На кораблях переправляется отряд через бурное море: так и ходят по морю грозные валы, готовясь поглотить утлое человеческое сооружение… Но поет хромой мальчик свою песню, и усмиряется буря, — словно засыпают сердитые волны, слушая его чудное пение.
Переправился отряд на чужую землю, и наступил наконец день битвы.
Раннее утро занялось над долиной, над землей низко стелется белый туман. Холоден воздух, но жарки сердца бойцов: как листья в осеннюю бурю, летают их копья, щиты трещат и разбиваются, падают кони, тела грудами покрывают поле, стоны умирающих сливаются с криками бойцов, с гулом и шумом битвы. Хромой мальчик отважно идет впереди своего войска, и так и разливается его песня о храбрых бретонских бойцах и великих их подвигах, — льется она, как светлый горный ручей. Слушают эту песню старые рыцари, слушают ее и все их воины, и храбрость и мужество растут в их сердцах.
День склонился к вечеру, и осталось поле битвы за бретонцами, но маленький певец лежал на нем, сраженный бессмысленным мечом английского воина; лежал он без движения, и голова его покоилась на холмике, усеянном подснежниками.
В своем лиловом наряде стояли они на белом снегу, склоняя головки над мертвым мальчиком; холодный ветер бушевал кругом, но лучи заходящего солнца целовали и ласкали их; ласкали они и бедного хромого бретонского мальчика, заснувшего навеки на чужой земле.
Истомленная тревогой и слезами, мирно спала его мать в своем доме, в теплой долине горной Бретани; мирно спала она в ту самую ночь и не знала, что сын ее неподвижно лежит на холодном снежном поле, и ветер поет кругом него свою песню, поет ее так жалобно, как никогда в своей жизни не певал ее маленький сын.
Но вот вдруг проснулась она, заслыша стук его костылей на террасе у самого окна своей спальни. Вскочила она и побежала навстречу дорогому своему сыну, — но нигде не нашла его. А между тем, стук его костылей раздавался по всему дому.
Вернулась она в свою спальню.
«Видно, к Себе отозвал его Господь, и приходил он только проститься с родными местами», — подумала она и залилась слезами.
На другое утро нашли на террасе маленький поблекший лиловенький цветочек. Никто не мог сказать, откуда он взялся: таких цветочков не росло в их теплой долине. Но один из слуг сказал, что это первый полевой цветочек, распускающийся в начале весны, и что растет он там, где подолгу и часто лежит на полях глубокий снег.
Да, это был подснежник, занесенный сюда с поля битвы, где покоился маленький, безвременно погибший певец.
Бродила по развалинам старуха, набирая на заре каких-то трав. Обратилась к ней Гиацинта с расспросами, но та не поняла ее и только очень испугалась.
Вышла девушка на дорогу и пошла по направлению к горам, но ничего не узнавала она тут: все было здесь новое, — и дороги, и места, и люди, и говор.
Увидала она, наконец, церковь и пошла к ней. У церковных дверей на пороге встретила она незнакомого священника в странной одежде и, с удивлением глядя на него, стала рассказывать ему, как в прошлую ночь на одну минуту поднялась она к небу, провела там всего лишь три мгновенья, и за эти три мгновенья все изменилось здесь, на земле, — не нашла она ни своих близких, ни своего родного замка: все было уже здесь другое и чужое.
С трудом понял ее кюре новой церкви и сказал ей:
— В эти три мгновенья твоего полета протекло триста лет человеческой жизни. История твоя записана в хрониках замка, и там сказано, что исчезла ты в ночь перед свадьбой, и нигде не могли отыскать тебя. Пойдем, помолимся вместе, чтобы Господь умилосердился над тобою и послал тебе успокоение.