Молодая женщина принесла мне кофе. К тому времени, как мисс Багински вернулась, я уже наполовину его прикончила, было девять часов, я просидела двадцать минут без дела и кипела от злости.
— Он еще не пришел? — спросила она без приветствия, входя в кабинет и оглядывая его с нескрываемым раздражением.
— Мисс Багински… — начала я как раз в тот момент, когда в дверях появилась молодая женщина, принесшая мне кофе.
— Терри, звонил мистер Спир. Он сказал, что его задержали, но он в пяти минутах от офиса, — объявила она.
— Это значит, что он в двадцати минутах езды, — странно и сердито пробормотала Терри Багински и потянулась к телефону. — Спасибо, Мишель, — сказала она, и ее глаза скользнули по мне. — Поскольку у меня есть еще немного времени, надеюсь, вы не возражаете, если я сделаю звонок.
На самом деле, я снова возражала и открыла рот, чтобы сказать ей это, но она нажала кнопку, и быстрая последовательность сигналов заполнила воздух. Прежде чем я успела издать хоть звук, она схватила телефонную трубку, поднесла ее к уху и слегка отодвинула свое большое, претенциозное кресло.
Я почувствовала, как мой рот сжался, перевела взгляд на ногу и начала постукивать по ней пальцем. Я почувствовала себя несколько умиротворенной, глядя на свою обувь. Это были красивые туфли. На самом деле, у меня были только красивые туфли. У меня не было ни кроссовок, ни шлепанцев, и я надеялась, что никогда не будет. Сумки и обувь были моей страстью. Вообще, одежда в целом была моей страстью. Но я не могла успокоиться, рассматривая свою одежду, так как не могла видеть свой наряд, хотя снова была одета в черное. Я оделась так, потому что чувствовала, что в этом случае это уместно. Черная юбка-карандаш облегала меня как перчатка до самых колен. Подол спадал еще ниже, до середины икр, и он так плотно прилегал к моим бедрам и ногам, что я могла ходить только потому, что там был разрез, доходивший до верхней части коленей.
Блузка тоже была черной и шелковой. Спереди она выглядела как простая блузка (правда, со сказочно высоким воротником, который подчеркивал мой подбородок и имел такую же сказочно широкую полоску ткани, которую я завязала большим бантом у горла). На спине, однако, был вырез, обнажавший кожу от основания шеи, и от лопатки до лопатки, остальная часть моей спины была прикрыта.
Наряд был элегантный (подумала я), но ничем не примечательный.
Мои туфли, однако, были весьма великолепными серо-голубыми лакированными босоножками с тонким десятисантиметровым каблуком-шпилькой и острым носком из черной лакированной кожи. Каблук и подошва, однако, были цвета яркой фуксии. Они были божественны.
Мои волосы, как всегда, были небрежно стянуты назад в элегантный шиньон. Макияж, как обычно, был превосходным.
И я, как правило, не поддавалась этим мыслям, так как бабушка учила меня, что они бессмысленны (не говоря, что недобры). Но в тот момент, глядя на профиль Терри Багински, оценивая ее высокомерное, пренебрежительное поведение наряду с ее волосами, резким макияжем и одеждой, я позволила себе почувствовать себя самодовольной.
Бабушка была бы разочарована, но я не могла не признать, что эти мысли заставили меня чувствовать себя лучше. Она бормотала что-то в трубку. Я наклонилась вперед и сделала еще один глоток кофе.
Я уже ставила чашку на блюдце на стол мисс Багински, когда услышала за спиной:
— Мистер Спир прибыл.
Очевидно, как намекнула мисс Багински, он не лгал. Двадцати минут не прошло. Прошло лишь пять.
Я оглянулась и увидела молодую женщину, стоящую там.
Через секунду моя спина выпрямилась от шока, когда в комнату вошел мужчина, смотревший на меня на похоронах. Сегодня он был одет в великолепно скроенный черный блейзер, сшитую на заказ черную рубашку, синие джинсы и черные ботинки. Это был гораздо менее строгий наряд, чем его вчерашний костюм, но, как ни странно, он шел ему гораздо больше.
Намного больше.
Меня поразили его глаза. Мои губы (искусно обведенные, полные и блестящие, хотя кое-что из этого было теперь на моей кофейной чашке) раздвинулись, а живот скрутило в узел.
— У меня дела, — сказала мисс Багински в трубку. — Это не займет много времени. Я перезвоню позже.
Она говорила, но я не обратила на это внимания, потому что с восторженным вниманием наблюдала, как этот мужчина вошел в кабинет. Также я наблюдала и когда он остановился в нескольких метрах от спинок стульев. И я могла прочувствовать всю силу того факта, что будь то небольшой офис, или амфитеатр, его доминирующее мужское присутствие заполнит любое пространство.
— Наконец-то мы можем начать, — заявила мисс Багински. — Мисс Мэлоун, вы знакомы с Джейком Спиром?
Я медленно поднялась со стула, повернулась к нему и начала обходить стул, поднимая руку, делая все это в его подавляющем присутствии, я была неспособна говорить.
Я видела, как он поднял одну из своих могучих лапищ, когда я шла к нему, думая, что его рука поглотит мою, когда он возьмет ее. Что-то в этом заставляло мою кожу чувствовать себя странно, будто мне было в ней неудобно или она нуждалась в успокаивающем внимании. И именно от этой мысли острие носка моей туфли зацепилось за бугорок слишком большого ковра, устилавшего пол офиса (по какой-то странной причине), и я споткнулась.
Такое случалось часто. Я находила это раздражающим и, независимо от того, какой милой чертой находила это бабушка или, забавной, как Генри, я ее ненавидела. Ненавидела еще больше за то, что сделала это в присутствии этого человека.
Однако я не могла думать об этом. Когда летела вперед, я почувствовала, что моя рука крепко сжата, даже когда я подняла другую, чтобы поддержать себя, куда бы я не приземлилась. К счастью или, возможно, к несчастью, мистер Спир двигался быстро, одновременно дернув руку, которую держал. Поэтому вместо того, чтобы упасть на пол, я упала на него.
То есть ударилась в него. Мой висок столкнулся с его ключицей, мой лоб ударился о его челюсть, а мое плечо врезалось в его руку. Его рука, держащая мою, подняла обе наши руки вверх по его груди, крепче сжимая, я почувствовала, что другая его рука обнимает меня за талию, притягивая к себе, так что мы были плотно прижаты друг к другу, а мой лоб оказался возле его шеи.
Вблизи я заметила, что его шея более мускулистая, а горло — более жилистое, чем казалось издалека. Ошеломленная, я откинула голову назад и увидела, что он откинул свою.
Вчера он был чисто выбрит. Сегодня утром он не брился, и на его подбородке темнела черная с серебром щетина. Она тоже ему шла.
Чрезвычайно.
Я поймала его взгляд и сразу же заметила три вещи. Во-первых, у него были необычные серые глаза. Я не могла точно сказать, что в них было необычного, за исключением того, что они были пугающе привлекательны. Еще от него хорошо пахло.
Я вдыхала запах множества мужских одеколонов, но ни один из них не был настолько соблазнительным. Он был, как и все в нем, агрессивно мужским, нападающим на мои чувства, заставляющим меня тяжело дышать.
И наконец, его тело было гораздо больше и внушительнее, чем на расстоянии. И очень жестким.
— Вы в порядке? — громыхнул его глубокий голос. Я услышала его, почувствовала его и моргнула.
Именно тогда я вспомнила, что должна быть огорчена и держать дистанцию. Поэтому потянула его за руку и почувствовала, как он обнял меня, и на короткое мгновение его рука в моей странно напряглась, прежде чем он отпустил мою талию. Я отодвинулась на полметра, но не более, пока он держал меня за руку.
— Стоите? — спросил он.
— Да, — тихо ответил я. — Мои извинения, — пробормотала я, сжимая свою руку в знак того, что он должен отпустить ее.
Он не отпускал.
— Без проблем, — пробормотал он, его губы изогнулись в усмешке. — Очевидно, вы Джози.
Моя спина выпрямилась, потому что никто не называл меня Джози. Никто, кроме бабушки.
— Да, Джозефина Мэлоун. — Я сделала ударение на своем имени. — Внучка Лидии.
Это заставило его еще раз скривить губы.
— Знаю. Я много о вас слышал, Джози. — Я не была уверена, что это хорошо.
— Теперь, когда ты здесь, можем начать. У меня весь день забит, и эта задержка на полчаса выбила меня из графика, — вмешалась Терри Багински в наш разговор, ее голос звучал так, будто мы с мистером Спиром, воспользовавшись моментом поприветствовать друг друга, истощили ее терпение.
Конечно, он опоздал, хоть и позвонил (правда с задержкой), чтобы объяснить, когда будет. Но именно из-за него мы задержались. Поэтому я не была уверена, что на меня нашло, когда та женщина произнесла эти слова. Возможно, я испытывала смущение, столкнувшись с этим человеком. Возможно, дело было в том, что накануне моя любимая бабушка была предана земле, и это было не так уж и весело. Возможно, потому, что я не очень хорошо спала после того, как прорыдала всю ночь. А возможно, потому, что эта женщина совсем не была вежлива с того момента, как я пришла к ней в офис. Пришла на встречу, чтобы услышать завещание любимой бабушки. То, чего я не хотела делать, поскольку это служило еще одним, из шквала постоянных напоминаний, что бабули больше не было в этом мире, я по ней скучала и буду скучать всю жизнь, и мисс Багински должна была иметь это в виду.
Поэтому я потянула свою руку, и мистер Спир отпустил меня, тогда я повернулась к мисс Багински и заявила:
— Я понятия не имею, как мы вас можем задерживать, если вы сами задержались встретить меня в приемной. Не говоря уже о том, что с тех пор вы не позволяли позднему приезду мистера Спира удерживать вас от продолжения вашей работы, даже несмотря на то, что внучка клиента долгое время ждала, и ей даже не предложили журнал, чтобы занять ее время.
Я осторожно подошла к креслу, наклонилась и взяла свою аккуратную, лакированную сумочку цвета фуксии, которую поставила сбоку. Чопорно усевшись, я продолжала говорить.
— Случай не слишком удачный, не стану говорить за мистера Спира, так как я его не знаю. — Я скрестила ноги и посмотрела на нее. — Но я, например, хотела бы, чтобы это несчастное дело было завершено. Так что, да, пожалуйста. Если бы мы могли наконец перейти к делу, я была бы благодарна.
Ее рот сжался. Ей это не шло, но, опять же, на самом деле ей ничего не шло, и это было очень мало связано с тем, что она не знала, как привести в порядок волосы или сделать макияж, все это было связано с тем, что она была действительно неприятной женщиной.
Я не смотрела на мистера Спира. Я положила сумочку на колени и стала ждать. Я почувствовала, как мистер Спир сел на стул рядом со мной, а мисс Багински зашла за стол, заявив:
— Тогда не будем больше медлить.
— Поскольку я здесь уже больше получаса, то сочту это приемлемым, — ответила я.
Она бросила на меня злобный взгляд. Я хладнокровно вернула его. Я услышала, как мистер Спир издал странное (хотя и не непривлекательное, но вызывающее беспокойство) ворчание, которое звучало отчасти с весельем, а отчасти с удивлением. Я проигнорировала его и выдержала взгляд Терри Багински. Она отвернулась первой и начала возиться с какими-то бумагами на своем столе, говоря:
— Начнем.
Я решила, что высказала свою точку зрения, поэтому оставила ее в покое. Она перевернула несколько бумаг, постукивая ими по столу, и ее взгляд переместился с меня на мистера Спира.
— У миссис Мэлоун есть юридический и обязательный документ, в котором излагаются ее пожелания относительно того, что станет с ее собственностью и имуществом после ее смерти. Тем не менее, она написала письмо, которое она хотела бы, чтобы было прочитано вместо этого документа во время оглашения, — начала мисс Багински. — В нем эти пожелания изложены более сжато.
Я ничего не сказала. И мистер Спир тоже.
— Поэтому, как велела миссис Мэлоун, я зачитаю ее слова, — продолжала она.
Я сделала глубокий вдох, чтобы подготовиться услышать слова бабушки. Без промедления мисс Багински начала читать.
— Я, Лидия Джозефина Мэлоун, будучи очень в здравом уме и раздражающе сомнительной личностью, завещаю все свое земное имущество моей внучке, Джозефине Диане Мэлоун. Оно включает в себя Лавандовый Дом, его хозяйственные постройки, все их содержимое и землю, на которой они находятся. Оно также включает средства на моих чековых и сберегательных счетах, а также депозиты, хранящиеся в банке «Magdalene Bank and Trust». Кроме того, оно включает в себя содержимое депозитной ячейки шесть-три-три, также в банке «Magdalene Bank and Trust», ключ к которой можно найти в моем столе в светлой комнате в Лавандовом Доме. И наконец, оно включает средства на инвестиционных счетах, управляемых моими советниками в «Magdalene Bank and Trust».
Я слушала, думая о том, что Лавандовый Дом и два акра земли, на которых он стоит, прямо на скале, на берегу, его обширное содержимое, огромные размеры и расположение, несомненно, стоят денег. Бабушка не жила экономно, но она также не была расточительна. Мы никогда не говорили о деньгах, она никогда в них не нуждалась, никогда не тратила их слишком много, так что в этом не было необходимости. Поэтому, когда я разговаривала с сотрудниками банка «Magdalene Bank and Trust», я предполагала, что бабушкино имущество не будет скудным, но и не чрезмерным.
В любом случае мне было все равно. Что бы ни было в том банке, это не было бабушкой. Кроме того, я слушала, задаваясь вопросом, если она завещала все это мне, почему здесь был мистер Спир.
— То есть, — продолжала мисс Багински, — я завещаю все, кроме ста пятидесяти тысяч долларов. Они будут отданы мистеру Джеймсу Мархэму Спиру, чтобы тот передал его в доверительное управление, по пятьдесят тысяч долларов для Коннера Мархэма Спира, Эмбер Джоэлинн Спир и Итана Джеймса Спира.
Ну, это все объясняет. И это также говорило о том, что бабушкино имущество может быть более чрезмерным, чем я думала.
— Господи Иисусе, — пробормотал мистер Спир мои мысли, и мои глаза скользнули к нему.
Он смотрел на бумаги в руках мисс Багински, и я могла сказать, что он был также удивлен имуществом бабушки, не говоря уже о ее щедрости. Удивлен и тронут. Выражение его лица было явно удивленным. А также нежным. И наконец, это было очень привлекательно — смягчение его жестких черт. При этой мысли я сделала еще один вдох.
— Джейк, — продолжила мисс Багински, и я снова посмотрела на нее, удивляясь, почему она произнесла это имя. — Я предоставлю тебе самому разумно инвестировать, и знаю, что ты так и сделаешь. Однако дети не должны увидеть этих денег, пока им не исполнится двадцать один год. То есть если они останутся в университете до этого времени. Если они не идут в университет, я бы предпочла, чтобы деньги не были им доступны до двадцати пяти лет. Мы оба знаем, что это было бы разумно, особенно учитывая, как Эмбер влюблена в покупку косметики и туфель на платформе.
Похоже, у меня есть что-то общее с незнакомкой Эмбер. Кроме того, по-видимому, мужчина рядом со мной был знаком бабушке как «Джейк». Но, выслушав все это и услышав, сколько бабуля дала тем троим молодым людям, которых я видела вчера с мистером Спиром на похоронах, я снова почувствовала себя странно и тревожно, что не слышала ни о мистере Джеймсе Мархэме Спире, ни о его детях.
— И последнее, — продолжила мисс Багински. — Моя самая драгоценная собственность, то, чем я дорожу больше всего на свете, — это моя внучка Джозефина Диана Мэлоун, которую я завещаю Джеймсу Мархэму Спиру.
После того, как эти слова были прочитаны, неподготовленная к ним, даже если бы и была, все равно они звучали просто безумно, я задохнулась.
Джеймс Мархэм Спир пробормотал, громыхая с усмешкой:
— Какого хрена?
Терри Багински даже не подняла глаз. Она продолжала читать.
— Джейк, моя Джози довольно неуклюжа, и я не просто хочу сказать, что она полная недотепа, хотя и это тоже. Я нахожу это восхитительным, и надеюсь, что ты тоже. Она также раздражающе аккуратна, поэтому я надеюсь, что ты научишь ее, как весело время от времени быть неряхой. Кроме того, она не знает, как получать удовольствие, и я уверена, — мисс Багински сделала странный акцент на этом слове, прежде чем продолжить, — ты сможешь научить ее этому и сделаешь это хорошо. Но под всем этим у нее самая добрая душа, которую ты можешь узнать, самое легкое прикосновение, которое ты сможешь почувствовать, и, если ты найдешь способ выманить это из нее, она будет источать самый нежный свет, который когда-либо будет тебя озарять. Я доверяю тебе, мой Джейк, в мое отсутствие, заботу о ней. Но даже говоря это, я знаю, что ты бы о ней позаботился.