И затем тихо произнес:
— Я очень рад наконец-то встретиться с тобой, Джози.
И он имел в виду именно то, что сказал. И то, что он имел в виду, тон его голоса, пристальный взгляд его глаз, снова послали по моей коже то чувство.
Повсюду.
Чувство, которое было похоже на желание сделать что-то, сказать что-то. Я просто не знала, что именно.
И я не знала, что ответить. Поэтому опустила голову.
— До встречи на рынке, — пробормотал он.
— Да, — ответила я.
— До скорого, Джози.
— До свидания.
Он поднял руку, взмахнув ею, и пошел прочь.
Я наблюдала за ним, думая, что было довольно удивительно, как он двигался, без каких-либо усилий, учитывая его мощное телосложение. Но в глубине души мне пришло в голову, что это так увлекательно, что я могу долго наблюдать за его движениями.
Минуты. Часы.
Вечность.
От этой совершенно безумной мысли мой желудок снова скрутило, я нажала кнопку на брелоке, чтобы открыть машину, и добраться до банка, начав свои дела, которые завершат мое времяпребывание в Магдалене.
Навсегда.
И это привело меня к тому, чего я боялся больше всего.
Моему последнему прощанию с бабушкой.
ГЛАВА 3
Четвертая миссис Джейк Спир
Я сидела, потягивая ликер Шамбор, на веранде отличного ресторана «Бриз Пойнт», в соседнем с Магдаленой городе.
Он, как и Лавандовый Дом, стоял на скале, и днем, как и сейчас ночью, с нее открывался ошеломляющий вид. В ясной, чернильной, наполненной звездами ночи я видела маяк Магдалены, сияющий своим вращающимся лучом. Если бы я оставила все огни в светлой комнате Лавандового Дома зажженными, я бы тоже смогла их увидеть.
Я знала это, потому что мы с бабушкой часто бывали в «Бриз Пойнт». Мы наряжались и приходили сюда, чтобы отведать их превосходный суп из омаров, и пироги с крабами. Все это я съела в тот вечер, вспоминая бабушку и, возможно, не получая от этого такого же удовольствия, как когда она ела то же самое со мной, но все еще наслаждаясь этим.
Я также находилась там, потому что это не было близко к Рынку Омаров, где будет Джеймс Спир. Я пришла к выводу, что у меня есть по крайней мере неделя, чтобы избегать его.
Я глубоко вздохнула и поплотнее закуталась в мягкую шаль, чтобы согреться в вечерней прохладе раннего сентября в штате Мэн. Делая это, я думала, что день начался с различных сюрпризов, и все продолжалось в том же ключе.
Я поехала в «Magdalene Bank and Trust», поговорила с менеджером и обнаружила, что ошибалась относительно активов бабушки. На ее счету было чуть больше четырнадцати тысяч долларов. Двадцать семь с лишним тысяч долларов на депозитах. Но также более пятисот тысяч долларов на сберегательном счете. И если это не было достаточным сюрпризом, то у нее было более пяти миллионов долларов инвестиций. Кроме того, менеджер банка поделился, что недавняя оценка Лавандового Дома составила более семи миллионов долларов.
Семи.
Миллионов.
Долларов!
Дом имел прекрасное расположение, пять спален и был сказочным, но семь миллионов долларов? Я не остановилась в Лавандовом Доме, чтобы забрать ключ от ее сейфа, и была этому рада. Узнать, что у бабули было почти тринадцать миллионов долларов, достаточно для одного дня.
Как и обещала, вернувшись из банка, я позвонила Генри, чтобы отметиться. Я рассказала ему о грубой Терри Багински. Затем о деньгах, которые нашла на счетах бабушки, и об оценке Лавандового Дома (на что он в шоке тихо присвистнул). Я, конечно, не сказала ему, что моя бабушка оставила меня неизвестному, чрезвычайно мужественному, довольно привлекательному (хорошо… исключительно привлекательному) мужчине, у которого было трое детей. И я не рассказала ему о бабушкиных подарках его детям. Я подожду до тех пор, пока мы не окажемся вместе в Риме (я надеялась) или в Париже (я поклялась), и все это останется позади.
— Моя Джозефина богата, — заметил Генри, когда я закончила свое повествование об удивительном дне, и он не ошибся.
Я богата.
Бабушкины деньги, вместе с моими, составляли целую кучу. Мне хорошо платили, и я так часто путешествовала и была так занят жизнью Генри, что у меня никогда не было собственного дома, поэтому у меня также никогда не было и расходов, связанных с ним.
Когда мы осели на короткое время, я остановилась в домике у бассейна в доме Генри в Лос-Анджелесе. А когда мы путешествовали за все платил Генри.
Таким образом, за последние двадцать три года я сэкономила очень много денег, не считая весьма незначительных собственных расходов. Много. Так много, что большинство могли бы уйти на пенсию и жить на то, что было на моих счетах. Добавив бабушкины деньги, я могла бы стать праздной дамой.
Конечно, это не означало, что я не была ошеломлена тем, что узнала в тот день о финансах бабушки.
Она развелась с моим дедом еще до моего рождения, а он умер, когда я еще не была достаточно взрослой, чтобы его узнать. Она, конечно, рассказывала о нем, когда я стала намного старше и могла воспринимать ее истории, которыми она пыталась объяснить поведение моего отца и почему я тоже, казалось, делала плохой выбор, когда дело касалось мужчин.
Не ради оправдания. А чтобы объяснить: «поняв душу, цветочек, можно ее успокоить».
Это не успокоило меня, но я надеялась, что это успокоит ее. Однако я понимала, что для того, чтобы покончить с этим, бабушка оставила моего дедушку и сделала это, ничего не взяв с собой. Она работала секретаршей в приемной врача, пока ей не исполнилось семьдесят восемь лет. Ей это нравилось. Ее любили. И она была такой порывистой и жизнерадостной, что у нее не было проблем с работой после выхода на пенсию, она ушла только для того, чтобы у нее было больше времени готовить, вязать, играть в бридж со своими друзьями и вмешиваться в чужие дела.
Но, очевидно, ее родители, у которых был сказочный дом на воде, также владели приличной суммой денег, чтобы одарить свою дочь, потому что она не могла заработать такие деньги будучи секретарем.
И когда я всматривалась в темноту ночи, я находила все это тревожным. Дело не в том, что моя бабушка была богата, а я этого не знала. Я была рада, что ей было комфортно. Тем не менее, факт оставался фактом, было много того, чего я не знала о своей бабушке.
— Могу я присоединиться к вам?
Я повернула голову, посмотрев на мужчину, стоявшего рядом со мной, и узнала его.
Перед тем как уйти на веранду со своим ликером, я ела в одиночестве. Он, одетый в довольно приличный костюм, обедал с тремя другими мужчинами, что выглядело явно деловым обедом.
Он не был непривлекательным. Однако, к несчастью для него, я работала на Генри Ганьона, который был чрезвычайно привлекателен, и в тот день я встретила Джеймса Спира, который был невероятно привлекателен, так что этот мужчина определенно не шел с ними ни в какое сравнение.
Но не по этой причине я не хотела, чтобы он присоединился ко мне.
В целом, я предпочитала свою собственную компанию, и так было с тех пор, как я была маленькой девочкой. У меня были друзья, все они были хорошими, но их было мало.
На самом деле, единственными двумя людьми в моей жизни, с которыми я проводила какое-то время и делилась чем-то серьезным, были Генри и бабушка.
А еще я была не в настроении для компании. У меня на уме было много разных вещей. Я хотела думать только о них, а не о том, как бы попытаться завязать бессмысленный разговор с незнакомцем, чтобы скоротать время.
И, наконец, я была не в настроении для секса, а было ясно, что он приближается, потому что мужчина был заинтересован во мне.
Если возникнет необходимость, я заведу любовника и не буду делать глупостей, найдя мужчину, который мне нравится, который подходит мне, а затем приглашу его в свою постель.
Иногда такое повторялось, или мы обменивались с ним контактами, и когда я снова оказывалась поблизости, находила его.
В основном, однако, я сама доставляла себе удовольствие. Я находила это более эффективным и, в большинстве случаев, более приятным. Потому, что близость для меня была нелегкой, и хотя акт совокупления часто был довольно приятным, редко кто из мужчин был в этом очень хорош, а если и был, то к тому времени, когда я возвращалась к нему, он уже был занят.
Этот мужчина, я могла сказать, просто глядя на него, был не очень хорош в этом. Хотя он был достаточно уверен в себе, чтобы подойти, было что-то в его поведении, что напомнило мне Терри Багински. Высокомерие, которое означало, что он, несомненно, будет эгоистичным в постели, а это никогда не было приятным. Проблема заключалась в том, что его высокомерие было настолько велико, что я поняла, такого человека, как он, не так-то легко сбить с толку.
А после последних нескольких дней, у меня просто не было сил отговаривать его от того, что, как он был уверен, получит. Вот почему я солгала.
— Я бы не возражала, если бы вы присоединилась ко мне, но в моей жизни есть мужчина, который станет возражать.
— А, — ответил он с легкой улыбкой. — А этот мужчина не будет против, если я куплю вам еще одну порцию ликера?
Я изучала его сквозь тусклые романтические огни, развешанные по краям веранды, задаваясь вопросом, как он мог задать такой вопрос, если я уже дала ему ответ.
— На самом деле, уверенна, что будет, — ответила я, делая вид, что разочарована.
Он пододвинул адирондакский стул и сел рядом со мной.
— На его месте я, наверное, тоже бы был против, — сказал он мне, устраиваясь.
Я решила ничего не говорить.
Он не ответил тем же, и его голос понизился, когда он продолжил.
— С другой стороны, будь я на его месте, я бы больше противился тому, что позволил вам обедать в одиночестве.
Он видел меня в ресторане. Это не удивило меня, так как я тоже видела его там.
— Он занят сегодня вечером, а я попробовала суп из омаров, — ответила я.
Это было ошибкой, и я поняла это, когда произнесла слово «попробовала» и его глаза опустились на мои губы.
— Если бы я был тем мужчиной, и если бы вам захотелось попробовать что-угодно, я бы позаботился о том, чтобы вы это получили.
Я с трудом воздержалась от того, чтобы не закатить глаза или усмехнуться, и отодвинулась от него.
— Вообще-то, Джейк знает, что я вполне способна сама добиться того, чего хочу.
— Джейк?
— Джейк Спир.
Это была еще одна ошибка, и я поняла это еще до того, как он откинулся на спинку стула и его глаза расширились, а губы изогнулись в усмешке.
Я знала это, потому что мы могли быть в соседнем с Магдаленой городе, но Магдалена была крошечной, и кому-то нужно было идти дальше своим путем. Поэтому любой, кто жил в этом районе достаточно долго, мог быть известен и за его пределами.
Тем не менее, у меня был необычный день, который не был полностью приятным. Эта встреча тоже определенно не была приятной.
Но его реакция была странной.
— Вы встречаетесь с Джейком Спиром? — спросил он.
Я ничего не ответила. Вместо этого я воспользовалась этой возможностью, чтобы мысленно пнуть себя за глупость.
— Вы? — настаивал он.
Я продолжала молчать. Он пристально посмотрел на меня, прежде чем спросить:
— Ты танцевала у него?
Что за странный вопрос. Странный и тревожный. И обидный. Поэтому я огрызнулась:
— Конечно, нет.
Он продолжал смотреть на меня, а затем грубо заметил:
— Высший класс, Джейк наконец-то научился выбирать.
Это не было странно, даже если было тревожно и очень оскорбительно.
— Прошу прощения?
— Дорогая, если ты собираешься стать четвертой миссис Джейк Спир, позволь сказать, что с этим стриптиз-клубом он может сделать состояние, так что некоторое время ты покупаешься в супе из омаров. Но если тебя никто не предупредил, это сделаю я. Он проходит сквозь женщин, как вода, и с тобой будет покончено, прежде чем ему придет время менять свой грузовик, что он делает каждый год.
Четвертая миссис Джейк Спир? Боже правый. А стриптиз-клуб? Боже мой!
Независимо от того, насколько меня шокировала эта информация, этот человек был отвратителен, и поэтому я ответила:
— Вы, кажется, много знаете о Джейке.
— Я жил в этом округе всю свою жизнь, поэтому трудно не знать почти все о грузовике. — Он произнес последнее слова с немалой долей насмешки, после чего встал. — Сделай мне одолжение и не говори Джейку, что я пытался угостить тебя выпивкой. Учитывая, как ты выглядишь, он может на самом деле любить тебя и хотеть оставить, а я не хочу знать, как отреагирует грузовик, если узнает, что я предлагал.
Да. Определенно отвратительный тип.
— Тогда, пожалуйста, прежде чем уйти, назовите свое имя, — ответила я.
Он продолжал смотреть на меня некоторое время, прежде чем покачал головой и неторопливо вернулся в ресторан.
Я смотрела ему вслед, нисколько не радуясь тому, что эта встреча заставила меня чувствовать себя еще более неловко. Однако на тот случай, если он останется в ресторане, чтобы приударить за другой женщиной, вместо того, чтобы сделать то, чего мне хотелось, то есть встать и отправиться прямо в Лавандовый Дом, я просто устремила свой взгляд на открывающийся передо мной вид и потягивала свой Шамбор, будто ничего не произошло.
К сожалению, произошло. И хотя мои глаза были прикованы к виду, а губы ощущали глубокий головокружительный вкус ликера. Но мои мысли были заняты тремя предыдущими миссис Джейк Спирс, стриптиз-клубом и гаданием, что же это за «грузовик».
*****
Я почувствовала, как солнечный свет коснулся моих век за мгновение до того, как открыла их и перекатилась на большой железной кровати с высокими удобными матрасами, цветастыми простынями, огромным количеством пуховых подушек и пушистым пуховым одеялом.
Мой взгляд упал на сверкающее море и яркое небо за большим окном с ромбовидными стеклами. Потом они перешли к будильнику у кровати.
Семь тридцать.
Рано для меня, но опять же, я все еще жила в ритме Лос-Анджелеса. Как всегда, когда бы я ни проснулась, мне нужен был кофе.
Я откинула одеяло, а затем спустила ноги с кровати, вставая. Моя ночная рубашка цвета пыльной розы упала мне на зад. У ночной рубашки был подол, покрывавший ноги чуть ниже бедра четырехдюймовой полосой розовых складок, окаймленных сверху и снизу кремовым кружевом. Бретельки были тонкими, а лиф шел прямо, открывая очень мало декольте. Она была девичьей, но соблазнительной, и не вульгарной, и это было причиной, по которой я ее купила. Она была также довольно удобной.
Я подошла к мягкому ситцевому креслу в углу и схватила свой кремовый атласный халат. Я даже не потрудилась затянуть пояс. В доме я находилась одна, так что в этом не было необходимости. Однако даже в одиночку было неприлично разгуливать в одной тонкой короткой ночной рубашке.
Я схватила резинку для волос, прежде чем выйти из комнаты, и закрепила свои волосы на затылке в беспорядочный узел, направляясь по коридору и двум лестничным пролетам.
Все еще в полусне я добралась до кухни.
За пределами светлой комнаты кухня была тем местом, где бабушка проводила большую часть своего времени. Это была сказочная кухня, и она была сказочным поваром. Я не могла сосчитать количество аппетитных запахов, которые чувствовала на этой кухне, или количество восхитительных вкусов, которые я испытала от того, что бабушка создавала в этой комнате.
Здесь бабушка для меня готовила.
Здесь же она научила готовить и меня.
Я направилась прямо к кофеварке, которую приготовила накануне вечером, и делая это, я по-прежнему ничего не воспринимала.
Я подняла палец, чтобы нажать на кнопку включения, и увидела, что она уже горит. Я уставилась на машину. Она была программируемой, но я ее не программировала, потому что не знала, как, и чтобы научиться, мне нужно было найти инструкции, которые означали осмотр, чего я делать не собиралась.
Я поднесла руку к чаше из нержавеющей стали. Она была теплой.
— Что..? — начала было я, но закончила сдавленным криком, обернувшись, когда сзади раздался низкий голос.
— Не очень-то я люблю рано вставать.
После того, как я повернулась, я замерла окончательно, глядя на Джеймса Спира, сидящего в лучах солнечного света, льющегося сквозь многослойное окно, окружавшее угол, где бабушка держала свой побитый деревянный кухонный стол.