— Да, я прекрасно понимаю, что было бы неплохо завербовать новых геймеров, но, увы, — Николай Павлович выразительно развёл руками, — найти второго Винта Фурнака в нашей исправительной системе мне так и не удалось.
— Что? Неужели вообще никого нет? — на лице Михаила Владимировича отразилось неверие.
— Не, почему же, — торопливо произнёс Николай Павлович, — хакеров и геймеров сажают регулярно. Только сроки у них не сроки, а смех один. Гораздо проще отсидеть на нарах максимум пять лет, нежели добровольно сигануть со скалы с надеждой отрастить крылья. К тому же хакеры и геймеры народ дисциплинированный. Очень часто их отпускают по УДО.
— Ну да, — нехотя согласился Михаил Владимирович. — А ты попробуй вербануть кого-нибудь ещё на этапе следствия. Вдруг получится. Сам знаешь, наши следаки любят стращать новичков нереальными сроками заключения, крутыми уголовниками и петушиными углами.
А это, Николай Павлович скосил глаза в сторону, хорошая идея. Нужно признать — Михаил Владимирович умеет находить лазейки даже из самый трудных ситуаций.
— Можно попробовать, — осторожно заметил Николай Павлович, только…
Дверь в кабинет с треском распахнулась.
— Куда? Опять?
Из приёмной долетел недовольный возглас Шурочки, секретарши Михаила Владимировича. На пороге на миг застыл Алексей Остовский, штатный физик «Синей канарейки». Белый халат распахнут, серые брюки старательно изжёваны. На голове растрёпанная причёска точь-в-точь как у чокнутого учёного Эммитта Брауна из фильма «Назад в будущее». Разве что седых волос ещё нет.
— У меня гениальная идея! — Алексей Остовский в три прыжка подскочил к столу Михаила Владимировича. — Если компьютер инопланетян переносит на физическое тело добровольца все физические повреждения, которые тот получает в игре, то почему бы не попробовать обратный процесс?
От возбуждения щёки штатного головастика покраснели, а глаза заблестели как у бухого в стельку.
— Я предлагаю положить в «малахитовую капсулу» инвалида! В «Другой реальности» тело игрока преобразовывается самым кардинальным образом. Виант Фурнак прошёл игру в теле крысы. Причём он великолепно управился с ним, даже когда ещё не успел осознать, что он и в самом деле оказался в теле грызуна. Ну это, — Алексей Остовский тряхнул копной растрёпанных волос, — когда в самом начале игры на него собака напала. Как знать, может быть подопытный инвалид в «Другой реальности» станет другим. Ну, в смысле, вновь будет здоровым человеком. Не исключено, что и в реальность он вернётся также вполне здоровым человеком.
— А если не станет? — грозные очи Михаила Владимировича раскалёнными копьями проткнули физика насквозь. — А если в игре доброволец так и останется инвалидом, да так и помрёт прямо в Стартовом меню?
Вот что значит бывалый начальник, Николай Павлович отступил в сторону. Михаил Владимирович с ходу нашёл самое уязвимое место в гениальной идее штатного физика. Былой энтузиазм тут же слетел с Алексея Остовского. Произошло чудо местного значения — учёный застыл с распахнутым ртом.
Алексей Игоревич Остовский никогда не служил в армии. Гениальный мальчик Лёша сразу же после школы легко прошёл в Бауманку. Что такое армейская дисциплина и субординация он не знает и знать не хочет. Если Алексею Остовскому в голову тюкнула «гениальная идея», то он будет носиться с ней как белка в колесе, пока не вывалит её на кого-нибудь. Очень желательно на того, кто облечён властью, дабы как можно быстрее воплотить её в металл, либо в другое физическое тело. Ну а проскочить через приёмную, мимо стола секретарши, для гениального головастика такой пустяк.
Шурочка, или, официально, Александра Васильевна Абрикосова, рассерженной фурией замерла на пороге кабинета. На её лице застыло жуткое недовольство. Того и гляди, глаза начнут метать молнии. В светлой блузке и в длинной юбке цвета голубой стали Шурочка, как никогда, похожа на строгую училку. Да и возраст у секретарши подходящий — больше сорока пяти лет. Михаил Владимирович не признаёт «молоднявых вертихвосток».
Единственное, что до сих пор спасает Алексея Остовского от немедленного увольнения с последующим расстрелом у ближайшего болота, так это его талант учёного. Да, его «гениальные идеи» редко выдерживают проверку на прочность и логику, зато, как ни странно, часто дают толчок для различных исследований и оригинальных опытов. Всё, буквально всё, что только удалось узнать достоверного о космическом корабле инопланетян, «Синяя канарейка» обязана буйной фантазии штатного физика.
— Ну да, — копна волос на голове Алексея Остовского вновь качнулась, — такой вариант развития событий вполне возможен. Зато, если инвалид сумеет пройти через Стартовое меню, то в самой игре ему могут оказать гораздо более продвинутую медицинскую помощь. Это же…
Глаза Алексея Остовского заблестели от восторга, а грудная клетка вздулась на манер кузнечных мехов и тут же опала. Господи, Николай Павлович закатил глаза, «гениальная идея» опять тюкнула физика прямо в коридоре. Времени на обдумывание у него было ровно столько, чтобы добежать до кабинета начальника.
— Это гениально! — Алексей Остовский шумно выдохнул. — Таким образом, инвалиду могут отрастить руку или ногу. Не говоря уже о глазах, ушах…
— Хорошо, хорошо, — Михаил Владимирович торопливо перебил штатного физика, — я обязательно как следует обдумаю вашу идею и дам разрешение на эксперимент. Может быть дам, — торопливо добавил руководитель «Синей канарейки».
— Обязательно обдумайте и дайте, — от радости Алексей Остовский расцвёл как роза в мае.
— А вы пока вернитесь к своим делам, — поднажал Михаил Владимирович. — Вас ждёт величайшая загадка на земле. Ведь именно вам выпала величайшая честь раскусить её.
— Да, да, конечно, — Алексей Остовский развернулся. — Загадка… Величайшая…
Словно лунатик, которого поднять подняли, а разбудить забыли, штатный физик вышел из кабинета. Секретарша Шурочка торопливо, но аккуратно, закрыла за Алексеем Остовским дверь.
— Беда мне с этим гением, — Михаил Владимирович извлёк из нагрудного кармана носовой платок. — Никакого понятия о дисциплине и субординации. Может, — носовой платок прошёлся по широкому лбу руководителя, — отправить его на пару лет в армию, на срочную службу.
— Самый быстрый и верный способ спровадить гения, это внимательно его выслушать и пообещать содействие, — заметил Николай Павлович.
— Что я только что и сделал, — толстые пальцы Михаила Владимировича затолкали носовой платок обратно в нагрудный карман. — Иначе Алексей Игоревич застрял бы в моём кабинете часа на два и с пеной у рта принялся бы доказывать собственную правоту. Поверь, — глаза руководителя уставились на Николая Павловича, — такое раньше бывало, причём не раз. Дай бог, уже завтра наш гений забудет свою бредовую идею.
— Я бы не сказал, что его идея полный бред, — задумчиво произнёс Николай Павлович.
— И ты туда же? — брови руководителя «Синей канарейки» собрались в кучу.
— Разрешите объяснить, — торопливо произнёс Николай Павлович.
В ответ Михаил Владимирович коротко кивнул.
— Давно это было, когда я ещё проходил срочную в десантуре, — Николай Павлович махнул рукой. — Один мой сослуживец загремел в госпиталь с аппендицитом. Вы сами знаете: в наше время воспаление слепой кишки никакой сложности не представляет. Операцию по её удалению обычно доверяют стажерам. Другое дело физическое состояние больного после операции.
Когда мой сослуживец вернулся из госпиталя, то больше и охотней всего он вспоминал о собственной беспомощности после операции. Это было так унизительно писать в «утку», которую держала бабушка-санитарка. Первое, что мой сослуживец сделал, когда едва-едва сумел подняться на ноги, так это отправился в туалет. Пусть по стеночке, пусть с черепашьей скоростью, но сам, сам и только сам по-человечески отлить в унитаз.
— К чему ты клонишь?
— К тому, Михаил Владимирович, что далеко не все люди рождаются инвалидами. Гораздо чаще инвалидами становятся. Что самое печальное, далеко не все способны смириться со своей беспомощностью и нередко сводят счёты с жизнью.
Губы Михаила Владимировича сжались в глубокой задумчивости, руководитель «Синей канарейки» принялся переваривать информацию. Когда у тебя две руки, две ноги и ты сам можешь сходить хоть в туалет, хоть в магазин, то мысли о незавидной судьбе инвалидов редко приходят в голову. Если вообще приходят.
— В «гениальной идее» нашего физика всё же есть рациональное зерно, — Николай Павлович продолжил объяснение. — Пусть строительство коммунизма мы забросили, но и диалектику так никто и не отменил. Как, кстати, и нехватку добровольцев. Если обратное исцеление и в самом деле сработает, то наш проект получит огромный отряд добровольцев. Инвалидов более чем предостаточно. Среди них вполне хватает как бывших спецназовцев, так и бывших хакеров.
Так, почему бы нам и в самом деле не уложить в «малахитовую капсулу» инвалида? — Николай Павлович выразительно поднял указательный палец. — Исцеление — это же такая конфетка, очень сладкая, между прочим. Тем более, у меня на примете уже есть подходящий кандидат. Получится — великолепно. Не получится… Ну что же, — Николай Павлович пожал плечами, — добровольцы иногда гибнут, а перед этим печальным событием в обязательном порядке дают соответствующие расписки.
На лице Михаила Владимировича отразилась глубокая задумчивость. Николай Павлович проработал с руководителем «Синей канарейки» более чем достаточно долго. Михаил Владимирович не имеет дурной привычки цепляться всеми конечностями за однажды принятое решение. Его вполне можно переубедить. Главное, действовать фактами, желательно проверенными и убойными, а не давить эмоциями.
— Признаться, мне и самому в пятьдесят лет удалили аппендицит. Я до сих пор помню то беспомощное состояние и эмалированную «утку» в руках молоденькой медсестры, — на щеках сурового начальника проступил лёгкий румянец.
Хорошо, — широкая ладонь Михаила Владимировича с треском опустилась на столешницу, — даю тебе моё благословение. Но сперва всю информацию по кандидату мне на стол. Точнее, — Михаил Владимирович недовольно поморщился, — в эту «модную электронику». Глава 3. Пятьдесят на пятьдесят
Штатный физик Алексей Остовский и в самом деле уже на следующий день забыл о своей «гениальной идее». Однако сама идея запала в душу Николая Павловича. Ведь именно на нём лежит отбор, вербовка и сопровождение добровольцев. Список, что был предложен руководителю «Синей канарейки», оттого и получился куцым, что найти этих самых добровольцев ох как сложно. Ещё на стадии выборки отсеивается львиная доля потенциальных игроков. А тут такая удача! Такая конфетка! Слишком сладкая и желанная для того, кому опостылело жалкое существование на этом свете и кого уже давно манит другая сторона бытия.
Через неделю после памятного разговора с Михаилом Владимировичем Николай Павлович сошёл с пригородной электрички на станции Горино в дальнем Подмосковье.
На серый бетонный перрон выплеснулась большая толпа пассажиров с рюкзаками и сумками, хотя на календаре всего лишь четверг. А всё потому, что эта станция конечная, электричка дальше не идёт.
Обгонять общий поток ни к чему. По металлической лестнице Николай Павлович неторопливо спустился с перрона. Самое начало августа, погода — благодать! Чёрный деловой пиджак повис через левую руку. И без него жарко. Горино, в недалёком прошлом деревня, а теперь дачный посёлок, находится чуть в стороне. Вызывать такси бесполезно, если только поймать частника. Да и зачем? Николай Павлович вдохнул полной грудью свежий лесной воздух. В столь чудный день можно и нужно пройтись пешком. Тем более, цель далёкого путешествия совсем недалеко.
Добротная асфальтированная дорога привела к тихому интернату с милым названием «Липки». Только, вопреки милому названию, суть у этого заведения печальная. Интернат принадлежит Министерству обороны России. Здесь, на полном государственном пансионе, живут инвалиды, бывшие военные, которым не повезло получить серьёзные физические увечья, но при этом остаться в живых.
Трёхэтажное здание с широкими квадратными окнами утопает в зелени. Величественные липы с большими шаровидными кронами обступают его со всех сторон. Николай Павлович склонил голову набок. Весьма красиво и комфортно. Даже парк с асфальтированными дорожками и декоративными клумбами и тот засажен липами. Несведущий человек непременно подумал бы, что здесь находится санаторий, причём обязательно очень дорогой и только для очень крутых.
Широкое крыльцо с прямоугольным навесом обделано красными керамическими плитками. Николай Павлович толкнул большую стеклянную дверь. В вестибюле, за стойкой администратора, сидит молоденькая и весьма симпатичная медсестра. Кристально белая шапочка задорно сдвинута на затылок. На лоб спадают белокурые прядки. Однако, Николай Павлович повернул голову, напротив стойки администратора, возле деревянной тумбы, сидит охранник в серой форме. Немолодой, но весьма крепкий, дядька подозрительно сощурил глаза при виде незнакомого посетителя.
По долгу службы Николаю Павловичу так много и так часто приходится бывать незваным гостем в самых разных учреждениях и конторах, что он давно усвоил простую истину — лучше не пытаться самовольно проникнуть вовнутрь. Гораздо легче и быстрее сразу же обратиться к администратору, или кто там засел на входе.
— Добрый день, меня зовут Николай Павлович Деев, майор ВДВ. Вот мои документы, — правая рука протянула молоденькой медсестре паспорт и офицерское удостоверение личности. — Я приехал проведать моего давнего знакомого Геннадия Григорьевича Мастэна. Можно ли к нему пройти и в какой палате он находится?
Охранник напротив стойки администратора тут же успокоился и опять задремал. Ну и правильно, Николай Павлович вновь повернулся к молоденькой медсестре. Документы самые что ни на есть настоящие. Если администратору придёт в голову проверить их, то дежурный в Министерстве обороны тут же подтвердит существование майора ВДВ по фамилии Деев и даже правильно опишет его внешний вид. Другое дело, что в части, где якобы служит майор Деев, о его существовании не ведает даже командир.
Давно проверенная тактика и на этот раз не подвела. Молодая медсестра быстро пробежала глазками по раскрытым документам.
— Геннадий Григорьевич Мастэн находится в девятнадцатой палате, это на первом этаже, — администратор обворожительно улыбнулась. — Сейчас как раз время для приёма посетителей. Вы можете к нему пройти. Только наденьте халат и бахилы. У нас с этим строго.
— Непременно, — Николай Павлович запихнул паспорт и удостоверение личности в нагрудный карман рубашки.
Вешалка с халатами для посетителей и пластиковая корзина с синими одноразовыми бахилами нашлись тут же возле стойки администратора.
— Скажите, пожалуйста, — Николай Павлович накинул на плечи почти белый халат, — а часто ли у Геннадия Григорьевича бывают посетители?
Тень задумчивости тут же накрыла личико молоденькой медсестры.
— На моей памяти Геннадия Григорьевича от силы раза два навещали престарелые родители. Да, — личико медсестры тут же просветлело, — ещё в трёх-четырёх случаях приходили его бывшие сослуживцы.
— Благодарю вас, — напоследок Николай Павлович вежливо склонил голову.
То, что у Геннадия Григорьевича с посетителями негусто — великолепно. Очень слабые социальные связи. Одиночку гораздо легче подбить на смертельно опасную авантюру, нежели отца многочисленного и дружного семейства.
Интернат с милым названием «Липки» очень даже ничего. Правительство России наконец-то осознало простую истину: если народ не будет содержать свою армию, то ему всё равно придётся содержать армию, только чужую. Да и на военной медицине перестали экономить. Ремонт в «Липках» был не так давно. Пусть на пятёрку он не тянет, но четвёрка более чем твёрдая. Само здание построено во времена СССР, но с тех пор его внутреннее убранство существенно преобразилось. Заменены все без исключения двери. На окнах вместо деревянных рам со щелями в палец толщиной появились современные стеклопакеты. Подвесной потолок выложен белыми плитками. Вместо ламп накаливания со стальными круглыми абажурами появились квадратные светильники с четырьмя длинными лампами. Николай Павлович прищурился, может быть даже на светодиодах.