— Как я понимаю, увиденное вас поразило, — заметил Курт, и фон Грайерц хохотнул:
— Поразило… Да, вы это очень точно сказали, майстер Гессе. Я, знаете, в жизни многое видел, но то, что нашел ваш служитель…
Он запнулся, отведя взгляд, и, помедлив, снова выпил — на сей раз отпив лишь половину, и кивнул слугам, каковые выскользнули за дверь и явились снова почти тотчас, неся блюда с кушаньями. Замок, видимо, и впрямь крохотный, отметил мысленно Курт, и до кухни рукой подать…
— Я знаю, что вы сейчас обо мне думаете, — уже спокойней продолжил фон Грайерц. — Но хоть убейте, не понимаю, как вы смогли столько лет оставаться на этой службе и при том — в своем уме.
— Привычка, — пожал плечами Курт. — Кроме того, я знал, к чему нас готовили, и рос в осознании того, что подобные события и существа — такая же часть моей будущей жизни, как, скажем, необходимость платить за еду в трактире или дождь за окном. Неудивительно, что вы отреагировали на увиденное столь… эмоционально: вас готовили к иному и вся ваша предыдущая жизнь по сути прошла в другом мире, каковой с моим миром не граничил и не соприкасался. Ваше душевное состояние сейчас понятно и, если можно так выразиться, в каком-то роде нормально.
— Карл, покушай на кухне вместе с Паулем, — с беззаботной улыбкой повелела Магдалена; графский отпрыск, просияв, молча кивнул, выбрался из-за стола и с топотом унесся прочь. — Это сын нашего повара, — пояснила графиня фон Грайерц, оглянувшись ему вслед. — Они почти ровесники, любят играть вместе… Не стоит ему слушать все это.
— Всецело согласен, — кивнул Курт и, подумав, отложил себе изрядную порцию жаркого; неведомо, какие там у упомянутого повара удавались булочки, а мясо источало такой аромат, что пробудило бы аппетит, кажется, и у мертвого.
— Он и так уж наслушался, — буркнул фон Грайерц, осушив кубок, и тоже наполнил свое блюдо. — В этом городке, стоит кому вечером чихнуть, утром о том узнают все и каждый, а уж такие события… Что это было, майстер Гессе? Вы знаете?
— Существо в могиле? Увы, даже не предполагаю. К величайшему сожалению, у меня нет никаких версий относительно всего происходящего в вашем городе, и должен признаться, что с таким я сталкиваюсь впервые. Откровенно говоря, я надеялся, что вы сможете мне помочь.
— Я? — не скрывая удивления, переспросил граф. — Чем? Уж я-то в подобных делах не смыслю вовсе.
— Вы видели, как исчезло в Пределе животное, которое привели для проверки местности. Как это было?
— Как животное было убито неведомой силой, — поправил фон Грайерц мрачно. — Да, видел. Вспомните, как прачка полощет сорочку, майстер Гессе, а после выкручивает ее, чтобы отжать воду… Вот так сие и смотрелось. Будто та коза была мокрой сорочкой, а некто огромный и невидимый решил ее выжать.
— Останки упали наземь или исчезли?
— Мне показалось, что… — граф замялся, подбирая слова, и осторожно договорил: — Показалось, что она не просто исчезла, а свернулась внутрь себя. Будто ее скрутило в такой тонкий жгут, что он истончился и словно сгинул сам в себе. Я даже подумал тогда — как странно, крови нет совсем; не летело по сторонам ни крови, ни внутренностей, ни ошметков мяса.
— Любопытно… Скажите еще вот что, господин фон Грайерц, когда вы приблизились к Пределу, вы не ощутили ничего необычного? Какое-нибудь странное чувство, страх, беспокойство, напряжение?
— Нет. В тот день я был убежден, что имею дело с очередной народной легендой, что пропавшие животные и люди — жертвы забредших в мои владения разбойников, а все прочее присочинили простолюдины, как то часто бывает. Я был спокоен… Быть может, слегка раздражен тем, что приходится разбираться с такими глупостями самому.
— Id est, понять, где граница безопасного участка, вы сами не смогли бы, и остановились только потому, что вас дальше не пустили горожане?
— Да, кто-то из них сказал что-то вроде «вон за тем деревом начинается», а когда я хотел пойти вперед, парочка парней ухватили меня за руки… — фон Грайерц задумчиво посмотрел внутрь вновь наполненного кубка и усмехнулся: — Знаете, майстер Гессе, а это было приятно. Не думал до того дня, что жители этого городка настолько беспокоятся о благополучии моей персоны.
— Вас здесь любят, — кивнул Курт и, подумав, уточнил: — По крайней мере несколько семей, с коими мне довелось побеседовать. По нашим временам это и впрямь поразительно; я бы и сам меньше удивился, обнаружь я здесь толпу смутьянов вместо горожан. Быть может, помимо вашего благого нрава и должного управления, именно отдаленность и замкнутость Грайерца и играет немалую роль: эти люди чувствуют себя с вами заодно здесь, на границе Империи, в замкнутом обособленном мирке, который стоит по сути на страже покоя огромного государства.
— Я здесь обитаю, точно в монастыре, — вздохнул фон Грайерц. — Вижу только эти стены и этих людей, коих в дословном смысле знаю по именам каждого, и новости большого мира добредают до наших краев с большим запозданием, а порою и в сильно искаженном виде… Подозреваю, если внезапно рухнет Империя — я о том узнаю только от осадивших замок врагов.
— Аксель! — укоризненно и испуганно ахнула хозяйка замка, и Курт возразил:
— В том самом большом мире этого жаждут многие и многие силы, посему отчасти ваш супруг прав. Да и без сил, направленных преднамеренно на уничтожение Империи, столь большому и сложному государству нелегко удержаться в целости изнутри и сохранить должное положение вовне.
— Об этом мы здесь порой слышим, — кивнула Магдалена, и фон Грайерц невесело усмехнулся:
— Вот это она верно сказала: слышим. Сюда приходят даже не новости, а слухи, а мы по обыкновению развлекаемся тем, что пытаемся угадать, что из них истина, а что — сплетни скучающего обывателя. За неимением иных развлечений — не самое унылое времяпрепровождение.
— Вы стережете границу Империи, — усомнился Курт, — и к вам не поступает проверенных сведений?
— Поступают, — уже серьезно ответил граф. — Только о том, что наверху сочтут важным. Мне сообщали о крестьянских волнениях поблизости, об основных этапах войны наследника с гельветами — опять же, поскольку сие близко… Сообщили и о грядущем соборе в Констанце, когда он лишь планировался, однако о том, что творится в глубине Империи, рассказывать особенно не спешат, просто время от времени является человек с письмом от моего сына, он и старается держать меня в курсе.
— Откровенно говоря, это довольно неожиданно. Не думал, что Его Высочество оставил без внимания столь очевидное…
— Если сведения, поступающие ко мне, верны, — мягко возразил фон Грайерц, — Его Высочество и без того нагружен работою, как последний каменотес. Его Величество, дай ему Господь здравия на многие годы, постепенно отходит от дел, а наследник не просто перенимает эти дела, но и взваливает на себя всё новые… Невозможно предусмотреть всё, подумать обо всем, решить разом все вопросы и забить все бреши. Еще один слух говорит, что с Его Высочеством вы состоите в дружеских отношениях, майстер Гессе?
— Есть такое, да.
— В таком случае, воспользуюсь моментом и попрошу вас при следующей встрече передать ему просьбу подданного, обеспокоенного судьбою государства, — улыбнулся фон Грайерц и, подумав, сам наполнил свой кубок. — Вряд ли удастся создать нарочитую армию гонцов и секретарей ради такого дела, но уж хотя бы в полгода раз присылать подобным мне стражам границ извещение о важных событиях в Империи, пусть и не связанных непосредственно с нашим участком границы — стоило бы. Впрочем, в мирные времена, полагаю, и раз в год хватило бы… Не у всех же есть сыновья, несущие службу в удачном месте.
— Можете не сомневаться, — заверил Курт, — при первом же нашем разговоре я скажу ему об этом первым же делом… Господин фон Грайерц, вы сказали, что «в дословном смысле знаете по именам каждого» из жителей вашего городка, стало быть, уж в лицо-то знаете тем паче?
— Разумеется.
— А незадолго до всех этих событий, до той самой ночи с грозой, в Грайерце не появлялось незнакомцев? Любых — бродяг, торговцев, солдат в поисках службы, семейства проездом?
— Мне сложно судить, — неуверенно ответил граф и, помедлив, качнул головой: — Не знаю, майстер Гессе. Ведь я не каждый день гуляю по городским улицам, разглядывая жителей, посему не уверен, что смогу ответить вам четкое «да» или «нет»: возможно, кто-то появлялся, но я этого не видел.
— В небольших городках обычно настороженно относятся к незнакомцам. Как полагаете, появись такие люди здесь, ваши горожане их бы заметили?
— Уверен — да. И да, понимаю, к чему вы ведете; думаю, этот факт припомнили бы, когда началась вся эта дьявольщина, а стало быть — нет, посторонних не было.
— Вы сказали «дьявольщина», — заметил Курт, — id est, не разделяете чаяний паломников относительно Предела, но при всем том терпите их здесь?
Фон Грайерц поджал губы, глядя в свой кубок, вздохнул, явно осторожно подбирая слова, и, наконец, отозвался, с неохотой подняв взгляд к собеседнику:
— Я не знаю.
— Чего?
— Ничего не знаю. Я не инквизитор, не священник, не богослов, даже просто не то, что принято звать «образованным человеком», майстер Гессе. По мне — так это место надо выжечь сплошь, и я смирюсь с потерей части имения, ибо слышал о ваших расследованиях и расследованиях ваших собратьев по Конгрегации, а потому знаю, что этому миру грозит нечто куда более страшное, нежели утрата куска леса с лугом. Но это лично мое мнение, мнение человека, далекого от всех этих высоких материй… И кто знает, что там? Да и как я могу силой гнать людей, кои явились не на ярмарку с уличными фиглярами, а на поиски… не знаю… Бога, откровения, смысла? Если они ошибаются — далее уж дело за вами, а я просто не могу хлопнуть плетью и сказать «как смеете вы искать Господа, вон отсюда!».
— Все же допускаете, что сия дьявольщина может оказаться чем-то иным?
— Я не знаю, — повторил фон Грайерц и невесело усмехнулся: — Единственное, что я мог в сложившейся ситуации — это повысить бдительность стражи и с утроенной силой следить за границей, ибо допустил также и то, что происходящее может иметь подоплеку не только мистическую, но и политическую. Однако уж сколько времени прошло, а французы или Австриец при поддержке дьявольских сил изнутри Империи и не думают вторгаться… Зато, как я понимаю, вторгаемся мы?
— С чего вы взяли?
— Это содержалось в последнем императорском послании, — улыбнулся граф. — Разумеется, там впрямую не было сказано, что Империя намерена атаковать Австрию, однако sapienti sat.
— Если герцог не вздумает вмешаться в ход собора, войны не будет, — отозвался Курт и, подумав, договорил: — А если вздумает — она уже началась. Вполне может статься, господин фон Грайерц, что, пока мы с вами здесь обсуждаем дьявольские силы, поиски Господа и политику наследника, оный наследник уже ведет войско по австрийской земле.
— Да… — вздохнул хозяин замка, с тоской бросив взгляд в маленькое окошко залы. — А я тем временем сижу в этой дыре, где, видимо, и состарюсь, в итоге отдав Богу душу от тоски и скуки, так и не взяв более меча в руки.
— Дай-то Бог… — чуть слышно пробормотала Магдалена.
— Знаю одного барона, каковой охотно поменялся бы с вами местами, — усмехнулся Курт. — С его точки зрения, ваше бытие — мечта любого благоразумного человека.
— Передайте вашему знакомому барону, что готов вручить ему свой титул, обменявшись с ним, если только Его Величество это одобрит, — печально хмыкнул фон Грайерц и снова разразился вздохом: — Вот таков человек, майстер инквизитор… Никто не доволен тем, что имеет, и всегда найдется некто, желающий иметь то, чем другой тяготится. Наверняка и вашему бытию кто-то завидует всей душой.
— А вы, я вижу, не очень?
— О нет, — решительно тряхнул головой фон Грайерц. — Я готов в гущу сражения, во главу войска, да хоть в пешие бойцы наравне с ополчением, готов быть порубленным на куски десятком врагов, но однажды затемно повстречаться с кем-то вроде того существа, что майстер Бекер откопал в моем лесу… Нет, майстер Гессе, вам я не завидую уж точно.
— Уверен, распорядись судьба так, что вам придется столкнуться и с чем-то пострашнее — вы со временем свыклись бы с этим, — возразил Курт. — Солгу, если скажу, что всё время своей службы бесстрашно шел навстречу потусторонним тварям и смеялся в лицо темным магам, пока они били по мне огнями и молниями.
— Скажу вам по секрету, майстер Гессе, я и обычной-то грозы побаиваюсь, — натянуто рассмеялся владелец замка. — Когда я был ребенком, ударом молнии убило лошадь, я это видел, и с той поры никакая сила не заставит меня нос высунуть из замка в такую погоду. В ту ночь, к слову, каковая предшествовала появлению Предела, я долго не мог уснуть, хотя сама гроза была не слишком-то долгой.
— В ту ночь грохотало уж больно страшно, — нерешительно возразила Магдалена фон Грайерц. — Мы с Карлом тоже никак не могли уснуть. Оно било и впрямь недолго, но так громко и сухо, без дождя, и я страшно боялась, что загорится лес.
— Без дождя? — переспросил Курт, непонимающе нахмурясь. — Постойте; в наших отчетах сказано, что свидетели говорят о ненастье с градом.
— Да, — кивнула хозяйка, — все так, майстер инквизитор. Град был, но это не ливень перешел в град, а просто сперва поднялся ветер, нагнало туч, потом была гроза, и только после ударил град. Вот как град начался — так вскоре утихла и гроза.
— А вы не выглядывали в окно, чтобы узнать, все ли в порядке с лесом?
— Да, два или три раза смотрела.
— Молнии били по всему небу или над определенным каким-то участком?
— Я сейчас не вспомню в точности… — нерешительно пробормотала Магдалена, прикрыла глаза, изо всех сил вызывая мысленную картину в памяти, и медленно кивнула: — Да, как мне показалось, било всё по одному и тому же месту в лесу.
— По тому, где после обнаружился Предел, я верно понял?
— А ведь и правда… Майстер инквизитор, а ведь в самом деле, именно там гроза и буйствовала. Что же это значит?
— К сожалению, — вздохнул Курт, — могу только повторить слова вашего супруга, госпожа фон Грайерц. Я не знаю.
Глава 11
Донесение от: март, 1413 a. D.
«Вам, кого я знаю, от меня, которого вы знаете, salvete [70].
Пишу вам сие письмо, а сам сокрушаюсь: не станут ли известия, мною здесь изложенные, уже не нужными и не злободневными, пока мое послание доберется до вас, уж больно споро развиваются события и стремительно переменяется все вокруг.
Как вам уже ведомо, три года тому назад злодей и развратник Косса избран был Папою конклавом в Болонье, и случилось это спустя менее года с того дня, как тот же Косса с помощью хитрости, угроз и подкупов созвал в Пизе Собор, на коем избрал себе в блюстители папского престола новую марионетку, тем самым преумножив раскол и подарив христианскому миру вместо двоепапия — троих Пап. Теперь же скажу о том, что вам не ведомо.
Избранный тогда Петр Филарг, принявший имя Александра Пятого, был уже стар и немощен, а посему и не было причин удивляться его внезапной смерти. Однако ввиду нравственного облика и истории бытия персоны, занявшей его место, слух, что Петр Филарг был отравлен Коссою, пошел тотчас же. Впрочем, я понимал, что та же молва пошла бы в любом случае, будь он виновен либо нет, лишь по причине того, что ожидать от этого ужасного человека можно всякого. Я осторожно (а посему столь долго) пытался вызнать и вычислить, есть ли в сей сплетне хоть толика истины, и наконец могу сказать, что слух правдив: избранный Коссой несчастный старик им же и был убит, когда занятое им место понадобилось самому Коссе.
Если мне будет позволено изложить здесь свои соображения, скажу следующее. Уже тогда, в Пизе, он сам мог бы стать Папою, всё для того было в его руках, но он предпочел выдвинуть Филарга — как я полагаю, это было так же, как порою пленных пускают перед собой по болоту, дабы увидеть, есть ли там тропа и где она, можно ли там пройти и не потонет ли любой, ступивший туда. Здесь же Косса решил испытать терпение христианского мира, пустив впереди себя несчастного старика. Если б мир взбунтовался и уничтожил нового Папу — сам Косса, как и всегда прежде, остался бы цел и невредим и сумел бы устроить свою судьбу. Если же мир принял бы такое (как и случилось) — стало быть, действие сие допустимо, и вот — он убрал прочь поставленного им Папу и взял себе его место.