Она старалась писать быстро, но это всё равно заняло несколько минут, в течение которых вокруг стола собралась толпа, сдерживаемая только телохранителями. Закончив, она перечитала и вздохнула с облегчением, с надеждой посмотрела на подохреневшего Двейна и на парня:
— Пойдёт?
Двейн медленно закрыл глаза и кивнул, парень смотрел на Веру, как на божье знамение, ей стало ужасно неловко, она встала и чуть улыбнулась:
— Всё, я могу идти? — он кивнул и опустил глаза, теперь рассматривая её художества с трепетным благоговением. Вероника помахала ему рукой: — Счастливо. Удачи.
Парень глубоко поклонился, Вера взяла Двейна под руку, он тут же нервно стряхнул её ладонь, она обиженно надулась и, опустив голову, пошла к арке выхода. Толпа охранников потихоньку рассосалась, когда они выходили с рынка, рядом был только Двейн. Вера попыталась с ним говорить, но он не реагировал и она перестала.
Пошли они не к квартире, а к «Чёрному коту». Вероника удивилась, но промолчала, так же в тишине они прошли по коридорам до пустой столовой, где Двейн молча рухнул на табуретку, опёрся локтями на стол и взялся за голову, застыв в таком положении.
— Двейн? — тихо позвала Вера. Он не отреагировал. — Ну Двейн… — Она мягко взяла его за плечи, уложила подбородок ему на макушку. — Что случилось, а? Ну Двейн… — покачала его за плечи из стороны в сторону, вздохнула. — Поговори со мной. Ну что я такого сделала?
— Господин Шен пусть с вами разговаривает, — медленно процедил Двейн, — я не знаю, как ему удаётся с вами работать, я бы чокнулся, как?
— Сложно, — вздохнула Вера, — устаёт, ругается. Много ест — стресс, наверное, заедает. Говорит, скоро станет очень толстым.
Двейн глухо, истерично рассмеялся, покачал головой:
— Что вы написали тому парню?
— Философское изречение, ты же сказал. Я знаю только одно, это эпиграф к книге по истории, там аллегорическое выражение про корабль и попутный ветер, «удача благоволит сильным», вроде того.
— Великие боги… — Двейн хлопнул себя по лбу и со стоном провёл ладонью до подбородка, прошептал: — Вы там что, действительно книги читаете ночами?
— Ну да, — пожала плечами Вера, он прошептал:
— Вы ненормальные оба. — Тяжко вздохнул и дёрнул плечом: — Прекратите на мне виснуть, это неприлично.
— Не нравится? — надулась Вера.
— Нет.
«Дзынь.»
— Врёшь, — хихикнула Вера, наклонилась и прошептала ему на ухо: — У меня есть «часы истины», я знаю.
Он нервно рассмеялся и опять попытался убрать с себя её руки, она увидела, что в столовую входит толпа бойцов, и отошла сама, села за стол напротив Двейна, просительно заглянула в его глаза:
— Ну что я сделала не так?
— Что вы сделали… Да так, ерунду. Всего лишь уничтожили моё самолюбие, похоронили мою репутацию и на всю столицу ославили меня как мужчину, за которого заступается женщина.
— Да ладно тебе, — Вера опять попыталась взять его за руку, — даже лучшие из мужчин бессильны против женской неадекватности.
— Именно! — он опять стряхнул её руку и грозно выпрямился. — Против вашей неадекватности бессилен весь мир! Мартин! — Двейн резко поднялся, указал на Веру, — отвечаешь. Я скоро буду, — раздражённо пнул табуретку и ушёл.
Вероника сидела, вжав голову в плечи и чувствуя себя паучком под микроскопом, на неё смотрели все, Мартин сел на место Двейна и смущенно кивнул:
— Здравствуйте.
— Ага, — мрачно кивнула Вера. На стул рядом плюхнулся Артур, встряхнул мокрыми волосами, улыбнулся в сто зубов и взял её за руку:
— Верочка, ты мой герой. — Она смотрела на него в ожидании подвоха, он медленно поднёс её пальцы к губам и протянул: — Довести Двейна до такого состояния, чтобы он психовал и пинал мебель, ещё не удавалось никому. Обожаю тебя. — Он поцеловал её пальцы, она криво улыбнулась:
— Не смешно. Это действительно такая проблема?
— Ой, Вера, — Артур рассмеялся и запрокинул голову: — Ты хоть знаешь, кого избила? Нет? Из какой же задницы мира ты приехала, глухомань?! Это же Старая Лама, её весь рынок знает! — Он опять стал перебирать её пальцы, потом от двери раздалось:
— Артур, опять?! — и маг резко убрал руки.
Вероника выпрямилась, чуть улыбнулась подходящему министру, заспанному и мятому, потом поняла, что это не министр, и поражённо вытаращилась:
— Привет. Ты как?
— Здравствуй, Вера, — парень улыбнулся, подходя ближе, — у тебя, как обычно, ни дня без сюрпризов?
— Да уж кто бы говорил, детка, — фыркнула Вера, — ты удивительно хорошо выглядишь, я думала, министр тебя из подвалов не выпустит до старости.
Мартин нахмурился, поддельный министр поморщился и протянул Вере руку:
— Я тебе потом всё объясню, пойдём.
Вера подняла ладони и отодвинулась:
— Прости, нет никакого желания к тебе прикасаться, насколько я помню, ты ядовит.
— Эрг? — неверящим тоном спросил Мартин и попытался встать.
Двойник зло махнул на него рукой и парень рухнул на пол вместе с тремя бойцами, стоящими рядом. Дёрнулся к Вере, она отшатнулась, чуть не свалившись с табуретки, увидела как Артур резко поднял руку и двойник наткнулся на синюю стену, возникшую у самого её носа. Она видела его так близко, что смогла различить отчаяние и злость в глазах, смотрящих на неё сквозь щит. Он оттолкнулся от синей стены и дёрнулся к двери, но её загородили оставшиеся бойцы, кто-то поднял оружие. Тогда парень безысходно ругнулся, схватился за шею и исчез.
Вероника разжала пальцы на рукояти револьвера, перевела охреневший взгляд на такого же охреневшего Артура и спросила:
— Что это было?
— Это был капец нам всем, — тихо ответил маг, движением пальцев гася синюю стену, потом медленно улыбнулся: — Кроме меня. Я красавчик. Эй, все! Не ходите через то место, где он исчез, я слепок сниму. И вообще, чего застыли, ты за доком, ты за Шеном, быстро.
— Я уже здесь, — мрачно рыкнул от двери министр, такой же заспанный и мятый, как двойник, осмотрелся, кивнул Вере: — Госпожа Вероника. — Она кивнула ему в ответ, он посмотрел на Мартина, валяющегося на полу, потом на Артура: — Докладывай, кратко.
— Здесь был Эрг, пытался забрать госпожу, она его узнала и не пошла. После короткого боя он ушёл телепортом, сам, технология мне незнакома. Сделаю слепок — отчитаюсь.
— Ясно, работай. — Он посмотрел на Веру и жестом подозвал её к себе, вышел с ней в коридор, поставил спиной к стене и наклонился, почти на ухо шепча: — Как вы его узнали?
Она хитро улыбнулась:
— Вы думаете, я не узнаю человека, с которым целовалась?
— Вера, это не шутки, мне надо знать.
— У него глаза другого цвета, — хихикнула она, он нервно сжал губы и процедил:
— После прошлого раза я до истерики довёл и двойников, и магов, и себя, сидя перед зеркалом и пытаясь найти разницу, её нет!
Она поднялась на цыпочки, и почти касаясь его уха губами, шепнула:
— А вы посмотрите в зеркало и подумайте обо мне.
Он зло хлопнул ладонью по стене у её плеча, рыкнул:
— Вера!
— Я не знаю! — перестала придуриваться она. — А как мастер Валент отличает Лику от меня? Он видит об-лач-ка внутри людей, только не спрашивайте меня, я не вижу.
— Шаманку надо позвать, — сказать министр, — спасибо. — Обернулся: — Артур! — Маг вышел к ним, министр достал жёлтый «маяк», — перемести госпожу на третью. — Опять повернулся к Вере, криво улыбнулся: — Я буду поздно, уставший, голодный и злой.
— Жду не дождусь, — с манерной страстью шепнула Вера, он чуть улыбнулся и кивнул Артуру, тот подал Вере руку:
— Готова? — она кивнула и рухнула в калейдоскоп страшных подробностей, вынырнув из которого, увидела сосредоточенное лицо Артура:
— Одиннадцать, — констатировал он, шутливо надул губы, — со мной хуже всего, да?
— Иди работай, — поморщилась Вера, потом вздохнула и буркнула: — Спасибо за щит.
— Тебе спасибо, — поморщился Артур. — Если бы он увёл тебя на глазах у всей группы, Шен бы нас поубивал. Как ты их отличаешь?
— Божественная сила, — скривилась Вера.
— Ясно. Пока. Хотя… пожелай мне удачи, — он сделал миленькие глазки, — на тренировке помогло.
— А как же «в тебе нет магии»? — съехидничала Вера.
Он показал язык и буркнул:
— Как хочешь. Тебе меня не жалко, я помню.
— Удачи, — вздохнула она, он хитро улыбнулся, кивнул и ушёл в портал.
Вера окинула взглядом библиотеку, задрала рукав и посмотрела время — пять вечера.
«Отлично погуляли по восточным рядам. Офигенно.»
Попыталась развязать пояс, не смогла и, махнув рукой, пошла чертить так.
* * *
Когда он пришёл, на часах была половина второго. Вера успела вытащить из волос почти все шпильки и поснимать украшения, но развязать пояс так и не смогла, поэтому до сих пор сидела в платье. Готовить ничего не стала, потому что боялась вымазать одежду, пыталась читать и переводить, упрямо борясь со сном и иногда осторожно желая министру удачи.
Едва войдя в библиотеку, он поклонился и улыбнулся:
— Не спите ещё?
— Вас жду, — чуть улыбнулась она.
— Я распоряжусь, чтобы ваши покупки доставили сюда. — Он кивнул и вышел, вернулся с тремя парнями, которые выставили в ряд корзины с мешками, свёртками и банками, заставив Веру округлить глаза:
— Это я всё купила?
— О, да, — рассмеялся министр, выпроводил парней и хитро посмотрел на корзины и на Веру: — Хорошо ходить на рынок, как благородная женщина?
Она скорчила рожицу и махнула рукой:
— Вы уже всё знаете?
— Знаю, но вашу версию событий услышать тоже хочу.
— У меня море вопросов.
— Разберёмся, — кивнул он, — сразу после ужина.
— Я ничего не готовила, потому что не смогла развязать пояс, — пробурчала Вера, — будем есть ваши тефтельки.
— Обожаю свои тефтельки, — изобразил серьёзность министр. — Давайте пояс развяжу.
Она встала и повернулась спиной, чувствуя, как по шее бегут мурашки от его дыхания, пояс завязывался мудрёным узлом почти между лопатками. Вера чувствовала, как министр натягивает ткань, и думала, делать вид, что её это не трогает, или уже поздно.
— Понравилось платье? — тихо спросил он.
— Да, спасибо.
"Дзынь."
Он фыркнул, она вздохнула:
— В моём мире такое не носят. Но красиво. Я смогу привыкнуть.
Ткань шелестела в его руках, Вера напряжённо ждала непонятно чего, потом вздрогнула, когда он вытащил из её волос шпильку, позволив тонкому жгуту упасть на шею, медленно раскручиваясь.
— А украшения?
Вероника закрыла глаза, осторожно сказала:
— А их не слишком много?
— Благородные женщины носят столько украшений, сколько могут себе позволить их мужчины.
— Я видела на других женщинах максимум пять-семь предметов…
— Ну и что?
— На меня лились океаны зависти.
— Ну и отлично.
— Я не люблю зависть.
— А я люблю. — Он вытащил ещё одну шпильку, на Верину спину упала тонкая коса, опять пустив по шее мурашки. — Как можно не любить зависть? По-моему, это прекрасно — владеть тем, что все хотят, но не могут получить.
— В моём мире выпячивать своё богатство неприлично, самые обеспеченные люди одеваются очень скромно.
— Пусть скромностью гордятся те, у кого нет украшений, — усмехнулся он, перекладывая несколько прядей, чтобы добраться до очередной заколки, Вера чувствовала, как по коже бегут искры под его пальцами, слабым голосом выдохнула:
— У меня нет украшений.
— Теперь есть. — Он щелкнул заколкой, отпуская на волю ещё одну прядь волос. — Это всё ваше, включая то, что в сундуке в спальне. Я предупреждал, что если вы не позаботитесь об этом сами, этим займусь я.
Под его пальцами щёлкнула ещё одна заколка, голос стал ещё тише:
— Вам нравится?
"Заколки или то, что вы делаете с моими волосами?"
— Да, спасибо.
Он переложил ещё несколько прядей, невесомо перебрал волосы, расплетая косу.
— Правда нравится?
"Да, продолжайте."
— Да, — она улыбнулась, думая, сказать ему о том, что там больше нет заколок, или не стоит.
— Вы же говорили, что не любите украшения? — насмешливо прошептал министр, Вероника улыбнулась.
"Зато люблю вас."
И тут же прикусила язык, чтобы этого не сказать.
А потом подумала — почему, собственно, нет? По извечной женской жажде дождаться первого шага от него? Разве то, что он сейчас делает, его руки, его голос, разве этого мало?
"Скажу. И будь что будет."
Внутри взрывом шампанских брызг расплескались искры, грудь щекотало изнутри предчувствие невероятного, она глубоко вдохнула, собираясь с силами, полуобернулась и улыбнулась:
— Зато я люблю…
— Господин? — у порога согнулся Двейн, министр обернулся:
— Что?!
Двейн дёрнулся, склонился ещё ниже:
— Отчёты и анализ слепка матрицы от Артура.
— Я сказал, чтобы меня до утра не трогали, — прошипел министр, Двейн понизил голос:
— Вы сказали принести, как только будет готово.
— Давай, — министр нервно взял бумаги, потёр лицо и бросил: — Свободен. И чтобы я больше никого здесь до утра не видел.
Двейн виновато поморщился, кивнул, но не ушёл, ещё тише cпросил:
— Я могу поговорить с госпожой?
— Нет! — рыкнул министр, увидел расширившиеся от страха глаза Вероники и бросил: — Говори! — стремительно вышел из библиотеки и хлопнул дверью, заставив дёрнуться обоих.
Двейн медленно выпрямился и шёпотом спросил:
— Я невовремя?
— Да, — так же шёпотом ответили Вера, он виновато поджал губы:
— Простите.
Она вяло махнула рукой, вздохнула и спросила:
— Ты как?
Он повторил её вялый жест, отметающий мелочи, виновато опустил голову:
— Я должен извиниться, госпожа.
Она нервно фыркнула и с сарказмом выдохнула:
— Вы с папиком точно родня, оба сначала говорите, что думаете, и делаете, что хочется, а потом приходите такие правильные, типа "я должен извиниться". Вроде как "я не считаю, что не прав, но воспитание, все дела".
— Я неправильно выразился, — вздохнул Двейн.
— Всё ты правильно выразился, — поморщилась Вера, — и сказал ты всё правильно, не надо передо мной извиняться, я не в обиде. Просто знай на будущее, что я странная Призванная, и что если какая-то сука будет на тебя вякать, я дам ей по морде.
Он коротко рассмеялся, понизил голос и сказал:
— Говорят, Старая Лама до сих пор заикается.
— Зато истерия прошла, — пожала плечами Вера, поправила на руке воображаемые перстни и гордо заявила: — Доктор Вера лечит всё.
Он прыснул, поклонился и ушёл, продолжая смеяться.
Вероника медленно выдохнула, посмотрела на дверь, поправила волосы. Ей было страшно туда идти.
"Интересно, он слышал? А понял?"
Всё казалось таким глупым и неправильным, ей хотелось отмотать время назад и промолчать.
"Рано или поздно мне придётся отсюда выйти, так что лучше рано, пока я не успела себя накрутить."
Смелости не прибавлялось, она собралась, взялась за ручку двери, провернула и открыла. И дёрнулась, увидев министра прямо перед собой, он опирался о подоконник и смотрел в бумаги. Вера нервно улыбнулась:
— Подслушиваете?
— Ага, — кивнул он, не поднимая глаз, она фыркнула, тоже отвела глаза:
— Сейчас переоденусь и пойдём ужинать.
Он молча кивнул, она опустила голову и прошла мимо в спальню, стала дрожащими пальцами разматывать пояс, её колотило.
"Хорошо, что я вышла сразу"
Аккуратно разложив платье на кровати, она взяла с полки какую-то рубашку, потом пакостно улыбнулась и взяла ту, у которой был вырез на спине.
"Вам ведь нравится смотреть на мои мурашки, господин министр? Нравится, я знаю."
В памяти возникло то утро, когда она поймала его на рассматривании этого самого выреза. Щекочущий нервы взгляд, невесомо касающийся открытой кожи…
"О чём я думаю…"
Она застыла и крепко зажмурилась, вспоминая, чем закончилась та прекрасная ночь.