— …он был безмятежно глуп в своей любви, — говорила Ната. — Романтизировал отношения. Знаешь, как в книгах. Есть отношения настоящие, а есть — литературные. Так вот он мнил себя этаким кавалером из любовных романов. Приносил мне цветы каждый день — по дате. Первого числа — одну розу, второго — две, третьего — три, и так далее. Когда я лежала в ванной комнате — он приходил, садился рядом и болтал. Или еще, из смешного: готовил со мной. Не умеет готовить, а лезет. Ему казалось, что это ужасно романтично. Ну, знаешь, мука на кончике носа, все смеются…
Лера не сразу сообразила, что речь идёт о Денисе. О ком еще Ната могла говорить? Даже речь у неё была какая-то искусственная, отрепетированная, с тоскливыми интонациями, которые должны были показать окружающим, как Ната горюет по мужу.
— Он не умел готовить? — невольно спросила Лера.
Денис как-то провёл у нее три дня, когда Ната уехала в Москву. Всё это время он не давал Лере притрагиваться к плите. Его черничный торт был обалденным. Паста с сырной подливкой — восхитительной! А на десерт шоколадные булочки.
— Он фантазировал во время готовки, — сказала Ната, полуобернувшись к Лере. — Нельзя так с едой. Есть рецепты, есть опыт многих искусных поваров. А Денис брал разные ингредиенты и спрашивал у меня: а что будет, если их смешать?
— И что же получалось?
— Нечто странное. Мне не нравилось. Дома должна готовить женщина. Дело мужчины — зарабатывать деньги, приходить уставшим и отдыхать. Дом — это уютное гнездышко, где жена делает мужчину счастливым. Это его тыл.
— Я где-то читала такой статус! — встряла Лиза, цокая ноготком по пустому краю стакана. — Очень верные слова! Не на всех мужчин работает, правда…
— Денис был самым замечательным, самым добрым, умным и элегантным человеком в мире, — сказала Ната. — Но эти его романтика и фантазии… Ах, милые нелепости. Без них он был бы вообще идеальным.
— Идеальных людей не существует. Разве что в журналах, — ответила Лера.
Ната шевельнула плечом и ничего не ответила.
— А еще у нас тут проплывает кораблик с желтой полоской! — снова сказала Лиза. — Хочешь, покажу? Это достопримечательность.
— Кажется, мы кого-то забыли позвать! — перебила Ната. — Нас три сестры, и еще один братишка. Старший двоюродный негодяй. Вечный бунтарь Паша. Где он, Лерочка? Позвонишь? Пригласи, покажем ему ваше прелестное заведение, кораблик… что тут еще у вас есть?
Она едва заметно улыбнулась. Лиза, конечно, не видела. Эта улыбка предназначалась исключительно Лере. Интимная и ехидная.
«Я всё знаю, — как будто говорила Ната, — и про тебя с Денисом и про Пашку, забравшегося ко мне в дом. Вы со мной играете, да? Я тоже с вами играю. Тебе, похоже, мало того, что уже произошло. Хочешь больше? Я устрою. О, ты даже не представляешь, что я могу устроить!»
— Позвони! — сказала Ната вслух. — Ну же. Не стесняйся. Вы же близкие родственники.
— Может быть, лучше не надо? — подала голос Лиза. Она вдруг разволновалась, вокруг глаз побелела кожа и по этой молочной белизне расползлись тонкие веточки капилляров. — Мы тут вроде женской компанией сидим. Девчонки, все дела. Мужиков обсуждаем без стеснения!
Ната помолчала, разглядывая Леру. Потом сказала негромко:
— Наверное, ты права. Зачем стесняться? Знаешь, как Денис мне вылизывал? Так ни один мужчина никогда бы не смог. Я ему дала пару журналов почитать, где всё подробно написано. «Как сделать женщине приятное», «Как вознести любимую на небеса». А Денис очень быстро учился. Этого у него не отнять…
Лера едва сдержалась, чтобы не вскочить. Отставила чашку с кофе, поднялась, взяла сумочку.
Кажется, не за горами очередной приступ. Пора бежать домой, пить таблетки, прятаться под одеялом и пережидать. Если получится.
— Уже уходишь? — спросила Ната ровно с той же пошловатой интонацией, с которой секунду назад рассказывала о кунилингусе.
— Надо бежать. Много дел сегодня, а вечером на работу. Кое-кому приходится работать, чтобы зарабатывать на завтраки с круассанами.
Лера во второй раз заставила себя улыбнуться. Сложно получилось.
Через минуту она уже сидела в машине и курила. И курила. И курила. После третьей сигареты бешеный ритм мыслей стал замедляться.
— Кажется, всё стало еще хуже, — пробормотала Лера.
Она проверила телефон. Пашка в сети не появлялся. Тогда торопливо нашла в записной книжке другой номер и набрала его.
— Алло? — сонно спросили в трубке.
— Шубин? — голос вздрогнул. — Прости, что разбудила. Прости, что по фамилии. Привычка, чтоб её. Ты Пашку с утра не видел?.. А можешь приехать ко мне? Да-да, это важно. Очень важно. Вадик, ты не представляешь, насколько сильно это сейчас важно…
Глава 9
Вадик стоял на пороге — всё такой же красивый, вихрастый, высокий, как много лет назад. Лере сразу захотелось броситься ему на шею, прижаться и не отпускать. Хотя бы до тех пор, пока не перестанет бешено колотиться сердце, а мысли в голове снова не сделаются ясными.
Три таблетки «Ревинола» разом — особенно в похмелье — это перебор, это американские горки с горячим кофе в руках. Но Лера сейчас была не в том состоянии, чтобы размышлять о передозировках.
Прошлое в который уже раз за несколько дней ворвалось в Лерину жизнь. Сначала Толик, теперь вот Вадик. Люди, которых она сознательно сторонилась, которых вычёркивала из жизни, снова оказались рядом. Может быть, они не были так далеко? Мертвецов, говорят, надо закапывать поглубже, чтобы не выбрались. Так же и с прошлым. Не разорвала до конца связи — и вот они пробились свежими ростками, как раньше.
— Привет, Лерчик. — произнес Вадик. — Я ехал и размышлял, сколько же мы не виделись. Года четыре точно, ага. А может быть и больше! Можно сказать — сколько лет, сколько зим!
— Прости, — пробормотала Лера и ее голос гулко разнесся по лестничному пролёту. — Прости, что позвонила. Это всё Пашка. Вы же с ним друзья, вместе работаете, ну я и подумала…. Не знаю, к кому еще обратиться. Ты как звено между нами. Больше никого нет. Я бы не беспокоила, честно. Но мне кажется, всё очень серьезно.
— Пока из твоего бормотания ничего не понятно, — улыбнулся Вадик. — Поведаешь подробности?
— Да, конечно. Проходи, не стой в дверях! — она посторонилась, пропуская Вадика в коридор. Осмотрела площадку, почему-то подумав о том, что где-нибудь за лифтом, или у мусоропровода обязательно должен спрятаться молоденький блогер, которого она вчера едва не спустила с лестницы. Неприятности ведь никуда не делись. Зря она себя обнадеживала утром. Жизнь продолжает идти, волоча за собой ворох проблем.
Но никого не было. Или блогер слишком хорошо затаился…
Вадик сутулился, одетый в потертую джинсовку — такие уже давно никто не носит — поверх яркой жёлтой футболки. Осмотрелся.
— Старый фонд, хрущевка, да? Я в такой как-то жил. Снимал с двумя геями. Не знал, что они геи. Но в целом не жалею. Хорошая жизнь была, студенческая, вольная. Ни о чём не думалось, ничего не боялись. Как-то выпивали брют. Купили на рынке за сто рублей, как сейчас помню. То еще пойло. Шутили на разные темы, в том числе гейские. Я говорю, значит, что за миллион рублей поцеловал бы гея без проблем. Вот прямо в губы, с языком. А они между собой переглядываются и хихикают…
Вадик ни капли не изменился. Его тягучая речь была бесконечна и притягательна. Он разулся, зашел в ванную, тщательно вымыл руки, затем переместился на кухню. Рюкзак плюхнул на стол и принялся извлекать содержимое.
— В общем, и я не миллионер, и им не обломилось… − закончил он. − Скорая компьютерная помощь прибыла. Ноутбук. Роутэр. Где у тебя шнуры, дорогая? Вам же хватило ума не резать провода и отключать тариф? Давай сюда. Ага, сейчас проведем и всё будет по высшему, стало быть, разряду.
Лера будто никогда с Вадиком не расставалась. Будто только вчера вышла из его квартиры, а сегодня встретились вновь по какому-то будничному делу. Осталось вернуть жаркие поцелуи и лёгкое безумство тех дней. Вернуть всё, без финала — поправила она себя. Потому что финал был самым страшным событием в её жизни.
Недолгий роман, растянувшийся всего на пять месяцев, закончился отвратительно. Лера сломала Вадику нос. Обматерила. Сбежала из его квартиры, удалила номер, закрылась и оборвала все попытки пообщаться. А самое ужасное, что подробностей она не помнила. Воспоминания походили на размягченные куски бумаги, медленно опускающиеся под воду. Их можно было выхватить, но бумага расползалась по пальцам, и собрать воедино историю не получалось… Болели костяшки пальцев, там, где до крови была содрана кожа. В корзине для белья валялась окровавленная футболка. Шатался левый зуб (о том, как ударилась лицом о дверной косяк она внезапно вспомнила года три спустя). А еще было глубокое чувство ненависти к этому человеку. Будто Вадик сделался чужой, вредный. Будто надо было немедленно перестать с ним общаться… Она не помнила сути спора. В её состоянии могло произойти что угодно. Лера тогда срывалась по любой мелочи. Может быть Вадик просто переставил фотографию Насти (там, где ей три месяца, ямочки на щеках и хитрый прищур глаз) с одного места на другое, мало ли…
Пашка выступал посредником, пытался договориться, но неудачно. Потом случилось несчастье с могилой Насти, следом — реабилитационная клиника. Стало не до отношений с бывшими. Тут бы выкарабкаться. После клиники Лера не вспоминала о Вадике еще почти год. Если честно, она вообще ни о ком тогда не вспоминала. Общение с людьми свелось до минимума. Прошлое вырезали, подобно гниющей опухоли, и выбросили на помойку воспоминаний. Вадик тоже не напоминал о себе, и они увиделись много позже, когда Пашка попросил помочь с переездом их студии. Лера тогда удивилась, что не испытывает к Вадику никаких чувств. Он был незнакомцем, случайным прохожим, о котором можно забыть через пять минут после встречи.
Но сейчас она была рада его видеть. Даже почувствовала легкий укол совести. Это надо же, как понадобился — сразу вспомнила. Ведет себя, как молоденькая девушка с френдами, разбирающимися в компьютерах.
— Вот и готово! — торжественно произнес Вадик, бегая пальцами по клавиатуре ноутбука. — Теперь у тебя снова цивилизация и порносайты под рукой. Только сразу пообещай, что Пашке ни слова, идет?
— Кстати, о Пашке, — ответила Лера. — Настало время подробностей, как и просил. Дело ведь не только в интернете. Пашка пропал и не появлялся в сети с прошлой ночи. Сейчас почти полдень. Даже для моего вечно сонного брата это перебор. С ним что-то случилось.
— Например?
— Например, моя двоюродная сестра. Ты же её знаешь? Ната. Живёт в особняке в «Эльдорадо». Как бы тебе рассказать…
— Давай по порядку, чего таить?
Он смотрел на Леру большими красивыми глазами. Вадик не постарел за эти годы, а просто стал старше. Из долговязого юнца превратился в мужчину средних лет.
— У тебя всё в порядке? Пашка говорил, что приступы вернулись.
Черт, черт, черт.
— В этом и проблема, — пробормотала Лера, не зная с чего начать. — Они вернулись, потому что кто-то хочет, чтобы я снова свихнулась. Круто звучит?
Вадик кивнул, продолжая улыбаться. Лера неловко поёрзала.
— Знаешь, не ожидала, что вот так всё произойдет. Мне казалось, что мы с тобой уже давно стали чужими людьми. А ты пришел, и я чувствую, что ты не чужой, а близкий. Как будто мы всё еще вместе. Ну, то есть я вспоминаю все наши мелочи из жизни. Мы ведь обросли мелочами. Запахи, детали, какие-то вещи. Твоё кольцо серебряное на мизинце. Ты ведь всё еще его носишь. Я любила его крутить, когда лежала на твоём плече. Вот сейчас снова захотелось. Это глупо, правда?
— Немного. Особенно, если ты сейчас приняла лекарства, и они меняют твоё сознание. Как в тот раз, когда сломала мне нос.
— Ты злопамятный! — она хихикнула. — Шубин, какой же ты злопамятный! И там были не лекарства, а наркотики. Какая-то синтетическая херня!
— Каждый раз, когда сплю на спине, вспоминаю тебя добрым словом. А мой раскатистый богатырский храп будит людей в радиусе трех километров!
Они рассмеялись. Вадик встал с табурета, по-хозяйски осмотрел кухню, включил чайник и осведомился, где можно найти чай и сахар.
— Давай сделаем вид, что порог неловкости уже прошел. Рассказывай, и ни в чём себе не отказывай, — предложил он. — Я очень сильно сомневаюсь, что ты меня сможешь удивить.
— И всё же, извини за нос, — ответила Лера. — Я не хотела, правда. Не оправдываюсь, а просто констатирую факт. Не было возможности извиниться.
— Замётано. Я же приехал и принёс тебе интернет. Надеюсь, мои труды не пропадут даром.
— Будь уверен.
Её рассказ занял около получаса. Лера старательно избегала подробностей про связь с Денисом. Понятно было, что они любовники — а дальше Вадик пусть додумает сам, если пожелает.
А вот про Нату и про то, как Пашка забрался вчера в её дом, она рассказала во всех деталях. О чём смогла рассказать, разумеется.
Вадик сначала шутил, потом сделался серьезным. Полез в телефон, попробовал дозвониться. Нарвался на «абонент недоступен». Проверил два других номера, рабочих, которые Пашка вообще никогда не отключал. Тем не менее они тоже были недоступны.
— Это в стиле Пашки, — произнес Вадик задумчиво. — Полезть напролом. Чем он думал, интересно? Как бы он оправдал свой поступок, если бы наткнулся на Нату?
— Мне кажется, в том-то и проблема, что он наткнулся. Ната явно мне дала это понять сегодня утром. Она не просто так приехала в кафе.
— Но что она сделала бы с Пашкой? Убила? Я помню Нату. Из богатеньких. Её отец вовремя соскочил, иначе бы мы за него взялись. Идеальный вариант для разоблачительного фильма. Но мозги у него есть, тут не откажешь. Не лезет в политику… А Ната вся такая из себя светская львица местного масштаба. Но она из тех девушек, которые при виде пчелы начинают повизгивать от страха.
— У меня всё путается в голове, — сказала Лера. — Я не понимаю, что происходит. То есть, конечно, понимаю, но не могу структурировать. Есть смерть Дениса. Несчастный случай. Есть Ната, обнаружившая, что Денис ей изменяет. Я не знаю, как давно она узнала, но мне кажется, что это произошло до несчастного случая. Можно ли полагать, что смерть Дениса была не случайной? Есть какая-то взаимосвязь?
— Разрыв аорты может быть подстроенным? Я, конечно, не врач, но что-то мне не верится, что кто-то может заказать убийство при помощи аневризмы.
— Не знаю. Но уверена, что Ната начала мстить мне сразу после смерти мужа. Может быть, она готовилась к мести заранее, или это просто спонтанные какие-то действия. Слишком много совпадений, которых не должно быть.
Вадик склонился над ноутбуком, бегая по страницам в браузере. Лера встала за его спиной. В голове зародился знакомый зуд. Хотелось сохранить вкладки, перебросить на флешку и спрятать. На будущее. Полезной информации не бывает слишком много. А потом как-нибудь, когда обязательно будет много свободного времени, взять флешки и разобрать все вкладки. Почитать. Запомнить. Переписать.
— Я искала информацию про разные виды аневризмы, — вспомнила она. — Пару дней назад… Пашка забрал ноутбук и флешки. Там, наверное, есть много информации.
Она не стала упоминать, что информация, добывая в момент нервного срыва, как правило хаотичная, не структурированная и бесполезная. Сокровищница флешек — самая ненужная вещь на свете.
Вадик «бегал» по новостным сайтам.
— Звонки с телефона Дениса, фэйк о твоей попытке самоубийства, запугивание… точно не совпадение. Это у нас на работе называется «поймать рыбку». Тебя хотят не просто вывести из равновесия. Хотят подловить на чём-то серьезном и вынудить, скажем так, поступить неправильно.
— Например?
Вадик пожал плечами.
— Девушку, которая раньше занималась сексом на камеру и лежала в психушке, застукивают обнаженной на крыше дома, — сказал он. — Она ломает антенны, рвет кабели и кричит о том, что за ней кто-то следит и хочет убить. Выясняется, что она много пьет, принимает психотропные вещества, вернулась, так сказать6 к старым грехам. В сеть выкладывается ряд статей о том, что таблетки — запрещенные, девушка опасна для общества, её следует изолировать. Вспоминают о её активном прошлом, поднимают разную неприглядную информацию, обсасывают косточки. Сейчас интернету доверяют больше, чем телевизору. Сначала волна возмущения, петиции о твоём заключении под стражу. Потом подается коллективный иск о порче имущества. Девушку сажают в психушку, обкладывают неподъемной суммой, которую она должна выплатить пострадавшим. Вуа-ля. Ты на пару лет изолирована от общества, а затем уезжаешь куда-нибудь подальше и всю оставшуюся жизнь платишь проценты. Сидишь себе тихонько в деревне под Псковом и не высовываешься. Молишься, чтобы никто о тебе больше никогда не вспомнил.