— Ты сама знаешь, что будущее показывается лишь как вариант, а не точное событие. Думаю, у этой сцены высокий шанс сбыться. Но это не точно.
Она скривила губы.
— Я хотя бы выживу?
— Я не ощутил твою смерть, — он открыл печальные глаза и пригладил ее волосы теплой ладонью. — Но это было бы ужасно.
Она издала истеричный смешок.
— Джастин, порой мне хочется, чтобы ты был менее честным и благородным. Я бы хотела, чтобы ты сейчас похлопал меня по спине и сказал: «Не переживай, Тори, это лишь возможность или воспоминание из Дюнкерка. Тебе не придется возвращаться в 1940».
— Не переживай, Тори, это лишь возможность, — сказал он, гладя ее спину. — Или воспоминание из Дюнкерка. Тебе не придется возвращаться в 1940.
— Так лучше, — она выдавила улыбку. — Я предпочту думать, что это было воспоминание, а не видение.
Он сжал ее крепче в объятиях.
— Никто не заставит тебя пройти сквозь зеркало без твоего желания.
— Сложно представить, что заставит меня передумать, — она прижалась головой к его плечу, ощущая усталость. — Но зарекаться не стоит.
— Ты права. Но этой ночью мы дома и счастливы, и мы — часть важного дела, — он поцеловал ее в лоб, а потом пошел, обвивая рукой ее плечи.
Тори обхватила рукой его пояс, чтобы они были как можно ближе, но могли идти. Она чуть не потеряла его, но спасла. Не стоило переживать о будущем, ей нужно было радоваться настоящему.
— Слышишь голоса? — спросил Аллард с радостью в голосе.
— Да! — воскликнула Тори.
Они ускорились. В сердце Лабиринта была большая комната, похожая на старую, но удобную комнату рисования. Здесь ученики и жители Лэкленда изучали магию. Теперь тут сияли огни магов и звенела радостная болтовня.
Они вернулись через несколько минут после отбытия, потому что те, кто провожал их у зеркала, еще не ушли. Джек обнимался с мамой и сестрой, они говорили и смеялись одновременно.
Синтия и Элспет восторженно говорили с мисс Уитон и мистером Стефенсом. Учителя были сильными магами и рисковали работой, обучая ребят тайно в этих древних туннелях под аббатством. Они были рады, что ученики вернулись невредимыми.
Тори счастливо вздохнула и прильнула к Алларду. Они вернулись домой. Она надеялась, что больше путешествий не будет.
Но она вспомнила странное видение и ощутила мрачную уверенность, что зеркало Мерлина еще не закончило с ней.
ГЛАВА 2
Бом… бом… БОМ! Тори проснулась в спальне в Лэкленде, колокол гремел в часовне. Обычно звук раздражал, но этим утром знакомый звон сделал Тори счастливой. Это было приятнее звука бомб.
— Я так рада быть дома, — сказала она, отбрасывая одеяла, кривясь от синяков, которые она получила, вывалившись из зеркала.
В конце ноября было холодно, а скоро станет холоднее. Она свесила ноги с кровати, радуясь коврику, который ей прислала мама.
Синтия уже выбралась из кровати, расчесывала свои роскошные золотистые волосы. Когда они закончили в 1940, она выглядела бледной и уставшей, хоть и красивой. Хороший сон восстановил ее вид.
— Как ты это делаешь? — с завистью спросила Тори. — Всегда выглядишь так идеально.
— Это дар, — заявила Синтия.
Тори чуть не рассмеялась. Хоть Синтия была полезной в 1940, она не была скромной. Как дочь герцога, Синтия была высшего ранга в Лэкленде, и она не стеснялась указать на это. Тори тоже была высоко как дочь графа, но ниже Синтии.
— Теперь мы вернулись, и сложно поверить, что нас тут не было. Еще и из-за таких приключений.
— Это как сон или кошмар, — Синтия скривилась. — Но я рада, что родилась не в такую вульгарную эпоху.
Тори вздохнула и пригладила прямые темные волосы. Ее старшая сестра Сара говорила, что хрупкая фигурка и синие чуть раскосые глаза Тори делали ее привлекательной, но рядом с Синтией Тори была простой как кекс. Думая о Саре, она сказала:
— Интересно, как в Лэкленде на Рождество? Я думала, что буду в это время дома, но… не сложилось.
Она брызнула ледяной водой из чаши на свое лицо, чтобы остудить саднящие глаза. Отец сказал, что она не могла вернуться в Фейрмаунт-холл, хоть на Рождество будет свадьба Сары. Тори не нравилось, что она пропустит свадьбу.
— В часовне мальчиков проводят долгую скучную службу, потому что там больше места, чем в нашей. Потом обе школы ужинают вместе. Это один из нескольких официальных случаев, когда мальчики и девочки пересекаются, — Синтия закатила глаза. — Под присмотром учителей, конечно. Но еда в тот день сносная, и среди учеников есть братья и сестры, так что они могут увидеться.
— Ты была тут на Рождество? — удивилась Тори. Ей всегда казалось, что отец Синтии вернул бы ее домой при первом шансе.
Синтия отвернулась, чтобы выбрать себе платье.
— Моя семья слишком далеко на севере, так что добираться неудобно.
Но ее голос звучал так, что у Тори возникли подозрения, что герцог был не таким добрым, как Синтия заявляла. Но она не осмелилась спросить об этом, еще и перед завтраком.
— Когда остальные ученики уедут, можно будет отправиться в лес и собрать остролист, плющ и другие растения, чтобы украсить комнату. Я попрошу маму прислать рождественский пудинг. Мы можем покинуть аббатство через Лабиринт и навестить некоторых Нерегуляров, живущих в деревне.
— Они простолюдины, — рявкнула Синтия. — Зачем нам навещать их?
— Потому что они наши друзья? — спокойно спросила Тори. — Джек — герой, и я многому научилась у него, Рейчел и Алисы, — и не только магии, но и тому, что происхождение было не таким важным, как личность и характер.
Синтия скрутила волосы возле шеи и закрепила длинной шпилькой.
— Это не значит, что нужно идти к ним на рождественский ужин.
Не было смысла спорить с леди Синтией Стэнтон, когда она была в таком настроении. Тори сменила тему и спросила:
— Тебе помочь с этим платьем? Нам нужно успеть в часовню вовремя.
— Пожалуйста, — с неохотой сказала Синтия. Одежда Тори в Лэкленде была только той, которую она могла надеть сама, а наряды Синтии требовали помощи служанки. Обычно приходила Люси, одна из поклонниц Синтии, но Тори помнила, что девушка уже несколько недель не выходила из комнаты из-за простуды. Было странно думать, что Тори прожила больше двух насыщенных недель между ее сегодня и «вчера»!
Тори застегнула платье Синтии на спине. Когда соседка занялась волосами, Тори сказала:
— Увидимся позже. Я в часовню, чтобы еще были места сзади.
Она надела темно-красный плащ и вышла в промозглый коридор. Другие девушки сонно выходили из своих комнат и направлялись к часовне. Если опоздать, можно было вызвать гнев Хаккетта.
Пухлая девушка вышла из комнаты у лестницы.
— Доброе утро, Тори, — сказала она с бодрой улыбкой. — Боюсь, наступила зима!
Тори вспомнила тепло июня 1940.
— Ветер с Северного моря заморозит любого, Нелл.
Как многие ученики Лэкленда, Нелл Брэкен хотела исцелиться от гадкой магии и уехать домой. Тори была такой, пока магия не позвала ее в Лабиринт, где она нашла Нерегуляров.
Но она все еще дружила с Нелл, которая помогала всем новеньким. Тори не могла забыть доброту Нелл, когда она только прибыла, потрясенная и растерянная вдали от дома.
Нелл нахмурилась, поравнявшись с Тори.
— У тебя круги под глазами, и ты похудела за ночь. Ты не болеешь?
— Все хорошо, это платье мне велико, — ответила Тори, хоть на самом деле похудела в 1940. Использование такого количества магии выжигало человека. — И я плохо спала ночью.
— Синтия? — с пониманием кивнула Нелл. — Не знаю, как ты ее терпишь.
— Я уже к ней привыкла, — отозвалась Тори. Нелл не поверит, если Тори скажет, что ей даже нравилась ее соседка по комнате.
Нелл выглядела недоверчиво, но не стала продолжать. Они спустились и прошли к часовне. Порыв ветра ударил по ним, воздух был таким холодным, что дыхание вылетало белым паром.
— Я так хочу домой на Рождество, — сказала Нелл. — Я переписывалась с юношей из дома. Нам… нужно многое обсудить, — ее улыбка стала хитрой.
— Если он умный, то предложит брак, — сказала Тори. — Мисс Уитон сказала, что ты сможешь скоро покинуть Лэкленд, и никто не нашел бы жены добрее.
Нелл скривилась.
— Ты знаешь, как магия мешает нам в браке, — ее голос стал тише. — Но мы с Георгом достигли понимания. Его отец — местный врач, и Георг учит медицину. Моя семья не одобрила бы такую пару, если бы я не была проклята магией, но Георг не против.
— Чудесно! — обрадовалась Тори. Девушек часто не принимали в семье после школы. Они становились гувернантками. Но некоторым везло, и Нелл этого заслуживала.
Девушки, которые находили мужей, выходили за тех, кто был рангом ниже. Хоть учеников «исцеляли» от магии, дети могли унаследовать их силу, так что их не хотели брать в жены в их социальном классе.
Когда-то Тори думала, что брак с мужчиной ниже рангом был плохим вариантом, но это было уже не так. Хороший и любящий муж, принимающий жену такой, какая она есть, был сокровищем.
Древняя каменная часовня была спокойной, но в ней было холоднее, чем на улице. Хоть там всегда была борьба за места сзади, Хелен и Пенелопа из группы Нелл пришли раньше и заняли половину скамьи. Тори села рядом с Нелл и пыталась выглядеть неприметно.
Скамьи были твердыми, но она уже знала, что во время службы можно тренировать упражнения по контролю над магией. Она сосредоточилась и не слушала мистера Хаккетта, обвиняющего магов и магию, девушек, проклятых греховными способностями.
Счастье Тори в Лэкленде угасло к концу службы. Она замерзла. Вдали от школы она могла согреться магией ведьмы очага, но сила была подавлена в аббатстве. Чары подавления были причиной, по которой аббатство выбрали как школу.
Управляющим в школе нравилось думать, что монахи и монашки в прошлом подавили магию, потому что ненавидели ее. Но древний орден, построивший это аббатство, сделал это для тренировки магов. Силы были убраны под землю, сосредоточены в Лабиринте. В аббатстве их могли использовать только самые сильные маги.
Тори так замерзла, что не могла думать об упражнениях, так что слышала почти всю речь мистера Хаккетта. В 1940 магия была почти забыта, но люди хотя бы не презирали ее.
Завтрак в трапезной тоже был знакомым, но не в хорошем смысле. Длинная комната была не теплее часовни, и каша остыла. Нелл нахмурилась, они с Тори взяли свои миски.
— Так всегда в первый холодный день года. Завтра и комната, и каша будут теплее.
— Надеюсь, — Тори посмотрела на слипшуюся кашу и подумала с тоской о вкусных завтраках погодной бригады, которые они ели, чтобы набраться сил для управления морем.
Хотя бы чай был горячим. Наверное, ученики взбунтовались бы из-за чая.
Потягивая чай, Тори смотрела, как девочки разделились на три привычные группы. Синтия без проблем вернулась в круг заносчивых злых девушек, которые ненавидели свое изгнание в Лэкленд. Они были сложными.
Меньше всех была группа Элспет и ее друзей, учениц, принявших магию. Они оставались в Лэкленде, пока им не исполнится двадцать один. Потом они уйдут и станут практикующими магами. Хоть девочек, любящих магию, избегали остальные, они были расслабленными и счастливыми.
Больше всех девочек было вокруг Нелл Брэкен. Они хотели исцелиться и попытаться вернуть, что могли, из старых жизней. Они считались нормальными учениками школы.
Тори была рада оказаться под крылом Нелл. С ней и ее друзьями было просто.
Но Тори не было там места. Она должна была сидеть за дальним столом с Элспет и остальными, принявшими магию. Если она пройдет по комнате и сядет с ними, ее тут же бросят Нелл и остальные, которые не собирались одобрять магию и магов.
Если Тори публично объявит себя магом, возврата не будет. Даже ее брат и сестра, которые приняли ее при условии, что она хотела исцеления, могли передумать, если она раскроет себя как колдунья.
Тори не нравилось разделение между группами, а теперь тем более. Почему Тори не могла дружить с Синтией, Элспет и Нелл публично? Но эта школа так не работала.
Вздохнув, она взялась за холодную овсянку. Она была дома после кошмаров, а старые проблемы остались тут.
Но они были мелочами по сравнению с пулями.
* * *
Стало хуже на уроке итальянского. Учила там мисс Маклин, ненавидящая магию и не очень жалующая юных леди. Отец Тори верил в необходимость образования, так что Тори хорошо прошла проверку, когда прибыла в школу. Мисс Маклин не забыла это.
Французский Тори был лучше, чем у мисс Маклин, и потому ее направили в класс итальянского. Она была бы рада учить новый язык, если бы не постоянная критика мисс Маклин.
Мисс Маклин вечно злилась и плохо учила. Она сделала красивый язык скучным. Сегодня от холода стулья были почти такими же твердыми, как скамьи в часовне.
Устав от двух недель магии, Тори задремала под конец скучного урока. Ее ладони были сложены на парте, она сидела ровно, но глаза закрылись. Ее тело пропитала усталость…
— Гадкая девчонка! — яростный вопль мисс Маклин разбудил Тори за миг до того, как медная указка ударила по ладоням.
Тори закричала от боли, особенно в левой ладони, принявшей большую часть удара. Мисс Маклин била ее во время проверки, но не после этого. Со слезами на глазах Тори отодвинула стул от парты, пятясь от радостной учительницы.
К счастью, звонок сообщил о конце урока. Тори схватила тетрадь правой рукой и выбежала из комнаты, думая, что пальцы могли быть сломаны.
Коридор был полон девушек. Элспет тоже учила итальянский и шепнула у плеча Тори:
— Иди в класс впереди и слева. Там должно быть пусто. Я попробую убрать боль.
Смаргивая слезы, Тори послушалась. Почти всю магию подавляли чары в аббатстве, но маги, как Элспет, могли использовать немного сил.
Когда они попали в небольшой пустой кабинет, Элспет закрыла дверь за ними, нежно обхватила левую ладонь Тори.
— У тебя руки ледяные! — воскликнула она.
— Тут очень холодно, — мрачно сказала Тори. — Я не хочу январь. Ветер с моря будет замораживать людей. Я хотела бы обладать достаточной магией ведьмы очага, чтобы согревать себя, но в аббатстве я едва могу прогонять хоть долю холода.
— Болит ужасно, наверное. Надеюсь, мне хватит сил помочь, — Элспет закрыла глаза и сосредоточилась. Белый жар опалил ладонь Тори, согревая пальцы и убирая боль.
— Чудо! — Тори убрала левую ладонь из рук Элспет и осмотрела ее. Кроме красных следов, больше ничего не осталось от удара, и боль пропала. — Удивительно, как много ты можешь в аббатстве.
Элспет нахмурилась.
— Я сама удивлена. Давай другую руку.
— Та не так плоха, — но Тори послушалась. — Думаю, она сломала кости в левой ладони. Правая только ушиблена. Не нужно утомлять себя магией.
Элспет не слушала, сжала правую ладонь Тори и послала туда еще волну исцеляющей энергии. Когда она закончила, она спросила:
— Как теперь?
Тори удивленно пошевелила пальцами.
— Как новые. Я впечатлена!
— И я, — задумчиво сказала Элспет. — Попробуй согреться магией очага.
Тори закрыла глаза и представила тепло, окутывающее ее. Жара прилило столько, что она словно была с лихорадкой. Она испуганно отпустила магию.
— Боже, я еще никогда не создавала столько жара в аббатстве!
Элспет смотрела на свои ладони, словно они принадлежали чужаку.
— Поразительно. Я могу использовать большую часть силы, хоть чары подавляют магию.
Тори снова использовала магию ведьмы очага, но осторожнее, и она смогла почти без усилий отыскать удобную температуру.
— И я.
— Наверное, это результат нашей работы с магией, — сказала Элспет. — Я использовала во время эвакуации больше магии, чем за пять лет до этого.
— Наверное, это как игра на фортепиано. Чем больше тренировок, тем сильнее навыки, — Тори склонила голову. — Если подумать, на меня и не давят чары Лэкленда так, как раньше. Я их ощущаю, но это не душит.