— Вот и я теперь никому не открываю, — повторила девушка со стрижкой.
— Все правильно делаешь, раз не предупредил — не гость, иди нафиг, — безапелляционно отрезала Лилу: эффектная экспансивная молодая брюнетка несколько восточного типа, известная «в миру» как Кира. — Интересно, это один и тот же человек?
— Не-не-не, всегда разные люди ходят, сосед иногда дверь открывает и что-то там трет с ними. То картошку пытаются впарить, то окна пластиковые, то батареи сменить, то еще какую-то [censored]. То рекламщики, то попрошайки, то соцопросники.
— Я лично в глазок всегда, — подала голос Стелла, — молчу, изучаю объект за дверью. Если он не вызывает подозрений, спрашиваю, чего хотел. Если вызывает — бесшумно уползаю вглубь. Дверь открываю только знакомым людям, если действительно нужно. Сосед дядя Вася (имя просто рандомное, я не хотела задеть чувства других дядь Вась) тоже маньяком может оказаться.
— Слушай, Джина, — спросил какой-то неизвестный мне парень с плохо запоминающейся внешностью, — а вдруг потоп или пожар? Или коммунальщики проверяют?
— У нас тамбур на две квартиры, а снаружи железная решетка. — зачем-то соврала Стелла, — Если «електросчетчики» посмотреть, то впускаю и мгновенно закрываюсь в своей квартире. Меня там не надо, а наблюдать я и через глазок могу. Уйдут, закрываю потом.
— Я тоже сначала в глазок тихо смотрю, и в зависимости от этого решаю, скрыться в туман, типа нет никого, или спросить, кто там и чего надо, — подал голос похожий на рок-музыканта незнакомый парень, что до этого сидел молча и глядел куда-то мимо пространства, сжимая в руке бутылку пива.
— Чаще всего первый вариант, конечно. В глазок смотрю и молчу, — подала голос незнакомая девушка вся в черной коже и больших солнцезащитных очках. — Вообще боюсь людей, которым дверь в квартиру надо открывать. Даже курьеров. Слава Босху они чаще днем приезжают, и все же наличие консьержки да видеокамер немного успокаивает в этом плане. Вот если прямо в дверь, то я бы офигела от такого. Каждый день! Пошла бы все-таки посмотреть, что это за говнюк такой? А если в домофон — то [censored] с ним, вообще не отвечаю. Пусть звонят.
— У нас даже соседи по площадке всегда предварительно предупреждают, — пояснила Лилу. — По домофону отвечаю, но незнакомцам открываю редко. Обычно это рекламщики. Если бы каждый день кто-то звонил, то все-таки в глазок посмотрела бы или просто через закрытую дверь спросила что надо. Если деньги на что-то собирают — досвидос. Я вам не спонсор. Не знаю ни одного из знакомых, у кого бы не было моего телефона. Сантехники, связисты, газовики и прочие работники коммунальных служб бросают записки. Кстати, они и так должны от подъезда ключи иметь. Один раз мусорá приходили — я не открыла, так они чуть не лопнули от злости. Причем пепеэсники, не участковые. Долго под дверью стояли. Ломились до последнего, даже давали послушать по домофону, как рация у них работает.
— Не, менты пока еще не звонили, — ответила готичная девушка со стрижкой. — До этого не дошло.
— Может приставы или коллекторы? — предположила Амбер, — Да [censored] знает кто еще мог вот так настойчиво каждый день стучаться.
— В домофон мне вообще никогда не звонят, кроме курьерской доставки, — пояснила девушка со стрижкой. — Сразу все в дверь ломятся. Курьеров сначала домой пускала, а потом передумала, теперь в тамбуре их встречаю, [censored] дома топтать. Насчет соседа. Однажды моя стиралка устроила всем нам сюрприз, так я сразу открыла на стук, так как знала, в чем там причина, а вот когда меня саму затопили, кричала через дверь. Типа соседи, вы меня топите суки!
— Это что, — подала голос худенькая девушка в черных кожаных штанах и «фирменной» футболке с пентаграммой, — Болтала по телефону. Вдруг звонок в дверь, я друзей ждала и на автомате открыла. Только потом поняла ошибку. На пороге квадратный такой шкаф бандитского вида в кожанке и очках, на руке что-то погожее на кастет. Роняю телефон и еле выдавливаю: «Вам кого?» Тут этот организм протягивает мне рекламный флаер со словами — «Короче, магаз за углом новый, приходи, там ваще четко. Подателю сего право на скидку». Не знаю, по какому принципу там промоутеров набирали, но дверь больше не открываю. Спокойнее так.
— Магаз правда четкий был? — с некоторым интересом спросил я.
— Ничего так подвальчик. Магазин дизайнерской одежды называется. Я там эти кожанки купила и косуху еще.
— У нас вот, в который уже раз магнит на двери подъезда выламывают, и пока не починят, шляется всякая шваль, — пожаловался я, но никто как-то не отреагировал.
— Я бы ни при каких обстоятельствах никому дверь вообще не открывала, — в конце концов постановила Амбер, — но обязательно спросила бы, кто там. Обычно так проверяют наличие людей в квартире, собирают статистику так сказать.
— А у меня все просто, — пояснила другая молчавшая раньше девушка, — Звонок отключен [censored], а через дверь [censored] простучишься, пусть валят в [censored].
— Зато квартирные воры могут оценивать, в какое время суток хозяев дома нет, — недипломатично объявила Лилу. — Воры, как правило, не убийцы… хотя, всякое, конечно случается. Так что лучше все ж дверь не открывать, но голос подавать.
— Последний раз звонил какой-то чел в маске орка, — вдруг совсем тихо сказала девушка с короткой стрижкой. — Услышала шуршание на лестничной площадке, аккуратно заглянула в глазок, а там здоровенный такой широкоплечий парень спиной стоит. Будто почувствовал, мигом обернулся и уставился оливковыми глазами, практически темными на зеленой роже. Увидел, что в глазок кто-то смотрит и начал стучаться и проситься позвонить. Словно зеленая маска на всю голову, не то тролль не то орк, не поймешь. Я, разумеется, не открыла, но потом он еще приходил, и еще. Разумеется, не впустила, а утром обнаружила на двери четыре царапины, будто от когтей, с полсантиметра в глубину, это притом, что дверь металлическая, суперлок. Кошмар. Даже мужику своему не решилась рассказать, вдруг за сумасшедшую посчитает. А царапины он даже не заметил, ему все [censored]. Ребята, я боюсь.
— Ужас какой! — эмоционально воскликнула Лилу. — Все, я улетаю с этой планеты.
— Зачем так далеко? — с едва заметной долей ехидства осведомилась Амбер. — Как вариант, в тайгу можно, там никому нахрен не будешь нужна. Разве что беглые зеки сунутся, да и то вряд ли, — и, повернувшись к девушке со стрижкой, уже серьезно просила: — в полицию обращаться не пробовала?
* * *
Когда тусовка естественным образом завершилась уже стемнело. Все кто смог разбились на парочки и кое-как расползлись, а я спросил Стеллу:
— Слушай, а эта девушка со стрижкой. Знакомая на вид, она кто?
— Готесса откуда-то из-под Волоколамска, наверняка где-нибудь на концертах мог видеть. Обычно ярко выглядит, поэтому из общей массы хорошо выделяется.
— Она нормальная?
— Более чем.
— Интересно, почему я ее не знаю?
— А кто ты такой чтобы ее знать?
И вправду, кто? Тем более что по всяким концертам уже черт знает сколько времени не хожу.
— А к тебе она какое отношение имеет? Вы как близкие подруги разговаривали, — все-таки решил уточнить я.
— Приятельница моя. Странность в том, что девушка она крайне самоуверенная и в то же время ужасно зажатая при общении. Даже робкая. С одной стороны все время какая-то маска, какой-то напряг, показуха какая-то, с другой — полнейшая неуверенность в себе. Абсолютная убежденность, что все всегда виноваты во всем, одна она молодец, в то же время присутствует истеричность и некоторая вздорность. Вот тут-то и всплывает вопрос — почему я ей столько внимания уделяю?
— А действительно, почему?
— Потому, что ейный мужик старше ее лет на пятнадцать. Работает в охранных структурах, а не так давно был офицером органов внутренних дел и имеет развратную привычку выбалтывать в постели всякую закрытую служебную информацию. Связи, знакомства у него. Поэтому если Люську правильно расспросить и в нужную сторону направить…
— Что за имя такое «Люська»? А полное какое?
— У нас обычно Людмил почему-то тоже Люсями иногда называют... соседка у меня есть — баба Люся, она же — тетя Люда. А вообще-то, девушку зовут Люсьена. Так по паспорту. Короче, при верном обращении с ней массу необходимых для работы сведений вытянуть можно.
— Да? — зачем-то спросил я. — А для чего?
— Что значит «для чего?» Я же сказала, для работы.
— А почему она, да и все другие, называют тебя «Джина»?
— Сейчас в сети у меня новый ник на японский лад: Джина Камэ — Серебристая Черепаха. А еще мне подарили катану — японский меч.
— Надеюсь, не на день рождения подарили? А то японский меч вызывает у меня стойкие и крайне негативные ассоциации. Ты не очень-то похожа на черепаху.
Стелла ничего не ответила. Так получилось, что пару лет назад одного моего знакомого сразу после празднования им дня рождения зверски зарезали таким вот японским мечом, подаренным на этот же день рождения. Я там оказался совершенно не случайно, поэтому попал под раздачу, был заподозрен и даже отсидел в предвариловке. Потом, правда, быстро во всем разобрались. Меня выпустили, но воспоминания остались чрезвычайно неприятные. Кстати, Стелла принимала самое деятельное участие в той истории, и блестяще сыграла свою роль в заключительной сцене.
«Это что, — подумал тогда я, — очередной рояль в кустах или чья-то направленная злая воля? Игры реальности? Такого обычно не случается».
Очень уж походил тот неведомый отставной «офицер органов внутренних дел» на охранника, рассказ о котором не так давно я читал в интернете. На том самом сайте, что сначала утратил рассказ, а потом исчез из сети.
— Слушай, — задумчиво обратился я к своей подруге, которая, по-моему, немного обиделась на мою последнюю реплику, — у меня есть для тебя одна вещь…
— Ты так говоришь, — недовольно отозвалась молодая женщина, — будто хочешь переспать со мной, но не знаешь с какого боку приступить. Проще давай, что, боишься?
— Да нет, почему сразу «боишься»… — промямлил я. — Может, поедем сейчас ко мне?
— Зачем? — нетрезво спросила Стелла.
— Ну, как это зачем. Переспим.
— Ты что, всерьез решил, что сможешь опять затащить меня в постель на этот раз за недорогой ужин на природе, пару коктейлей и продолжительную болтовню?
— Да, — кратно подтвердил я.
— С чего бы это?
— Самый простой способ все расставить по своим местам. Вспомним старое, что в любом случае будет отлично, а если обнаружим что-то новое…
— …а если нет?
— Тогда разбежимся в разные стороны.
— Знаешь, я пока не готова к таким резким движениям.
— Резких движений не потребуется, только плавные. Тогда разреши вызвать такси и проводить тебя до дома.
— Я же не отказалась, просто спросила. А ты испугался, — утвердительно произнесла подруга. — Признайся честно, тебя же сейчас все устраивает, да? Тебе нравится быть бедным, потому что сейчас ты живешь, как привык, в личной зоне комфорта. В своей раковине. Зато каждые изменения требуют усилий, а любые усилия — обязательной затраты энергии, за которой следует неизвестность. Ты, вдобавок, еще и трус. Боишься всего нового. Поэтому тебе проще быть бедным, чем начать менять хоть что-то.
— Это тоже присутствует в какой-то мере, — недовольно пробормотал я, — но сейчас не о том, извини уж. Я из сети скачал один рассказик написанный о некоем отставном майоре, работающем начальником охраны комплекса…
— Стоп! — сразу как-то обрадовалась и даже вроде бы протрезвела Стелла. — Сохранил, значит? Я очень надеялась, что догадаешься.
— Так ты что, тоже читала?
— Читала. И не только читала, но сама же и написала, а потом в сети разместила. У меня, как ты помнишь, имеются некоторые зачаточные литературные способности. Сразу скажу, о чем хочешь спросить. Расследуя одно странное дело по ходу которого случайно вдруг обнаружилось, что квартира вся у меня насыщена следящей аппаратурой. О городском телефоне и мобильнике даже смешно упоминать. Поэтому окольными путями арендовала доменное имя, открыла сайт и поместила туда тот текст с маленькой следящей программкой. Как только заметила, что заходили с твоего адреса, текст убрала и заменила короткой притчей. Потом, когда ты прочитал притчу, заменила ее совсем уж коротким пугающим текстом, надеялась, что запомнишь. А еще потом вообще убрала следы своего присутствия, сам же меня когда-то учил. Ты мне не звонишь и не приходишь, а сама я не могла я тебе ни позвонить, ни написать, извини уж. Аппаратуру в квартире, кстати, не трогала, оставила без изменений. Мы все под колпаком у Мюллера, так что разговоры у нас будут на сугубо дурацкие темы.
Тут нам обоим вдруг стало ясно, что еды, принесенной, приготовленной и съеденной на тусовке категорически не хватает до полной сытости.
— Так, уже колливубл. Надо срочно что-то делать.
— Что, какой-нибудь игровой персонаж? — спросил я. Я тогда действительно не знал, кто такой «Колливубл».
— Это заумное название урчания в животе. Случается оттого, что желудок пустой, либо наоборот, что-то не то в него поместили.
— Зайдем в кафе? — предложил я в качестве продолжения вечера.
— У меня идея получше: пошли ко мне, и на кухне чего-нибудь основательного пожрем. Возможности имеются.
— Какая ты проницательная…
— Есть немного, — важно согласилась Стелла.
— Вообще, женщины в районе тридцати и когда им немного за, самые разумные. Но при этом самые опасные! Они еще молоды и красивы, но уже не дуры.
— Это кто сказал?
— Я. А что?
— Ничего. Слишком умно для тебя, — с ноткой превосходства изрекла Стелла, после чего достала пачку сигарет и демонстративно закурила, хитро поглядывая на меня.
Я недоуменно воззрился на нее.
— Что уставился? Да, снова курю. Терпеть не могу сигареты, но в момент курения исцеляет мое сознание и разбитое на острые обломки сердце. Вроде и курить не хочется, но старая привычка говорит, что надо.
18. Ямайским ромом пахнут сумерки
После пробуждения ощущения были мучительные и на редкость противные. Жутко хотелось пить и посетить санузел. Мочевой пузырь грозил лопнуть. Сколько раз уже давал зарок — навсегда завязать с эстримом, и вот опять та же фигня, те же грабли. Причины появления утренней боли в голове просты и, как правило, незатейливы. Тут даже врача посещать не нужно. Тяжелые нагрузки и стрессы городской жизни, душное помещение, неправильное питание и отсутствие режима, непривычная неудобная поза во время сна, ну и чрезмерное употребление алкоголя накануне, как же без него. Все это естественно. Если кому-то трудно переусердствовать с объемом горячительных напитков, то иному страдальцу хватит и пары бокалов того же мартини. Особенно если потом сдабривать крепленым пивом.
Сколько же сейчас времени? На улице темнело. Мы что, весь день что ли, проспали?
Я как мог аккуратно выбрался из-под спящей на моем животе женщины, отчего она с трудом, но проснулась.
— У тебя ибупрофена случайно нет? — чужим от хриплости голосом спросил я, пытаясь разыскать хоть что-нибудь из своей одежды и отделить собственные шмотки от женских. В глазах мельтешило, и валявшееся на полу никак не поддавалось строгой идентификации.
— В ванной… над умывальником, в зеркальном шкафчике посмотри… черт! У тебя что, то же самое?
— Это, смотря что… — пробормотал я, натягивая попавшиеся под руку джинсы. — Знаешь, только не обижайся... Как человека очень тебя уважаю, как женщину весьма ценю, но вот как собутыльница — никуда не годишься.
— Сам дурак. Это называется «теперь уже и не пью почти, завязать собираюсь»? Гад ты и сволочь после всего этого. Говорила же, что вредно мне сейчас пить.
Вредно ей. Мне будто полезно. Отнеся оскорбления Стеллы за счет неадекватного ее состояния, я потащился в ванную. С одеждой повезло, штаны оказались мои. Стелла тоже что-то на себя напялила, и, шлепая босыми ногами, шла следом.