Не буду сейчас тебе рассказывать о своих трудностях и подробностях. На предварительную подготовку потратила весь свой аванс. Лучше даже не вспоминать, сколько сил, времени, энергии и личного обаяния мне стоило, чтобы собрать достаточное количество сестер обладающих необходимой силой. Убедить их, заплатить тем, кто этого требовал. Двое из наших погибли, не вынеся чудовищного давления при закрытии этого портала. Меня тоже слегка зацепило, но хворала недолго, дня три всего. Повезло просто. Другие болели намного дольше, но мы справились. Только что.
Обряд провели по всей форме, и этот портал запечатали навсегда. Внешне все выглядело как страшный масштабный пожар на нескольких гектарах. Столб дыма и пламени люди видели за десятки километров. Гореть должно было дня три, если не больше. В прессу потом попала серия идиотских репортажей и отчетов. Утечка являлась вполне осознанной акцией, специально нами организованной. Сообщали, что загорелся и целиком уничтожен огнем некий биотехнологический комплекс построенный рядом с газовой магистралью.
Кстати, клиента этого я больше никогда не встречала, а полных денег за заказ, за свою дьявольски трудную, смертельно опасную и невероятно тяжелую работу так и не получила. Никто из нас не получил. Нельзя, конечно же, гарантировать, что совсем в другое время в любом месте некий умелый, но чрезмерно любопытный дурак где-нибудь когда-нибудь не откроет другой портал. Тогда все повторится снова, и я понятия не имею, как и кто справится с такой задачей. Говорю же, в истории подобные беды случались неоднократно, и ни к чему хорошему никогда не приводили.
Ну, кажется все. Это последняя запись, и свой долг считаю оплаченным. Надеюсь, ты остался доволен.
30. Орки
— А почему кожа у них такая зеленая? — спросил я, когда длительная пауза уже надоела.
Мы: я и Алексей, сидели в башне «Федерация» в Москве-Сити, в том самом винном ресторане, что работает круглосуточно и привлекает к себе массу посетителей. Друг мой приехал в своем последнем хайтековском кресле, выглядел как обычно и молча созерцал пейзаж за окном. У нас происходил, как теперь стало модно говорить — «бранч». Сначала меня жутко бесило само это слово — «бранч», а потом ничего, привык как-то. По будням в этом симпатичном заведении подают обычные завтраки, днем — устраивают деловые обеды. С семнадцати до девятнадцати — рядом с барной стойкой организуют зону аперитива, где наливают вино по ценам магазина и угощают закусками. В выходные же организуют бранчи: комбинации завтраков и ланчей, что принято подавать с позднего утра до раннего обеда. Обычно, бранч сопровождался каким-нибудь алкогольным коктейлем. Кто-то говорил, что истоки лежат в Англии и тесно связаны с охотничьими обедами, которые отличались от пикников обилием разносортных закусок и напитков. По сути, там выставлялось все: мясо и сыр, овощи и вареные яйца, бутерброды, сласти, фрукты. Естественно, сопровождали такие обеды и разнообразные напитки. От чая и кофе до пива и чего-нибудь покрепче. Другая версия связывает появление бранчей с католической традицией ничего не есть перед утренней мессой. Ну и, соответственно, после способствующего аппетиту утреннего посещения церкви устраивать поздний плотный завтрак.
— А почему кожа у них такая зеленая? — спросил я, когда длительная пауза уже надоела, а молчаливое созерцание окружающего интерьера стало утомлять. Все-таки я надеялся на информацию, которой у меня не было.
— Там не то симбиотическая одноклеточная водоросль, не то цианобактерия какая-то. В общем, некий микроскопический одноклеточный организм, что добывает энергию путем фотосинтеза. Synechococcus elongatus называется. Звучит красиво, вот и запомнил. Методами все той же генной инженерии давно уже вывели, причем так, что не отторгается и не вредит организму хозяина. С самого начала одной из основных задач было создание человека, хоть частично питающегося солнечным светом и углекислотой. Для этого и вживили генетически модифицированный штамм. Сначала в коже хотели модифицированные хлоропласты поселить, но почему-то не вышло, а вот с водорослью нормально получилось. Вырабатывает массу полезных веществ, что хоть и в малых дозах, но требуется организму. Витамины, грубо говоря. Нам с тобой такие с пищей приходится потреблять, а эти сверхлюди так, сами, своими силами, когда на солнышке загорают. Они вообще непривередливыми к еде получились. Причем водоросль эту пытались сначала обычным людям внедрять, добровольцам, но идея поддержки не нашла и понимания не встретила.
— Так что, они теперь вроде ходячих лишайников?
— Ну… типа того. Только в лишайнике основу составляет гриб, а тут человек. У них и глаза зеленые, а то были бы розовые, как у альбиносов, и приходилось бы темные контактные линзы носить или черные очки.
— А волосы?
— Что, волосы? — риторически переспросил Алексей. — Та же фигня, что и в коже. Внутри изначально белых волос есть полая сердцевина, которую заселяют эти же самые водоросли. Волосы всегда чуть-чуть влажные, и для обитающей там зелени воды вполне достаточно. Тебе как, всю историю, или укороченный журнальный вариант?
— Журнальный если можно, а я потом уточню, что не понял или неправильно услышал. Хорошо?
— Ладно. Был такой Институт проблем генетики человека. Впрочем, почему был? Он и сейчас есть, не суть. Солидная академическая организация, но не очень известная. Что называется — не на слуху. Полусекретная какая-то, слишком уж зверский пропускной режим там всегда был, до сих пор существует. Еще есть Научный совет по проблемам генетики человека Российской академии наук. Формально с институтом прямо не связан, но это лишь формально. Возглавляет совет бывший директор того самого института, никакой не академик, просто профессор. Раньше, правда, директором был, потом по истечении срока и возраста с должности почетно ушел, но влияние сохранил, остался на разных ключевых постах. Серый кардинал такой. Он всякими разными советами и комиссиями руководит и на политику организации активно воздействует.
— Слушай, — удивился я, — откуда вообще это знаешь? Ты же психолог по специальности, если не путаю.
— Не путаешь. Если уж совсем точно, врач-психолог, когда-то в медицинском неплохо учился, много умного читал, поэтому кое-что понимаю. Тебя это так сильно удивляет? За время жизни в коляске насобачился в биологии. Вот лучше скажи, что отличает наших людей с университетским образованием от всей прочей массы мирных граждан?
— Знания? Корочка? Ромбик на лацкане пиджака?
— Нет-нет-нет... Знания получить можно и в автономном режиме, а корочку, диплом, тем более значок, не так уж сложно и купить. На самом-то деле человек, самостоятельно прошедший университетский путь от начала и до конца, учится в первую очередь хитроумию, ловкости, в кратчайшие сроки выворачиваться из критических обстоятельств, способности договариваться хоть с самим Сатаной, и не давать взяток там, где их усиленно вымогают. Эти люди умеют быстро и эффективно осуществлять громадный объем интеллектуальной работы, не спать сутками, питаться подножным кормом, и, хуже того — дошираком. Эти граждане сохраняют положительный взгляд на свое существование при любых условиях. Это страшные люди, они могут уметь все и способны научиться чему угодно.
— Гордишься, что из их числа? Это ты зря, тут гордиться нечем, уж поверь. Ладно, так что там дальше про институт и вообще как там он связан с нашей историей?
— Никак там с историей. Началось с того, что много лет тому назад в одной из лабораторий Института проблем генетики человека группе молодых талантливых биохимиков удалось синтезировать и добавить в генетический алфавит четыре новых нуклеотида, о чем исследователи сразу же написали статью. Публикация именовалась так: «К вопросу о дополняемости пуриновых и пиримидиновых оснований». Авторы прекрасно понимали, что у них получилось, и особо подчеркивали, что, по сравнению со стандартной схемой, в генетической системе, построенной из восьми нуклеотидов, возрастает информационная плотность. Один влиятельный и очень амбициозный рецензент дал вежливый, но категорически отрицательный отзыв, поэтому все престижные научные издания статью завернули. Потом, правда, в провинциальном вузовском журнале все-таки вышло соответствующее краткое сообщение, на которое никто никакого внимания не обратил. Ну, в самом деле, кто из уважающих себя специалистов станет читать бюллетень какого-то областного пединститута? Бедноватый журнал в плохой обложке, со скверным слепым шрифтом и вялыми серыми иллюстрациями, причем издаваемый на газетной бумаге мизерным тиражом. Да еще и без интернет-версии. Открытие, как часто случается в научном мире, было сразу же крепко-накрепко забыто и сделано заново сравнительно недавно, спустя многие-многие годы. Современной группе ученых из нескольких западных научных центров удалось повторить то, что у нас осуществили много лет назад. В «Сайнс», в одном из самых престижных журналов мира, вышла красивая статья под громким названием: «Генетическая система с восемью строительными блоками». Вот тут-то внимание уже обратили, да еще какое внимание! Было много шума. Причем как в научной прессе, так и в самых разных текущих новостях. От серьезной академической периодики до желтых таблоидов и социальных сетей. Как ты помнишь, помимо хорошо известных, стандартных нуклеотидов, искусственно создали четыре добавочных. Четыре «дополнительных буквы». Новый расширенный генетический алфавит назвали запоминающимся словом «хатимодзи», от японских слов «хати» — восемь и «модзи» — буква. Им еще Нобелевскую премию дадут, вот увидишь. Но это теперь. А тридцать лет назад, в те времена, о которых мы сейчас говорим, периферийный журнал застрял на полках нескольких библиотек, где и был заживо похоронен. Вот тогда-то и вмешался не то случай, не то мистический промысел. Один мультимиллиардер каким-то непостижимым образом получил оригинал той самой статьи, что «К вопросу о…». Не только получил, но и понял суть (или ему кто-то хорошо объяснил), пригласил эту группу исследователей к себе, где и обеспечил всем необходимым для работы. Был приобретен участок земли на границе Московской и Тверской областей, обнесен забором, налажена охрана и построен секретный исследовательский комплекс. Работа закипела. Ученые обнаружили неизвестный ранее мобильный генетический элемент, и на его основе создали методику генетического редактирования, умеющую делать то, на что не способны классические методы. Встраивать последовательность ДНК в нужную часть генома так, как раньше не умели. В результате огромных усилий и интенсивных исследований они вывели людей нового типа. Получили клонов обоего пола, похожих, как однояйцовые близнецы. По сути, то и были близнецы. Только люди эти получились не очень-то и похожи на людей. Скорее на фентезийных орков. Так их и стали называть в частных разговорах, орками. Официально же — люди-хатимодзи, или просто хатимодзи. Но это только при внутренних докладах и производственных совещаниях.
— Что, и в прессу утечек не допускалось?
— Нет, конечно, — кивнул Алексей. — Следили.
— А ты откуда все эти подробности узнал?
— Да ладно тебе. Я же Холдинг консультировал, вот и поднабрал информации по крупицам. Что-то и сам видел.
— Погоди, но как потом планировалась их дальнейшая судьба, этих хатимодзи? Наверное, их собирались как-то размножать, поддерживать, готовить новые поколения? Нет? Не клонировать же всякий раз.
— Чего не знаю, того не знаю. Может и клонировать. Там было очень мощное и уникальное оборудование. Но вообще, вся репродуктивная система у хатимодзи была в полной готовности, наверное, они бы и сами справились.
— Понятно. Но ведь организмы с одинаковым генетическим материалом при дальнейшем размножении неизменно вырождаются. В любом учебнике об этом написано.
— Это у нас с тобой, и у наших «братьев по ДНК». А у этих был синтетический геном, с двойной прочностью…
— Стоп, — снова перебил я, — а если в «Сайнс» плагиат? Или утечка? Там могли прочитать тот старый научный журнал или просто что-то узнать, а потом… не могло так быть? Если этот, как ты говоришь миллиардер, обеспечил молодых ученых всем необходимым, то вдруг могло получиться так, что эта недавняя статья каким-то неслучайным образом оказалась связана с той, давнишней статьей?
— Нет, не могло так быть, — возразил Алексей, — Никак она не связана. Сейчас объясню почему.
— Погоди, еще про ту старую статью. Сначала ее не заметили, это вполне понятно. Но потом-то, потом! Сейчас! Есть же Российская научная электронная библиотека, где все оцифровано и хранится в электронном виде.
— Не все там оцифровано. Ты вообще-то видел эту научную электронную библиотеку? Пользовался ею? Она похожа на разграбленный архив после отступления неприятельской армии. Каких-то номеров там нет вовсе, даже оглавления, даже за двухтысячные годы сплошь и рядом. Про девяностые я уж и не говорю.
— А рецензировал ту статью кто?
— Некто Дегтярев Кир Елистратович. Знаешь такого?
— Не, не знаю. Такое имечко захочешь, не забудешь.
— Ну-у-у, — потянул Алексей, — может, слышал где.
— Не слышал и не знаю, — уточнил я. — Не довелось.
— Теперь знаешь. Ныне известный академик, директор богатого биологического института в Москве. В науке особо себя не проявил, зато прославился тем, что разработал хитрую и подлую схему сокращения расходов своего института для поднятия зарплат руководящему составу. Но главное — придумал, как избавиться от неугодных сотрудников. От всех тех, кто был против его избрания на директорскую должность и своих мыслей не скрывал.
— Что за схема? — рассеянно спросил я.
В этот момент на смартфон поступило сообщение: «Надо встретиться, только никому ничего не говори и один приезжай». Категорично писала Стелла, а на ее месседжи я привык реагировать со всей серьезностью. Да и текст выглядел так, что ехать следует немедленно. Вот прямо сейчас. Я набил ответ и стал сворачивать разговор.
— Что-то важное? — насторожился Алексей.
— Ну, так… и что там с институтом? Что за схема?
— Все просто. У института этого было два здания — большое и маленькое. Так директор отправился в Мосгорархитектуру, где у него работал приятель, и договорился, что маленькое здание будет признано историческим памятником. Оно действительно в девятнадцатом веке построено, поэтому все получилось в лучшем виде. Помещение обрело охранный статус объекта, представляющего высокую историко-культурную ценность. А потом, немного погодя, тот же директор отправился в муниципалитет, и заявил, что арендная плата не соответствует благородному значению памятника. Попросил увеличить раз в тридцать. На него посмотрели как на идиота. Тогда он и объяснил по секрету, что содержание сразу двух зданий бюджет института еле-еле вытягивает, а так появится веский повод и достаточное основание от маленького здания отказаться. Городу передать. Ну, как маленького — там трехэтажный особняк с большим флигелем, чердаком, просторным подвалом и обширным охраняемым двором. Арендную плату задрали до небес, а сотрудникам, что работали в этом помещении, из дирекции прислали уведомления об увольнении. По сокращению штатов. Типа мест, соответствующих квалификациям этих сотрудников, в институте более не имеется.
— С директором все понятно, а тот мультимиллиардер? Обычно такие люди слабо интересуются фундаментальной наукой. Разве что в практическом плане. Могут что-нибудь спонсировать, но не боле того. Премию учредить, какой-нибудь фонд организовать. Исключения не так уж и часты.
— Тем не менее. Ты не дал мне закончить, прервал. Собственно, я уже почти все тебе рассказал. Тут не столько пустые догадки, сколько плоды дедуктивного метода.
— Извини, что прервал. Так что мультимиллиардер?
— А что мультимиллиардер? Построил в дальнем Подмосковье этот Комплекс и спонсировал активные исследовательские работы. Процесс засекретили и через три, без малого, десятка лет представили значимые результаты. Был наработан материал, отшлифованы промышленные технологии. Наняли сначала одного генерального директора, потом двух, а когда дело было сделано, поставили на поток. Поток, кстати, осуществлялся совсем в ином месте, а тут разработчиков уничтожили вместе с промежуточными данными, оборудованием и первичной документацией.
— А эти орки? — спросил я, все еще сомневаясь, несмотря на объяснения и собственные наблюдения.
— Что орки? Они — искусственно созданная раса людей нового типа. Огромной физической силы. Как я говорил, теперь их производят в другом месте. Пока полностью контролируют и используют для силовых операций, но если им это, в конце концов, надоест, и они все вырвутся на свободу, даже не знаю, что получится. Можешь фантазию проявить. Еще какие-нибудь вопросы у тебя ко мне будут?
— Да пока нет, наверно. Жуть, какая. Знаешь, у меня тут срочное дело внезапно образовалось, и мне действительно пора. Дико извиняюсь, прошу прощения и весь виноват. Без обид? Вот и ладно. Позвоню еще, удачи!
Алексей не стал отвечать, лишь прищурил глаза, я же быстро расплатился за себя и отправился к Стелле.
* * *
За то недолгое время, что мы не виделись, моя подруга, похоже, вполне оправилась после душевных потрясений.
— Вот черт… опять, — пробормотал я, когда мне позвонили с какой-то дурацкой рекламой, от которой никак не мог отделаться. Упорно прилагали купить недвижимость.
— Да, здесь ты прав. Именно что опять. Знаешь, тут в гости одна приятельница заходила. Просто поболтать. Так вот, о приятельнице. Дети у нее растут, вот уже и пубертат, и интерес к противоположному полу вполне такой недетский. Я посоветовала купить соответствующую возрасту литературу и представить на ознакомление подростку. А сама потом рассказала, кто занимался моим половым воспитанием. Отец мой занимался. Подсунул мне порнографический роман. В лучших традициях: сказал, что купил книгу, а там такое «фу-фу-фу!», что прямо-таки ой! А потом ненароком сообщил, куда он эту книжонку спрятал. Зато после у меня, до известного случая, не было никаких серьезных проблем и недоразумений тоже не возникало.
— Ты вот это сейчас к чему? — не понял я.
— К тому. Проблемы к тебе так и липнут, без друзей ты бы пропал. На Востоке говорят, что в друзьях надобно иметь: врача, адвоката, наемного убийцу и прокурора, причем это должны быть разные люди.
— Да? Наверное, ты как всегда права. Ну и?
— Ну и вот, — невнятно подтвердила Стелла. — У тебя есть к кому обратиться за помощью. Как известно люди, которые взрослеют, меняется не только внешне, но и внутренне. У них перерождается само восприятия мира. Банальность конечно, о которой вообще не стоило бы вспоминать, если бы они, некоторые взрослеющие, не прекращают надеяться на чудеса, и не переставали бы бессознательно радоваться своему существованию. А они прекращают. Перестают выдумывать и полагают, что фантазировать уже неприлично и недостойно их возраста. Начиная взрослую жизнь, они на полном серьезе полагают, что испытали уже все что можно, новым не интересуются, временами жалуются, когда впадают в депрессию и у них исчезает интерес к жизни. Зато появляется взрослый цинизм, который частенько путают с мудростью. Однако при всем при этом такие люди склонны к повышенной наивности и излишней доверчивости. Вот та куколка у тебя…