– Заодно расскажешь, что на этот раз придумал Дэни, – мягко, но довольно настойчиво перебила меня женщина.
И отказаться не получилось, да и выглядело это по меньшей мере странно. Не отравят же меня тут, в конце концов.
Через полчаса мы сидели на уютной светлой кухне за столом и пили ромашковый чай с мятой. Причём для Насти (она попросила меня называть её именно так) это была уже вторая кружка.
– Только он меня в последнее время и спасает, – вдыхая ароматный дымок, пробормотала она, и лицо из бледно-зелёного стало приобретать нормальный оттенок. – Никогда не думала, что будет так плохо. Первые две беременности я пережила нормально. С Машкой вообще все легко было, а тут… будто ребёнок пытается отыграться за прошлые разы.
– Она меня ненавидит, – заметила я, откусывая кусочек круглого песочного печенья.
Причём изо всех сил старалась сделать это как можно быстрее и незаметнее. Именно вкус этого печенья вызвал у сидящей рядом женщины приступ легкой тошноты и головокружения.
– У неё переходный возраст, – вздохнула Настя, грея ладони о стенки кружки и не глядя на меня. – И влияние Димки. Он всегда их балует, особенно Машку. Принцесса, его огненная птичка. Два феникса на мою больную голову. Оба слишком темпераментные, резкие и вспыхивающие, как спички, – фыркнула она, но было видно, как сильно Соколова любит свою семью. – Ты не переживай, Машка остынет и придёт. Надолго её злости не хватает.
– Не уверена, – пробормотала, стряхивая едва заметные крошки с пальцев на бумажную салфетку, которую расстелила перед собой на столе.
После чего перевела взгляд на часы, которые висели на противоположной стене, и тяжело вздохнула.
– Волнуешься? – сделав глоток, спросила Настя, проницательно меня рассматривая.
Я кивнула, не видя причин скрывать своё состояние.
– Денис ничего не сказал мне. Просто отправил сюда и ушел.
– Он же пообещал, что устроит тебе встречу с матерью?
– Да.
– Значит, Дэни это сделает. Поверь мне, Олеся, Разин единственный известный мне колдун, который в лепёшку расшибётся, но выполнит своё обещание, каким бы сложным и невероятным оно ни было.
– Но не все обещания можно выполнить, – покачала головой я, а сердце в груди заныло от какого-то нового томящего чувства. Тепло и нежность вперемешку с непонятной щемящей тоской.
– Денис не даёт обещаний, которые не может выполнить.
– Но это и не обещание было, – попыталась возразить я. – Просто разговор.
– Как скажешь, – улыбнулась Настя и снова отпила чай, а в глубине карих глаз сияла хитринка, от которой у меня запылали щеки.
Глупости. Разве может она знать… Или может?
– Погода на улице хорошая. Настоящее лето, – неловко пробормотала я, поворачиваясь к окну, после чего поднесла кружку к лицу, вдыхая аромат ромашки и терпкой мяты.
– Давно я не видела Дэни таким заинтересованным, – вдруг произнесла Соколова, будто ни к кому конкретно не обращаясь.
При этом совершенно игнорируя мою жалкую попытку перевести разговор в другое русло.
– В последний год, чем ближе к Совету высших, тем больше он замыкался в себе, никого не подпускал. Большую часть времени проводил в своей лаборатории, даже меня не пускал. Ещё эти покушения… Его загоняют, будто зверя. Так больно наблюдать за этим и не иметь возможности хотя бы как-то помочь. Денис же всё взял на себя, меня полностью отстранил… Последний рыцарь.
Я промолчала, продолжая наблюдать, как ветер мягко колыхал кружевные занавески, принося на кухню запах цветов и солнца.
Рыцарь? Да, наверное.
– Денис сказал тебе, что лишь он сможет инициировать тебя, не уничтожив сущность? – неожиданно перескочила Настя на другую тему.
– Да.
– Но давить не стал?
– Я сама поняла, а он лишь подтвердил мои подозрения, – осторожно ставя кружку перед собой, ответила ей. – Но проблема еще в том, что по факту никто это, кроме него, сделать и не сможет.
– Не понимаю.
– Или сможет, но расстанется с жизнью. Алиса во время своей инициация два года назад… она выпила парня. Максим Данилов, может, вы слышали?
– Слышала, – пробормотала Настя и задумчиво забарабанила ноготками по столу. – Надо же, как получается. Неожиданный поворот. Хотя и предсказуемый. Голодная сущность, замороженная на восемнадцать лет… Тогда действительно выхода у тебя почти нет. Кроме одного.
– И какого? – грустно усмехнулась я, рассматривая рисунок на кружке с остывшим чаем.
– Оставить всё как есть, – пожала плечами женщина. – С инициацией тебя точно никто торопить не будет. Никто из нас.
Не будет. Но проблема была в другом.
– Всю жизнь скрываться и прятаться. На меня уже объявили охоту. Вопрос времени, когда найдут. Даже находясь здесь, я подвергаю опасности вас и вашу семью.
Испуганной Соколова не выглядела.
– Олеся, я уже больше двадцати лет живу как на пороховой бочке. С тех пор, как погиб Анатолий Разин, отец Дениса. Так что этим ты меня не запугаешь. Я просто хочу сказать, что выбор за тобой, – Настя наклонилась и положила свою ладонь мне на руку, осторожно её сжимая. – Что бы кто ни говорил, какие бы доводы ни приводил, выбор ты должна сделать сама. Потому что это твоя жизнь и только твоя. Можешь спросить совета у меня, Дениса, у кого угодно, но выбор будет твой и только твой.
– Это и страшно, – прошептала в ответ, неуверенно улыбнувшись. – Отвечать за выбор. А если я ошибусь?
– Не ошибешься. Споткнуться можешь, но не упадёшь. Поверь, я точно это знаю.
– Откуда?
– Потому что с тобой рядом будет Денис.
Надо же, как в него тут все верят.
– Он колдун.
– Он светлый, – выпрямляясь, ответила женщина.
Теперь пришла моя очередь хмурить брови и говорить:
– Не понимаю.
– Он не сказал тебе, – понимающе кивнула Настя. – Что ж, его можно понять. Ты ведь слышала, что собирается Совет для того, чтобы обсудить внесение поправок в закон?
– Да, конечно. Весь мир уже год обсуждает это.
– Но причины никто не озвучивает. Точнее, озвучивают, но этих гипотез так много, что уже не поймёшь, где правда, а где просто игра воображения. Не так ли?
– Наверное. До недавнего времени я мало об этом думала и размышляла, – тихо призналась ей, теребя в руках салфетку.
– Всё дело в Разиных. Сорок с лишним лет назад, спасая новорождённую дочь от проклятья высшего порядка, Анатолий Разин случайно обнаружил свойство сущности. Если разбудить её у ребёнка до достижения им трёх лет, то она меняется и становится светлой. Не в цвете дело, а в составляющих. Мы становимся другими: умеем любить, чувствовать, переживать, можем вступать в брак, не боясь лишиться дара. Мы становимся на шаг ближе к людям.
– Но разве такое возможно?
– Возможно. Мы как новая ступень эволюции, которая стоит поперёк горла как у людей, так и у магов. Нас ненавидят и боятся все.
– И вы живёте в постоянном страхе? Всю жизнь? Между двух огней?
– Разве любовь не стоит этого? – задала она в ответ вопрос, а я не знала, что сказать. – Мы умеем любить, и когда это случается, то один раз и навсегда. Как для мужчин, так и для женщин. Для ведьм это даже своего рода приговор.
– То есть как приговор?
Она молчала несколько секунд, мысленно подбирая слова и в то же время пытаясь меня успокоить.
– Сущность ведьмы запоминает энергию и страсть того, кто её инициирует. И если ей нравится вкус, то забыть его уже будет невозможно. Не всегда, конечно. Но в большинстве случаев практика показывает именно это. Меня инициировал Соколов. Я семь лет скрывалась и бегала от него и себя, но так и не сбежала. Старшую сестру Дениса, Татьяну, инициировал Сергей Туманов. Тогда стоял вопрос жизни и смерти, она, как и ты, могла убить любого, кто к ней прикасался, и лишь Стражу удалось уничтожить проклятье. Они уже много лет счастливы и воспитывают сыновей близнецов. Его вторая сестра Лиза вышла замуж за Саида. У них своя история, полная ссор, расставаний и противоречий. Но и они не смогли жить друг без друга.
– Зачем вы мне всё это рассказываете?
– Просто хочу, чтобы ты знала всё. Ты имеешь право.
– Вы пытаетесь меня переубедить? – недоверчиво уточнила у Насти.
А та рассмеялась, громко и искренне.
– Я? Переубедить? Нет. Ты не стала мне дочерью, Олеся. Мы так мало общались, но… не знаю, как сказать. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. А для этого ты должна знать правду. Недосказанность еще никому не помогала стать счастливее.
– То есть, если Денис меня инициирует, то я могу… то есть я в него.
– Не знаю, – призналась женщина. – Тут еще привязка. Я, конечно, устранила последствия, и Дэни не касался твоей души, когда возвращал тебя к жизни, но… Слишком много «но» в ваших взаимоотношениях.
Соколова замолчала, нервно кусая губы.
– Это странно. Но вас будто бросает друг к другу. Одно накладывается на другое.
– Проклятье? – судорожно сглотнув, спросила у неё.
Настя усмехнулась и покачала головой:
– Судьба, Олеся.
Я открыла рот и закрыла, не зная, что ответить. Но, наверное, ответа и не требовалось, потому что чувствовала: ведьма права. Алиса, Щип, та вечеринка, кабинет, проклятье, моё покушение, смерть, привязка, новая жизнь и его дом. Даже Светка с Борисом еще больше укрепили эту хрупкую связь между нами.
– И что теперь?
– Не знаю, – совершенно искренне ответила Настя. Улыбки на её лице больше не было, а в глазах застыло какое-то непонятное выражение. – Теперь всё зависит только от тебя.
– А, вот вы где! – быстро входя на кухню, произнёс мужчина.
Я знала, что Настя не солгала мне сейчас, рассказывая о светлых магах и их особенностях. Такими вещами ведьмы не шутят. Не потому что не умеют врать. Еще как умеют и делают это с потрясающим удовольствием. Сколько примеров я видела из жизни.
Помню, как год назад наш сосед со второго этажа, симпатичный старшекурсник, отличник, стал объектом спора между двумя ведьмами. Как они заманивали его в свои сети, как уговаривали и совращали. А когда добились своего, бросили разбитого, ничтожного, уже подсевшего на них, как на наркотик.
Это была ложь. Всего лишь жалкая ложь. Сломали жизнь парню, но выиграли спор.
А сейчас был другой случай. Просто если врать, то о чём-то крупном и важном. Выдумывать такую легенду просто не было смысла. Если только не попытаться перетянуть меня на свою сторону. Уж слишком фантастически это выглядело. И возникала опасность другого порядка, что я не поверю, ведь доказательств у них не было.
Но не в этом дело. Я ведь окончательно поверила ей лишь сейчас.
Только любящий мужчина может так бережно касаться жены, обеспокоенно заглядывать в глаза, наклоняться ближе, будто стараясь защитить и облегчить её ношу, и ласково целовать в уголок губ.
Мягкая улыбка, полуприкрытые веки и тихий вздох.
Смотреть на это материальное проявление любви и чувств было даже немного неловко. Надо бы отвести взгляд, но я не могла. Их тянуло друг к другу магнитом, и не заметить это мог лишь слепой.
– Ты как? – шепнул феникс, невесомо касаясь губами её виска.
– Уже лучше. Чай пью, – едва слышно ответила Настя, вдыхая аромат его тела.
– Может, к целителям? Ты слишком бледная.
– Всё хорошо, – ответила женщина, отодвигаясь в сторону и вновь улыбаясь. – Вы всё решили с Денисом?
– Иногда мне хочется его убить. Разинское упрямство во всём своём великолепии, – выпрямляясь, проворчал Соколов и взглянул на меня. – Готова?
– Да, – я даже не стала спрашивать, к чему и почему, просто отодвинула кружку от себя и быстро встала. – Готова.
– Ничего не хочешь мне рассказать? Поделиться подробностями? – немного напряженно поинтересовалась Настя, провожая мужа цепким взглядом, когда он подошёл ко мне.
– Хочу, – обаятельно улыбнулся тот. – Ты великолепно выглядишь. И я тебя люблю.
– Ты же только что сказал, что я бледная, – уцепилась за фразу ведьма, смерив супруга проницательным взглядом.
– И волноваться тебе тоже не стоит, – усмехнулся колдун и подмигнул мне, беря за руку, после чего добавил: – Если только совсем чуть-чуть.
– Дима!
Но мы уже переносились. В глазах привычно резануло от яркого света, а в ушах зашумело. Завтрак, он же обед, подскочил к горлу, но удержался в желудке. Забыв об условностях, я прижалась к Соколову и судорожно вздохнула.
– Сейчас отпустит, – мягко произнёс он, гладя меня по спине, пока я, прижимаясь лбом к его груди, пыталась восстановить дыхание и не грохнуться в обморок.
– Угу.
– Ничего, потом привыкнешь.
Привыкать не хотелось. Вот совсем.
– Голова кружится? Тошнит? Слабость? Звёздочки перед глазами?
– Да.
– Что «да»? – я по голосу слышала, что феникс ухмылялся.
– Всё да, – едва слышно огрызнулась в ответ, не в силах прийти в себя.
Слишком много переносов для обычной человечки. И кто бы что ни говорил, сейчас я фактически была именно человечком – не больше и не меньше.
– Дыши через нос, выдыхай через рот, – посоветовал Соколов, продолжая заботливо гладить по спине. – Сосредоточься на дыхании и выбрось все мысли из головы.
Никакого эротического подтекста, никаких мурашек, хотя я не могла не признать, что мужчина был невероятно хорош собой и выглядел гораздо младше своего возраста. Но сейчас он воспринимался как… отец? Нет, как старший друг и советчик.
Вот тебе и выбросила ненужные мысли из головы.
От мужчины вкусно пахло: пряные нотки чая и едва уловимая свежесть средства после бритья. А еще почему-то вспомнилась ромашка с мятой, которую мы пили с Настей на кухне. Видимо, Фениксу пришлось сменить туалетную воду ради благополучия в семье. Наверное, это очень неприятно, когда любимую жену от тебя тошнит.
– Всё хорошо, – пробормотала я, выпрямляясь и открывая глаза.
Чтобы хоть что-то разглядеть сквозь пелену, пришлось немного потереть их пальцами и пару раз поморгать. Слёзы выступили от усилий, но дымка спала.
Парк. Стриженые газоны, яркий калейдоскоп цветов, низкие кусты, деревья и узорчатые лавки с металлическими ножками и деревянными сиденьями.
– Что мы тут делаем? – быстро оглядевшись, спросила я.
Мы стояли на специальном постаменте, который ставили во всех крупных парках для переноса таких вот магов со сферами. Обычный человек не мог войти сюда без сопровождения. Специальные амулеты, расположенные по углам, окружали невидимым силовым полем.
– Нужно было малолюдное место с максимально большим обзором и быстро. Лучше городского парка мы придумать не могли.
Наверное, именно так и чувствуют себя шпионы, отправляясь на встречу со связным, или кто там у них.
– А где мама?
– Идём. Я тебя провожу, – Соколов протянул мне руку и помог спуститься со ступенек на твёрдую землю. Поле пропустило без проблем, лишь щекоткой прошлось по телу и пропало. – И улыбайся, Олеся.
– Что? – я позволила себе положить свою руку ему на локоть.
– Улыбайся, Рыжик. Здесь не так много народу, но не стоит показывать им своё состояние. Мы ведь не хотим привлекать к себе лишнее внимание?
– В каком смысле? – едва не спотыкаясь о неровную плитку, сквозь которую пробивались тонкие зелёные травинки, спросила у него.
– Я колдун, ты человек. Тащу среди бела дня куда-то в кусты, и вид у тебя при этом самый похоронный.
– А зачем вы тащите меня в кусты? – ошарашенно спросила, вскидывая голову и утопая в синих омутах его глаз.
Колдун тяжело вздохнул, сокрушенно покачал головой, похлопав меня по руке, и горестно выдал:
– Ребёнок. Расслабься. Это была шутка.
– А-а-а, – протянула я, всё ещё прибывая в некой прострации.
– Старею. Раньше красивые девушки совершенно иначе реагировали на мои шутки.
– Простите, – пробормотала в ответ и постаралась улыбнуться.
Соколов был прав, на нас действительно подозрительно косились, особенно бдительные старушки на лавочках.
– Надо же, такая молодая, а уже по кривой дорожке пошла, – сокрушенно произнесла одна из них, даже не удосужившись снизить голос.