Она царственно протянула руку с веером к лицу Уны, склонившей голову и спрятавшей лицо под черным алмазным капюшоном. Вероятно, хотела приподнять своим веером голову Уны за подбородок, чтобы получше рассмотреть девушку, прячущую от нее глаза в тени капюшона, но Аргент заступил Уну, не позволив странной женщине прикоснуться к девушке.
— Что вы, дражайшая Вдовствующая Сестра Короля, — произнес он, почтительно поклонившись рассерженной его поступком даме. Однако в голосе его слышалась неприкрытая издевка, в синих глазах искрился смех. — Эту розу я оставил для себя. Вас обманули; это не невеста принца.
Покуда Аргент раскланивался с Сестрой Короля, Уна тайком рассматривала ее.
Это была очень странная женщина. Ее осанка, поза, жесты прекрасных белоснежных рук, какие рисуют самые великие художники на своих бессмертных полотнах, были величественны и исполнены королевского достоинства. Талия, затянутая в корсет, была тонкой, как у юной девушки, плечи, шея ослепительно белы и прекрасны, голова посажена гордо, но лицо…
;На взгляд ей не минуло и пятидесяти лет, но ее лицо уже походило на лицо древней старухи, изможденной многими горестями и тяжкой работой. Ее желтоватая кожа, туго натянутая на выпуклый лоб и острые скулы, на щеках висела складками, рот кривился в недовольной усталой гримасе, губы — тонки и покрыты морщинами. Глаза ее были лишены всякого блеска и тусклы, совершенно непонятного цвета, кустистые седые брови нависали над ними.
Ее дар — а она была одаренной, магорожденной, — еле тлел в ее теле. Казалось, он по капле утекает в никуда, с каждым мигом, и ее черты становятся все гаже, все новые и новые морщины тонкими еле заметными линиями ложатся на ее сухую желтую кожу.
«Какая странная болезнь», — изумилась Уна.
Волосы свои она скрыла под богато расшитым покрывалом, но воображение Уны пририсовало странной даме лысый череп, еле прикрытый остатками седых волос.
— Подумать только, — нараспев произнес Аргент, рассматривая даму из-под полуопущенных ресниц. На губах его играла неприятная, злая улыбка. — Всего каких-то жалких двадцать лет, и ты стала похожа на гниющую кучу мусора…
— Лжец, — каркающим голосом протянула Сестра Короля, игнорируя его оскорбление, нервно постукивая веером по ладони. Пантера Аргента, пригнув голову к полу, тоже начала постукивать хвостом по блестящему паркету, и Сестра Короля вспыхнула от ярости, глядя, как Аргент дразнит ее, заставляя свою техноброню повторять ее жесты. — Я видела, как принц танцевал с нею и был весьма доволен. Говорите сейчас же, а не то…
— Не то что? — брови Аргента удивленно взлетели вверх, на его лице написалось живейшее недоумение. — Вы смеете угрожать мне, другу Короля? Вы, никчемное создание, Вдовствующая Сестра Короля, которую Его милосердное Величество Алый Король держит во дворце лишь из жалости? По какому праву вы требуете от меня отчета? Вы кто?
Слова его звучали жестоко и безжалостно, и от каждого из них Сестра Короля вздрагивала, как от ударов плетью. Ее неживые, старые глаза разгорелись, она зарычала, скрежеща искрошившимся, больными зубами, яростно сжав кулаки.
— Что? — казалось, Аргенту доставляет удовольствие видеть ярость этой женщины. — Нравится быть никчемной вещью при дворе? Завалившейся в темный угол, всеми забытой игрушкой? К этому ты стремилась, Корнелия Златовласка? Ты хотела драгоценных камней и золота — хочешь, я подаю тебе целую горсть самых крупных в королевстве алмазов? Держи, мне не жаль, — он протянул ей ладонь, на которой сверкали вперемежку алмазы и сапфиры, синими звездами украшавшие когда-то его плащ. — Где твое зеркальце? Помню, ты любила в него смотреться…
— Мерзавец! — выкрикнула Корнелия. Из ее широкого рукава мгновенно выскользнул стилет из светлого металла, острие метнулось в сторону лица Аргента, но не достигло его. На полпути стилет встретился с черным мечом магистра, мгновенно сложившимся из алмазов, и Аргент, без труда сдержав удар трясущейся от гнева Корнелии, с нехорошим прищуром смотрел ей в лицо через перекрестье их оружия.
— Ты все же использовала свой дар, — со смехом проговорил он, — чтобы попробовать удержать свою молодость и красоту. Ты стала слаба; посмотри — твой клинок не в состоянии выщербить моего. Даже самая крохотная песчинка не отпала. Твое время уходит, Корнелия. Ты даже защитить себя больше не можешь. Змее вырвали ее ядовитые зубы. Так отойди с моего пути, — магистр грубо оттолкнул женщину, — и больше никогда не появляйся. Иначе я не опущу свой меч.
* * *
Уже в карете, когда пантера Аргента привычно улеглась у их ног, а сам Аргент вернул свой плащ, Уна осмелилась заговорить с магистром. Любопытство глодало ее; было видно, что Аргента и Корнелию связывает что-то, ведь недаром же обычно сдержанный и спокойный магистр вдруг принялся дразнить Сестру Короля. И ее молниеносный бросок со стилетом — она не шутила, о нет! Уна готова была поклясться, что Корнелия жадно, страстно желает пронзить своим оружием магистра, желает давно и использует каждый удобный случай, но все ее бессильные попытки его поразить заканчиваются одинаково — он просто отталкивает ее бессильное тело, отбивает ее коварный удар своим узким черным мечом, похожим на шпагу, и уходит, оскорбив ее.
— Кто эта женщина? — выпалила Уна, едва магистр устроился на сидении, откинувшись на подушки.
Ее вопрос был встречен неодобрительной гримасой, но все же Аргент ответил на него после весьма продолжительной паузы:
— Ты же слышала, как я ее называл. Это Корнелия Златовласка, Вдовствующая Сестра Короля. Когда-то она была первой красавицей королевства. Когда-то…
— И вы так дерзко отвечали ей?! — изумленно воскликнула Уна, и Аргент равнодушно пожал плечами.
— Отчего нет, — ответил он, с деланным спокойствием отвернувшись и глядя в окно. — Сейчас она никто. Его Величество сжалился над ней. Он вообще очень великодушен и милосерден, что бы там не говорили о нем в народе. А мог бы убить. Или просто изгнать… сегодня, дорогая Уна, вы видели причину войны в правящем семействе королевства. Вы знаете, отчего она так ужасна? Это потому, что некромаги ее снабжали чужим даром, чтобы она была еще красивее… Но если б не она, еще бы долго никто не знал, что ее супруг — Король, — пригрел эту нечисть.
— Что?.. — пробормотала Уна. — Я не вполне понимаю?.. Что?
Аргент передернул плечами, помолчал минуту, словно размышляя, рассказывать или нет, и, наконец, принял решение.
— Разумеется, то, что я вам сейчас расскажу, — медленно произнес он, — государственная тайна. Алмазное Сердце хранит много тайн, и рано или поздно вы все равно об этом узнали бы, разумеется, преувеличено и переврано, так что лучше я сам. Итак, дело было давно, когда я был юн — примерно как вы сейчас, — Аргент рассмеялся отчего-то, словно воспоминания о себе юном его невозможно забавляли. — И, разумеется, я был магорожденным. У меня был дар — не такой сильный, как ваш, разумеется, но все же довольно крепкий.
— Дар?! Куда ж он делся!? — удивилась Уна. Аргент недовольно поморщился:
— Да не перебивайте же! Я был молод, наивен, глуп, романтичен и сочинял стихи.
— Вы сочиняли стихи?! — потрясенная, переспросила Уна. Аргент согласно кивнул головой:
— Именно так, — подтвердил он. — Я был идеалистом и романтиком. Разумеется, не таким грозным и сильным, как Дерек, — Аргент снова усмехнулся. — Я очень посредственно дрался и был никудышным дуэлянтом — главным образом потому, что готовил себе карьеру связанную и с изобретением новых заклятий, в чем весьма преуспел. И учился я, разумеется, не в «Алмазном Сердце». Но учился хорошо; теоретическая магия была вызубрена мной назубок. Я поставил себе цель, и я ее добивался. Академия была почти окончена.
— Вот откуда вы знаете заклятья! — выдохнула Уна. Аргент снова кивнул.
— Да, я отлично знаю магию — любую, темную, светлую, — но пользоваться своими знаниями не могу. Дар утерян. Но, — продолжил он свой рассказ, — на свете тогда жила еще и Корнелия… Корнелия Златовласка, первая красавица королевства! Она была чудо как хороша, просто непередаваемо! Таких дивных пышных волос не было ни у кого, солнце меркло в сравнении с ее красотой. Ее магический дар был ничтожен, и рода она была невысокого, но это не мешало знатным людям засматриваться на нее и строить планы касательно женитьбы. Попался в эти сети и я, — задумчиво произнес Аргент, припоминая те давно минувшие дни. — Меня не останавливало даже приличная разница в возрасте — я был глупым и наивным сопляком, а Корнелия — взрослой и очень расчетливой, хитрой девушкой. Ухаживания, знаки внимания, подарки — все это чрезвычайно льстило Корнелии. Она принимала слова любви от каждого, с каждым кокетничала и флиртовала… приняла и мои. Записочки с короткими стишками, розы, завернутые в кружевной платок, редкие встречи — я не знал, что все это у нее не только со мной и искренне верил, что это лишь для меня. А ей просто льстило, что у нее столько поклонников, поэтому каждого она подманивала и обнадеживала, щедро раздавая улыбки. Она перебирала поклонников, ощупывая их кошельки, выбирая того, кто был богаче и кто мог дат ей больше драгоценных камней и золота, которых она так алчно жаждала. А наедине со мной она снова надевала приветливую улыбку и флиртовала — а я верил, верил, осел. Когда юн и глуп, легко веришь в свою уникальность. Я думал, она избрала меня. Поэтому когда она вышла замуж за Короля — старшего брата Его Королевского Величества, Алого Короля, — я, наивный, подумал, что Король всего лишь взял то, что захотел. Она не сама, ее заставили; увезли силой. Я мучился и не находил себе места; а когда я видел, как королевская карета проезжает по городу, и Король с моей Корнелией приветствует подданных, я бежал за этой каретой, чтобы увидеть ее еще раз…
Корнелия тогда расцвела. Стала еще красивее. Я думал, что ее красит замужество и любовь Короля, но нет; нет…
Скоро, очень скоро Король насытился своей красивой королевой. В конечном итоге я оказался прав — он взял то, что хотел, поиграл и отбросил. Наверное, уже через год я начал замечать что Корнелия, проезжающая по городу в открытой карете, уже не так хороша, как прежде. Она словно увядала, засыхала. Печаль туманила ее глаза… и вот однажды я получил письмо. В нем она описала свое несчастье — Король взял ее, сделал своею, а теперь разлюбил. Она писала о своей обиде, о своем горе, о нанесенном ей оскорблении. Ее слова были так горьки, а многие строки письма размыты слезами… Короче: я был разъярен. Моя любимая женщина страдала и просила о помощи. Она умоляла отомстить Королю за ее бесчестие и ее страдания, убить его, подстеречь и вонзить кинжал в его сердце, — Аргент расхохотался, верно, представляя себе эту нелепую сцену, — и я решил сделать это.
— Что?!
— Я не хотел и не мог нанести подлый удар в спину исподтишка. Я писал стихи, — напомнил Аргент, явно насмехаясь над самим собой, — и был бесконечно самонадеян и глуп. Я вызвал Короля на дуэль.
— На дуэль?! — воскликнула Уна. — Короля?! Вы с ума сошли!?
— Ну что, — недовольно проворчал Аргент, — я же сказал, что был глуп.
— Но это очень храбро и совсем не глупо, — запротестовала Уна, — вы же мстили за любимую женщину!
— Это было очень глупо, — настойчиво повторил Аргент, — потому что я стал слепым орудием в руках этой негодяйки. Я оскорбил Короля публично и потребовал дуэли. Он не мог не явиться и не принять вызов, тогда пострадала бы его честь. Он сказал «да». Но в назначенный час вместо него на дуэль явилась пара некромагов, — голос Аргента стал вкрадчивым, — и, так как дуэлянтом я был никудышным, они быстро меня обезоружили. Один из них пронзил мою грудь и выпил дар — вы знаете, как это делается. Они полагали, что убили мня, но дар последней золотой искрой остался в моей крови, и потому я выжил. А дар мой, по злой иронии судьбы, был преподнесен Корнелии. Некромаги извлекали его из тел людей и Король дарил его своей прекрасной Королеве, чтобы поддерживать вечно ее молодость и красоту. Когда она ему надоела и он увлекся… другими вещами, перестал ее снабжать зельем некромагов, состряпанным из чужого дара, Корнелия стала стремительно стареть и сохнуть; магия некромагов, влитая в ее тело стала отравлять ее. Некромаги тем и страшны — однажды попробовав чужой дар, они больше не могут без этого, и потому убивают снова и снова, чтобы их собственное тело не рассыпалось в прах.
Вот в чем секрет.
Потом, правда, на суде, она утверждала, что не знала, откуда он берет дар — говорила, что думала, будто он своим ее угощает, из великой любви.
Кем я был? Никем. Юным идиотом, полезшим в самое пекло, искалеченным бесповоротно и окончательно. Дар исчез, не восстановился. Чудо еще то, что я сам жив остался. Но я решил открыть всем глаза на истинную личину Короля. Я пробился на прием к его младшему брату — сейчас это Алый Король, — и показал шрам, навсегда оставленный на моем теле когтями некромагов. Он был в ужасе. Тогда-то он и придумал, как помочь мне. Я был его первым техномагом. Я учился повелевать неживой природой, точно так же, как ребенок учится ходить. Я учился всему заново. Я должен был стать его оружием возмездия — потому что лучше прослыть цареубийцей, чем покровителем некромагов, этих гнусных тварей, торгующих смертью. Вот тогда мне пришлось оставить свои мечты, грузы, стихи… и научиться драться.
— Так Алый Король… — пробормотала Уна. Ее синие глаза раскрылись невероятно широко, и она смотрела, не мигая, на Аргента, боясь моргнуть, словно в этот краткий миг, когда опустятся ее ресницы, может произойти что-то ужасное. Аргент кинул, угадав ее мысль:
— Да. Алый Король убил свою семью, чтобы сесть на трон. Всех до единого: тетушек, которые принимали эликсир некромагов, кузенов и кузин, слуг, которые знали об этом, некромагов — всех, кого нашел и поймал, — домочадцев — впрочем, это были уже не люди, а ходячие трупы, притворяющиеся живыми. В подвале королевского замка он обнаружил жертв Короля, множество молодых девушек. Некоторые были еще живы; другие уже были мертвы. Они смотрели вставными стеклянными глазами, оправляли на своих иссохших телах шелковые платья и… притворялись живыми.
— Чудовищно! — прошептала Уна.
— Не то слово, — мрачно подтвердил Аргент. — Мы крушили и жгли это нечистое логово, а трупы… они не понимали, что происходит, они сидели в пламени, сгорали, и смотрели на нас. Это было душераздирающе. Помню, как одна из них своими сгорающими руками попыталась подарить мне какую-то безделушку — протянула руку, в пылающих пальцах был зажат какой-то предмет… После этого дня Алый Король назвал меня своим другом.
— За что? — шепнула Уна.
— Я оказал ему неоценимую услугу, — сухо ответил Аргент.
— Какую?!
— Я убил его брата, — нехотя ответил Аргент. — Король был в ужасе от преступлений своего брата, но у него не поднималась рука на Короля. На того, кто был его самым близким и родным человеком. И тогда я вызвался прикончить этого безумного некромага. Я снова вызвал его на дуэль и убил его. Тут же, в объятом пламенем подвале, среди его догорающих жертв. Корнелия… она со слезами все отрицала. Тогда она еще была красивой женщиной, несмотря на уже охватившее ее увядание. Она плакала и говорила, что понятия не имеет, чем увлечен ее муж. Судьи и Алый Король поверили ее слезам и с тех пор она живет тихо во дворце, имея лишь крышу над головой да пропитание.
— О, как жаль, — прошептала Уна. — Как жаль ваш дар!
Аргент пожал плечами:
— Почему же? — сухо ответил он. — Чем технодар хуже? Ничем. Я не могу зажигать пламя, подобно вам, но я умею его гасить. Чтобы стать теме, кем я сейчас являюсь, мне пришлось много учиться и прилагать много усилий, и потому я ценю обретенное умение намного выше того, что было дано мне при рождении. А самое главное, — голос Аргента стал жестким, жестоким, — я понял цену себе. Я понял, что всего ценнее во мне — мой характер и стремление изменить себя. Только человек с характером чего-то стоит.
Глава 9. Дерек и Уна
— Странная женщина эта Корнелия, — задумчиво произнесла Уна. — В ней столько ненависти к вам, а ведь она должна быть вам благодарна!
— За что? — изумленно спросил Аргент. Он насмешливо улыбался, и Уна растерялась, чувствуя какой-то подвох.
— Ну, вы же вступились за нее, — робко произнесла она. — Да, вы проиграли некромагам, но все же вызвали Короля на дуэль… Вы избавили ее от мужа-некромага!
— Наивное дитя! — произнес со смехом Аргент. — Как раз этого она и не хотела!
— Как так? — удивилась Уна, наивно хлопая ресницами. — А зачем же убийство…
— Ну, она же настаивала на покушении, — терпеливо пояснил Аргент. — Чтобы я тайно напал на Короля и убил его сзади, уколом в сердце. Если бы покушение удалось, история с некромагами не всплыла бы, имя короля осталось бы чистым, не опороченным, и Корнелия заняла бы трон как вдовствующая королева. Своим рыцарским поступком, своей «честной дуэлью» я лишил ее короны. Король невольно раскрылся, подослав некромагов-убийц. За что ж ей меня любить?
— О-о-о! — протянула Уна. — Вот оно что…
— Не судите всех, примеряя свою чистоту и невинность к каждому, люди далеко не так хороши, как вы о них думаете, — произнес магистр. — В этом мире нельзя доверять никому, всякий может предать, и самый благородный человек может оказаться мерзавцем. Поэтому вам нужно повзрослеть и научиться искать свою выгоду.
— Вы же не мерзавец, — заметила Уна. — Вам тоже нельзя доверять?
— А вы мне доверяете? — с деланным удивлением произнес Аргент.
В один момент он переместился на сидение рядом с Уной, его рука бесцеремонно скользнула по талии девушки, Аргент обнял и притянул ее к себе, приблизив свое лицо к ее лицу — испуганному, изумленному.