— Нужно, наверное, посмотреть отчёт о состоянии в системе.
— Ну так иди и смотри! — крикнул начальник смены и повернулся на звук шагов в другом конце зала. — А всё, уже поздно. Сейчас они сами посмотрят.
К капсуле подошли мужчина и женщина. Оба носили костюмы с позолоченной эмблемой корпорации на груди — принадлежность к руководящему составу высшего звена.
— Здравствуйте! Меня зовут…
— Кто знает о случившемся? — спросил мужчина, глядя на обездвиженного Бобра.
— Только мы трое.
— Постойте вон там, у стены, скоро приедет наш человек и возьмет у вас показания, — мужчина обратился к напарнице. — Екатерина Валерьевна, посмотрите?
Ничего не отвечая, женщина достала из сумочки портативный компьютер и подключила к компьютеру капсулы. Разложила на Бобре какие-то штуки непонятного назначения и принялась обследовать. Её движения были уверенными и отточенными. Ватной палочкой женщина взяла биологический материал изо рта, при помощи штуки, по форме похожей на баллончик с краской, сделала экспресс анализ крови, после чего на пару минут зависла над экраном своего компьютера.
— Сергей Семёнович, — обратилась она к напарнику и сделала глубокий вдох. — Клиент получил необратимые повреждения мозга. Связь с телом потеряна навсегда. Звоните в службу безопасности виртуального пространства. Похоже, он попал под воздействие ловушки.
* * *
Проснувшись утром, Горький пошёл на кухню и приказал кофемашине сделать ему двойной американо. Вернувшись в комнату, он взял в руки планшет и удивился. Востриков сидел в центре комнаты в позе лотоса и смотрел прямо в камеру. Он больше не дрожал и не оглядывался по сторонам, пугаясь галлюцинаций. Дышал полной грудью. У двери в ряд стояли три бутылки: первая пустая, из второй было отпито лишь несколько глотков и третья — запечатанная. Сколько прошло с момента возвращения? Чуть больше двух суток? Неплохо. Очень неплохо.
Горький пошёл на кухню и достал из холодильника упакованный под вакуумом сэндвич. Открыв окошко в комнату, закинул внутрь еду.
— Сколько мне здесь сидеть? — спросил Денис, сидя спиной к двери.
Миша проигнорировал вопрос и хотел было закрыть окошко, но остановился. Выполнение клятвы перед другом, не давало ему право обращаться с Востриковым, как с рабом:
— Я не знаю.
— Понятно, — Денис кивнул, — тогда скажи своему боссу, что я готов к разговору. И обязательно передай, что чем быстрее он выскажет свои требования, тем больше вероятность, что я их приму. Мне катастрофически нужно вернуться на Тару, — Востриков медленно втянул носом воздух и прикрыл глаза. — Кофе пахнет.
— Ага, поговорю, — промычал Горький и закрыл окошко.
* * *
Следующий сэндвич Горький достал из холодильника в обед. Собирался отнести Вострикову, но задержался на кухне. Взгляд остановился по кофемашине.
Окошко открылось, на ковёр упал бутерброд с курицей и сыром, а после по локоть залезла рука и поставила на пол испускающую пар кружку.
— Ты поговорил? — спросил Денис.
— Да. Он думает.
— Ты поторопил его?
— Он сам решит, когда поговорить с тобой, — ответил Горький. — Ему плевать на твои планы.
— Ха! — Денис хохотнул, но ему явно было не до смеха. — Скажи, что у него есть два часа. В течение этого времени мы можем заключить сделку. Больше я здесь находиться не могу. Кое-кто очень сильно нуждается в моей помощи на Таре, и если я не успею ему помочь, то всё остальное не будет иметь никакого значения.
— Ты не в том положении, чтобы выставлять ему требования, Денис. Я принёс тебе кофе.
* * *
Через час Денис настойчиво махал рукой в камеру.
— Чего тебе? — спросил Горький, открыв окошко.
— Ну что, он согласился со мной поговорить?
— Пока нет.
— Ты ведь даже не разговаривал с ним, правда?
— Всему своё время, Денис.
— Хрен с тобой, пусти хоть в туалет сходить, — попросил Востриков. — Я не хочу гадить в это ведро. Тут и так воняет!
Горькому понадобилось время на раздумье. Вскоре замок дважды щёлкнул и дверь открылась. Востриков поднялся. В дверном проёме стоял тот самый мужик — психованный продавец вейпов, который изрешетил ему обе ноги. Невысокого роста, коренастый, в возрасте. Лоб прорезали глубокие морщины, из-под густых бровей на Дениса смотрел уверенный в себе и спокойный взгляд.
Если бы Денис не помнил тот нокаутирующий удар и хладнокровную стрельбу по ногам, в жизни не подумал бы, что этот мужик способен на подобное. В серой майке и шортах он скорее мог угрожать занудными рассказами о своей молодости или пьяными рассуждениями о политике.
Горький показал пальцем в направлении туалета. Медленно переставляя ноги, Денис вышел в коридор. Семиметровая прогулка к унитазу была хоть и жалким, но глотком свободы после бесчисленного количества часов в комнате, где время остановилось. Обойдя Горького, Денис пошёл в туалет. Растягивая шаги, он смотрел по сторонам. На коврике у входной двери стояло несколько пар обуви, на приделанной к стене вешалке висела куртка и две кофты, на тумбе, что стояла под зеркалом стоял флакон с туалетной водой, лежали ключи. Увиденное подтвердило догадки Вострикова…
— Сейчас пойдёшь обратно! — пригрозил Горький, видя, что Денис специально не торопиться.
Покончив с делами, Денис спустил воду, помыл руки и вышел. Горький стоял в том же месте, и в той же позе. Проходя мимо тумбы, Востриков подхватил флакон с туалетной водой и с размаху швырнул Горькому в лицо. Толстенный слой стекла, наполовину заполненный жидкостью, весил грамм четыреста. Сломанная челюсть и напрочь отсутствующий ряд передних зубов, стянутые резинками дёсны и еда через трубочку — вот чего бы стоил этот бросок.
Горький отклонил голову в сторону, так же просто, будто уворачивался от пролетающего мимо воздушного шарика. С той же простотой и готовностью заблокировал удар Дениса и осадил его коротким с локтя. Востриков ввалился в комнату и сбил стоящую на полу кружку с кофе. По губам и бороде потекла кровь, по заднице и ляжкам — кипяток.
— Могли обойтись и без этого, — сказал Горький.
— Что тебе надо? — Денис отполз подальше от горячей лужи. — Туалетная вода, тапочки, книга с закладкой в туалете. Дураку понятно, что это твоя квартира. И вот я думаю: стал бы ты держать меня в своей квартире по поручению босса? Очевидно, что нет. Ведь нет никакого босса, так?
— Так, — прямо ответил Горький.
— Тогда кто ты?
— Я друг твоего отца.
— У меня нет отца.
— Ты был непорочно зачат?
— Может быть! — Денис растёр по кисти вытекшую из носа каплю крови. — Чего тебе надо?! Ты мой отец?
— К счастью — нет, но я пообещал ему кое-что сделать для тебя. Поэтому ты здесь.
— Мой говнюк папаша, которого я ни разу в жизни не видел, хочет, чтобы ты держал меня взаперти, пока я не сойду с ума?!
— Пускай, ты и не знал своего отца, но я могу с точностью сказать, что в молодости он был такой же как ты, — Горький посмотрел Денису в глаза. — Вот только это не начало хорошей истории. Это предупреждение, что ты можешь закончить также, как закончил он. Первый раз твой отец погиб по глупости — в пьяной драке, второй раз — потому что переоценил свои силы, а третий, потому что ввязался в игру, из которой не смог выйти. Я навещал его пару недель назад. Он макает печенье в стакан и размазывает его по столу. То, что остаётся на пальцах — слизывает и улыбается.
— Да мне насрать на него! — Востриков встал. — Я его не знал и знать не хочу! Зачем ты мне это рассказываешь?!
— Потому что первый его шаг ты уже повторил. Меня не интересует, что у тебя за дела во внешке, — Горький ткнул себя пальцем в грудь. — Меня это не касается. Но о внешке я кое-что знаю. Внешка — это мир хищников. Хищников бессовестных и эгоистичных. Там никто не будет играть с тобой по правилам, как на арене. Пуля в спину и яд в стакан — вот их методы.
— Не надо меня лечить! Я тебе не ребёнок!
— А мне так не кажется! — Горький крикнул, и его ноздри раздулись. — Ведёшь себя как малолетка! Или просто дебил! Бл*дь, ты один раз уже умер там! И что ты делаешь? Возвращаешься туда злющий как собака с пукалкой в кармане и двумя ботаниками? Думаешь, это увеличит твои шансы на выживание? В точности наоборот! Будешь продолжать в том же духе и повторишь карьеру своего отца в десять раз быстрее.
— Да, что за бред?! Отпусти меня!
— Он хочет помочь тебе.
— Раньше надо было помогать! Сейчас мне его помощь не усралась! Лучшее, чем он может помочь — это исчезнуть из моей жизни ещё на тридцать лет! — Денис ударил кулаком в ладонь, — слушай, не знаю, как тебя зовут, но дай я тебе объясню. Мне кровь из носа, — Денис потрогал слегка распухший нос, — как никогда важно вернуться на Тару, понимаешь? Моя девушка попала в беду, и я должен ей помочь.
— Ты не вернёшься на Тару, — Горький скрестил на груди руки. — Я дал клятву твоему отцу, что выполню любое его желание. Как думаешь, о чём он попросил? Освободить тебя от игры!
— Что?! — Денис на пару секунд потерял дар речи. — Вы кто, бля, такие, чтобы что-то решать за меня?!
— Тебе нужно успокоиться.
— Ты бы успокоился, зная, что твоя девушка находится с этими мудаками из внешки, а?! У тебя ведь мой телефон, так? Ты ведь следишь за тем, кто мне звонит? Скажи, она перезвонила мне? — Востриков пристально посмотрел Горькому в глаза, будто пытался понять: не пьяный ли он. — По глазам вижу, что не звонила, а значит она там уже двое суток, плюс время, которое я торчу здесь! Готов поспорить, что с ней что-то случилось.
— Она может выйти в любой момент, — сказал Горький после небольшой паузы и взялся за ручку двери. — Стоит лишь захотеть.
— Ты же знаешь, что это не так. Выйти из игры не так просто. Особенно из внешки.
— Поговорим позже. Тебе нужно успокоиться, — Горький закрыл дверь.
— А ты знаешь, что совершаешь тяжкое преступление?! Похищение и ограничение свободы! Я не юрист, но, думаю, тебе светит минимум — десятка! — Денис кричал, срывая голос, но через стену его слова казались бессвязным бубнежом.
* * *
Телефон Лизы по-прежнему разрывался от звонков и сообщений. С ней пытались связаться друзья, знакомые, родственники, но не Денис. Уже третьи сутки от него не было ни одного пропущенного. Лизу это беспокоило.
— Проходи! — мужик с нательной кобурой открыл дверь в апартаменты. — Он тебя ждёт.
В комнате проигрывались звуки шелестящей травы и шум водопада. Пахло сожжёнными благовониями. Долл встретил Лизу с двумя бокалами вина и голым торсом, длинные волосы были собраны в тугой хвост на затылке. Он часто и глубоко дышал. Блестел намокший лоб, а по торсу стекали капельки пота. Для сорокалетнего мужика у Долла было отличное тело: накаченная грудь, кубики пресса и рельефные руки.
— Держи! — он протянул ей бокал и погладил себя по прессу. — Извини, что в таком виде. Я только что закончил тренировку.
— Нет проблем.
— Наша сделка всё ещё в силе?
— В силе.
— Отлично, — Долл сделал глоток. — А теперь отдай мне свой телефон.
— Зачем? — Лиза по инерции положила руку на карман.
— Ты продержалась достаточно времени и убедила меня, что с тобой можно работать. Но больше я не хочу рисковать. Чувства и эмоции провоцируют спонтанные и не всегда обдуманные действия. Я не хочу, чтобы наша дружба развалились из-за мимолётной слабости, о которой ты сама потом пожалеешь. В бизнесе это называют управлением рисками.
— Спасибо за заботу, но я в порядке. И своими рисками я бы хотела управлять сама.
— Ты должна отдать телефон, — Долл опустошил бокал одним глотком. — Это не просьба.
Лиза поставила бокал на столик и скрестила руки на груди:
— Если не просьба, то что?
— Обязательства перед следующим шагом.
— Тогда я должна знать этот шаг! — Лиза не собиралась так легко сдаваться, особенно когда речь шла о притеснении её свободы.
— Мой человек связался с кочевниками. Они сейчас на севере, исследуют ледяные кубы Эпохи Зарождения. Миллионы миллиардов тонн ледяных кубов, которые лежат наваленной кучей на замёрзшем море. Кочевники говорят, что это похоже на игральные кубики ледяных гигантов.
Слова Долла разожгли бурю в глазах у Лизы. Ледяные кубы Эпохи Зарождения…
— Мой человек доставлял им сверхпрочные буры и коронки, а также оружие для охоты на местных животных. Сказал, что видел в лагере тело медведя высотой с трёхэтажный дом, — Долл покачал головой. — Хотел сфотографировать, но ему не разрешили. Зато он поговорил с ними о тебе.
— Правда?! — у Лизы заняло дыхание.
— Чагин Владимир. Так зовут кочевника, который согласился с тобой встретиться. Он сейчас занимается делами где-то на юге, но в скором времени отправится на север, чтобы присоединиться к группе. Мой человек договорился, чтобы по пути на север Чагин поговорил с тобой. Сказал, что он далеко не последний человек у кочевников и может самостоятельно принимать решение о наборе людей в группу. Он проведёт с тобой интервью.
— Спасибо, — Лиза опустила глаза. Ей стало неловко. Долл помогал ей, не прося ничего взамен.
— Пожалуйста, но в будущем я хочу рассчитывать на кое-что большее, чем просто «спасибо», — сказал Долл. — Не подумай. Ничего особенного. У меня есть сотни друзей и знакомых в любой части света, но ни одного среди кочевников, и я хотел бы им обзавестись. Порой знакомства значат гораздо больше, чем деньги или технологии.
— Конечно, — ответила Лиза. В обычной ситуации слова: «хочу рассчитывать на что-то большее» редко нравятся тем, кому адресуются, однако сейчас она была рада их слышать. До этого момента ситуация с её особым статусом в Байте выглядела странно, а сейчас всё более или менее встало на свои места. Лизе помогали не за красивые глазки, и её это вполне устраивало.
— А теперь отдай телефон, — Долл вытянул руку ладонью вверх. — Это будет означать, что мы оба принимает условия и продолжаем сотрудничать.
— Хорошо, — Лиза достала телефон и положила ему в ладонь. — Ты сказал, что Чагин проведёт со мной интервью. Из чего оно будет состоять? Что нужно знать или уметь, чтобы стать кочевником?
— Понятия не имею, — Долл пожал плечами и положил телефон на столик. — Думаю, в первую очередь он посмотрит тебе в глаза. Глаза кочевника должны пылать жаждой. К счастью, с этим у тебя всё в порядке, можешь не переживать. Однако базовые вещи во внешке всё же лучше знать и уметь.
— Например?
— Например? — Долл улыбнулся и почесал живот. — Ты умеешь стрелять?
* * *
Чёрный внедорожник с усиленной рамой и высокопроходимой резиной гнал по разбитой дороге. На скорости сто тридцать километров в час он жрал катастрофические двадцать восемь литров на сотню, но водитель бензина не жалел. Машину подбрасывало на колдобинах и ухабах, она оставляла за собой пылевую завесу метров на пятьдесят. В салоне играл drum and bass.
В штанах цвета хаки и бронежилете Лиза чувствовала себя неудобно. Она постоянно меняла позу ног, что затекали в армейских ботинках, и кривилась от ударов либо о дверь, либо о плечо сидящего рядом Долла. Несмотря на то, что в машине работал кондиционер, она чувствовала, как вспотели подмышки: не от жары — от страха. Сквозь глухую межсалонную перегородку до уха долетали обрывки нот электронной музыки, которую слушал водитель. Обычно такая музыка придавала уверенности, но сейчас наоборот — раздражала разносящейся по кузову вибрацией.
Они ехали около получаса, а значит ближайший населённый пункт со стенами и защитными турелями остался в пятидесяти километрах. Глядя из окна на раскинувшуюся до горизонта пустошь, Лиза вспомнила про нападение червя на боевую машину корпорации. Сердце забилось быстрее. Червь вскрыл кузов бронированной машины, также легко, как открывалка вскрывает консервную банку. Лиза посмотрел на дверь и потолок внедорожника. В нём она и близко не чувствовала себя в безопасности, успокоение придавал лишь вид вооружённых и уверенных в себе мужчин — Долла и его охранника.