— И как такое возможно?
Лиза пожала плечами, а затем показала пальцем в сторону карьера:
— Смотри!
Стрела гигантского крана, что стоял на западном краю карьера, пришла в движение. Начали вращаться направляющие блоки. Привязанная к тросу кабина опустилась к поверхности метеорита. С четырёх сторон кабины были оборудованы рабочие места. За антирадиационными экранами сидели операторы и управляли полуавтоматическими руками-манипуляторами. Под звук пневматических ударов алмазные наконечники отщипывали крошки фиолетового минерала.
— Радиационный фон метеорита запредельный, — сказала Лиза. — Не смотря на защитные экраны через три часа операторы почувствуют первые признаки облучения: головокружение, тошнота, слабость. Через шесть часов они не смогут самостоятельно ходить, начнут кровоточить ожоги и разлагаться внутренние органы. Через двенадцать часов тот, кто не вернётся на Землю, умрёт.
— Неужели нельзя сделать технологию полностью автоматизированной?
— Так дешевле.
* * *
Следующей остановкой обзорной экскурсии стала пшеничная ферма непрерывного производства. В двухстах километрах южнее Тихата инженеры вместе с химиками и ботаниками создали уникальную ферму. Пластинчатый конвейер шириной восемьсот метров и длиной пять километров вращался с постоянной скоростью — полметра в секунду. В начале он подхватывал прессованный пласт удобренного грунта и разворачивал его, будто огромный ковёр. На дистанции первых двадцати метров пневматические пушки с постоянной частотой обстреливали грунт зёрнами пшеницы, после чего опрыскиватели распыляли воду, а ультрафиолетовые лампы устанавливали оптимальную температуру. Через тысячу метров из почвы показывались ростки. У этой части конвейера стоял одетый в белое инженер и поведывал всем желающим технологию ускоренного роста:
— Видите эти лампы? — инженер указал на продолговатые трубки фиолетового цвета. — Как только ростки пшеницы показываются из земли, мы начинаем их облучать при помощи феракла — минерала, который добывают из метеоритов. Обратите внимание! На участке в сто метров с начала облучение ускорение роста происходит особенно активно. Сантиметровые ростки увеличиваются в размере в тридцать раз всего за одну минуту. Облучение ростков лампами феракла похоже на точечное ускорение времени. Сфокусируйтесь на одном из ростков и вращайте голову вместе с движением конвейера, и вы увидите, как пшеница растёт прямо у вас на глазах.
Денис последовал совету инженера и, словно в ускоренном видео, наблюдал, как ритмичными рывками росток вытягивается к феракловым лампам, и как крепчает его стебель.
— А это не опасно? — спросил Востриков. — Употреблять в пищу радиационную пшеницу?
— Пока не доказано, что это опасно, — ответил инженер. — Ферма непрерывного производства существует на так давно, поэтому пока что мы провели лишь краткосрочные испытания по влиянию продукции на организм человека. У нас есть подтверждённое заключение, что употребление этой пшеницы в течение трёх лет, совершенно безопасно для здоровья как людей, так и животных. После правильной обработки период полураспада феракла составляет всего несколько месяцев, а технология его расщепления с помощью феракловых ламп позволяет направлять ионы с точностью современного токарного станка.
Инженер залез во внутренний карман и достал прибор со шкалой и стрелкой:
— Посмотрите не дозиметр. Фоновый уровень радиации в пяти метрах от ламп не превышает средний уровень в городе. Возможно уже в ближайшем будущем мы научимся также эффективно обрабатывать уран на Земле, и тогда фермы подобные этой смогут существовать в реальности.
Четыре километра до конца конвейера Денис с Лизой пролетели на аэротакси, наблюдая из окон все стадии трёхчасового роста пшеницы от зёрнышка до готового продукта с плодоносными колосками.
В конце конвейера стояла фабрика для сбора и хранения зерна. Конвейеры несли в обратную сторону землю, а специальный механизм собирал использованные пшеничные стебли.
Осмотрев фабрику, Денис с Лизой вернулись в аэротакси. Позвонил Матросов и напомнил, что королевская битва начинается через полтора часа.
— Ты действительно думаешь, что я должен бросить это? — спросил Денис у Лизы, кивая на телефон.
— Да.
Востриков надеялся, что она скажет что-нибудь не столь категоричное или хотя бы намекнёт на право выбора, но Лиза не отказывала себе говорить то, что думает.
— Дело не в том, что они используют тебя. Дело в человеческом естестве. Ты должен сломать шаблон, — Лиза постучала указательным пальцем по виску. — Тара — это шанс прожить ещё одну жизнь. Большинство людей вместо того, чтобы извлечь уроки ошибок прошлого — приспосабливаются. Им предлагают свободу, а они выбирают тюремную камеру с лучшей кроватью. Если даже на Таре не верить во все эти: «делай то, что любишь» и «никогда не сдавайся», то где в это верить?
Аэротакси зависло над покрытым зеленью холмом. В долине текла голубая река, по обе стороны которой стояли коттеджи.
— Долина Каменная, — сказала Лиза, глядя на трёхэтажные дома с бассейнами, садами и гаражами на несколько машин. — Здесь живут бизнесмены, артисты и другие успешные люди.
Капсула пролетела над элитными крышами, преодолела десятикилометровую полосу леса и зависла на ещё одним посёлком. Дома во втором посёлке были вдвое выше и шикарнее первого, а земли больше.
— А это что за посёлок? — спросил Востриков.
— Здесь живут те, кто ведёт дела во внешке.
Услышав слово «внешка» Денис насторожился. О внешке на Таре говорили все, но мало кто знал, что она представляет. По ряду причин — главной из которых были черви — не многие осмеливались туда ходить. А побывавшие там неохотно делились информацией. Для многих внешка представлялась местом, куда ходят, чтобы с риском сорвать лёгких деньжат, Востриков тоже так думал. Возвращаясь из внешки сталкеры неделями бухали в городе, забывая собственные имена. У них всегда водились деньги, но вряд ли кто-то из них мог позволить себе четырёхэтажную виллу.
— Чем конкретно они занимаются? — спросил Денис.
Лиза пожала плечами и нажала кнопку на дисплее. Капсула пришла в движение. Они полетели к последней точке обзорной экскурсии.
Прикинув масштаб на карте, Денис посчитал, что они удалились на триста километров от Тихата. Сплетения асфальтированных дорог возле мегаполиса истощились, превратившись в одиночные убегающие за горизонт ниточки. По пути встречалось всё меньше строений, а гражданский транспорт и летательные аппараты вытеснялись военизированной техникой.
Вдали показалась растянувшаяся вдоль всего горизонта полоска. Востриков подумал, что это дорога, и они приближаются к пересечению магистральных трасс, но вскоре понял, что ошибся. Чем ближе аэротакси подбиралось к полоске, тем отчётливее становилась её текстура. С расстояния в двадцать километров полоска показалась небольшим бортиком или тротуарным бордюром. Через пару километров её высота увеличилась до размеров забора. Ещё через семь — забор превратился в шестиметровую бетонную стену. Они подлетали к границе с внешкой.
Когда до стены оставалось два километра, на дисплее в кабине аэротакси высветилось сообщение о переходе на закрытое автоматическое управление. Для пассажиров аэротакси ничего не изменилось, капсула итак управлялась автоматически, разница была лишь в том, что теперь они не могли вмешаться в управление даже если бы захотели.
Летательный аппарат с почти неощущаемым касанием приземлился на вертолётную площадку на стене. К капсуле спешил солдат. Он приложил браслет к терминалу, и двери аэротакси открылись.
— Добрый день. Вы можете выйти из капсулы и погулять по вертолётной площадке. Запрещено заходить за красную линию. На всё про всё у вас пятнадцать минут.
Солдат развернулся и ушёл. Востриков заметил у него на спине винтовку, судя по присоединённому магазину — огнестрельную.
Денис с Лизой вышли из капсулы и ощутили под ногами крепость бетонной конструкции. Востриков посмотрел вправо и влево. От вертолётной площадки в обе стороны уходили кажущиеся бесконечными тропы. Через каждые триста метров, будто шапки фонарных столбов, выглядывали головы дозорных солдат. В сторону, противоположную городу, смотрели стволы полуавтоматических турелей и антенны радиосвязи.
Востриков подошёл к краю и посмотрел вдаль. Жизнь во внешке выглядела иначе. Стоя на защитной стене, ему казалось, что он стоит на границе между высокоразвитым государством и страной третьего мира. На территории первого находилась идеальная асфальтированная трасса, фонари на обочине и современная военно-пограничная база. На территории второй — свалка брошенных машин, заезженная до дыр дорога и оборванная линия электропередач.
Глядя в заброшенную и непригодную для жизни внешку, Денис чувствовал себя не так, как обычно. Он с придыханием смотрел вперёд, как ребёнок смотрит на улицу перед своей первой самостоятельной прогулкой или как путешественник смотрит на джунгли, собираясь ступить на дикую тропу.
У солдата зашипела рация, и его расслабленный вид в ту же секунду сменился напряжённым. Сощурив глаза, солдат посмотрел вдаль, левая рука интуитивно потрогала винтовку. Цепная реакция шипящих раций прокатилась по стене.
— Вам нужно улетать!
— Мы здесь и двух минут не пробыли! — возразила Лиза, состроив недовольную гримасу.
— Это внештатная ситуация! Садитесь в капсулу! — солдат лишь на секунду посмотрел на Лизу. Остальное время его глаза были прикованы к горизонту.
— Мы заплатили за услугу и хотим её получить! — Лиза упёрла руки в бока и развернулась к солдату спиной.
Динамик затрещал шумом помех, после чего из него прорвался взволнованный мужской голос:
— Вижу стену… мы приближаемся… открывайте ворота…
Востриков увидел на горизонте чёрную точку, а за ней — столбик поднимающейся пыли. Через пару минут в чёрной точке Денис узнал военизированный внедорожник с кабиной для двух человек и закрытым кузовом для перевозки людей. Похоже, водитель выжимал из него максимум. Внедорожник раскачивало в стороны, бешено тряслась подвеска.
Включились электрические двигатели, и в движение пришли массивные створки ворот. Солдаты прильнули ко внешнему краю стены, некоторые взяли в руки оружие.
— Там что, кто-то сидит на крыше? — спросила Лиза, всматриваясь во внедорожник.
Один из стоящих неподалёку солдат уловил её слова и вытянул вперёд шею, будто сократив расстояние на десяток сантиметров, он увидит лучше. Его глаза округлились. В искажённом страхом лице уже нельзя было узнать прежнего человека. Солдат выхватил рацию и заорал так громко, что на расстоянии в полкилометра другие солдаты слушали его натуральный голос, а не звуки из динамиков:
— На крыше червь!
Дремлющая прежде стена проснулась. В движение пришли крупнокалиберные турели, на территории военной базы взвыл сигнал тревоги. Из здания, рядом со взлётным полем, к воздушному транспорту побежали пилоты. Солдаты на стене заняли боевые позиции. Открывшиеся наполовину ворота двинулись в обратную сторону.
Одновременно четыре колеса внедорожника заблокировались. Машина ушла в небольшой занос и остановилась. Теперь все видели отчётливо — на крыше кузова, ухватившись руками за борта, лежал человек…
Первой открылась водительская дверь. В дикой спешке, будто внедорожник вот-вот взорвётся, военный выбежал из машины, но не попал ногой на подножку и распластался на обочине. Пассажирскую дверь, словно крышку картонной коробки от пиццы, вырвал тот, что лежал на крыше. Денис даже не заметил, как он спустился на землю. Отброшенная на сотню метров бронированная дверь ещё не успела упасть, а он уже скрылся в кабине внедорожника. Раздался короткий хруст, и на лобовое стекло с внутренней стороны брызнула кровь.
На открытой местности полупустынной земли звуки выстрелов казались ударами деревянным молотком по гвоздю — глухими и тихими. Водитель двумя руками сжимал пистолет, пятился назад и выпускал пулю за пулей в кабину. Вскоре опустошённый пистолет жалобно щёлкнул, и выстрелы прекратились. Водитель отбросил оружие в сторону и со всех ног помчался к стене.
— В кузове люди! — передал кто-то по рации. — Не стрелять, если не уверены, что не зацепите их!
Будто тень, убийца выскочил из кабины и спрятался за кузовом внедорожника. Раздалось несколько выстрелов, пули прошлись по его следам с секундным запозданием. В следующую миг раздался звонкий металлический грохот. Оба боковых колеса внедорожника оторвались от земли, будто в бок врезалась невидимая машина.
Пилот перелетевшего через стену военного аэромобился увидел оставленный на кузове отпечаток предплечья и ребра ладони червя. Наводчик словил образ в перекрестье прицела, но враг шмыгнул под внедорожник.
Сразу несколько автоматных очередей застрекотали в долине. Сторона, на которой червь оставил отпечаток своей руки, в считанные секунды превратилась в решето. Не только Денис, но и владелец командного голоса в рации не сразу поняли, что пули летят не в кузов внедорожника, а из него.
— Садитесь в капсулу! — солдат больше не собирался упрашивать Лизу и в приступе паники даже направил на неё винтовку. — Быстро!
Ребята забрались кабину. Солдат нажал что-то на терминале и приложил браслет. На бортовом компьютере высветилась траектория возвращения на стоянку.
Денис уселся в кресло и пристегнул ремень, его взгляд оставался прикованным к гремящему выстрелами кузову внедорожника.
— …стреляйте в пол! Вы слышите меня?! Стреляйте в пол! Он под машиной…
Двери аэрокапсулы закрылись, оборвав крики из динамика рации. Денис на переживал, что больше не услышит голос командующего, он переживал, что его не услышат люди в кузове.
Автопилот аэротакси не знал — что происходит вокруг — и поднимался в воздух в штатном режиме — с вертикальным набором высоты. Благодаря этому, следующие двадцать секунд Денис с Лизой стали VIP-зрителями разворачивающейся во внешке драмы. Их будто посадили в ложе для особенных гостей, а сама сцена разыгрывалась едва ли не только ради них.
Востриков видел, как изрешетив одну стену, люди перешли к противоположной, видел, как они пытались выбраться, но им мешала завязанная на узел труба вокруг ручек, видел, как расшатывается кузов, видел, как внедорожник слегка приподнимается вверх, будто кто-то толкает его снизу.
Заскрежетал металл, машина подпрыгнула…
Наблюдателям оставалось только догадываться, что происходит внутри. Но одно было ясно точно — червь прорвал днище… В стенах кузова, под глухие удары стали появляться отпечатки человеческих тел. Под одному затихали автоматные очереди. Спустя пять секунд внедорожник перестал раскачиваться и притих, словно бьющийся в припадках псих, которому вкололи успокоительное. Кузов машины напоминал ёмкость, которую раздуло изнутри под гигантским давлением. Бугры впрессованных человеческих тел отпечатались на обеих стенках и крыше.
Последнее, что увидели Лиза с Денисом, прежде чем аэротакси развернулось и отправилось в город — это раскручивающиеся стволы пулемётных турелей, а затем — рвущееся из них пламя. Внедорожник словно порвали на части пираньи. Он прижался к земле, похудел и скрючился. А потом взорвались баки…
В кабине аэротакси повисла тишина, которую нарушил звонок.
— Да, — Денис поднял трубку.
— Эй, ты где потерялся, чемпион? — спросил Матросов. — Битва уже через сорок минут. Тебе нужно переодеться и подготовиться.
— Я не буду участвовать.
— Что?! — динамик телефона ненадолго замолчал, после чего Матросов продолжил спокойно, как будто заранее был готов к подобному ответу. — Ты не можешь не участвовать, у тебя обязательства перед ПроАреной. Ты подписал договор.
Востриков развернулся в кресле и посмотрел назад. Туда, где за бетонной полоской расстилались земли внешки. Туда, где над дымящимися сгустками кружил аэромобиль. Туда, где короткими вспышками мигал сигнал боевой тревоги.
— В задницу договор, — ответил Денис и положил трубку.
Глава 8
Дрожь собственного тела разбудила Горького. Он нашёл себя валяющимся в кровати на посыпанной сигаретным пеплом простыне. Хотелось пить, но во рту не нашлось ни капельки слюны. Сердце бешено стучало, разнося кровь по истощённому организму. Болела голова, но куда больше беспокоила похмельная лихорадка.