Шатер Сотара из бело-красной ткани им указали сразу же. Еще у въезда в лагерь, один из караулящих рвы Вольных признал Кривоноса и помог им беспрепятственно миновать частоколы, перепоручив мужичке в потертом бешмете с длинным топором за поясом. А тот уже провел Грива к одному из старшин. Смуглому черноусому велону в подшитой волчьим мехом куртке. Все время, что они провели в лагере, от самых волчьих ям на въезде Виз не переставал с интересом оглядываться по сторонам, поражаясь количеству собранного под отцовы знамена войска. И, про себя, удивляясь его пестроте. Как-то не верилось, что эти люди, в большинстве своем совершенно неказистые, сумели разгромить цвет Бестигвальдского рыцарства.
— Стеммос! — с неожиданной теплотой поздоровался Кривонос, отвечая на приветствие старшины. Тот дружелюбно пожал Визу руку и немедленно повел их куда-то через скопления тяжелых навесов.
— Я вижу наши дела пошли в гору? — поинтересовался Грив, оглядываясь по сторонам. — Парни-то, довольными выглядят. Да и обновки их глаз радуют.
Виз с удивлением рассматривал щеголяющих в новеньких камзолах Вольных. Столько знакомых родовых цветов. Ему даже показалось, что некоторые вещи он не так давно видел на сослуживцах.
— Не то слово, — рассмеялся Стеммос. — После Медного Леса, когда королевские оставили нам такой богатый откупной, все идет, тьфу-тьфу, как по маслу. Опять же народ к нам пошел — уверовали в Сотара и теперь сами желают поквитаться со своими господами. После Вельбрега дня не проходит чтобы сотен пять не подошло. Нашим теперь работы прибавилось — Сотар приказал, чтоб порядок был жесткий. Никакого пьянства, никаких внутренних склок. За провинности веришь ли, наказывают!
— Кстати, а что там с Вельбрегом вышло? — как бы невзначай спросил Кривонос.
— Откупной они нам дали знатный, — охотно рассказал Стеммос. — Столько, что небось и королю налогов за год не платят. Вот мы их и сохранили.
Виз уже достаточно изучил мага, чтобы понять, что тому ответ не понравился. Но еще больше ему не понравилось то, что они увидели перед ставкой Сотара. Там, вполне спокойно выстроившись в очередь, дожидались приема люди с дворянскими гербами на одеждах и белыми повязками парламентеров на рукавах. Вольные глазели на пришельцев с легкой неприязнью, но за нож никто не хватался.
— Это еще что такое?
Старшина поглядел на пришлых без интереса. Примелькались уже.
— Эти-то? К нам приехали. Записываться в войско.
Кривонос даже остановился, не доходя до очереди.
— А чему ты удивляешься? — пожал плечами Стеммос. — Здесь младшие дети дворян, у которых кроме герба ничего и нет из имущества. Здесь старшие дети, в свое время плюнувшие на домашние обязанности и решившие поискать приключений. Много кого. Вон видишь, и купцы пожаловали. Уже третьи за сутки, интересуются не нужно ли чего.
— Я понял. Та-ак, — проскрипел, глядя сквозь очередь Кривонос. И подтолкнув Виза стал молча протискиваться вперед. Дворяне уступали неохотно, но с родовой честью поперек велона у которого на лице «душегуб» значилось, лезть не решались.
Остановили их уже возле входа. Трое Вольных просто перегородили дорогу, довольно недвусмысленно разглядывая Грива.
— У меня срочное дело! — прорычал тот.
— Посетители выйдут, тогда и зайдешь.
— Отойдите.
— Тебе, что неясно сказано? — посуровел Вольный стоявший посередине. — Здесь очередность соблюдают.
Грив похоже рассердился не на шутку. Капитан даже успел испугаться за охрану и приготовился в случае чего повиснуть у Кривоноса на плечах. Но тот проявил благоразумие и сверля взглядом живой заслон немного отступил. Чуть-чуть. Из шатра время от времени доносились голоса. Один из них был знаком Визерию. В голосе лорда Барлейта слышались отчетливые звонкие согласные, как бывало когда он начинал сердиться. Однако понять о чем разговор, даже стоя под самым пологом, молодой лорд не сумел.
В отличие от Кривоноса, украдкой заклявшего кошачий глаз. Использование этого камня требовало особых тренировок — в значительной степени умения отсеивать все лишнее. Новичок, мог бы сойти с ума закляв кошачий глаз в толпе людей. Запредельно обостренные органы чувств превращали дар в проклятие. Кривонос, новичком не был. Жужжание углубилось, заполняя слух до состояния полноценных, разборчивых звуков.
— …Война — тот же рынок. И не вы ли сами признаете, что мы зарекомендовали себя «интересным» для гильдий игроком. Так в чем же дело?
— Лорд Барлейт, — вкрадчиво отвечали Сотару. — Гильдии очень заинтересованы в вас, и готовы работать в том объеме, который вы сами сочтете для себя подходящим. Провиант и снаряжение, всё что сами пожелаете. Даже, гм, даже товары военного назначения. Наши оружейники люди без предубеждений. Но поймите, то о чем просите вы, просто… ну, невозможно. Продажа порохового оружия под строжайшим запретом и карается по всей строгости закона!
— Торговля с врагами королевства, вообще приравнена к предательству короне. Напомнить вам, как в Бестигвальде поступают с попавшими под горячую руку предателями? — грозно спросил Сотар.
— Ну при чем здесь это? Вы не понимаете! Пороховое оружие, да его даже в арсеналы королевской армии пока не поступало! Дороговизна же бешенная! Оно производится под пристальным вниманием трех благородных фамилий. Вы знаете их, и знаете как они охраняют свои секреты. Ни один «дракон», ни одна пищаль или какое-то другое оружие не могут быть проданы без предварительного согласования с кем-то из них. Это просто невозможно!
— Торговцы мастера искать выходы из невозможных ситуаций.
— Ну подумайте сами…
— Нет, это вы подумайте! — жестко проговорил Барлейт. — Подумайте о сотне тысяч золотых орлов которые я готов предоставить за две партии такого оружия. Подумайте, посовещайтесь, обновите старые знакомства. А предлагать мне самоцветные сабли и золотые кинжалы… Стальная сабля рубит лучше. А золотые, Вольные добудут себе на поле боя.
Чувствовалось, что разговор зашел в тупик.
— Хорошо… мы подумаем, — с плаксивым сожалением вздохнул собеседник. — Но это предложение… оно грозит нам всем такими бедами, что…
— Торговцев защищает сам монарх. Вы не делаете ничего предосудительного. Сами же говорите, война — рынок. А на рынке не бывает добра и зла. Только сделки. Плохие или хорошие. Это хорошая сделка.
— Мы подумаем, — повторил собеседник. Кривонос остановил действие кошачьего глаза. Через минуту из шатра выбрался, сотрясая тучными телесами мужчина в парчовом котарди и коротком, до середины бедра, ализариновом плаще. Только теперь Вольные, подчеркнуто отработанными движениями расступились в стороны.
Лорд Сотар встретил их сидя за походным столом, на котором лежало несколько десятков листов с письмами и какими-то цифрами.
— Отец… — Виз остановился, встреченный предупреждающим жестом лорда. Барлейт не выглядел обрадованным возвращению старшего сына.
— Явились, — коротко заключил он. И тут же приказал Визу: — Выйди. Выйди я говорю!
Почувствовав настроение лорда Визерий недоуменно пожав плечами покинул шатер. «Вот и увиделись. Да ему вообще все равно, вернулся я или нет».
Кривонос и Барлейт остались наедине. Лицо лорда Сотара медленно темнело от больше не скрываемого гнева. Проступившая на нем гримаса, была воплощенной яростью, едва-едва сдерживаемой нормами приличия.
— Торгуешь? — Кривонос независимо приблизился к столу и присел напротив лорда.
— Ах. Ты. Ублюдок, — ядовито прошипел Барлейт. Как бы пробуя на вкус каждое слово. — Ах ты ублюдок! Подлая ты сволочь, ты что натворил?!
— Привел твоего первенца.
— Знаешь, а ведь даже смерть была бы для тебя недостаточным наказанием, мерзкая тварь! — Сотар начал медленно подниматься, упирая кулаки в стол. — Ты подставил моего сына!
— Ах вот ты о чем, — как будто бы только теперь догадался Кривонос. — Гляжу и у тебя остались друзья в столице. Надо же как быстро донесли, даже нас обогнали. Не иначе кто-то из птиц высокого полета, тебе весточки шлет, а? Ну да, я сделал Визерия претендентом на трон, а что здесь такого?
— То, что теперь король ни за что, не согласится решить дело миром! — зло выпалил Барлейт. — Твои идеи, стоили нам мира с королем, недоумок!
— А ты чего хотел?! Повоевали и по домам? — теперь они оба стояли друг напротив друга, едва не сталкиваясь лбами. Расстояние между лицом лорда и лицом мага раскалилось до такой степени, что казалось еще чуть-чуть и посыплются искры. — Нет, брат, меня ваша политика не интересует. Меня интересует свободный Велон — не больше и не меньше. И если для этого, придется сжечь полмира, я это сделаю! И не надо так смотреть на меня — ты сам просил спасти твоего сына. Я это выполнил! Что дальше помнишь?! Услуга за услугу, лорд Сотар, услуга за услугу!!! Так, что можешь считать, что мы в расчете!
— Еще нет, — процедил Сотар. И схватив со стола, лежащий спрятанный среди бумаг кинжал ударил рудного мага в грудь. Изо всей силы. Лезвие жалобно вскрикнуло и сломалось. Кривонос ухмыльнулся. В шатер, услыхав шум, поспешно заглянула охрана. Позади них маячили, с настороженными лицами Виз и Стеммос.
— Все нормально, — успокоил их лорд, не сводя глаз с приобретающей все более кошмарные очертания улыбки мага. — Мы… разговариваем.
И когда полог вновь опустился, тяжело бросил:
— Ты чудовище. Натравил на моего сына… на мой дом… всех цепных псов короля.
Грив поднял с пола сломанный клинок и положил перед Сотаром согнутое острие.
— Зато подумай о том, сколько еще человек перейдут под твои стяги, после случая в столице! Сколько их у тебя уже — пятнадцать тысяч? Двадцать? Будет сто! Двести! Миллион! У тебя благородная цель, лорд Сокол, трогательная цель. Она привлечет многих. Представляешь сколько беонтов сдохнут на пиках? Дрейны, Стиариды…
— Ты чудовище, — твердо сказал Барлейт. — И это главная причина по которой с тобой нельзя иметь дел. А твои идеалы, просто химера. Способ использовать всех и вся. Я жалею, что судьба свела нас вместе. Монстр.
— А ты политик, — парировал рудный маг. — Но в целом правда за тобой, — я, действительно, чудовище. Одно из горших. Ибо верю в то, чем занимаюсь. Это моя суть и другой не будет никогда, — Грив ткнул себя в грудь. — Жалеешь? Полно тебе. Если бы союзников и методы можно было выбирать, мы все бы были добренькими и чистыми. Оставь мораль, разговаривая с огнем. И вспомни, что политикам всегда были нужны чудовища. Для тех дел, о которые не стоит марать руки самим.
— Я очень редко говорю такое. Собственно, почти никогда не говорю. Но с тобой буду искренним. Однажды, я убью тебя. В благодарность за все сделанное, — говоря медленно и раздельно, пообещал Барлейт.
— Спасибо за откровенность. И давай, что ли, скоротаем время до этого «однажды» в полезных делах.
После обеда, очереди собравшейся у Малого Приемного зала, было заявлено, что королевский распорядитель протокола отбывает по важному государственному делу. И попросили расходится, потому что на сегодня все встречи отменяются. На возмущение дворянства и робкие просьбы простых горожан вежливо, но безапелляционно указывали в сторону выхода. Мало помалу, открытое для посещений крыло опустело. Только слуги, бесшумно скользили по паркету среди мраморных изваяний и красочных фресок.
Между тем, один прием в тот день все же состоялся. Но не во дворце, ибо Тео Бойл на самом деле отбыл оттуда. В особняк лорда Дрейна, находящийся на две улицы ниже Королевской площади. Серый и невзрачный человечек, он выглядел одним из слуг, по какому-то хозяйскому капризу, допущенному в кабинет к лорду.
Кроме Тео, лорда Ринвальда навестили еще двое гостей. Королевский казначей Дерек Герей и землевладелец Краст Винтарх. Все гости, проходя в дом, снимали свои плотные темные плащи, призванные скрыть их личности от постороннего взгляда и усаживались на оббитые золотой тканью с вензелем «Д» на спинках стулья красного дерева. Друг с другом все держались подчеркнуто дружелюбно, коротая время в ожидании хозяина дома за светской беседой. За разговором следили. Бронзовые драконы, украшавшие углы.
— … да чего уж говорить, Филлес обжегся с этим делом, — закончил мысль Герей, по чьему любезному виду было совершенно непонятно радует это его или огорчает.
— Обжегся, так, что только головешки остались, вы это хотели сказать? — сыронизировал Тео, которому доставил искреннее удовольствие последовавший за его репликой взгляд Краста. Винтарх, чей сын по слухам в битве у Медного Леса попал в руки Вольным, очень болезненно реагировал на любую тему, даже косвенно связанную с его судьбой.
— А вы-то чему радуетесь? — стремясь следовать фасону светского человека (то есть абсолютно в него не попадая) буркнул он. — Вам, что нравиться, что этот обезумевший свинопас вытворяет? Если вы злорадствуете по поводу промаха, вашего коллеги — это низко, приземлено и недостойно.
— Я бы возразил вам, — кротко ответил Тео, — если бы вы не слыли человеком опытным, и недурственно разбирающимся в подобных вещах, — и тут же добавил, с самым серьезным выражением лица: — Земля, я имею в виду землю, как весьма приземленную субстанцию, а вовсе не низости иного толка.
Краст Винтарх вообще был типичной для своего круга личностью. Лишенный любых талантов, кроме одного — таланта угождать, он неожиданно для всех за какие-то шесть лет продвинулся из затрапезных полунищих дворян, до одного из членов Законодательного Собрания. Злые языки некоторое время трепались, что такому стремительному подъему он был обязан своими баньками и расторопностью перед домом Дрейнов, которой могли позавидовать иные слуги. Его сын был хорошим другом Родрика Дрейна, а племянница стала недавно фавориткой самого короля. Головокружительный взлет совершенно неожиданно раскрыл в Красте просто кладезь всевозможных увлечений и интересов.
Если раньше его занимали лишь урожаи на полях, то теперь он считал себя не в праве пропустить хотя бы одно из модных увлечений столичных нобилей. Всеми силами устремился ввысь росток его благородного дарования. К примеру, дом его, прежде довольно грязное место, пропитанное запахами удобрений, теперь бывал ежедневно мыт, вычищен и убран, а в специальных курильницах постоянно жгли благовония. Причем все без разбору, порою создавая в отдельных комнатах удушливый и непереносимый чад.
Последний год Краст стремился вписаться во всевозможные столичные салоны и быть в курсе всех последних новостей. Активно интересовался разведением коней, при этом не разбираясь в их породах; коллекционированием вин, скупая всего и побольше.
Люди видевшие Краста перед Дрейнами и Краста перед кем-то ниже его по уровню доходов или общественного положения, однозначно сказали бы, что это два разных человека. По любому поводу «Краст-для-всех» имел свое единственно верное мнение, за которое был готов любому перегрызть глотку; в любом вопросе он считал себя непревзойденным экспертом и всячески норовил это подчеркнуть. Даже одежда его, шитая самым дорогим сукном, обязательно «свежих», необычных расцветок, как бы говорила челяди, что перед ней не кто-нибудь — а сам!
Интересно, что большая часть носимых им вещей, ему даже не шла. Но любого, кто посмел бы кивнуть на обилие золотых браслетов на пухлых руках или откровенно пестрый камзол, ждала бы горячая ненависть благородного Винтарха. Вот и сейчас, неясно, чем закончился бы их с Бойлом разговор, если бы в покоях не появился лорд Ринвальд Дрейн. Краст немедленно стал благодушным как прильнувший к материнской груди младенец.
«Истинный беонт», — подумал, рассматривая светловолосого и синеглазого королевского вассала Тео, который не мог похвастаться ни одной из приписываемых его нации черт.
— Благородные господа, — не теряя времени начал говорить лорд. — У нас есть проблема.
Он держался перед собеседниками без ложного высокомерия, сразу вызывая к себе если не расположение, то уважение. Лорд Ринвальд мог себе это позволить.
— Королевское войско повержено. Восточные регионы захлестывает хаос. Законодательное Собрание осталось без председателя. Дворянство в ужасе. А теперь еще и тот инцидент на площади.