Время было около полудня. Мы стартовали на рассвете, то есть, часов в пять утра. Четыре часа плыли, потом где-то минут сорок в лагере, около часа на плоту и ещё около часа здесь тусуюсь. Солнце почти в зените. Ну да, почти полдень. До вечера пленный, если расстарается, сделает необходимую площадку.
Следя за пленником и периодически подгоняя, собирал на поляне дрова для костра. Тут их было достаточно, чтобы не лезть вглубь леса. С краю же срезал ветки и начал делать шалаш, пристраивая его с одной стороны дуба. Пленного всё время держал на контроле и не расставался с рогатиной. Он периодически косился на оружие, замирал в раздумьях, но после окрика продолжал работать. Сверху шалаш накрыл снятым пленным дёрном.
Пленник работал как экскаватор, буквально за пять часов он выровнял площадку, накидав по краям пучки дерна. Осмотрев работу, я понял, что требовать большего смысла нет.
— Хорош. Оставь лопату и пойдём.
— Куда? — подозрительно спросил он.
Приближаюсь к пленному и резко ударяю его в солнечное сплетение тупой стороной рогатины. Он сгибается, выпустив воздух из груди.
— Разговорчики в строю! — грубо говорю ему. — Клади инструмент и бегом пошёл.
— Но ты же обещал освободить?! — вопросительно удивлённым голосом сказал пленный.
— Раз обещал, значит, будешь свободен. А теперь идём.
Направляемся в сторону Волги. Минут через десять мы подошли к обрыву, но метров на пятьдесят правее того места, откуда мы поднялись.
— Стой. Ты свободен.
— Что? — удивленно переспрашивает он.
Наношу резкий удар рогатиной в сердце.
— Нет большей свободы, чем смерть, — произношу, глядя на донельзя удивленное выражение лица пленного.
Жду, когда копьё насытится праной. Почти мгновенно кожа человека сереет, глаза становятся безжизненными, и прекращается дыхание. Толкаю ногой труп, скидывая его с копья вниз с обрыва. Копьё потеплело от активации рун и от него стало исходить ощущение силы и опасности. Срываю с ближайшего дерева пучок листьев и тщательно протираю наконечник от крови. Процедуру приходится повторять, пока не убеждаюсь, что копьё в полном порядке.
Блин, я почувствовал себя типичным Российским бандитом из девяностых. Заставил человека копать, затем убил.
Вернулся в лагерь и выкопал яму под костёр. Время до темноты ещё оставалось, поэтому пошёл утрамбовывать площадку, вырытую пленником. Пока топтался, размышлял, как наносить рисунок. Если просто чертить, то пока закончу последние линии, первые может засыпать, всё же земля не лучший материал для построения магических ритуальных фигур. Значит, надо не просто прокапывать бороздки, а чем-то засыпать или заливать. В идеале, подошёл бы любой расплавленный металл. Естественно, о таком можно и не помышлять. Что у меня есть? Соль? В принципе для ритуала годится, но, во-первых жалко, мало ли, сколько тут проторчу, а соль нужна для еды, во-вторых, её разметает ветром. Деревья? Нет. Хотя, можно было бы использовать смолу. В таком случае надо искать хвойные деревья, а вокруг лиственный лес. Пока ломал голову, не заметил, как утрамбовал землю по всей площадке, а дельных мыслей так и не родилось.
Сел перед шалашом, достал различные предметы, срезал с дуба веточку, достал кусочек ткани. Погрузился в полумедитативное состояние и стал думать о духе и Онгоне. Дух, словно нашёптывал, какой он хочет дом-привязку. Взяв в руки ветку дуба, стал ножом обтачивать её, вырезая фигуру карикатурного человечка. Затем отрезал у сумки кусочек ткани и леской пришил к ткани деревянную фигуру. Достал копченую ногу косули, срезал с кости мясо, часть которого съел, немного положил в рот деревянной фигурке Онгона и направил немного Ба-хионь, сделав подношение духу. Затем отрезал кость, и стал обрабатывать её, вырезав две полые костяшки, которые леской пришил к ткани. Дальше я стал вырывать у себя на голове волосы и катать из них волосяные шарики. Скатав пять шариков, насадил их на леску, и пришил к ткани Онгона, словно волосы на голове деревянного человечка.
Вещи были завернуты в простыню, сшитую из автомобильных чехлов. От этой простыни отрезал кусочек ткани и сшил из неё мешочек, в который поместил Онгон. Этот мешочек надел на шею, рядом с целительским амулетом. Я чувствовал, что дух доволен и теперь будет рядом со мной. Для обращения к нему надо будет лишь взяться за Онгон и обратиться к духу.
Когда закончил с домом для духа, уже наступила ночь. Этой ночью решил выспаться, всё же напряженный выдался денёк. Проснулся рано утром и, позавтракав копченой рыбой, приступил к первому пункту плана — изготовлению межпространственного маяка, пусть и недолговечного. Для этого ободрал с части дуба кору. Когда закончил с корой, уже начало светать, и я начал вырезать магический узор и руны маяка. Очень удачно, что дерево расположено на природном магическом источнике, на такой маяк будет просто ориентироваться. Жаль будет, если дерево спилят.
За всё время нахождения в этом мире я понял одно — я ненавижу насекомых. Если раньше было достаточно простеньких чар для того, чтобы отогнать всевозможных букашек, то живя в лесу, мы задолбались от постоянных атак мошкары, комаров и прочих летуче-ползучих тварей. Чего только не пробовали, например, в дыму обкуриваться и мазаться полынью. На небольшое время помогает, но потом всё равно насекомые продолжают кусать. Меня спасала повышенная регенерация, парням приходилось хуже, они постоянно ходили со следами укусов и расчесанными ранками. Привыкнуть к такому невозможно, мы лишь научились не обращать на подобное внимания. Но сейчас мне подумалось, а можно ли вызвать духа, который бы отгонял насекомых?
Не откладывая в дальний ящик, временно прекратил мучить дерево, и, взяв бубен с колотушкой, стал взывать к духам с мыслью «мне нужен дух, который будет отгонять насекомых, за это буду платить, делясь небольшим количеством Ба-хионь. На этот раз плясок не устраивал, просто сел поудобнее, прислонившись к дубу, и довольно быстро погрузился в шаманский транс.
На зов откликнулся дух, который передал мыслеобраз примерно следующего содержания: «Я буду постоянно отгонять от тебя насекомых, сделай мне такой же дом, как у моего собрата, и так же корми».
Я тут же достал всяческий хлам и приступил к изготовлению очередного Онгона. Через пару часов на шее прибавился ещё один мешочек, я мог спокойно вздохнуть. Мошкара кружила рядом, но ко мне не приближалась. С радостью от всего сердца поблагодарил духа, попутно вбухав в благодарность, как в молитву, приличное количество Ба-хионь, на что без всякого транса сумел ощутить радость, пришедшую от духа. В момент вся мошкара, только что кружившая рядом, разлетелась.
Блин, знал бы, что так можно, в первый же день пребывания в мире начал шаманом становиться!
Три дня кропотливой работы, и, наконец, я закончил издеваться над растением. Костёр за всё это время жёг лишь один раз, когда кипятил воду, а питался пока копченостями. Хоть и шли они не очень, к тому же запасы быстро таяли, но боялся дымом привлечь внимание к полянке раньше времени, пока не был готов к приходу гостей.
Захотелось свежей рыбки, поэтому с утра спустился к Волге в том районе, где уже один раз поднимался и на донку стал ловить рыбу. Пока рыбачил, обратил внимание, что на полуострове перед косой очень много гравия, фактически он почти весь состоит из гравия и речного песка. В голове зародилась мысль выкладывать магический рисунок и руны гравием. Эта идея не вызывала отторжения. Единственно, пугал объём работы. Таскать камни по крутому склону ещё то удовольствие.
Пока размышлял, леску стало дергать. Подсёк и вытащил на берег улов, что далось довольно непросто. Мне предстал шикарный судак, килограмма на четыре. С трудом сумел его вывести, чтобы не сорвался.
Жареный судак — это нечто неописуемое. Лучше только осетровые и красные рыбы. Удивительно, как он вообще клюнул на приманку, для него не предназначенную? Фантастика.
Два дня таскал гравий, при этом стараясь отбирать камушки помельче, чтобы можно было выкладывать руны. Сумка пару раз рвалась, приходилось её зашивать. Натащил примерно полтонны этого материала.
На восьмой день пребывания на этом месте, наконец, приступил к созданию магической фигуры межмирового портала. С утра шёл на рыбалку, ловил рыбу на весь день, жарил её на огне, стараясь разводить его из сухих дров, дающих минимум дыма, завтракал, после чего приступал к выкладываю схемы.
Целых три дня потратил на подготовку к ритуалу, завершив выкладку схемы уже после захода солнца. В качестве одного из условий точки выхода портала вписал «технически развитый мир, населенный людьми». Поскольку схема была грубовата, то много условий попросту не вмещалось, пришлось максимально сократить аппетиты.
Итого проторчал на этом месте десять дней вместо задуманной недели. Остался последний штрих — привести жертвы, после чего можно будет отправиться к цивилизации. Возможно, даже уже завтра.
С раннего утра, ещё до рассвета, оставив в лагере всё, вооружившись лишь парой ножей, я отправился в бандитское поселение. Если не сбился со счёта, то сегодня должно быть уже десятое июня, а это значит, мы уже месяц торчим в этом мире. Я уже настолько привык передвигаться по лесу, что без проблем обходил коряги и прочие препятствия. Буквально через триста метров наткнулся на овраг, пришлось карабкаться по склону вниз, затем форсировать широкий и глубокий ручей, затем карабкаться наверх по склону. За каких-то полтора часа неспешной прогулки добрался до реки Царицы, на том берегу которой находится то самое поселение.
Активировал браслет отвода глаз, соединив его половинки. Пройдя выше по течению метров на пятьсот, я разделся и разулся, закрепив вещи с обувкой в виде тюрбана на голове, после чего погрузился в воду и поплыл через реку. Пока форсировал реку, течением меня снесло примерно на те же полкилометра, я оказался почти напротив того места, в котором вышел к реке. Скользя по склону и про себя матерясь, кое-как забрался наверх. Обтер травой грязь и оделся. Отсюда прекрасно было видно дома, как и оттуда меня.
Без проблем подошёл к поселку, благо, он не был обнесён частоколом. Уже рассвело, и я наблюдал, как вооруженные дубьём знакомые рожи тех самых мужиков, что встречали нас на причале, выгоняли из нескольких бревенчатых бараков народ.
Бараки представляли собой три низких бревенчатых дома, размером шесть на двенадцать метров, разделенные посередине бревнами. Так полагаю, что бревна для строений делали длиной шесть метров, сложили три стены, четвертую выложили из коротких бревнышек, как бы на полметра сдвигая в сторону часть дома, и от них продолжили ещё три стены. В каждом таком строении было примерно по тридцать человек. Ещё в посёлке была пара десятков небольших срубов шесть на шесть метров, полагаю, в них жили бандиты. Возле бараков были установлены столы и лавки из бревен, в отличие от той, в которую пригласили нас, эти были без навеса.
— А ну, давайте, «жучьи» дети! Солнце встало, пора жрать, и начинать пахать, — донесся до меня выкрик одного из бандитов.
Понурый народ стал покидать бараки. Вид у них был болезненный, синяки под глазами, неестественная худоба, один мужчина едва плёлся и сильно кашлял. Если на бандитах одежка была потрепанной и латаной, то жители барака были попросту в рванине, а большинство обуты в лапти! Блин, реально в лаптях! И это выходцы из двадцать первого века, не могут кожаную обувь сделать всего на сотню человек или ткань из крапивы или конопли. Я бы такими тряпками, в которые одеты эти люди, полы побоялся мыть, это скорее ветошь, чем одежда.
Понимая, что на меня не обращают внимания, спокойно подошёл ближе, разглядывая народ. Обнаружить среди рабов Пашу, а Василия, как не вглядывался, не вышло. У людей в руках были деревянные миски, ложки и кружки.
Ещё несколько таких же оборванцев притащили большие посудины с парящей похлебкой и напитком. Люди выстраивались в очередь, подходили к посудинам, им накладывали еду и наливали напиток, дальше они рассаживались на лавки.
Я встал рядом с раздатчиками, посмотрел и понюхал, чем же тут кормят. Оказалась та ещё бурда — непонятная масса, судя по всему, с кусочками рыбы, грибов и каких-то ли зерен, то ли отрубей. А запах, нет, не запах, вонь! Просто непередаваемо. В сравнении с той кашей, которой нас кормили в первый день — это небо и земля. Похоже, то была еда для бандитов.
Паша уже сел за стол и приступил к поеданию продукта с нескрываемым отвращением. Подхожу к нему.
— Привет. Не дергайся, это я, Андрей, — шепчу Паше на ухо.
Парень всё равно дернулся, чем привлёк к себе внимание. Оглянулся, но его взгляд смотрел куда угодно, только не на меня.
— Да, тихо ты, делай вид, что ничего не происходит, — шепчу парню.
Он сел и вновь стал ковыряться в похлебке, выполняя указание.
— Тебя куда направляют? И где Вася? Для ответа можешь, например, завязать разговор с соседом, — тихо шепчу ему.
Паша слегка кивнул головой.
— Серёг, нас сегодня опять на рыбалку под охраной из тех же трёх мужиков отправят? — произнёс Паша, обращаясь к своему соседу.
— Ну так, а ты думал, — ответил мужчина, сидящий по соседству. — Как корабль приходит со сбора дани, так нас на нём и будут гонять за рыбой. И кто же такую ценность, как рабов и корабль, без присмотра оставит?
— Эх. Жалко Ваську. Чем же они нас тогда напоили, что он помер? — печально произнёс Паша.
— Сволочи, — тихо и зло произнёс сосед, кинув взгляд на бандитов. — Рано или поздно всех нас до гроба доведут.
— Угоним корабль. Жди и не мешай, — тихо шепчу Паше на ухо.
Павел в ответ слегка кивнул, показывая, что понял. Парень слегка приободрился.
Не дожидаясь толпы, я пошёл сразу к пирсу. Корабль оказался больше похож на большую шлюпку. Метров десять длиной из грубо обработанных досок с просмолёнными бортами. У транспорта была мачта и парус, закрепленный на косой поперечине. Полагаю, что киль или шверт тоже был в наличии.
Я потихоньку забрался на корабль, и уже на нём дожидался остальной народ. Некоторое время спустя на корабль загрузилось семь человек, три вооружённых большими ножами и дубинками бандитов и четыре раба, которых можно было узнать по обноскам, среди них был Паша и мужчина по имени Сергей, сидящий рядом с ним за завтраком. Пара невольников, прошедших мимо, задели меня, один из них наступил на ногу. Оба недоуменно посмотрели сквозь меня и задумчиво прошли дальше, занявшись своими делами по управлению корабликом.
Корабль отплыл, расправив парус, он направился вниз по течению в сторону острова Сарпинского. Подхожу к одному из охранников и пережимаю ему аккупунктурную точку, отключая на полчаса. На нас никто не обратил внимания. Я положил бандита таким образом, словно он уснул, после чего двинулся в сторону следующего. Но я не успел его усыпить, поскольку тот обернулся и увидел спящего товарища.
— Санёк, глянь, Костян уснул! — произнёс бандит, к которому я направился. — Ща я ему!
Это «тело» двинулось в сторону товарища с целью пнуть.
Паша напрягся и начал внимательно оглядывать корабль в поисках меня.
Бандит шёл прямо на меня, я его перехватил и нанёс быстрый удар по аккупунктурный точке, перекрывающей ток праны и отключающей на некоторое время. При этом сделал так, словно парень споткнулся и ударился головой. Тут же отпускаю его.
Для всех на борту всё выглядело следующим образом: вот бандит идёт, все на него смотрят, вдруг всем захотелось посмотреть в другую сторону, обернувшись вновь в сторону бандита, они обнаружили его лежащего, словно он споткнулся и ударился головой. Естественно, все, кроме Паши, подумали, что он именно споткнулся.
— Ха-ха-ха. Ну, ёпта, ты и олень! — рассмеялся и произнёс бандит, которого назвали Санёк.
"Смейся, смейся. Смех продлевает жизнь. А мне надо, чтобы ты дожил до ритуала", — подумал я, после двинулся в его сторону.
Приблизившись на расстояние удара к последнему бандиту, оставшемуся в сознании, я вырубил его также, как и предыдущего бандита, затем уложил на дно судна.
— Правьте в сторону Тулака, — громко говорю невольникам.