— Повторяю, инор Кремер, как только у нас что-то будет, мы сразу вам сообщим. И будет намного лучше, если вы не будете мешать нашей работе.
Говорила я твердо и уверенно, голос не дрожал и не срывался. На самом деле я прекрасно понимала, что мой испуг вызван событиями последних дней, а совсем не агрессивностью нашего клиента, но со своим страхом ничего не могла поделать.
— Мне нужен отчет от Хартмана, — повторил Кремер. — Сегодня.
— Я не владею ментальными каналами связи, — ответила я. — Поэтому никак не могу прямо сейчас связаться с инором Хартманом и передать ему ваше пожелание. Уверяю вас, он занимается вашим делом.
— Шутить изволите? — Кремер посмотрел на меня так, что я ощутила полностью весь столб давящего на меня сверху воздуха. Тяжесть была просто невыносимой, так и хотелось согнуться, лишь бы стало легче. — Что ж, я зайду завтра в обед. И отчет должен меня ждать. До этого времени уж найдите какой-никакой способ передать вашему начальнику требование клиента.
Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. А я прислонилась к стене и перевела дух. Ноги не держали. Общение с этим типом меня вымотало так, как ни один алхимический процесс, требующий точной концентрации в течение нескольких часов. Нет, пожалуй, работа секретаря у мага по особым поручениям не такая уж и легкая. Здесь за риск для жизни нужно доплачивать, а не докармливать в сомнительных ресторанах. С сомнительными десертами, которые съедаешь незаметно для себя, хочешь добавки, а добавки не оказывается. А размер своей зарплаты я так и не уточнила до сих пор. Странно это. Я резко задвинула последний ящик под стол с набором юного алхимика и захлопнула дверь в лабораторию. Делать мне там было нечего. Разве что сварить зелье, отпугивающее Кремеров? Боюсь только, вместе с ними будут отпугиваться и другие иноры, которые могут стать нашими клиентами. Не придумали пока избирательного зелья против хамов.
Я села за свой стол и задумалась. Кроме собственных проблем, меня начал занимать еще один вопрос. Зачем Дитриху понадобился секретарь? Он и сам прекрасно бы справился с тем потоком посетителей, что я наблюдаю все свои рабочие дни. Кроме Кремера, так никто и не появился. И Кремер этот какой-то странный, не поймешь, что же ему нужно в действительности. У него явно есть свой интерес, отличающийся от того, что он сказал Дитриху. Что ему нужно узнать? Связано ли это как-то со мной, или цепочка Кремер — его жена — Штефан — я — совершенно случайна? И Дитрих. Каким боком тут вписывается Дитрих? Зачем ему понадобилось меня целовать? Вчера я ничего не стала выяснять, попыталась, даже не попрощавшись, скрыться в квартире, но Дитрих успел каким-то чудом всунуть в почти закрывшуюся дверь коробочку с десертом. Я торопливо пробормотала слова благодарности и прощания и захлопнула дверь. Чувствовала я себя странно. Не сказать, чтобы меня мучило чувство вины, но целоваться с инором, которого я знаю всего несколько дней, — это как-то неправильно, даже без учета того, что он мой работодатель. Можно было, конечно, попытаться обмануть себя и сказать, что это было «необходимо для конспирации». Но для конспирации достаточно было имитации, а не такого поцелуя — настоящего, страстного, заставляющего забыть обо всем, даже о Штефане, недолго взиравшего на это безобразие. Его возмущение было активным и очень громким, не обращать на него никакого внимания, чего мне на тот момент очень хотелось, было попросту невозможно. И я даже представить не могла, сколько бы длился наш поцелуй, если бы не вмешательство извне.
— Добрый день, Линда, — радостно сказал вошедший Дитрих.
— Пожалуй, уже добрый вечер, — заметила я. — Дитрих, нам надо поговорить. Вчерашняя конспирация, она…
Я замялась, не зная, как облечь в слова те странные чувства, которые у меня были.
— Мне тоже показалось, что она не совсем правильной получилась, — неожиданно ответил мой работодатель. — А все почему?
— Почему?
— Потому что любое дело требует постоянной тренировки. И если мы хотим достичь идеальных результатов…
Когда он сделал последний шаг, нас разделявший, на его лице была написана твердая решимость начать тренировку прямо сейчас.
— Спасибо, не хотим, — торопливо ответила я и отступила на шаг назад.
Еще чего не хватало, целоваться на рабочем месте. Конспирироваться здесь не от кого, это точно. Стремление к совершенству — это, конечно, здорово, но тренировки, насколько я заметила вчера, Дитриху для идеального результата не нужны.
— Приходил инор Кремер и хотел получить с вас отчет о проделанной работе, — попыталась я его отвлечь. — И вел себя очень странно. Я бы даже сказала — агрессивно.
— Отчет ему нужен? — задумчиво сказал Дитрих. — Будет ему отчет. Линда, у меня появилась для вас работа.
— Нужно что-то переписать? — обреченно уточнила я.
— Нужен анализ вот этого. — Дитрих извлек из внутреннего кармана крошечный бумажный пакетик. — Кстати, вы знали, что инора Вернер и ваш Эггер — троюродные брат и сестра?
— Он вовсе не мой! — возмутилась я, тут же поняла, что в его словах это не главное, и удивленно спросила: — А вы уверены, Дитрих? Ни он, ни она никогда об этом не говорили. Штефан даже на кафедру за мной ни разу не заходил.
— И тем не менее это так.
ГЛАВА 11
— Троюродные родственники — не такая уж близкая степень, — заметила я. — Они могли не поддерживать никаких отношений. Тем более что инора Вернер была довольно замкнутым человеком. Я не помню, чтобы она про кого-либо даже рассказывала, а уж встречаться при мне — такого точно не было.
Дитрих уселся на мой стол, на то самое место, где не так давно сидела Эмми. Пришлось подойти и отодвинуть колбу на безопасное расстояние. Очень было похоже, что нужно найти для нее другое место, а то она постоянно оказывается в опасности. Этак фикус несколько раз свалится на пол, прежде чем перекочует в удобный горшок. Корешки могут сломаться. Пусть их пока нет, но ведь будут же!
— Дитрих, в этом кабинете три стула, — напомнила я. — И пусть мой под вами может развалиться, но остальные-то оба крепкие. Вам совершенно незачем садиться на стол.
— А что с вашим стулом? — Он перегнулся через столешницу и покачал мой стул, который начал возмущенно поскрипывать. — Нет, он не скоро развалится, не волнуйтесь.
— Но развалится непременно, — заметила я. — И как скоро это случится, только Богиня знает.
— Боитесь? Так давайте поменяем стулья!
— Чтобы он развалился под вами, да еще на глазах у клиента? Вы будете слишком глупо выглядеть на полу в обломках.
— А вы — умно? — рассмеялся Дитрих.
— Мое падение ущерба вашей репутации не нанесет, — ответила я.
— А вашей?
— Ваша важнее. А вы ее подвергаете опасности. Вдруг сейчас кто-то войдет, а вы лежите на столе? Что он о вас подумает?
— Что мы проводим следственный эксперимент? — предположил Дитрих, но со стола слез.
— Хм…
Я не стала говорить, что такое предположение может прийти в голову только тому, у кого с этой самой головой серьезные проблемы. Конечно, вполне могло быть, что клиенты Дитриха как раз из таких, чего стоил тот же инор Кремер, а других я пока не видела. Но должны же они быть, если уж маг по особым поручениям решил не только улучшить офис, но и нанять секретаря.
— Ладно, вернемся к нашим Вернерам-Эггерам. — Дитрих прошел за свой стол. — Итак, мы выяснили, что Вернер никогда не говорила о своей родне, причину чего вы не знаете, так?
— Так.
Мы с наставницей на личные темы не говорили совсем. Она была не склонна к откровенности, а я довольствовалась ее рассказами по алхимии.
— А что говорил о своей семье Эггер? Или он тоже умалчивал этот вопрос?
— Не умалчивал. Это было бы странно, — ответила я. — Штефан же собирался на мне жениться. До знакомства, правда, дело не дошло, но упоминал о семье он постоянно. Но я ничего такого не помню. У него есть старший брат, но совсем без Дара, что Штефана очень расстраивало.
— Родился без Дара или потерял? — Дитрих деловито писал на листочке короткие заметки.
— Об этом у нас речь не заходила.
— Жаль, — разочарованно сказал он. — А про родителей что можете рассказать интересного?
— Пожалуй, ничего такого не вспомню, — ответила я. — Если и были там какие-то семейные тайны, то меня Штефан в них не посвящал.
— Вы же с ним целый год встречались, — недовольно сказал Дитрих. — Разговаривали же вы о чем-то?
Разговаривали мы не всегда, но моему работодателю об этом знать не обязательно, тем более что целуется он намного лучше Штефана. Так к чему ему забивать голову лишней информацией, совершенно не имеющей никакого отношения к расследованию?
— А вы всегда с девушками говорите о своей семье? О проблемах родителей? О болячках братьев сестер? — возмутилась я.
— У меня нет братьев-сестер, — парировал Дитрих, — а у родителей нет проблем.
— Или вы не хотите о них говорить постороннему человеку…
Дитрих задумчиво на меня посмотрел, как-то так, что я настроилась на то, что он прямо сейчас заявит, что секретарь — лицо совсем не постороннее, а очень даже доверенное. Особенно после столь успешной вчерашней конспирации. Но он сказал совсем не то, что я ожидала:
— Хотите сказать, что Эггер считал вас посторонней?
— Кем он меня считал, может сказать только он сам. К чему вообще говорить о наших отношениях? Дитрих, вы лучше отчет Кремеру напишите, а то я уже боюсь его следующего визита.
— Отчет я напишу, не волнуйтесь, Линда, — недовольно сказал Дитрих. — Но сейчас я хочу выяснить, связывало ли Эггера с Вернер что-то, помимо родства. Вернер подозревается в использовании запрещенной магии, Кремер явно намекал, что Эггер тоже чем-то таким занимается.
— У него нет доказательств, — напомнила я. — Только предположение. Не доказано даже, что они были любовниками. Штефан говорил, что у них с инорой Кремер исключительно деловые отношения.
Утверждала это я чисто из чувства противоречия. Штефана обеливать я не собиралась, я прекрасно помнила рассказ Эмми о том, как она встретила его с рыжей. Подруга была уверена, что между ними что-то есть, иначе никогда не стала бы бросаться обвинениями. Значит, в их поведении было нечто, прямо указывающее на заинтересованность друг другом. Тем неожиданнее прозвучал ответ Дитриха:
— Очень даже может быть. Не так уж они и похожи на влюбленных, стремящихся уединиться для… — Он спохватился и не стал продолжать. — Короче говоря, там может быть и другой интерес. А какой… Ладно, оставим ваши отношения с Эггером в покое и перейдем к вашим профессиональным навыкам. Вы алхимик, Линда. Надеюсь, ваших знаний и моего оборудования хватит, чтобы выяснить, что в этом пакете.
Я хмыкнула, выражая свое отношение к гордому именованию «оборудованием» набора для юного алхимика, но пакетик взяла и даже развернула. Да… Чтобы определить, что в нем находится, мне не понадобились никакие реактивы.
— Полынь, — твердо сказала я, но все же еще понюхала для пущей уверенности. — Обыкновенная полынь. То есть не совсем обыкновенная, вид из тех, что растет только в Степи.
— А к ней ничего не подмешано?
— Нет. Видно же. Куски довольно крупные.
— А пропитать ее дополнительно чем-то могли? — не сдавался Дитрих.
— Теоретически. — Я с сомнением посмотрела на остро пахнущую высушенную траву. — Но сильно в этом сомневаюсь. Этот вид сам по себе достаточно интересен. С ним получаются самые эффективные зелья. А любая пропитка попросту уйдет или поменяет свои свойства при приготовлении. Разве что предназначено для поджигания и вдыхания потом дыма?
Я вопросительно посмотрела на Дитриха, но его мои слова не воодушевили.
— Точно нет, — туманно сказал он. — Обидно, что мимо. Обойдемся без анализа.
Я немного обиженно завернула сухую полынь обратно в бумажный пакетик и вернула Дитриху. Он небрежно бросил это в один из ящиков стола и задумался.
— Линди, а для зелий какой направленности берут полынь?
«Линди» прозвучало как-то очень нежно, словно наш вчерашний поцелуй был чем-то большим, чем сцена, разыгранная для Штефана. Но исключить, что Дитрих просто пытается стать для меня своим с какими-то одному ему ведомыми целями, я тоже не могла. Он даже не сказал, по какой причине взял меня на работу. Нет, доверия у меня к нему нет. Во всяком случае, до первой зарплаты — точно. Поэтому я сделала вид, что ничего не заметила, и сказала:
— Самой разной. Начиная от простых любовных, охранных, отгоняющих нежить и заканчивая сложными орочьими составами, отбирающими жизнь.
— А Вернер часто что-то с полынью делала?
Я ненадолго задумалась.
— При мне — ни разу. Запас у нее был, как и многих других травок, но совсем небольшой.
— Да что же это такое! — проворчал Дитрих.
— А вы где эту полынь взяли? — заинтересовалась я. — У иноры Кремер?
Дитрих с ответом не торопился, поэтому я ехидно добавила:
— Пожалуй, лист фикуса потянет на меньший срок — он значительно дешевле.
— Намекаете, что мы с вами родственные криминальные души? — усмехнулся Дитрих.
Я не ответила. Он помолчал немного, потом вытащил из стола пачку бумаги и принялся что-то писать. Надеюсь, отчет для инора Кремера, который был уверен, что жену и Штефана связывают любовные отношения с примесью чего-то незаконного. Эмми тоже была уверена, что Штефан и эта рыжая — неслучайные люди. А вот слова Дитриха подразумевали, что там не примесь незаконного, а все отношения на этом построены. Полынь еще эта… Я представила своего бывшего жениха, торгующего сушеными травками из-под полы, и мне стало смешно. Зачем тайно продавать то, что можно купить почти в любой лавке, торгующей алхимическими ингредиентами? Или Дитрих взял полынь совсем в другом месте и она не связана с этим расследованием? Но мой работодатель писал и писал и совершенно не торопился удовлетворять мое любопытство, поэтому я достала принесенный из дому обзорный томик по присадкам и углубилась в его изучение. Если уж практики у меня нет, будем повторять теорию. Так до конца моего рабочего дня мы и сидели каждый за своим столом: Дитрих писал, я читала. В очередной раз бросив взгляд на часы, я захлопнула книгу и положила ее в ящик стола — будет чем заняться завтра.
— Где бы вы хотели сегодня поужинать, Линда?
Вопрос Дитриха прозвучал неожиданно, но с ответом я не замешкалась ни на миг:
— Дома.
— Вы меня приглашаете? Это так неожиданно, — чуть насмешливо сказал он. — Пожалуй, я не готов к столь бурному развитию отношений.
К такому повороту я тоже не была готова. Неужели он считает, что вчерашний вечер дал ему право на такие неприличные намеки?
— С чего вы взяли, что я вас приглашаю? — возмутилась я. — Между прочим, вы мне еще даже аванс не выплатили, а уже хотите поесть за мой счет.
— Разве? Я вам предложил выбрать, где вы хотите сегодня со мной поужинать. Вы сами предложили свой дом, — с легкой ехидцей сказал Дитрих.
Вопрос с авансом он так и оставил открытым, что я сразу отметила. Пусть даже не надеется, что оплату за те несколько дней, что я здесь отработала, я соглашусь получать ужинами с работодателем, как бы ему ни хотелось обратного. Мне, кроме ужинов, нужны еще завтраки и обеды.
— Свой дом я предложила исключительно себе. Ужинать в вашей компании я не намерена.
— А жаль, — вздохнул он. — Может, все же куда-нибудь сходим?
— У меня нет желания куда-нибудь идти.
— Если уж вам так хочется ужинать дома, можно купить по дороге продукты, — нагло предложил он.
Меня опять подмывало стукнуть Дитриха чем-то тяжелым. А поскольку из тяжелых предметов, которые я могла поднять, в офисе были только стулья, которые могли развалиться от соприкосновения с твердой головой моего работодателя, тему эту нужно было срочно закрывать. А еще лучше — менять на что-то, более нейтральное.
— Дитрих, вы написали отчет для инора Кремера?
— Пока нет. Разве можно на голодный желудок заниматься столь ответственным делом?