И я осмелилась.
— Приглушите свет, — мой голос дрогнул, и до ректора донеслись лишь рваные звуки. Однако он прекрасно понял мою просьбу. Винсент был могущественным магом, поэтому я нисколько не сомневалась, что ему это под силу.
— Зачем? — вопрос прозвучал довольно-таки резко. Вдобавок напряглась и рука, лежавшая на спине. Его длинные пальцы буквально впились в нее.
— А вы сделайте, тогда и узнаете, — я храбро вскинула подбородок и дерзко посмотрела в золотисто-карие глаза. Хотя сердце замерло в ожидании ответа или же каких-либо действий.
Я не знала, склонен ли глава академии к авантюрам, купится ли на мой вызов, поэтому пристально ловила каждую эмоцию, отразившуюся на его лице. Винсент, казалось, вел с собой борьбу. И разум, видимо, проиграл, поскольку ректор, не вымолвив ни слова, резко отстранился, чтобы пару раз покружить меня вокруг своей оси и выполнить тем временем мою просьбу. Вслед за щелчком пальцев и воцарившимся в ресторане полумраком по залу разнесся одобрительный гул. Никто не был против более романтической атмосферы.
Смежив веки, я положила голову Винсенту на плечо, а он в ответ так сильно прижал меня к себе, что между нами не осталось и сантиметра свободного пространства. Его ладонь спустилась вниз и уверенно легла на бедро. Это безумие длилось всего пару мгновений, но их хватило, чтобы разжечь в теле безудержный огонь.
Музыка смолкла, и мужчина отстранился еще до того, как свет стал намного ярче. Он подставил локоть и как ни в чем не бывало увлек меня к столику. Конечно же, полумрак скрыл нас от любопытных глаз, но я боялась увидеть ненависть на лице своей родственницы. Однако мне хватило смелости взглянуть на нее.
Аурелия готова была испепелить меня, а вот Джордан с довольным видом подмигнул. Его план сработал, он доказал, что тетушку в первую очередь заботили личные отношения, а не мое счастье. И я решила, что по возвращении в общежитие напишу матери письмо, в котором расхвалю целителя и поинтересуюсь, чьей идеей было устроить эти свидания. Не стояла ли за ними Аурелия? Не прикрывалась ли она благими намерениями, хотя сама тем временем что-то замышляла? Но если все так, как утверждает Джордан, что связывает ее и Винсента? Почему заикнулась про помолвку? Как ей удалось вытащить его в ресторан? Вопросов значительно приумножилось. Берта же в очередной оказалась права. Дважды права.
Стоило нам устроиться на своих местах, как к Лукасу-младшему подошел метрдотель и передал записку. Лицо Джордано помрачнело.
— Прошу нас простить, но мы вынуждены срочно вас покинуть, — проговорил он, поднимаясь со стула.
— Мы? — обеспокоенно произнесла тетушка, лелея в сердцах призрачную надежду, что высказывание целителя никоим образом ее не касается.
— Да, в больнице требуется срочная помощь. Они без нас не справляются, — заявил Джордан тоном, не терпящим возражений.
Аурелия переводила озадаченный взгляд с ректора на коллегу, метаясь между долгом и нежеланием оставлять меня наедине с лордом Эвансом. Видимо, она боялась, что своим уходом поставит жирную точку на пути к мечте. Сама… И с подобным тетушка мириться не собиралась.
— Винсент, ты разве не собираешься домой?
Собственнические нотки и капризный тон Аурелии поразили ректора до глубины души. Этому свидетельствовали его высоко взлетевшие брови и зависшая в воздухе рука с бокалом минеральной воды. Но то был бы не Винсент, если бы через мгновение не взял эмоции под контроль и бесстрастно отозвался:
— Пока не планировал уходить. Вечер в самом разгаре, да и десерт нам еще не подали. Вы идите, я все оплачу, — и сопроводил свое высказывание легким взмахом кисти.
— Эми, а ты? — с нажимом спросила тетушка, надеясь, что хоть я поддамся ее давлению. Наивная!
— Я тоже не откажусь от десерта, — моя язвительная улыбка и сладкий голосок заставили покрыться ее красивое лицо красными пятнами.
Она открыла рот, чтобы сказать нам обоим явно какую-нибудь колкость, но вмешался Джордан, который не позволил ей натворить глупостей.
— Приятного вечера!
С этими словами мужчина схватил за запястье дернувшуюся в сторону Аурелию, и они исчезли прямо на глазах у посетителей прежде, чем она успела выдавить из себя хоть звук. По залу вновь пронесся восторженный рокот. Магия, магия и еще раз магия…
Когда официант подал карточки с огромным выбором имеющихся у них десертов, я долго не могла определиться Сперва склонялась к малиновому пирожному, но все-таки остановилась на лимонном. Взбитые до пиков сливки в сочетании с песочной корзинкой и легкой кислинкой, отдающей от ярко-желтой цедры, заставляли меня зажмуриваться от удовольствия каждый раз, когда я отправляла в рот кусочек этого превосходного на вкус лакомства.
Пристальный взгляд ректора, в открытую наблюдавшего за мной, я почувствовала на себе не сразу. Однако стоило его заметить, мгновенно смутилась.
— Вкусно? — спросил он, слегка склонив голову набок.
— Очень, — мои губы расплылись в широкой улыбке. Вечер, обещавший обернуться скандалом и очередным наказанием, подарил незабываемое наслаждение.
То, что Винсент предпринял в следующий миг, повергло меня в шок. Я и предположить не могла, что он способен на подобную выходку, показавшуюся мне юношеской, если не детской. Взяв чистую десертную вилку, ректор потянулся ею к моей тарелке и украл довольно-таки немаленький кусок лимонного пирожного. Весь обратный путь его руки сопровождался моим возмущенным взглядом. Винсент положил десерт в рот, смежил веки и медленно начал пережевывать. Кровь в тот же миг прилила к лицу, а по телу пронеслась горячая волна возбуждения. Он делал это так соблазнительно, что захотелось пойти на поводу у безумия и ощутить его губы на вкус. Теперь, когда на них остались следы крема. Спохватившись, мысленно отхлестала себя по щекам и еле слышно прошептала:
“Это Веня, все тот же старый Веня…”
— И правда, очень вкусно, — с довольной ухмылкой протянул Винсент. Он отплатил мне той же монетой, повторив все в точности за мной.
— Что вы себе позволяете? — возмутилась поведением главы академии, комкая пальцами лежавшую у меня на коленях салфетку.
— Что такое? — спросил он с невозмутимым видом.
— Ничего, — буркнула в ответ и повернула голову вполоборота. — Пожалуй, я просто устала и мне следует хорошенько отдохнуть. Неделя выдалась на удивление тяжелой.
— Я перенесу тебя, — произнес ректор и встал из-за стола.
Именно на это я и рассчитывала. Трястись около часа в экипаже (это еще при условии, что он по-прежнему меня дожидался) и дефилировать по общежитию в подобном наряде не испытывала никакого желания.
Винсент подозвал официанта, который спустя несколько минут принес счет, оплатил его и повел меня к выходу. Стоило вечернему воздуху, наполненному прохладой и едва ощутимым ароматом прелых листьев, коснуться моей разгоряченной кожи, как плечи укрыл пиджак. Ректор расспросил, как выглядел возничий, и, отпустив его, вернулся ко мне. Перемена его настроения была сильно заметна. От прежней веселости и мальчишеской улыбки не осталось и следа.
“Что на него нашло?” — едва в голове пронеслась эта мысль, как я оказалась в родном общежитии. Винсент явно никуда не торопился. Он с серьезным видом окинул небольшое помещение, каждый раз уменьшавшееся в его присутствии до размеров тесной комнатушки, а затем и вовсе уселся на стул.
— Угостишь кофе? — правая бровь лорда Эванса вопросительно изогнулась.
Я лишь кивнула, достала любимую чашку, всыпала в нее чайную ложку буквально этим утром измельченных ароматных зерен, вскипятила воду в фарфором чайничке всего одним прикосновением руки и заварила кофе.
— Присядь, Эмилия. Думаю, настало время для серьезного разговора.
От мрачного тона ректора, который явно не предвещал ничего хорошего, и отразившегося на его лице напряжения в груди зародилась тревога. Немного помедлив, я последовала совету лорда Эванса и опустилась на стул по другую сторону стола. Пальцы самопроизвольно затеребили край платья, от которого не терпелось поскорее избавиться.
— Мы каждый раз избегаем откровенной беседы, надеясь, что впредь подобного не повторится. И снова ходим по краю пропасти. Любой шаг, как с твоей стороны, так и с моей, может стать решающим. Но то, что происходит между нами, неправильно. Ты была невестой моего брата. В конце концов, ты учишься в моей академии, — казалось, он убеждал в этом самого себя, а не меня. — Ты уже немаленькая, Эми. Многое сама прекрасно понимаешь. Однако всему свое время. И твое отнимать я не вправе. Поэтому будет лучше, если мы станем держаться друг от друга подальше, забудем обо всем, сделаем вид, что ничего и не было.
— А разве что-то было? — повела я плечом. Мой голос прозвучал, к счастью, бесстрастно и не выдал царившего на душе смятенья.
— Я рад, что мы пришли к согласию, — на мгновение он свел брови на переносице. — Это не все, о чем я хотел с тобой поговорить. Поскольку отчислить тебя у меня не поднимется рука, не потому, что испытываю к тебе симпатию, о которой ты и сама уже явно догадалась, — ты отличный зельевар. Твое будущее полно перспектив, если не натворишь дел. Но пока учишься, я всячески буду оберегать тебя от ошибок. Однако это не значит, что хоть раз закрою глаза на твои выходки. С учетом сложившихся обстоятельств у меня к тебе большая просьба: постарайся свести наш контакт к минимуму и пореже оказываться в моем кабинете. Договорились?
Во время длительного монолога Винсент смотрел по большей части на чашку, в которую вцепился обеими руками, поэтому не мог видеть, как сильно покраснели мои щеки, едва речь зашла о перспективах. Скорее всего, глава академии и предположить не мог, сколь сильно разнятся наши планы на будущее.
— Эмилия, что ты задумала? — на выдохе вымолвил ректор, как только его глаза встретились с моими. Он прищурился. Казалось, знакомый проникновенный взгляд вот-вот доберется до самых сокровенных мыслей.
— Нет-нет. Ничего я не задумала.
— Точно? — темные брови Винсента снова сошлись на переносице. Наверное, я слишком интенсивно качала головой, чем вызвала у него еще больше подозрений.
— Вам показалось, лорд Эванс, — отозвалась, едва сосчитала до пяти.
— Надеюсь. Хотя мне редко что-либо кажется, — проговорил он после затянувшегося молчания и сделал первый глоток кофе.
— А как же мое наказание? Оно отменяется? — спохватилась, вспомнив об отработке, на которой мы были вынуждены часто сталкиваться.
— Еще чего?! Полигон заменяется библиотекой.
В следующее мгновение я сделала то, чего и сама от себя не ожидала. Возможно, тому виной была ворчавшая уязвленная гордость. Возможно, из-за того, что в голове все еще бродил хмель. Но задавать Винсенту подобный нетактичный вопрос я не имела никакого права.
— Вы собираетесь сделать моей тете предложение?
— Почему у тебя вдруг возникли подобные соображения? — его глаза округлились от изумления. По всей видимости, этот вечер принес ему немало открытий.
— Простите меня, лорд Эванс. Забудьте, пожалуйста, — с мольбой обратилась к ректору, не зная, куда деваться от стыда.
— Постой, Эмилия. Я хочу понять, чем продиктованы твои слова, — требовательный тон Винсента заставил меня содрогнуться.
— Следствие больного воображения, — попыталась отшутиться, но этот номер с главой академии не прошел.
— Не увиливай. Ты не стала бы ни с того ни с сего задавать подобных вопросов. Не в твоей манере. Так при чем здесь леди Мистрел?
Я молчала, подбирала более-менее вразумительный ответ, но такой, чтобы не выдать родственницу, ляпнувшую о близящейся помолвке. Видимо, глава академии побоялся, что не услышит от меня ни звука, поэтому протянул руку и накрыл ею мою. Она оказалась такой горячей, что я невольно вздрогнула. От места соприкосновения по телу начали расходиться пробуждавшие страсть волны. Разум и чувства вновь схлестнулись в яростной борьбе. С одной стороны, следовало разорвать контакт, а с другой — так хотелось его продлить. Но разум победил — я положила руку на колени, лишая Винсента любой возможности дотронуться до меня.
— Вы выступили сегодня в роли кавалера Аурелии, вот я и решила, что вас связывают гораздо более крепкие отношения, нежели дружба.
— Знаешь, Эми, а ты почти не изменилась с нашей первой встречи. Как не умела лгать, так и не научилась.
Винсент беззлобно усмехнулся, и его взгляд на мгновение стал задумчивым, словно он вспоминал упомянутое событие. А вот мои щеки ощутимо запылали от смущения, поскольку вела я себя просто ужасно в день помолвки с Говардом, на которой и познакомилась с главой академии.
— Если я и решусь жениться в ближайшее время, то моей избранницей станет уж точно не твоя родственница. Я не враг себе, Эмилия, — горькая улыбка коснулась его губ.
Смысл сказанного быстро дошел до меня и заставил еще сильнее залиться краской. Никогда бы не подумала, что такой мужчина, как Винсент Эванс, заинтересуется простой адепткой да еще и сознается в этом. Из всего услышанного получалось, что знакомить Аурелию с родителями он не намеревался. Следовательно, тетушка солгала. Но зачем? Хотела ввести меня в заблуждение? Неужели уже тогда видела во мне соперницу?
Глава академии одним большим глотком осушил содержимое чашки и со стуком поставил ее обратно.
— Что ж, время позднее. Раз мы все выяснили, я могу со спокойной душой отправляться спать. Приятных снов!
Дождавшись ответных пожеланий, Винсент поднялся из-за стола и, бросив на меня прощальный взгляд, исчез. С моих губ тут же слетел тяжелый вздох. Я еще долго смотрела в пустоту, пытаясь понять, что заставило его завести такой неприятный разговор. Зато сколько всего узнала… Позже… Я подумаю обо всем случившемся позже.
Прошло не меньше четверти часа, прежде чем я сменила неудобное платье на домашние брюки и широкую футболку и сразу же почувствовала себя намного лучше. Запах Винсента преследовал меня. Казалось, моя кожа пропиталась им. Желая от него избавиться, распахнула настежь окно и вдохнула прохладный воздух. Вспомнив, что собиралась написать маме, опустилась на прежнее место, достала лист бумаги, перо и принялась строчить.
Появление милого я почувствовала сразу, поэтому быстро накрыла сложенное пополам письмо учебником (не хотела, чтобы парень хоть глазком заглянул в него).
— Ингрэм! Как я рада тебя видеть! — с этими словами я бросилась к нему. Крепкие объятия, напоминавшие стальные тиски, поразили меня до глубины души. Прошла минута, но он так и не разжал их. — Что с тобой? — с тревогой спросила у него, немного отстранившись.
Черный цвет волос подчеркивал неестественную бледность лица. Судя по залегшим под глазами теням, прошлую ночь ему вряд ли удалось поспать. Что произошло?
Черный цвет волос подчеркивал неестественную бледность его лица. Судя по залегшим под глазами теням, прошлую ночь ему вряд ли удалось поспать. Что произошло?
— Эми, я так виноват, так виноват. Даже не представляешь, что у меня на душе сейчас творится. Как же мне плохо…
От этих слов в горле моментально пересохло, земля стремительно начала ускользать из-под ног, а сердце, казалось, и вовсе замерло, боясь сделать хоть один удар, ведь первое, о чем я подумала — история повторяется.
— Ты изменил мне? — спросила у Ингрэма осипшим голосом.
— Что?
Он ухватился пальцами за мои плечи и озадаченно посмотрел в глаза. На лице милого отразилось искреннее недоумение. Однако уже в следующее мгновение оно сменилось озарением. Черные глаза вспыхнули негодованием.
— Нет. Конечно же нет! Как ты могла обо мне так подумать?! — укоризненно воскликнул Ингрэм, обогнул стол и опустился на то самое место, где совсем недавно сидел ректор. Почему именно на это, а не на другое?
— Тогда что? — теперь в замешательство пришла я.
Мне было невдомек, чем продиктовано подобное самобичевание. А он медлил с ответом, доводя и без того напряженное состояние до высшей точки.
— Из-за меня погиб человек, — еле слышно проговорил Ингрэм, опустив низко голову. Вдобавок поникли и плечи, да так сильно, словно на них легла непомерная ноша. Плохо соображая, я подошла к стулу и шлепнулась на него.