— Здесь подробнее. — Потребовал Дима.
— Вот сейчас, блядь, было максимально подробно! — кивнула на дом и вперила злой взгляд на него. — Я нихуя не знаю! Потому что я в этом не участвовала! Я не знаю ничего, потому что не совалась никогда туда! Я не знаю его клиентов! Не знаю, как, что и для кого он делал! — рявкала, не справившись с ударом гнева, на миг отключившего разум, но включившего его назад и я испуганно прикрыла ладонями рот, заглушая новые вопли вспыхнувшей агрессии и со страхом глядя на помрачневшего амбала.
— Ген? — Дима посмотрел на Гену, наблюдающего за мной неотрывно, не моргая.
— Эмоции бесконтрольны, паника и истерика, в таких случаях даже при желании достоверно не солгать. — Спустя миллисекунду отозвался он.
— Биография. — Снова Адриан. Снова равнодушно. Снова с моим пониманием, что красота обманчиво насыщает красками просто непереносимый кошмар из которого он состоит до последней структурной единицы.
— Есть интересные моменты, но постарались там неплохо — затерты несколько эпизодов. Сейчас ребята над этим работают. — Спустя секунду отозвался Дима, глядя на похолодевшую меня
Адриан едва заметно приподнял бровь. Такое чувство, что стиснул горло пальцами. Не так как Артем. Жестче, потому что ему было не интересно это, он хотел знать ответ. И он его выдавит несмотря ни на что, так что лучше говорить сейчас.
— Я не знала об этом, но подозреваю, почему потерто. Это абсолютно не имеет отношения к деньгам! — прикрыла глаза, успокаивая дыхание и бешено бьющееся сердце, словно бы после принторского забега, но сознание полнилось страхом, срывающим границы. — Не имеет! Понятно?! Не имеет! — вспышка гнева направленная на Гену и снова осознание, что этого нельзя делать. Нельзя сейчас падать в пучины, нужно соображать и отвечать на то, что они спрашивают.
Адриан едва заметно повел подбородком в сторону Гены и тот, даже не обращая на него взгляда, даже не глядя на него, будучи одним из стаи, в которую Адриан вбил рефлексы немедленно отвечать на его невербальные вопросы, реагировать на любые его жесты однозначными, соответствующими для этих приказов реакциями, быстро подтвердил, что я снова сказала правду.
Повисла пауза. Мне хотелось выцарапать себе глаза, сжаться, завыть.
— Объясни. Кратко, но доходчиво. — Адриан, адресовывая приказ, сделал неощутимый намек на поворот головы и Дима немедленно реагирует:
— Если в общих чертах, то я и Гена администраторы фермы, где обитают очень дойные коровы. Периодически мы даем команду этих буренок подоить и такие люди, как твой муж этим занимаются. Они доят, обрабатывают полученный продукт и готовят для всяких интересующихся личностей документы, что продукт легальный. Месяц назад твоему мужу дали команду снова буренку подоить. Время пришло, результата нет.
Я кивнула. Отмывание. Да, я знала. Но не знала масштаб. Блядь…
— А он кто? — мой кивок в сторону Адриана, когда я смотрела в плитку под ногами.
Вопрос был задан мной. И не мной одновременно, а той моей частью, что уже сказала, что нам все равно пиздец и сформировала вопрос.
Повисла тишина. И чутье мгновенно завопило, что я не имела право спрашивать. Даже той частью, что сказала, что нам пиздец. Тем более вот так, вот с такой интонацией, при них. При нем. Тишина густая, насыщенная удушающим шлейфом молчаливой ярости Димы, тяжелого неодобрения Гены, только разомкнувшего напряженные губы, чтобы осадить меня. Но. Мне был дан ответ.
— Хозяин фермы. — В его голосе усмешка.
Эхо усмешки. Холодной, отчужденной, едва ощутимой. Потому что он видел мою реакцию, хотя тело ее выдало стерто. Он видел, как я задавила в зачатке попытку рефлекторно сжаться, перестать дышать, закрыться, напрячься. И закричать призыв на помощь. Как человек, который уже не на что не надеется. Просто от запредельного отчаяния от понимания того, насколько рискованно свое положение, и что оно имеет тенденцию мрачной динамики. Очень мрачной и очень скоротечной. Глядя себе в колени тихо, подавляя дрожь в голосе, произнесла:
— Я ничего не знаю о ваших деньгах, вообще к этому не имею отношения и… — запнулась, не зная как к нему обращаться, перевела дыхание и продолжила, — и ваш ходячий полиграф подтвердил, что это так. Хотите, могу пройти настоящий, который не ходячий.
— Она вообще не врубается. — Закатил глаза Дима.
— Когда ты начала руководить официальной компанией Гартмана? — внезапно спросил Гена.
— Три года назад. — Все так же глядя себе в колени.
— Три года назад их страховая очень хорошо поднялась на рынке. — Произнес Гена, вновь доставая сигареты и подкуривая. — Она ее на себе тащила, значит, кое в чем сечет, к тому же жила с Гартманом и он брал ее схемы. В этом не врет. Костров говорил, что Гартман иногда прямо гениальные вещи делает, хотя по нему и не скажешь, что до такого додуматься может. Он был не глуп, совсем не глуп, но потолок у него имелся, а иногда он прямо пробивал его, и эти периодические проблески гениальности у него начались как раз-таки три года назад. У меня подозрение, что эти моменты совпадали с тем, что он работал по шаблонам. Не своим. — Посмотрел на Диму и вежливо улыбнулся, — Не будь так нетерпелив, Дмитрий Александрович. Виктория Евгеньевна вот-вот должна сообразить, что вместе с ее мужем убит наш лучший финансист, который и курировал Гартмана, работающего по ее методикам. Соответственно, были только двое, которые знали систему и могли найти ошибку. Оба убиты. Деньги исчезли. Но есть человек, который может значительно сэкономить нам время в их поисках, ведь, оказывается, сложные заказы были реализованы по ее шаблонам. Человек этот, которого в обмен на помощь, не замучают бравые молодцы в полицейской, прокурорской и налоговой форме в связи с убийством ее мужа и попытками свести это к ее…
— Достаточно. — Тихо оборвал ровный голос. Равнодушный. Спросил у меня, — ответ?
Я сцепила зубы, закрывая глаза.
— Каков… вес продукта, который должен был легализовать Артем? — прикусив губу, чтобы скрыть как она дрожит, исподлобья посмотрела на Гену.
— Четыре части, каждая по двести миллионов рублей. — Ответил он.
— Безнал? — уточнила с упавшим сердцем, убито закрывая лицо дрожавшими ледяными ладонями.
— Разумеется. — Фыркнул Дима.
— Такие суммы невозможно без следов увести. — Произнесла, отняв руки от лица и посмотрела на амбала.
— Именно. — Серьезно кивнул он.
— Я попробую…
— Неправильно начала. — Подсказал Гена.
— Я смогу найти.
— Верно. — Удовлетворенно кивнул интеллигент-террорист и посмотрел на хмурого Диму. — Звони Крыжовнику, пусть своих шлет, договариваться будем по этому всему. — Кивнул в сторону дома.
— Мне нужно будет… мне будут нужны… — я мучительно пыталась подобрать правильное слово, но не смогла, — доярки ваши. Если я все правильно поняла, Артем был частью системы и у вас таких как он несколько. В таких схемах без скоординированных действий не получится. Я сама соберу данные с кем Артемовские три фирмы контачили, но мне нужна будет информация, какие еще организации есть у тех, кого я найду и сколько кому и за что перечисляли… То есть, эти… д… доярки…
— Агенты. — Произнес Дима, набирая номер в телефоне и отходя от нас.
— Да, агенты. Мне просто нужно связь установить кто с кем, тогда я смогу понять, как и куда Артем деньги вел и где они рухнули… — Подавляя новый приступ истерики, я неосторожно посмотрела на Адриана.
А он едва заметно усмехнулся. Уголок губ чуть приподнялся. Просто движение мимики, за которым не чувствовалось даже тени всполоха эмоции, для обозначения которой и нужно такое движение губ.
Мурашки по телу.
Он направился ко мне — меня вжало в спинку скамейки и тело замерло под истошным криком инстинкта самосохранения вопящим в голове приказ вообще не шевелиться.
Подошел близко, меньше шага — сердце забилось бешено.
Он медленно опускался на корточки, широко разводя колени — тяжесть вспыхнувшего страха разъедала сосуды и любую попытку мыслить.
Замер передо мной.
И снял очки.
Прошило. Я попыталась инстинктивно отпрянуть от него. Рефлекторно отдернуться. Отодвинуться. Но и так была максимально вжата в спинку скамейки и мне ничего не оставалось делать кроме как парализовано, смотреть ему в глаза. Странные. Неопределенного цвета. То ли черные с призрачно-желтоватым переливом, с резким искаженным блеском, какой бывает у перламутра, то ли темно-карие, тоже с какой-то неестественной парадоксальной светлой поволокой и бликами. Пугающие. Нечеловеческие. У людей таких не бывает. И взгляд этих глаз был соответствующий — наводящий страх. Своим отрешенным спокойствием, полной эмоциональной тишиной. Бездонным безразличием. Абсолютным… мертвенным равнодушием. Ко всем. Ко всему.
— Три фирмы Гартмана получали деньги от четырех моих организаций. — Сочетание рельефного бархата его голоса с леденящим кровь взглядом впивалось иглами ужаса в восприятие. Это была действительно неопсиходелика, жестко насилующая нервную систему. — У твоего мужа была одна задача — выводить деньги «ВестаТрейду» и «ПраймИнвесту» через ряд самостоятельно созданных организаций, с помощью которых эти деньги становились легальными. Гартман был предпоследним звеном, «Веста» и «Прайм» последние, я их бенефициар. Твоя задача выяснить куда дел мои деньги твой муж. Ты решишь эту задачу?
— Да.
Он смотрел на меня не моргая, едва заметно повел подбородком в сторону Гены, и тот тут же ответил на невысказанный, но всем понятный вопрос:
— Не лжет.
Адриан кивнул и поднялся. Я только тут осознала, что дождь давно закончился, что на улице свежо и прохладно. И стало свежее, как только он отошел к Гене и остановился рядом с ним, доставая свой телефон и надевая очки.
— Остаетесь здесь, следите за ней, помогаете по необходимости. Информацию по агентам даешь только ту, что действительно нужна и отслеживаешь как и что она будет делать. Рыжков, — глядя в экран телефона, и Дима немедленно появился рядом, — займешься всем этим балаганом с полицией и прочим. Не было ее в доме, не было в стране, никто не должен ее трогать, пока она работает. Вообще никто. Вы, двое, — кивок в сторону двух мужчин за плечами Дима. — За ней наблюдение двадцать четыре на семь. Любое подозрительное движение в ее сторону — на месте все выясняете и докладываете. Приеду через четыре дня. Должны быть результаты. У всех.
— Ясно. — Кивнул Дима.
Гена тоже кивнул. Адриан прижал трубку к уху и бросив ему «звони Олейникову, скажи, что Кострова я заберу, пусть организовывает», направился к воротам.
Я смотрела ему в след. С желанием вскрыть себе вены.
Глава 5
Как только Адриан и его камрады удалились, приехали люди. Полицейские и еще какие-то типы. Гена сказал мне взять из дома необходимые вещи, Дима руководил происходящим. Именно руководил. Координировал. Люди в штатском быстро и кратко разносили планы действий людям не в штатском. Вокруг снова был единый организм. Удушающий.
Приказ Адриана выполнялся идеально — меня не трогали. Вообще никто. Будто меня не существовало вовсе.
Двоих типов, которых ко мне приставили, звали Леонид и Борис и они за мной шли след в след, прессуя своим спокойствием и молчанием, пока я собирала вещи в спальне и ванной. Полицейские были в кабинете и рядом с ним. Шли негромкие серьезные и тревожные разговоры, а напряжение в царящей атмосфере полосовало оставшиеся нервы. Я нерешительно застыла у лестницы в коридоре, глядя в сторону толпы.
— Что? — спросил Болик, останавливаясь рядом, пока Лелик относил сумку с моими вещами в машину.
— Там, в кабинете… — Я нервозно повела плечом, нерешительно глядя в спокойные серые глаза. — Мне нужно взять документы и ноутбук.
— Где и какие? — медленно кивая, не моргая глядя в мои глаза.
С трудом объяснила. Не была уверена, что он все правильно понял, но у Адриана тупых не было и Болик не ошибся ни с чем, взял именно то, что было мне нужно. Только вместо ноутбука флешка. Ноут в крови.
Мой мобильный, так и оставшийся на краю стола в кухне, при моей попытке его забрать, приказали отдать Гене, стоявшем у крыльца и разговаривающим с высоким хмурым мужчиной, прикрывшим глаза ладонью и скривившего губы.
Пересекая заполненную людьми территорию до ворот, я ежилась совсем не от ветра. Совсем.
Отвезли на ту же квартиру, где я ночевала, и оставили в покое, сами забурившись на кухню в ожидании доставки жратвы с ресторана. Меня не трогали вообще. Мы просто… сосуществовали.
В таком режиме прошло три дня и остался всего один, до рокового момента когда у меня спросят о результатах. Лелик и Болик неотступной тенью ходили по офисам и организациям, где мне могли дать данные. Гена и Дима доставали то, что мне было необходимо, но мне бы не дали. А им давали. Телефон мне тоже не позволяли иметь, я звонила по их мобильным при необходимости. Чаще Гене, если его не было рядом, да и у него был легко запоминающийся номер. И он не так сильно отталкивал, как молчаливые всевидящие тени Адриана, хотя был определенно из круга приближенных. У него взгляд иной. Не совсем равнодушный. Пусть и пытливый и пробирающий до мозга костей, но в мертвенном спокойствии остальных, что незримыми тисками сжимало мое горло, любой всполох эмоций среди кладбищенской эмоциональной тишины, был более… надежным. И у хмурого молчуна Димы тоже самое. Его, правда, я в основном раздражала, хотя ничего такого не делала, просто интуитивно неприятна была, мы бы никогда не сошлись характерами, а мне было похер, я специально жрать приходила со всеми в обеденную, только если он был в квартире. Чтобы раздражался. Не для того чтобы его провоцировать и получать от этого удовольствие, нет, это тупо очень. Для того, чтобы видя его отторжение и неудовольствие я помнила, что не все вокруг дохлое. Мне это важно. Сейчас, с привкусом пепла на губах, в постоянных побегах от тлена мыслей и ощущая страх по ночам, когда просыпалась из-за кровавых кошмаров, попадая в не менее ужасную реальность, мне очень важно видеть, что не все вокруг мертво.
В первый же вечер я, плюнув на исписанные листы, расчертила блекло-золотистые стены в своей комнате на шесть столбцов. Первые три — фирмы Артема. Одна из них тоже страховая, вторая логистическая, третья сеть магазинов автозапчастей. У всех учредители разные и якобы не связанные.
Четвертый столбец — выдержки из законов и мои напоминалки в скобках как я это обходила. Это я вообще наугад, потому что я даже примерно еще не представляла где виднеется горизонт возможностей для наебалова, с такими-то базисами. Пятый столбец — самый большой, метра полтора в ширину, оставила под ключевые данные с фактами оборота по датам, куда кому от кого сколько пришло и куда это потом чего ушло. Последний столбец был для списка контрагентов. Быстро полнящийся.
Два ноутбука, один с чистыми данными деятельности левой страховой, второй с таким же набором из логистической, а к вечеру обещали привезти еще один, уже по сети магазинов. Стол был завален бумагами, выписками, договорами, счетами. Еще и ровными стопками лежавшими на полу. Мебель вынесли. Я постоянно перемещалась по комнате, от ноутбука к документам, от столбца к столбцу. Мебель мешала. Она не нужна.
Гена сначала был рядом, но я тормозилась, тратила время на объяснения ему, а времени у меня было не так уж и много. Это понимали и я и он. Потому, сказав мне, что будет эффективнее, когда я по итогу все разложу, а не в процессе прерываться постоянно буду, дождался моего солидарного кивка и вышел.
Я прихуела, когда начала плотно разбирать. Просто присела на пол от понимания масштаба фронта работ. Чтобы не впасть в истерику, начала со страховой, которая сразу указала на логистическую, у которой страховые случаи и бился транспорт довольно часто. Шли выплаты, с завышением и урезанием ущербов, просроченные европротоколы — классика жанра, договора цессии с мертвыми душами и, естественно, покупки в сети магазинов. И пошло-поехало. Столбец с фирмами полнился названиями, первые три столбца начинали иметь структуру взаимосвязей через множество контрагентов…