— А почему такое название — "Аллигаторы"?
Она бросила окурок в костер и взглянула на него уже с явным раздражением.
— А почему тебя назвали Сидом? — передразнила она его вопрос.
Сид задумался. Он и правда уже не помнил, когда его гордое и красивое русское имя, доставшееся ему в память о деде, герое войны, сократили до трех букв и стали презрительно величать его в честь мерзкого персонажа "Тома Сойера". Теперь уже никто не называл его полным именем, все привыкли к этой мелкой, уничижительной кличке, а почему так — никто не знает. Он промолчал.
— Вот и мы просто так назвались "Аллигаторами", — ответила Таня и отвернулась от Сида, как бы давая понять, что не хочет больше разговаривать с дураком. Сида окончательно расстроило не это, а Скотт, севший рядом с Таней и бесцеремонно обнявший ее за плечи. Он хотел было возмутиться, но потом понял: он здесь никто, даже меньше, чем никто, а Скотт мало того что свой, так еще и главный тут. А может, здесь принято так просто обнимать девушек за плечи, и он может тоже так сделать? Но, видя, каким взглядом Таня смотрит в глаза Скотту, в то время как он бормочет какую-то ерунду и тычется носом ей в щеку, Сид понял, что он никогда так не сможет, а значит, Таня никогда не будет его девушкой.
Вернувшись домой под утро, когда у подножия холма клубился туман и трава была мокрой от росы, Сид осторожно прошел к себе в комнату и лег, не раздеваясь, в кровать. Спать ему, несмотря на усталость и туман в голове после пинты пива, не хотелось. Он смотрел в стену отсутствующим взглядом и снова и снова воскрешал в памяти все моменты этой странной ночи, ночи, когда он, как сам чувствовал, стал совсем другим. Кто бы мог раньше представить, что этот маленький, недоразвитый, вечно замкнутый инвалид проведет ночь с шайкой "Аллигаторов" и даже выпьет вместе с ними у костра? Но главным образом он думал о Тане. Что станет теперь? В какую сторону изменятся их отношения? Может, ему вообще не стоит ходить на собрания шайки, чтобы не видеть, как каждый второй тянет к ней свои грязные лапы, а он сам при этом не может ничего сделать? Но нет, теперь уже поздно. Он сделал свой выбор. А что если его, как сказал Скотт, и правда убьют вместе с семьей, если он не придет?
За окном между тем совсем рассвело, туман рассеялся, в городке ожили, зашевелились люди. Снизу глухо замычал отец, вставая на работу. Начинался самый обычный в их жизни день. Но для Сида жизнь теперь стала совсем иной.
Глава 10. Бар "Лагуна"
С тех пор миновало две недели. За это время Сид побывал еще на нескольких встречах "Аллигаторов". На первой из них ему пришлось принести клятву верности шайке. Все происходило при свете полной луны и отблесках слабого пламени костра. Сид блаженным шепотом повторял слова клятвы вслед за Скоттом, стараясь глядеть только прямо перед собой. Он знал, что Таня вместе со всеми смотрит только на него, и ощущал какую-то восторженную гордость. Когда остро наточенный нож больно резанул его по ладони, он изо всех сил стиснул зубы, чтобы не закричать. Но когда руки других членов шайки сплелись с его рукой, он снова испытал прежнее чувство. "Теперь я с ними точно одно целое, — подумал он. — И с ней тоже". Это было прекрасно. Сид знал, что не забудет эту ночь еще долго. И шрам на его ладони будет всегда напоминать о славных днях в рядах "Аллигаторов".
Между тем о шайке уже действительно расползались по окрестностям самые темные слухи. Скоро и в газетах стали писать о грабежах на шоссе посреди ночи. Сиду и самому довелось видеть издалека один из таких грабежей (ему, конечно, не разрешили в нем участвовать, он наблюдал за дорогой вместе с Деннисом, Келлнером и другими ребятами помоложе из-за склона резинового холма). Сначала минут пять все было тихо, затем послышался гул мотора, вдалеке засверкали фары, и из-за поворота вскоре вынырнул автомобиль. Сид тут же увидел Таню, которая стояла на обочине дороги с поднятым кверху большим пальцем. Даже отсюда было видно, какой у нее жалкий вид: волосы распущены и взлохмачены, сама она вся трясется, хлюпает носом. Сам Сид ни секунды бы не размышлял в этом случае. Вот и водитель затормозил прямо перед ней. И в ту же секунду на дорогу выскочили несколько парней в масках. Это были Скотт и самые близкие к нему ребята, так называемые "матерые" "Аллигаторы". У главаря был в руке "кольт", кажется, настоящий, остальные держали в руках бейсбольные биты и ножи. Без лишних слов они вытащили из машины обомлевших водителя с пассажиркой, юной девушкой, связали им за спиной руки, заткнули тряпками рты и принялись шарить по карманам. Один из "матерых" нашел у водителя бумажник и сунул было к себе в карман, но, поймав взгляд главаря, с виноватым видом достал его и разделил деньги поровну. С девушки Скотт снял золотые сережки и кольцо с камушком и протянул их Тане, но та поморщилась и помотала головой. Тогда Скотт сунул драгоценности себе в карман, видимо, чтобы подарить их какой-нибудь другой девчонке. После этого все быстро и бесшумно смылись, предварительно засунув связанную парочку в багажник машины. Сида восхитили ловкость и мастерство, с которыми был совершен налет, а дух у него прямо-таки захватило от волнения. "Прямо как в фильме, только по-настоящему", — подумал он.
Единственное, что не радовало его — это то, что Таня по-прежнему оставалась к нему равнодушной. Он думал, что после принесения клятвы, когда они с ней окажутся связаны "одной кровью", она будет смотреть на него совсем по-другому. Но она все еще смотрела на него как на плохо знакомого человека, тут же отворачиваясь и улыбаясь другим. Зато Деннис теперь уже буквально не отставал от Сида, постоянно похлопывая его по плечу и бормоча что-то о "кровном братстве" и о "великих подвигах", так что Сиду пришлось в конце концов послать его куда подальше.
Тогда он понял, что ему нужно сделать, чтобы добиться расположения Тани — перестать быть никем. А для этого нужно было "сделать карьеру" в шайке. Он решил, что когда-нибудь станет таким же "матерым", как Скотт и его парни. Ничего, что он инвалид — он научится быстро бегать и драться не хуже любого другого. Смог же Форест Гамп, почему бы и ему не смочь! А уж тогда Таня если не полюбит его, то хотя бы обратит внимание и позволит, как Скотту и другим, посидеть с ней рядом и обнять. Это идея так понравилась Сиду, что он отныне решил посвятить свою жизнь только встречам с шайкой и постоянным тренировкам, как физическим, так и укреплению воли.
В тот вечер Сид сидел в своей комнате и держал на вытянутых руках пневматическую винтовку, из которой он с того дня восьмилетия так ни разу и не пострелял. Теперь же он держал ее в руках до дрожи в суставах и мурашек по коже, тренируя таким образом мускулы. Внезапно в окно мансарды ударилось что-то мелкое вроде камушка. Сид недоуменно подошел к окну и увидел в саду Денниса, который махал ему рукой из-за куста и мигал фонариком. Размышляя, что бы это могло значить, Сид тихо спустился вниз. Деннис радостно выбежал ему навстречу.
— Хей, Сидди! — воскликнул он. — Тут намечается классная развлекуха! Айда с нами в бар "Лагуна"! Это недалеко, на другом конце Двух Холмов. Идешь?
Сид задумался. Еще никогда ему не приходилось бывать в барах и тем более выпивать там. Но если вместе со всей шайкой, то почему бы и нет? В конце концов, так будет только лучше для повышения своего статуса в банде. На всякий случай он спросил:
— А кто еще идет?
— Так, несколько наших, — уклончиво ответил Деннис. — Ну так как, идешь? Давай, весело будет!
— Иду, — согласился Сид.
Десять минут спустя они уже входили в низкое и темное помещение. Это и был бар "Лагуна", самый известный и самый грязный во всей округе притон. Сид, как и ожидал, увидел некое подобие заведения из фильма "Твин Пикс", который он когда-то смотрел в кино, сбежав с уроков. Только здесь было куда грязнее и больше людей, которые сидели за круглыми столиками и за стойкой, потягивали из стаканов что-то мутное, курили или нюхали кокаин, рассыпанный по столикам. Магнитофон где-то в углу наигрывал тихую и приятную музыку, под которую полуголая девушка на низкой эстраде крутилась вокруг шеста. Сида сразу затошнило от смеси запахов пота, рвоты на полу и табачного дыма, но Деннис, совсем как отец тогда в шахте, бодро хлопнул его по плечу и повел к стойке.
Спустя полчаса Сид уже не осознавал, что с ним происходит и где он находится. Словно замороженный, он сидел за столиком в дальнем углу, куда его уволок Деннис, медленно тянул из стакана крепкое виски и чувствовал, что его вот-вот стошнит. Наконец взгляд его прояснился и он огляделся вокруг. Первое, что он заметил — Денниса не было рядом, словно он вообще растворился в воздухе. Народу в зале заметно поубавилось, полуголая красотка тоже ушла. Только угрюмый плотный бармен за стойкой протирал стаканы да неподалеку за столиком громко разговаривали несколько парней, матерясь через каждое слово. И тут Сид вздрогнул всем телом: он увидел Таню. Она стояла посреди зала, глядя пустым взглядом куда-то в сторону. Выглядела она еще более несчастной, чем тогда на дороге, к тому же сейчас она явно не притворялась. Лицо ее было бледно, губы мелко тряслись. Сид твердо уже решил встать, подойти к ней и поговорить (время для этого самое подходящее), но тут один из парней за ближним столиком, высокий брюнет в джинсовой ковбойке, поднял голову от стола и крикнул:
— Эй, Таня… иди сюда!
Таня не шевельнулась.
— Эй, сучка, я тебе говорю! А ну живо сюда! — повторил парень.
Таня вздрогнула, словно проснувшись и медленно сделала несколько шагов к столику.
— Отсоси у меня, детка, — произнес парень, расстегивая ширинку, и достал из кармана стодолларовую бумажку.
— Я не буду, — глухо сказала Таня.
— Чего?
Она подняла на него туманный взгляд и вдруг резко выпалила:
— Я не буду… пачкать рот твоей спермой.
— Что ты сказала? — Парень поднялся с места. Таня молчала, снова глядя куда-то в сторону.
— Она, кажется, сказала, что из тебя хуевый ковбой, амиго, — усмехнулся другой парень, судя по внешности, латинос.
— И еще она сказала, что член у тебя, Джо, маленький и грязный, — хохотнул третий, маленький и толстый.
Бледнея от ярости, Джо схватил девушку рукой за волосы.
— Ты это сказала?! Говори, мразь!
— Пусти! — простонала Таня, вцепляясь пальцами в жилистую руку парня и пытаясь вырваться.
— А ну пойдем! — рявкнул Джо. — Я тебя, сучку, поучу хорошим манерам!
Под громкий хохот своих дружков он потащил Таню к боковому выходу из зала. Сид резко вскочил, но, посмотрев на парней за столиком, решил пока не дергаться, чтобы не получить от них. Выждав минуту, он медленно заковылял к выходу и очутился в узком и грязном коридоре, где воняло еще хуже, чем в зале. В дальнем конце коридора какой-то парень прижимал к стене шлюху. За ближайшей дверью, как понял Сид, находился туалет. Оттуда доносились звуки ударов, сдавленные вскрики и голос Джо: "Я тебя поучу, сука! Ты, блядь, будешь знать, как такое мне говорить!" Сид прижался к стене, не смея шелохнуться. Он понимал, что нужно что-то сделать, но в то же время понимал, что сделать он просто ничего не может. Из-за двери донеслись всхлипы, затем особенно громкий удар, судя по всему, о стену. Дверь распахнулась, оттуда вывалился Джо, тяжело дыша.
— А тебе, хромой ублюдок, чего тут надо? — хрипло гаркнул он, заметив Сида.
— Я… ничего, я просто мимо шел, — пролепетал тот.
— Ну так вали, пока я тебя не зашиб на хер! — заорал "ковбой" и со всей силы толкнул Сида. Тот отлетел назад и ударился затылком о стену. Перед глазами, как и восемь лет назад, заплясали цветные искры. Подождав, пока в глазах прояснится и увидев, что Джо ушел, Сид боком проскользнул в туалет. Он увидел треснувшее зеркало и отражение собственного испуганного лица в нем, заблеванный и усыпанный использованными шприцами пол, разрисованные маркерами двери кабинок, мерцающую лампу под потолком. Посреди всего этого убожества на полу лежала Таня. Сид узнал ее только по одежде, прежде он никогда не смог бы представить такую девушку лежащей на грязном полу, свернувшись в комок, словно боясь, что ее будут сильно бить. Он склонился над ней и увидел, какой болью искажено ее лицо: глаза зажмурены так, словно она боялась их открыть, рот, наоборот, разинут в немом крике. Сид однажды видел похожее лицо на картине Мунка в книге, которую читала Аня. Руки Таня прижимала к животу, то ли пытаясь инстинктивно закрыться от пинков, то ли просто держась за больное место. Над правой бровью у нее Сид разглядел большой свежий кровоподтек.
— Таня, ты чего?.. Вставай, тут грязно… Ничего страшного… все закончилось… — залепетал Сид бессвязные фразы, пытаясь взять ее за плечо и поставить на ноги. Она как будто не слышала его слов и не чувствовала прикосновений. Наконец, через несколько минут, она поднялась, неловко опираясь руками о пол. Медленно открыла глаза, и Сид увидел невидящие, расширенные от ужаса зрачки и покрасневшие от напряжения белки. Она постояла несколько секунд, глядя куда-то в пространство, и вдруг с диким криком, сжав кулаки, бросилась к зеркалу и стала изо всей силы бить по своему отражению. Сид кинулся к ней, обхватил, прижал к груди, стараясь успокоить. Она билась в истерике, рыдала, отталкивала его, но понемногу стала успокаиваться. Сид еще некоторое время прижимал ее к себе, гладил по волосам, шептал успокаивающие слова, затем повел к выходу. Он боялся, как бы "ковбой" Джо не увидел их вместе, и был готов уже, если что, драться за Таню. Но шумной компании в главном зале уже не было: видно, поняли, что им тут ничего не светит и убрались из бара. Обняв Таню за плечи, Сид вывел ее на свежий воздух. Было уже совсем темно, только в домах мерцали мутно-желтым светом окна. Недалеко от бара громко разговаривала какая-то пьяная компания, но до калеки и, как им наверняка казалось, пьяной в хлам девки им никакого дела не было. Сид понял, что идти сейчас вдвоем по темным и пустым улицам опасно и, дойдя до первого перекрестка, остановил такси. Спустя несколько минут машина уже стояла у подножия Северного холма, возле кукурузного поля. "Совсем как тогда, восемь лет назад", — подумал Сид и с восторгом огляделся. Ностальгия захлестнула его, и он принялся радостно перебирать в уме счастливые воспоминания, связанные с тем днем. Он осторожно потряс Таню за плечо, но она не шевельнулась. Сид наклонился к ней и услышал ее ровное дыхание. Видимо, настолько сильно устала, что заснула, едва они сели в машину. Сид стал трясти ее сильнее, но она как будто впала в летаргию и не просыпалась. Тогда он, заплатив таксисту, осторожно обнял ее за талию и вытащил из машины, думая, что на свежем воздухе она проснется. Не тут-то было, она едва стояла на ногах и повисла на нем всей тяжестью. Выход был только один — нести ее к себе домой. Не оставлять же ее на ночь здесь, под открытым небом, такую беззащитную! А где она живет, он так до сих пор и не знал.
Он поднял спящую девушку на руки и, медленно притягивая хромую ногу к здоровой, стал подниматься по склону вверх. Таня была совсем не тяжелой, но для Сида эта ноша была тяжелее, чем какая-либо другая, главным образом потому, что он просто не мог, не имел права бросить ее или хотя бы на секунду расслабить руки. Все тело его налилось свинцовой тяжестью, по спине градом катился пот, кожу бешено кололи мурашки, но он, не смея даже охнуть, преодолевал крутой подъем. Ему казалось, что позади него из темноты скалятся те самые трое парней, которые еще совсем недавно в баре смотрели на Таню со звериным блеском в глазах, и среди них сверкал налитыми кровью глазами мерзкий Джо, готовый в любую секунду кинуться на них и разорвать в клочья. И Сид, боясь оглянуться, невольно ускорял шаг, при этом не решаясь даже руки опустить чуть ниже, чтобы внезапно не уронить девушку на землю. Ему казалось также, что из темноты вокруг него смотрят страшные, потусторонние силы, что являются только по ночам, смотрят и ждут удобного случая, чтобы напасть и утащить в свой холодный и мрачный мир. А он, единственный на этой сонной и пустой земле, идет по крутому склону, к заветной и почти недостижимой цели — дому, высящемуся на вершине холма, словно маяк. Но тихое посапывание Тани возле самого его уха и ее черные шелковистые волосы, касающиеся его щеки, прибавляли ему силы, заставляли двигаться вперед. Он знал, что делает это не ради себя, что он отвечает сейчас, ни много ни мало, за ее жизнь и рассудок. Только в саду, среди шиповника, он позволил себе остановиться и передохнуть, а затем снова двинулся дальше.