Требуется несколько секунд, чтобы до меня дошел смысл его слов, после чего я киваю в знак согласия и, покрепче запахнув на груди халат, сажусь. Голова слегка кружится, и мне приходится опереться ладонями в одеяло, чтобы предательски не покачнуться. Обведя глазами комнату в поисках второго говорившего, я замечаю Кейна, облокотившегося о комод и молча наблюдающего за происходящим. Он одет в безукоризненный костюм, волосы уложены, лицо гладко выбрито. Очевидно, что бессонная ночь и спасение моей жизни — для него не повод для отдыха.
Я беззвучно здороваюсь с ним одними губами и, получив в ответ легкий кивок головой и спокойствие взгляда, перевожу глаза на Карригана.
Мужчина опускается на край кровати рядом со мной и, одарив меня успокаивающей улыбкой, поясняет:
— Я собираюсь провести небольшой осмотр и взять у вас анализы, и при необходимости поставлю капельницу, после чего мы с вами попрощаемся. — слегка склонив голову в бок, он шутливо сетует: —Мало кто любит врачей, поэтому обещаю не быть слишком надоедливым.
— Все в порядке. — как не стараюсь, улыбки из меня не выходит, лишь губы нервно дергаются. — Делайте то, что посчитаете нужным.
Наклонившись, мужчина открывает чемодан и в сопровождении пристального взгляда Кейна, извлекает оттуда тонометр и стетоскоп, после чего приступает к осмотру. В перерывах между прослушкой дыхания и пальпацией лимфоузлов, он задает вопросы о моем самочувствии, и я на них отвечаю. Нет, у меня ничего не болит, разве что кружится голова и клонит в сон. В последний раз я ходила в туалет больше суток назад. Нет, у меня не всегда такие холодные руки. Нет, у меня не наблюдалось аллергии на препараты. Да, я всегда была худой.
Когда врачебный допрос окончен, доктор Карриган снова лезет в чемодан и, достав оттуда катетер и шприц, перетягивает жгутом мою руку и ловко вводит иглу в вену. Я с детства боюсь вида крови, сейчас же безучастно смотрю, как пробирки по очереди наполняются темно-красной жидкостью, не испытывая ровным счетом ничего. Очевидно, оглушенная апатия все еще не собирается меня отпускать.
— Результаты анализов будут готовы чуть позже, но капельницу с электролитами я поставлю вам прямо сейчас, — сообщает мужчина, аккуратно укладывая пробирки в белый кейс. — То, что у вас обезвоживание, и так очевидно.
Жестом бывалого фокусника он вытягивает из своего бездонного чемодана складную треногу и вешает на ее капельницу. Воспоминание вспышкой обжигает сознание, за секунду перенося в зловонное помещение, в котором мулат-охранник проделывал схожую манипуляцию, и чтобы не поддаваться нарастающему приступу паники, жмурю глаза и стараюсь глубоко дышать. Не хочу выглядеть истеричкой перед Кейном и этим мужчиной.
По истечению двадцати минут капельница заканчивается, после чего мужчина упаковывает остатки своего врачебного снаряжения в чемодан и, ласково похлопав меня по руке, встает.
— Результаты сообщу вам позже, а пока могу сказать, что помимо потери электролитов, серьезных проблем со здоровьем я у вас не вижу. Капельницу нужно будет повторить в мой следующий визит. — он ободряюще улыбается, демонстрируя углубившуюся сетку морщин вокруг глаз, — Вы здоровая молодая женщина, мисс Соулман, так что думаю, причин для беспокойства у вас и мистера Колдфилда нет.
С последней фразой я машинально смотрю на Кейна, словно он должен опровергнуть утверждение доктора Карригана о том, что он за меня беспокоится, однако, он продолжает хранить молчание. Попрощавшись, мужчина направляется к двери и, Кейн, бросив на меня короткий взгляд, выходит следом за ним. Я слышу удаляющиеся звуки их голосов, и, закрыв глаза, вновь сползаю на подушку. Хочу еще поспать.
В следующий раз я открываю глаза от мягкости прикосновения, и звука грудного голоса, чем-то напоминающий голос мамы. Прищурившись, вижу перед собой приятную женщину лет сорока, в белой рубашке и темных брюках.
— Доброе утро, мисс. Я Джулия, домработница мистера Колдфилда, — поясняет она и указывает рукой на тумбочку, где стоит поднос, накрытый знакомой металлической крышкой. — Я принесла вам завтрак.
Я хочу сказать, что не голодна, но в последний момент передумываю и, поправив за спиной подушку, сажусь. И пусть у меня нет аппетита, я должна заставлять себя питаться во благо собственного здоровья, а иначе для чего Кейну и Прайду было меня спасать.
— Спасибо, Джулия. — разместив поднос у себя на коленях, открываю крышку, ожидая увидеть панкейки, однако, вместо них обнаруживаю яйца скрэмбл и жареные полоски бекона.
— Я вас оставлю и приступлю к уборке. — тактично говорит Джулия, глядя как я в нерешительности замираю с вилкой в руке. — Зайду к вам чуть позже. Приятного аппетита, мисс.
Она слегка пружинящей походкой идет к двери, а я, вдруг вспомнив, какая мысль настойчиво зудит в закоулках моего заторможенного сознания, окликаю ее.
— Джулия, а Прайд внизу?
Лицо женщины выглядит немного растерянным, когда она оборачивается и, пожав плечами, отвечает:
— Внизу на диване сидит мужчина, но я, к сожалению, не знаю его имени. Попросить его к вам подняться?
Я отрицательно кручу головой и посылаю Джулии слабую улыбку:
— Спасибо, я сама спущусь после того, как поем.
Мне просто необходимо увидеть Прайда и лично выразить сожаление, что своей выходкой я создала ему проблемы. В машине мне совершенно точно не показалось, что между ним и Кейном царило напряжение.
Кое-как осилив половину завтрака, я ставлю поднос на прикроватную тумбочку и осторожно встаю. Голова все еще кружится, а ноги ощущаются неустойчивыми, но передвигаться вполне можно. Умывшись и потратив около двадцати минут, чтобы расчесать спутанные волосы, переодеваюсь в толстовку и леггинсы из Alo Yoga и спускаюсь в гостиную.
— Прайд…
При звуке моего голоса сидящий на диване мужчина оборачивается, и я заготовленная фраза мгновенно застывает в горле. Он одет как Прайд, и даже прическа и телосложение похожи, но все же это не он.
— Добрый день, мисс Соулман, — говорит мужчина, поднимаясь. — Я Алистер.
— А где Прайд? — до боли стискиваю пальцы в кулаках.
Пусть это звучит не слишком вежливо, но чувство такта растворяется под прессом стремительно нарастающего чувства вины и уверенности в том, что замена моего сопровождающего не случайна, и Прайда я больше не увижу.
— Не располагаю этой информацией, мисс Соулман.
Этот ответ меня не удивляет, видимо, потому что я слишком часто его слышала.
— Если вы хорошо себя чувствуете, я бы мог отвезти вас на прогулку в парк, — продолжает мужчина, на что я быстро мотаю головой. Пусть это глупо, но мне кажется, что поехать с ним будет нечестно по отношению к Прайду, который пострадал из-за меня.
— Спасибо, но я предпочту остаться в своей комнате.
Не дожидаясь ответа, я разворачиваюсь и, превозмогая возникшую одышку, бегу вверх по ступенькам. Уход Прайда меня расстроил настолько, что на глаза наворачиваются слезы. Возможно, потому что я привыкла к его молчаливому присутствию и исходящей ауре спокойствия, а, возможно, потому что чувствовала, что несмотря на закрытость, он все же мне симпатизирует.
Закрывшись в комнате, я весь день провожу в кровати, бесцельно разглядывая потолок и периодически впадая в дрему. В обед вновь появляется Джулия с подносом с горячего супа и, поставив его на тумбочку, с улыбкой желает мне приятного аппетита и снова уходит. Мне удается съесть его почти весь, после чего я вновь принимаю лежачее положение и отворачиваюсь к окну. Я бы очень хотела позвонить Кристин, вот только мой телефон отобрали похитители, и теперь я осталась без связи.
Когда настенные часы показывают начало седьмого, дверь без стука распахивается и в комнату решительной походкой входит Кейн. Судя по тому, что он одет в тот же костюм, что и с утра, он только что вернулся домой.
— Привет. — я сажусь и машинально прикрываю ноги одеялом, в попытке защититься от его изучающего взгляда.
Оглядев меня, Кейн переводит глаза на пустую тарелку на тумбочке и едва заметно кивает, словно выражая одобрение, после чего опускается на кровать рядом со мной.
— Как ты себя чувствуешь? — его тон тот же, что и у Доктора Карригана: спокойный и собранный.
— Я в порядке.
— Голова все еще кружится?
— Совсем немного.
— Пришли результаты анализов. Помимо обезвоживания, больше никаких отклонений выявлено не было. Завтра с утра Карриган поставит тебе последнюю капельницу, и ты вновь сможешь вернуться к занятиям йогой.
Я открываю рот, чтобы возразить, но Кейн не дает мне этого сделать, продолжая размеренно говорить, как это делали университетские преподаватели на лекциях: делились информацией, подразумевая, что студент ее усвоит.
— Завтра в три у тебя назначен визит к психотерапевту. Будешь ходить к нему трижды в неделю, пока не отпадет необходимость. Карриган выписал тебе витамины и успокоительные. Их необходимо принимать.
— Почему ты заменил Прайда? — выпаливаю я, впиваясь глазами в невозмутимое лицо.
— Потому что он не справился в поставленной задачей. — не меняя тона, отвечает Кейн, спокойно удерживая мой взгляд.
— Но он совсем не виноват. Откуда ему было знать, что я выйду с черного входа?
— Оттуда же, откуда узнали люди Крофта. Ничто не мешало ему поставить там своего человека, но он этого не сделал.
Чувство вины и отчаяния вновь атакуют меня, и я начинаю судорожно подыскивать слова, чтобы его оправдать.
— Это потому что он доверял мне, — смотрю на него с мольбой. — Мы с ним подружились, и я его подвела.
— Прайд не был твоим другом. — негромко, но твердо произносит Кейн, в очередной раз опуская меня на землю. — Он был твоим охранником, и эта оплошность ему непростительна.
— Ты уволил его?
— Нет, я не уволил его, но с тобой он больше работать не будет.
— Ты очень суров к людям, Кейн. — я больше не делаю попытки оторвать взгляда от одеяла, потому что не готова увидеть непробиваемую сталь в его глазах.
— Такова плата за принятие сложных решений. — кровать отпружинивает, что означает, что Кейн встал и наш диалог окончен. — Сейчас тебе принесут ужин.
— Я не хочу идти на йогу… — бросаю в удаляющуюся спину. — я вообще ничего не хочу.
Кейн останавливается рядом с дверью и, взявшись за ручку, поворачивает голову в мою сторону.
— Очень жаль, потому что на йогу тебе ходить придется. Если твоему здоровью ничего не угрожает, одного дня, проведенного в постели вместе со страхами и жалостью к себе вполне достаточно.
глава 30
Как Кейн и обещал, утром в моей спальне вновь появляется доктор Карриган, который проводит повторный осмотр и ставит мне капельницу, сопровождая этот неприятный процесс врачебными байками. Он подтверждает, что мои анализы в порядке и даже оставляет визитку, чтобы я звонила ему при малейшем беспокойстве, после чего пакует свой волшебный чемодан и удаляется, оставляя меня в одиночестве. Которое, впрочем, не длится долго, потому что едва я выхожу из душа, в комнату стучится Алистер и сообщает, что после завтрака у него есть распоряжение отвезти меня на йогу.
Даже несмотря на благодарность за спасение моей жизни, я испытываю обиду на Кейна, смешанную с чувством жалости к себе, из-за того, что даже в свете последних событий он по-прежнему пытается втиснуть меня в рамки придуманного им распорядка. Если мои физические показатели и пришли в норму, это еще не говорит о том, что я полностью оправилась от стресса, и кажется несправедливым, что он даже ненадолго не может пойти на компромисс со своим холодным «я» и позволить мне еще пару дней оставаться в кровати.
Не делая попытки заглянуть в зеркало, забираю волосы в высокий хвост и переодеваюсь в костюм для йоги, после чего спускаюсь на кухню. Я не испытываю желания приглашать Алистера выпить со мной кофе: это была наша с Прайдом традиция и мне не все равно, с кем ее делить.
На столе под крышкой вновь обнаруживаются бекон и яйца, и я начинаю нехотя их есть, размышляя о том, почему исчезли панкейки. Возможно, Кейн решил, что проявил достаточно внимания к моим вкусовым пристрастиям, и теперь хочет напомнить, что в его доме все будет происходить так, как посчитает нужным он.
По дороге в студию йоги мы едем молча: ни я, ни Алистер не предпринимаем попытки заговорить друг с другом. Для чего пытаться завести с ним дружбу, если и этот человек может в самое ближайшее время исчезнуть из моей жизни.
— Я закончу в течение часа. — говорю хмуро, когда в его сопровождении вхожу в стеклянные двери студии Lotus. Знаю, что Алистер ни в чем не виноват, и всего лишь выполняет свою работу, но мое подавленное состояние и злость на Кейна — больше, чем я могу в себе удержать.
Мужчина никак не реагирует на мою внешнюю холодность и, не меняя вежливого тона, информирует:
— Я буду ждать вас на диванах, мисс Соулман.
В зал для групповых занятий я вхожу, неустойчиво балансируя на грани того, чтобы разрыдаться, либо же начать лупить кулаками в стену, однако, умиротворяющий голос ведущей и напряжение тянущихся мышц постепенно отвлекают меня от тоскливых мыслей, и разум вновь заволакивается аурой спокойствия. Поэтому, когда через час я выхожу в вестибюль и замечаю сидящего Алистера, то уже не испытываю утреннего раздражения. Все-такие йога — великое изобретение.
— Перед вашим визитом к психотерапевту у нас еще около двух часов. — говорит Алистер, пока мы идем к машине. — мы можем заехать домой и переждать это время там, либо же дойти до Центрального парка и немного прогуляться.
Вспомнив о необходимости посещения мозгоправа, я невольно морщусь и решаю, что во что бы то ни стало должна этого избежать.
— Алистер, а не могли бы вы позвонить мистеру Колдфилду? Мне нужно кое о чем его попросить.
Я никогда не была на подобных консультациях, и одна мысль о том, что чужой человек будет лезть мне в душу и конспектировать мысли, вызывает стойкое отторжение. Я снова начинаю злится на Кейна за то, что он пытается диктовать, что будет лучше для меня, ни на секунду не заботясь о моих желаниях. Посылает меня к психотерапевту словно считает психически неустойчивой вместо того, что дать время прийти в себя и одарить обычным человеческим сочувствием.