— Что же насчет меня? — донесся вопрос, а я обожгла язык кипятком.
Торопливо, со звоном поставив чашку обратно, я спросила, что он имел в виду. Карие глаза ректора смотрели на меня упрямо, даже с толикой наглости, словно он не просто спрашивал, а требовал, чтобы я удовлетворила то ли его сиюминутную прихоть, то ли очень важное желание.
— Что скажете обо мне? Каким вы видите меня? Говорите правду, иначе договор даст об этом знать.
— Что? Какой договор?
— Наш с вами.
— Но как?.. — непонимающе протянула я и замолчала, проявив смекалку именно сейчас, а не ночью, когда подписывала свиток.
Я ведь тоже одна из претенденток, поэтому даже не могу соврать о себе!
— Вы… — Слова не находились. Они иссякли. Я рассерженно сложила руки на груди.
Бенедикт поставил локоть на стол. Я отодвинула стул, желая оказаться дальше, а его ножки предательски скрипнули, выдавая меня.
— Так что скажете, мисс Лост? Я все еще жду ответа.
— Почему вас это интересует? — нервно спросила я, потихоньку закипая.
Всю жизнь я была лишена выбора, в приюте за нами следили, решали, когда мы можем выходить в город, а когда нет. Даже обучали нас тому, на чем остановят свой взор работники приюта. В свое время я потратила битые часы на игре на флейте. Четыре года ненавистных занятий, и все потому, что одним прекрасным утром воспитательница принесла футляр с инструментом и сказала, что один из богачей оплатил учителей для приюта и мне достался флейтист.
А теперь с каждой новой встречей с ректором мне казалось, будто я возвращаюсь в прошлое, в котором мне многое дается и я вроде бы должна быть благодарна, но меня лишают свободы выбора и зажимают стальными тисками, погружая в душный плен.
— Хочу убедиться, что ничто не повлияет на ваши суждения, — холодно проговорил Бенедикт.
— Вы на что-то намекаете? — Челюсть уже ныла от того, как сильно я ее сжимала.
Бенедикт отпил чай, словно намеренно растягивая время.
— Нет, говорю прямо. Ни симпатия, ни неприязнь не должны никак сказаться на вашей работе.
— Не беспокойтесь. Может, по мне не скажешь, но я очень ответственна.
— Рад слышать. — Голос ректора звучал подчеркнуто официально.
Вспышка очередной молнии, сверкнувшей снаружи, пробилась рассеянным светом сквозь купол над беседкой.
Напряжение напитало воздух. Мои пальцы плотно обхватывали чашку, выдавая дискомфорт, тогда как ректор оставался самим собой. Я словно очутилась на одном из лекционных занятий.
— Я как раз хотела спросить у вас… — Голос предательски дрогнул, выдавая волнение. — Какие качества вы бы хотели видеть в своей жене? Я сейчас общаюсь с девушками и пытаюсь составить свое мнение о тех, с кем ранее была незнакома.
Из маленького кармашка в брюках я достала сложенный лист бумаги и кусочек карандаша, сточенного почти до основания, и приготовилась записывать.
Бенедикт внимательно проследил за моими действиями, никак их не прокомментировав и лишь скептически изогнув бровь.
— Рассудительная, воспитанная, послушная, та, что поможет мне в моих исследованиях и кое-каких имперский делах. Не устраивающая сцен, не дерзящая… — На этом моменте я остановилась, перестав записывать, а ректор все продолжал с самым невозмутимым видом. — Сильная, умеющая за себя постоять и поддержать диалог с влиятельными людьми. Но самое главное, что может перечеркнуть недостаток некоторых других качеств, — искренняя, не лицемерная. Я не требую любви, но желаю правды.
Бенедикт замолчал. Я издала неопределенный звук, часто моргая и еще не совсем понимая, как мне относиться к услышанному.
— Что-то не так? — совершенно невозмутимо спросил ректор. Казалось, он надо мной смеется, но в глубоких карих глазах не отыскалось ни намека на шутку.
— Хм-м. Вы уверены, что вам жена нужна? Может, вы помощницу наймете?
— Нет. Мне нужна жена. Хотя должен признать, отбор был вынужденной мерой.
— Я вас не поняла.
— Скажем так, он призван отвлечь людей от иных, более важных событий, происходящих в империи. Все эти сьемки, публичная огласка… До подписания договора я не мог вам об этом рассказать. Надеюсь, вам не стоит напоминать, что все сказанное здесь должно остаться в тайне?
Я уставилась на гладкую поверхность стола, складывая пазл воедино.
«Претенденток за меня выбрала Анелин», — примерно так Бенедикт сказал мне вчера. С самого начала он четко обозначил свое отношение к отбору. Но ведь я не думала, что все на самом деле так плачевно…
Эгоистично. Жестоко. Неправильно.
— И вы в самом деле женитесь на победительнице? — бесцветным голосом спросила у ректора. С каждым днем моя неприязнь к нему крепла. Она была интуитивной, вызванной непониманием и его невозмутимостью, с которой ректор влиял на поступки и решения других людей, в том числе и мои.
В какой-то степени я даже не пыталась его понять, сделав ошибку, и из-за предвзятости заранее занесла Бенедикта в список людей, с которыми я бы никогда не завела дружбу.
— Да, конечно. Я не нарушаю обещаний, — с готовностью ответил он.
— У вас ничего не выйдет, — отрицательно качнула я головой. — Если не себя, то девушку вы точно сделаете несчастной. Разве вы этого не понимаете?
— Вы слишком узко мыслите. — Его лицо ожесточилось. — Некоторые на многое способны ради выгоды. Достаточно предложить подходящую цену. Ведь так, мисс Лост? Кому как не вам об этом знать?
Я шумно втянула воздух — его слова вновь вывели меня из себя. У ректора определенно был в этом талант. Интересно, он лишь на меня так действует?
— Не сравнивайте. Это не одно и то же. Всегда есть границы.
— Которые можно расширить, — парировал мужчина.
— Зависит от человека, — упрямо заявила я, чувствуя, что уже на пределе.
Бенедикт откинулся на спинку стула.
— Давайте закончим этот пустой разговор. Ваше мнение ничего не изменит. — Он отстраненно посмотрел в сторону, на размытые очертания темного сада, сквозь водные потоки, стекающие по магическому куполу. — У вас есть что-то для меня?
Я растерянно на него посмотрела.
— Я о девушках, Эльза. Вы ведь не зря провели весь этот день?
Ах, вот он о чем…
До нашей встречи я готова была назвать несколько претенденток, к которым стоило присмотреться, но теперь они точно не подходили.
— Нет. Пока нет.
— Что ж, — Бенедикт выглядел недовольным, — полагаю, это всего лишь начало. Не забывайте, завтра вечером мы выезжаем на Восточное побережье, надеюсь, там вы покажете себя намного лучше.
— Обязательно, — выдавила я сквозь зубы, поднимаясь из-за стола.
В этот самый миг Бенедикт Карр не выглядел как ректор академии. Скорее как властелин с темной аурой, направленной на то, чтобы раз за разом подавлять своих слуг. И, словно окончательно вжившись в образ, он добавил:
— Не забудьте о нашей сделке, Эльза.
— О, что вы, как я могу забыть, — уже стоя у двери, ответила я.
Глава 7. Опьянение
На протяжении всех выходных я желала вернуться в академию, хоть и понимала, что не выйдет оставаться невидимкой, как прежде. Так и получилось — даже те, с кем я едва парой слов перекинулась за все время, вспомнили о нашей якобы дружбе и пытались разузнать подробности отбора. Уже ко второй половине учебного дня я ощущала себя усталой и измученной.
А еще из головы никак не выходила последняя беседа с ректором, после которой стало очевидно: Бенедикт не ищет любви. Он в поиске той, с кем сможет разделить свои обязанности или хотя бы такой девушки, что не станет мешаться под ногами.
Я не понимала его позиции, и теперь задача подобрать ему подходящую жену стала в разы сложнее.
Заносчивый сноб. За что он свалился на мою голову?
Я тяжело вздохнула.
Гримуар, Эльза, помни о нем. Эта книга заслуживает и не таких жертв.
С самого утра я отправила весточку мистеру Спригатто с просьбой о выходных. Знала, что Саранча будет недоволен, но выбора не оставалось — я не могла работать в прежнем режиме. В ближайшие дни я намеревалась лично сходить в лавку, пока ее хозяин не начал беспокоиться. Иначе в будущем у меня возникнут большие проблемы.
— Мелания лидирует, — невзначай сказала подруга, которая с интересом следила за развитием тотализатора.
Я была почти уверена, что Маргарет тоже сделала ставку.
Академия оживала после обеденного перерыва. Коридоры наполнялись студентами, спешащими на занятия. Среди них были и мы. Под потолком потрескивали светильники с настоящим огнем в своих сердцевинах. Он не тух на протяжении всего дня, освещая темные залы и аудитории замка с узкими неширокими окнами. Лишь ночью свет исчезал, погружая здание в непроглядную тьму.
— Рада за нее, — без энтузиазма отозвалась я, не оглядываясь по сторонам.
— А ты третья, — продолжила довольная подруга.
Я удивленно остановилась.
— Третья? Почему?
— Потому что ты себя недооцениваешь, — нагнал нас Патрик. Он выглядел хмуро, будто был чем-то недоволен. Парень поправил сумку на плече. Следующее занятие по магическим боям у нас проходило совместно. В академии не было четкого разделения на специализации, все обучались по общей программе. Лишь на старших курсах студенты сами выбирали предметы, которые желали изучать, в основном руководствуясь предрасположенностью к определенным видам магии.
— Тарт много красится, волосы укладывает и украшения всякие цепляет. Не знаю, что еще девчонки делают ради своей внешности. Но ты ни над чем не заморачиваешься, и все равно выглядишь привлекательно. Хотя, по мнению некоторых, слишком простовата, и поэтому недотягиваешь.
Переглянувшись с подругой, я с толикой угрозы уставилась на парня.
— Вы нас обсуждали?
Он сконфуженно покосился на меня и пробурчал:
— Я не обсуждал. И я не считаю, что ты простовата.
Маргарет поджала губы, скрывая улыбку. Мне стало неловко.
— Эм-м, спасибо, — сказала я, намеренно переводя диалог в другое русло. — Сегодня же на боевой подготовке обещали защиту от водных заклятий?
Патрик кивнул. Между нами повисло молчание. Вскоре парень покинул нас с Маргарет, убежав вперед.
— Ты ему нравишься, — шепнула подруга, смотря приятелю в спину.
— К сожалению, — ответила я.
— Почему? Он вроде неплох. Симпатичный. Я его как-то без футболки видела — сплошные мышцы! Случайно, не смотри на меня так! Я, конечно, знаю, что нам не до любви, но иногда легкая романтика дает расслабиться.
Рассуждение подруги меня насмешили.
— Идем, Маргарет. Хватит. У меня уже есть поклонник, с которым надо разобраться.
— Ректор?
— Нет. Этот каменюга слишком чопорный и раздражающий. Кстати, вечером мы выезжаем на Восточное побережье.
— Ты врешь!
— Нет.
— Как думаешь, ты сможешь провезти меня в своей сумке? — заговорщицким шепотом спросила подруга.
Я сама предвкушала поездку, хотя причина, по которой туда отправлялась, радости не внушала. Восточное побережье славилось высокими обрывами, что в некоторых местах сменялись кусочками белоснежного песочного пляжа. Когда-то пласты земли поснимали заклятиями, чтобы обеспечить комфортный выход к морю.
Претенденткам не говорили о том, что их ожидает во время путешествия. Все грядущие испытания оставались тайной. Но я не волновалась и почти о них не думала. Ведь не я боролась за сердце Бенедикта Карра, которое, по всей видимости, отсутствовало. Последний наш разговор окончательно убедил меня в том, что мужчина относится к отбору весьма цинично, прагматично заботясь о том, чтобы ничто не помешало ему сделать правильный выбор.
— Студентка Лост. — Тяжелая ладонь легла на плечо.
Маргарет обернулась первой, и ее глаза испуганно забегали.
Вспомнишь гадость, вот и «радость»…
— Вы уронили. Не потеряйте. — Бенедикт закинул мою тетрадь в открытую настежь сумку, выглядя при этом крайне учтиво, но его холодные глаза несли скрытую угрозу. Я сжалась, но, даже испуганная, не смогла промолчать:
— Для ректора вы очень внимательны.
Должно быть, смелость и заключается в том, чтобы, несмотря на опасения, оставаться собой и действовать. Трусость же выбивает почву из-под ног.
— Предпочитаю ответственно подходить к любым аспектам работы. — Бенедикт выглядел высокомерно. В академии особенно подчеркивалась разница между нами — девушка без рода и имени и могущественный маг с кровью императорского рода в жилах. — Настоятельно советую вам тоже относиться к своей работе ответственно и беспристрастно.
Маргарет молчала, тревога на ее лице сменилась удивлением и непониманием.
— Благодарю за совет, господин ректор. Вы, как всегда, очень предусмотрительны. — Почтительный тон, нервная улыбка на устах.
— До встречи, студентка Лост. — Ректор направился вперед, как самая настоящая скала рассекая людской поток.
Я выдохнула, чувствуя свою беспомощность.
— Он ведь слышал про каменюгу? — кисло спросила у Маргарет. — Или нет?
— Еще как слышал, и не надейся.
— Если я не вернусь с Восточного побережья, ты же будешь меня искать? — поглядела на подругу, как на единственную спасительницу.
— А как же? Кто если не я? — пошутила Маргарет, но взгляд ее оставался серьезным и задумчивым. Ее что-то беспокоило. Но я хорошо знала девушку, чтобы не расспрашивать, — когда сочтет нужным, сама поделится со мной.
Оставшийся путь до раздевалок, имевших прямой выход на арену, где проходили занятия по боевой подготовке, мы проделали молча.
Студенты, видевшие, но не слышавшие мою с ректором перепалку, рассказали другим. И уже после занятия, стоя в раздевалке и наливая воду в стакан из большой бутыли, приделанной к стене, я узнала, что поднялась на строчку выше, находясь прямо за Меланией Тарт. Но в конце концов, самым популярным исходом событий была победа кого-нибудь из выпускниц академии.
Тотализатор набирал обороты. Его фонд рос скачками, становясь баснословным, и уже заслуживал отдельную ячейку в банке. Количество вовлеченных множилось, как и нарастающий ажиотаж.
Мелания делала вид, что ее не волнуют чужие ставки, — ради предосторожности я наблюдала за ней издалека. Только меня не обмануть. Улыбка Тарт стала по-настоящему жуткой, всего на секунду, в тот момент, когда ее взгляд соприкоснулся с моим. А красное платье, надетое на ней сегодня, показалось мне единым кровавым сгустком, что собрал в себе все самые гнусные поступки названной красавицы.
В воспоминаниях всплыло лицо Софии — блондинка с голубыми глазами и белой кожей, прекрасная принцесса без короны. Так было раньше, когда она училась в академии, теперь, говорят, работает в таверне на окраине Бурсбурга, со шрамом от кончика носа до скулы. Тот, кто ее поранил, потрудился смазать клинок ядом, чтобы ни один целитель не смог излечить рану, обезобразившую лицо.
Я думала, что Софии просто не повезло. Жизнь не всегда справедлива. Но мне слишком поздно открылась правда — жестокая истина и чужая подлость. Имелись неоспоримые причины опасаться Меланию, поэтому сейчас я должна быть с ней осторожна как никогда.
После столовой мы с Маргарет разошлись по разным аудиториям. Голова слегка кружилась, но я не придавала этому значения, пока не зашла в помещение и не заняла свое место.
Я заподозрила неладное после начала занятия, когда студенты уже расселись перед небольшими котелками со слоем копоти и мешаниной запахов в жерлах, переживших столько неудавшихся зелий, что, казалось, каждое оставило свой след. Сознание заволокла дымка. Я неотвратимо пьянела. Едва поднявшись, вновь рухнула обратно на стул, вызвав недоуменные взгляды.
Преподавательница славилась своим тяжелым нравом и, по моему мнению, еще и ленью. Имея дар к зельеварению, она давно утратила желание совершенствоваться, углублять знания. И ее малодушие отражалось во всем, даже в расплывающейся фигуре, что поддерживалась нескончаемым запасом конфет и печенья на столе. Свою самооценку она поднимала за счет студентов, порою действуя до абсурдного строго. Поэтому, когда я привлекла внимание и заплетающимся языком попросилась выйти, магистр Гарлак отказала.
Я тряхнула головой, пытаясь не шататься на месте. Когда ты пьян, сознание теряешь не сразу. Вот и я еще пыталась разобраться в произошедшем.