"Праздник! Праздник!"
- Яблоки в карамельном сахаре есть будем? - спросила Беата, дивно смотревшаяся в черном с серебром гусарском доломане, подбитом беличьим мехом, в черных же рейтузах и в желтом кивере с султаном, на поясе у нее висела польская сабля, а у луки седла укреплены были ножны с полутораметровым кончаром .
- Будем! Будем! - хором ответили всадники, причем генерал фон Байер кричал едва ли не громче своих юных спутников.
- Яблоки! Яблоки! В жженке! В карамели! Яблоки!
- Яблоки на снегу... - затянул, было, Томас, но все зашикали на него, засмеялись, загомонили, переговариваясь.
- Яблоко, госпожа? - Елизавета оглянулась.
Рядом с ней стоял высокий смуглый парень в овчинной безрукавке и толстом свитере. На черных кудрях лихо сидела тирольская фетровая шляпа с пером.
- Яблоко в карамели! - улыбнулся незнакомец и протянул Лизе пунцовое, облитое жженым сахаром, словно лаком, яблоко, нанизанное на тонкий деревянный шампур.
- Один пфенниг, госпожа, и счастье ваше! - темные, глубокие, словно ночь, глаза заглянули в глаза Елизаветы, и она почувствовала, что "плывет".
"Что же ты делаешь со мной? Зачем?"
- Я заплачу серебром! - засмеялась она, преодолевая слабость. - Каков товар, такова и цена!
- Серебром так серебром! - улыбнулся парень, показывая белоснежные зубы. - Ваше яблоко, светлая госпожа!
Елизавета, достала из внутреннего кармашка соболиного жакета серебряную монетку - одну из нескольких, на такой случай и припасенных, - и выщелкнула пальцами в воздух.
- Благодарствуйте! - парень, не глядя, взял монетку из воздуха, оскалился и протянул Елизавете яблоко. - Цена заплачена, госпожа, товар ваш!
- Мой, - благосклонно кивнула Елизавета и приняла яблоко.
Оно было великолепно, насыщенного красного цвета, принесшее, казалось, в зиму, в Рождество, ароматы и вкус осени.
- Ах! - сказала она в "расстройстве", "нечаянно" уронив яблок в снег. - Какая жалость!
- Ну, что же ты! - воскликнула обидевшаяся за подругу Тилли.
- Пустое! - отмахнулся генерал. - Можно подумать, последнее!
- Эй, ты! - крикнула Беата, подзывая торговца с лотком, на подобие тех, что носят коробейники, На лотке выложены были в ряд нанизанные на шампуры, облитые карамельным сахаром яблоки, желтые, красные, зеленые. - Беру все!
А парень все смотрел на Елизавету своим странным "долгим" взглядом, от которого начинала чесаться переносица, и сдавливало - легко, но ощутимо - виски.
"Взяла бы и зарезала наглеца!"
Но в нынешние просвещенные времена резать смердов за дерзость, было уже не принято.
"Либерализм, - подумала Елизавета в раздражении. - Что б его черти скрутили!"
- Держи! - Грета легко нагнулась с седла, в котором сидела по-мужски, подхватила с лотка яблоко и, разгибаясь, протянула его Елизавете. - На этот раз зеленое...
***
До леса добрались только в полдень. Пока лакомились яблоками в жженке, пока Беата - под дружный смех и воинственные клики - прыгала вместе с Людо и Томасом через костер, присоединившись к местным парням из деревень и фольварков, пока водили хоровод-плетенку и пели рождественские баллады на три голоса, ели жаренные на огне сосиски и пили состарившийся в глиняных чанах кирш , - в общем, пока суд да дело, солнце забралось высоко в зенит. Елизавета согрелась и заметно раскраснелась. Да что она! Румянец выступил даже на безупречных скулах Беаты, не говоря уже о "штатских" Грете и Тильде!
Сначала они ехали по дороге, потом свернули к берегу озера, где между лесом и скованной прозрачным льдом водой петляла хорошо заметная тропа, и, наконец, въехали в лес. "Загонщики" на разномастных лошадках уверенно вели "охотников" по узкой, не более трех метров в ширину, просеке, уходившей прямо на север, к подножию горы. Впрочем, лес продолжался и там. Густо заросшая соснами гора была невысокой, напоминая скорее широкий двухголовый холм, но сразу за ней начинались куда более высокие горы, вершины которых снег покрывал, по-видимому, не только зимой.
- Ату его! Ату! - кричали "загонщики", весело лаяли увязавшиеся за кавалькадой собаки, ржали и пофыркивали лошади, в полный голос переговаривались между собой верховые. Шум и гомон стоял такой, что ни о какой настоящей охоте, речь, разумеется, не шла. Но где-то в лесу прятались "вервольфы" - городские парни, взявшие на себя эту неблагодарную роль - гоняться по заснеженному лесу, прятаться, скрадывать и путать следы.
Ездили по заваленному снегом лесу - искали следы и шли по следу - не менее часа. Съехали с просеки под густые кроны, пошли осторожным шагом по пробитой оленями тропе. А время шло, и где-то наверху, над их головами, за плотной завесой взметнувшихся ввысь сосновых крон, ветер снова нагнал снежные облака. Солнце скрылось, и под пологом древнего леса сплотились сумерки.
"Похоже на поздний вечер, но теперь едва ли больше двух, а скорее даже меньше..."
По ощущениям второй час, но и только.
"Посмотрим!" - Елизавета запустила руку под меховой жакет, просунула пальцы за ворот застегнутого на все пуговицы кафтана и, нащупав часы, висевшие на золотой цепочке на груди, потянула их наружу.
- Точно тебе говорю, час с четвертью, никак не больше! - бросила она Тильде через плечо и вдруг поняла, что разговаривает с пустотой.
Елизавета оглянулась - никого. Нахмурилась, посмотрела на зажатые в пальцах золотые часики и едва рассмотрела в плотных сумерках крохотные стрелки.
"Час и двадцать две минуты... Почти точно!"
Она прислушалась, поворачивая голову туда-сюда, но не услышала ничего знакомого: ни звуков речи, ни смеха, ни людских голосов. Получалось, что она оторвалась от других охотников, заплутала, занятая своими мыслями, и осталась одна. Как такое могло случиться? Отчего не окликнули ее ни Тильда, ни Людо? Как получилось, что Астарта пошла в лес, отставая от других лошадей? А, между тем, лес словно вымер: ни звука, ни движения. Сумрак, тишина, тревога.
"Тревога? - удивилась Елизавета. - С чего бы мне вдруг тревожиться?"
И тут она вспомнила о волках. Генерал определенно говорил, что здесь водятся волки, но Елизавета никак не могла вспомнить, охотятся ли они днем? Но, как говорится: помянешь черта, он и появится. Только подумала о серых разбойниках, а где-то слева за стволами деревьев промелькнула быстрая тень.
"Показалось?" - но Елизавета знала, не померещилось.
Самого волка она не почувствовала, но движение уловила, и в увиденном - пусть и краем глаза - не сомневалась.
"А может быть, это парни, что взялись изображать оборотней?"
Все может быть, вот только, когда это случалось, чтобы Елизавета не ощущала совсем ничего? Заметила, но не разобрала, - это нормально. Но так чтобы мертвое пятно? А между тем, тот, чье движение она уловила, словно бы и не существовал вовсе.
Шорох за спиной, ощущение движения, и лошадка ее - далматинец - тоже, наконец, уловила запах опасности. Пошла боком, вскинула голову, заржала нервно.
- Ну-ка, ну-ка! - зашептала Елизавета, поглаживая Астарту по голове. - Успокойся, девочка. Никто нам не сделает зла!
Движение справа она сразу же оценила, как опасное, хотя и не успела даже сообразить, что происходит и в чем опасность. Елизавета действовала инстинктивно, то есть так, как ее учили. Не раздумывая, не сомневаясь, она отклонила тело влево, рискуя вылететь из седла, и действительно начиная уже сползать в сторону и вниз, и одновременно вскинула навстречу невнятному движению левую руку, на которой никогда не носила золота, с зажатым в пальцах кинжалом Людо. Механизм крепления путлища в замке сработал, высвобождая ногу, вдетую в стремя, и Елизавета начала падать. Однако что-то случилось со временем и восприятием: падение оказалось медленным, замедленным, затяжным, словно движение и время увязли в меду или патоке. Темная масса возникла в воздухе, наплывая на Елизавету буквально ниоткуда, закрывая обзор, неумолимая, безжалостная. И единственной преградой между этим неведомым ужасом и Елизаветой стала ее тонкая рука, сжимающая древний клинок...
Удар о землю выбил из Елизаветы дух, а в следующее мгновение что-то огромное и мохнатое навалилось сверху и раздавило бы насмерть, если бы девочка не успела откатиться в сторону. Это было, как дышать: упасть, откатиться, осмотреться. Пахнуло - отвратительно и ужасно - запахом зверя, но Елизавета знала, этот волк ей уже не опасен. Узкое длинное лезвие вошло в тело волка где-то там, откуда в последний миг перед падением донеслось до Елизаветы мощное биение огромного сердца.
Она еще раз, для верности, перекатилась через плечо, заржала Астарта, и мир вернул себе обычные краски и звуки, и время пошло вперед. Елизавета приподнялась на руках и огляделась. Лошадка ее "пряталась" среди деревьев, но не убегала. А на снегу буквально в шаге от Елизаветы лежал мертвый волк. Он был огромен. Насколько Елизавета знала из курса биологии, таких волков в природе не бывает. Не вырастают они до таких размеров. Но он был, и он был мертв. Кинжал Людо поразил зверя прямо в сердце, убив на месте. Вернее, в полете.
"Ну, ничего себе, приключение!" - ужаснулась Елизавета, вставая на ноги.
"Ух, и здоров!" - оценила она истинные размеры волка.
А лес, между тем, снова наполнился множеством звуков. Заржала где-то лошадь, потом другая, и Астарта осторожно подала голос. И люди вдруг обнаружились. Загомонили, перекликаясь да аукаясь.
- Елизавета! - кричала близко за деревьями Тильда.
- Лиза! - а это, разумеется, был Людо. Ее Людо. Особенный, необыкновенный, единственный, и он шел к ней.
- Я здесь! - закричала она.
Но первым на поляну выехал генерал фон Байер.
- Ну-с, - сказал он, появляясь из-за деревьев на гнедом жеребце. - И чем же мы тут заняты?
- В Rotkäppchen играем! - улыбнулась барону Елизавета.
- Однако! - сказал генерал, увидев волка. - Это он на самом деле такой большой, или я выпил слишком много граппы?
- Он такой, - ответила Елизавета.
- А у вас, барышня, крепкая рука, - задумчиво произнес генерал, вплотную подъехав к волку. - И ножик интересный. Я так понимаю, били с левой руки?
- Лиза! Ты цела?! - Тильда напрочь забыла, что не умеет ездить верхом. Растрепанная и красная от мороза и тревоги, она вылетела из-за деревьев и в два сильных скачка игреневой лошадки оказалась рядом с Елизаветой. - Ты... Я... Ого! ... А он что?.. Ты его как?.. А он? - захлебнулась она вопросами.
- Все в порядке, - степенно ответила Елизавета и взмахом руки подозвала Астарту. Лошадь послушно подошла и встала сбоку.
- Позвольте, помочь вам подняться в седло? - Людо коротко окинул взглядом поле боя, спрыгнул в снег и подошел к Лизе.
Испугалась? - спросил его взгляд.
Да, - ответила она. - Он как напрыгнет...
Ты молодец!
Я такая!
- А большой-то какой! - воскликнула Беата.
- Я и не знал, что такие бывают... - оторопело произнес Томас.
- Ты его что?! - ужаснулась Тильда. - Так прямо взяла и зарезала?
- Это не волк, - покачала головой Грета.
- Я тоже так думаю, - кивнул генерал. - Кто-нибудь вытащите, пожалуйста, из него кинжал!
- Не возражаешь? - спросил Людо.
- С чего бы вдруг? - удивилась Елизавета.
- Ну, по-разному бывает, - непонятно выразился супруг и обернулся к зверю. - Да, это не волк, - сказал он через мгновение и, нагнувшись, выдернул кинжал.
- Ну, что ж, - констатировал генерал, пронаблюдав, как огромный волк с бурой - медвежьего оттенка - шерстью превращается в смуглолицего и черноволосого парня, - выходит, по сказанному сбылось. Поохотились-таки на вервольфа, и не сказать, чтобы неудачно...
5.
"А ведь он шел за мной! - в который уже раз подумала Елизавета. - Это не мы на него, а он на меня охотился!"
Ей не было страшно, вернее, ужас, растворенный в словах и жестах окружающих, ее, казалось, не затронул, даже не приблизился к ней в вплотную, но неприятная оскомина от инцидента осталась. Она раздражала, как и обычная оскомина, от кислого винограда, например, нервировала, вызывала невольный гнев.
- А оборотень-то за тобой охотился! - Тильда смотрела на Елизавету поверх дужек очков, и в ее изумрудно-зеленых глазах угадывался невысказанный вслух вопрос.
- Похоже на то, - как бы меланхолично, словно бы издалека, откликнулась Елизавета. - Э... Петтер! - обратилась она к слуге, подававшему на стол. - Подайте, пожалуйста, вино.
Пожелание дерзкое, почти на грани приличия, без малого моветон. Будь за столом "взрослые ", она бы себе такого не позволила, но ранний обед накрыли только для них. Четыре прибора на длинном мореного дуба столе выглядели сиротливо, потерянно, но на качество обеда отсутствие остальных обитателей замка никак не сказалось. Генерал и его дамы отправились с визитом к соседу, чей дом стоял на противоположном берегу озера, а молодежи подали бульон из атлантического осетра, слоеные пирожки с запеченной осетриной, свиные отбивные с картошкой и салатом... В общем, сытно, горячо и вкусно, а ведь еще и десерт предполагался с маковым штрицелем и марципановым штолленом . А вот вина на столе не было, только вода.
Петтер просьбе не удивился, застыл перед Елизаветой, чуть склонив голову в знак внимания, спросил через пару секунд, как о чем-то само собой разумеющемся:
- Красное или белое?
- Красное, - предположила Елизавета.
- Могу рекомендовать троллингер или баденский бургундер...
- Пусть будет троллингер, как считаешь? - ненавязчиво подсказал Людо.
"И откуда он все знает?"
- Да, - кивнула она слуге, - троллингер - это то, что нам нужно.
- Мы его будем пить? - спросила Клотильда.
- Нет, мы будем в нем купаться, - фыркнула Елизавета.
- Я к тому, что после встречи с оборотнем, я бы и от фриулийской граппы не отказалась...
- Ты ее, что, пила? - ужаснулась Елизавета, в общих чертах представлявшая, о чем идет речь.
"Это же водка, ведь так?!"
- Нет, я в ней купалась, - сварливым тоном ответила Тильда Шенк, и очки тут же сползли ей на кончик носа.
- У дяди Рейнарта в погребе есть бочонок grappa stravecchia из Фриули, - объяснила она после паузы, заполненной обиженным сопением вздернутого носика. - Она ароматная - из винограда сорта Prosecco, - но мой дядя патриот и пьет только картофельный шнапс. А я - в экспериментальных целях - пробую все подряд. У него там еще иберийский бренди есть, тоже вкусный...
- Ты меня удивила! - воскликнула восхищенная подвигами подруги Елизавета.
- Вообще-то, в замке тоже есть винный погреб... - ненавязчиво намекнул Томас. - Вполне можем наведаться после встречи с герцогом.
Сентябрь 2010 - Январь 2014