Мне нравится ходить по лезвию ножа: трахаться с ним, зная, что, как только все закончится, мы запросто можем убить друг друга. Возможно, я ошибаюсь, но мы нуждаемся друг в друге, хотим друг друга, в то же время прекрасно понимая, что это последнее, к чему должен стремиться каждый из нас. Возможно, мы друг для друга как раз то, что нам нужно. Хотя … если я верю в это, значит, я действительно безнадежно испорчена.
Я обнимаю Неро и вижу в нем свое порочное отражение. Повернув голову, я смотрю на него. Его грудь мощно вздымается и опускается, кожа блестит от пота. Кровь не перестает сочиться сквозь повязку на его плече.
— У тебя кровотечение, — шепчу я, слегка касаясь пальцами липкого, влажного бинта. Пальцы Неро обхватывают мое запястье — после такой хватки запросто останутся синяки.
— Все в порядке. Скоро придет врач.
Покачав головой, я сажусь и осторожно сдвигаю повязку: из аккуратного пулевого отверстия безостановочно вытекает кровь. Обычно это не проблема, но с того момента, как я выстрелила в него, прошел час, плюс сердечный ритм сейчас ускорен.
— Сейчас вернусь, — говорю я, встаю с кровати и достаю из шкафа его очередную футболку. Потом спускаюсь вниз, открываю кофр с винтовкой и достаю из пластиковой ячейки один патрон. Зайдя в кухню, беру оставленный здесь шомпол и возвращаюсь в спальню. Неро неподвижно лежит с закрытыми глазами, а на простыне под ним расплывается кровавое пятно. — Мне нужно, чтобы ты сел. Это будет больно.
Неро открывает глаза и с кряхтением садится.
— Больнее, чем когда в тебя стреляют?
— Гораздо больнее.
Неро смотрит на меня, и я пожимаю плечами.
— Ты хочешь истечь кровью?
Он прикрывает глаза и не открывает их бесконечно долгую секунду.
Зажав зубами патрон, я снимаю с гильзы свинцовую оболочку. Ранение сквозное, поэтому единственный быстрый способ остановить кровь … ну, это неприятно, но того стоит. Я снимаю повязку с плеча Неро и прижимаю патрон торцом к пулевому отверстию. Бросив быстрый взгляд на его лицо, я делаю глубокий вдох и проталкиваю патрон в рану. Вытаращив глаза, Неро рычит и скрежещет зубами: — Какого хрена ты творишь?
— Не будь ребенком, — я вдавливаю шомпол в открытый край гильзы и нажимаю, проталкивая ее через сквозную рану. Неро рычит, и я почти уверена, что он убьет меня, не дав закончить. Гильза выскакивает из плеча, и кровотечение усиливается. Неро покачивается, его дыхание становится быстрым и поверхностным. Кровь струей стекает по его торсу, потом вниз, по мускулистому животу, и впитывается в ткань трусов. Подняв с пола пиджак Неро, я достаю из кармана зажигалку и откидываю крышку. Наморщив лоб, он смотрит на меня из полуопущенных век.
— Зачем тебе зажигалка? — от боли и большой кровопотери его язык слегка заплетается.
— Прости меня.
Со мной проделывали подобную манипуляцию, и это была самая ужасная боль из всех, что я когда-либо испытывала. И уж если я это говорю, значит, так и есть.
Я подношу пламя ближе к краю раны. Маленькая искра — и Неро ревет, как раненый зверь. Каждая мышца его тела сокращается, вены на висках бешено пульсируют, и он практически без сознания мешком валится на подушки. Грудь его быстро поднимается и опускается.
Если протолкнуть открытую гильзу через сквозную рану, порох останется внутри. Загораясь, он мгновенно прижигает поврежденные ткани, уничтожая любую инфекцию и останавливая кровотечение. Рана заживает намного быстрее, но боль сильнее, чем в момент ранения.
Приподняв его ноги, я сдвигаю их, удобнее устраивая Неро на кровати. Взяв маленький шприц с морфином, приготовленный заранее вместе с набором для наложения швов, я делаю ему укол в вену. Через несколько секунд его глаза закрываются, и он отключается. Мне удается наложить повязку на входное и выходное отверстие раны. Посидев в нерешительности на краю кровати, я все же убеждаю себя, что должна спать с ним, чтобы контролировать его состояние. Поэтому ложусь рядом и постепенно засыпаю под звуки его ровного, ритмичного дыхания.
***
Мне снова, как и много раз до этого, снится все тот же сон. Ко мне подходит Николай и вкладывает пистолет в мою дрожащую руку. Напряжение сковывает грудь, чувства вины и сожаления засасывают меня в свой черный омут. Я смотрю на противоположную стену, к которой прикован Алекс. Только на этот раз там не Алекс.
На меня смотрит Неро. На его лице ни единой ссадины, на обнаженном мускулистом торсе нет крови, которой обычно в изобилии в этом кошмаре.
Николай убирает прядь волос с моего лица.
— Стань той, кем должна была стать, голубка, — подушечка его большого пальца скользит по моему подбородку. Я закрываю глаза, и слеза скатывается по моей щеке. — Всади пулю в голову: либо ему, либо себе, — скрипит зубами Николай, почти касаясь губами моего лица.
Я открываю глаза и вместо того, чтобы увидеть Алекса, умоляющего меня выстрелить в него, вижу Неро, и он приказывает мне сделать это. Легкая улыбка появляется на его губах, и моя рука непроизвольно двигается, поднимая пистолет, словно я всего лишь веревочная марионетка. От паники к горлу подкатывает ком, и я, задыхаясь, отчаянно пытаюсь опустить пистолет.
Я смотрю на Неро, и слезы текут по моему лицу, когда понимаю, что должно произойти. Он смотрит на меня с дерзкой улыбкой.
— Делай свое грязное дело, Morte.
Мой палец давит на курок, звук выстрела эхом разносится по комнате, тело Неро, прикованное за руки, обвисает.
— Неро! — кричу я и падаю на колени.
Я просыпаюсь от того, что не могу дышать. Глаза затуманены от слез. Тело дрожит. Я пытаюсь сделать вдох. Рядом слышится болезненное кряхтение Неро, затем его рука опускается на мое лицо, но он снова падает на подушки и шипит сквозь стиснутые зубы. Я сердито смахиваю предательские слезы и выскальзываю из кровати. В голове, не переставая, звучит голос Николая: «Ты — оружие, а оружие не плачет».
— Куда ты пошла, Morte? — каждое слово произносится с усилием, и я знаю, насколько ему больно.
— Скоро вернусь, — пользуясь случаем, я иду на кухню, чтобы прихватить оттуда аптечку. В ней есть разные обезболивающие и еще пара ампул морфина. Взяв шприц и иглу, я возвращаюсь в комнату. Обрывки сна крутятся в голове, как сцены из фильма ужасов. Но потряс меня не сам сон, а то, как сильно я переживала, убив Неро. Я не помню, чтобы меня охватывало такое чувство потери даже тогда, когда убила Алекса. Я любила его, но всегда знала, что это плохо закончится. Мы росли в аду, и он никогда не стал бы настолько сильным, чтобы перенести все уготованные на нашу долю зверства. Он был слишком добрым, слишком слабым. Он слишком сильно любил и слишком многим жертвовал. Неро же, напротив, всегда видится мне несокрушимым, несгибаемым, как утес, противостоящий урагану. Неро — это не Алекс. Неро — нечто большее. Неужели я не понимаю, что представляю для него такую же опасность, как и он для меня? Сон был слишком близок к правде и казался очень реальным.
Вернувшись в спальню, я сажусь на край кровати и включаю ночник. Неро стонет и, щурясь от света, поворачивает лицо ко мне. Вид у него бледный — от привычной золотистой смуглости не осталось и следа. Он смотрит на меня, и я, опустив взгляд на зажатую в руке ампулу, начинаю сосредоточенно вскрывать упаковку шприца.
Он обхватывает мой подбородок своими сильными пальцами и заставляет взглянуть на него.
— Не прячься от меня, Morte.
— Я и не прячусь.
Его глаза слегка щурятся, а уголки губ приподнимаются в некоем подобии улыбки. Неро убирает руку от моего подбородка и проводит большим пальцем у меня под глазом.
— Ты чертовски красива, когда плачешь, — мрачно говорит он.
Я зажмуриваюсь, а его большой палец, скользнув по щеке, мягко обводит контур моих губ.
— Расскажи мне о своем сне. Ты выкрикивала мое имя. Я причинил тебе боль?
Открыв глаза, я сосредотачиваюсь на его губах, потому что не хочу смотреть ему в глаза.
— Скажи мне, что может заставить плакать саму смерть, — шепчет он, убирая руку.
— Я стреляла в тебя, — признаюсь я.
Его губы сжимаются, и я, подняв глаза, встречаю взглядом его лицо с приподнятыми бровями.
— Да, ты стреляла, — сухо отвечает он, пристально глядя на меня своими темными глазами.
Я качаю головой.
— Я убила тебя.
— Ты убила многих.
— Это … — мой голос обрывается, слова застревают в горле, а Неро, склонив голову набок и прищурив глаза, наблюдает за мной. — Там все было по-другому. Я чувствовала себя … чудовищем, — хрипло выговариваю, не в силах объяснить ему причину. Когда во сне я нажимала на курок, у меня душа словно разрывалась на части. Не хочу, чтобы Неро для меня что-то значил.
— Потому что ты и есть чудовище, — он ослепительно улыбается. Это случается настолько редко, что я не могу оторвать от него глаз. Он так красив.
— Держать в руках своего внутреннего монстра или позволить ему завладеть тобой. Вот разница между гениальностью и безумием, Morte, — Неро морщится и манит меня пальцем. Не говоря ни слова, я забираюсь к нему на колени и усаживаюсь, оседлав его бедра. Неро ухмыляется, а я, зарывшись пальцами ему в волосы, притягиваю его к себе. Мои губы прижимаются к его губам, и весь хаос в голове стихает, потому что на эти несколько секунд все вокруг перестает для меня существовать. Такое единение с ним дарит мне ощущение защищенности. Рядом с Неро я чувствую себя в безопасности, и это чертовски пугает, потому что такие люди, как мы, никогда не бывают в безопасности.
Он скрытный и порочный, но ведь и я тоже, и мне хочется греться в лучах его порочности. Я хочу находиться в его руках, в его власти. Хочу чувствовать себя под его защитой и знать, что Неро — тот, кого все боятся.
Прижавшись лбом к его лбу, я закрываю глаза и вдыхаю его запах. Мы оба знаем: что бы это ни было — все временно. Но сейчас я хочу того, чего не испытывала никогда. Почувствовать его. Нас. Все это вместе.
Когда я просыпаюсь утром, Неро все еще спит. Перед тем как лечь спать прошлой ночью, я сделала ему укол морфина, и сейчас его грудь равномерно поднимается и опускается, свидетельствуя о ровном, глубоком дыхании. Рука Неро крепко обнимает меня за талию, прижимая к его телу. Я провожу пальцами по гладкой и горячей коже его груди, желая быть как можно ближе к его обжигающему жару, ведь он дарит мне ощущение, что я больше никогда не окажусь во власти холода.
Я вздрагиваю от неожиданности, когда на тумбочке начинает жужжать и вибрировать телефон. Торопливо выбираюсь из объятий Неро, хватаю трубку и смотрю на экран. Дерьмо.
Встав с кровати, я выхожу из комнаты, тихо закрываю за собой дверь и отвечаю на звонок.
— Николай.
— О, голубка, — напевно говорит он по-русски. — Я скучал по тебе.
— Я тоже по тебе скучала, — это скорее обманчивая привычка, нежели что-то другое, но я испытываю к Николаю некое чувство — своего рода привязанность — в той степени, на которую способна.
— У меня есть для тебя работа. Очень важное дело. Личная просьба моего друга. Он хочет, чтобы это сделала именно ты.
В моей голове проносится тысяча мыслей, но главная из них о том, что мне придется уйти. И я, естественно, уйду. Я всегда планировала это сделать.
— Где?
— Майами. Для тебя уже забронирован билет. Вылет сегодня из аэропорта Кеннеди.
Проклятье, совсем скоро.
— Работа срочная. У тебя есть только сорок восемь часов, а потом твоя цель покинет страну.
— Хорошо. У тебя есть для меня какая-то информация? — в большинстве случаев я самостоятельно готовлю почву для выполнения работы, но когда на все про все два дня … клиент обычно предоставляет информацию, а Саша делает остальное.
— Саша тебе в помощь.
На мгновение воцаряется тишина, а потом в динамике раздается голос Саши:
— Твоя цель — Диего Россо.
Диего Россо — кубинский торговец оружием с отвратительной привычкой продавать его всем желающим. На самом деле он занимает восемнадцатую строчку в списке тех, кого с особым рвением разыскивает ФБР. Виной тому его довольно дружеские отношения с террористами Сирии и Ирана. За последние несколько лет его имя не раз всплывало, и с его связями я неплохо знакома.
— Я просмотрел выписки с его банковских карт и выяснил, что каждый раз, находясь в Майами, он совершает несколько платежей за услуги эскорт-агентства, — Саша говорит строго по делу. — Я взломал сервер агентства и обнаружил, что на завтра у них имеется заказ от некоего мистера Джулиана Торреса — это его псевдоним.
— Девушка, которую он заказал?
— Сейчас пришлю ее имя и адрес.
— Спасибо, — я завершаю звонок, но остаюсь в коридоре. Прислонившись к стене и прижав телефон к подбородку, я обдумываю все, что необходимо сделать, чтобы закончить свои дела здесь. Хотя что тут заканчивать? Мой вынужденный уход ничем не скрасить. Впервые в жизни предстоящее убийство меня совсем не привлекает. Но главная моя забота — Анна. Я выполнила работу для Неро, теперь он должен исполнить свою часть договора. Я исполню этот заказ, но обязательно вернусь. И буду возвращаться до тех пор, пока он не найдет ее.
Я спускаюсь вниз, чтобы собрать свои вещи: оружие, боеприпасы, деньги, ноутбук. Забрать все это с собой невозможно, поэтому пока убираю в шкаф. Медленным шагом я поднимаюсь по лестнице и прохожу по коридору. Ладонь зависает над дверной ручкой его спальни, и я испытываю желание не входить. Можно просто оставить записку и уйти, но так поступают слабаки. А я — не слабая.
Глава 26
Неро
— Неро?
Услышав голос Уны, я несколько раз моргаю и открываю глаза. Ее ладонь прижата к моей груди, поэтому сначала я смотрю на руку, а потом мой взгляд поднимается к лицу, на котором читается явное беспокойство. Уна полностью одета: на ней черные спортивные брюки и черный лонгслив. Распущенные волосы обрамляют ее лицо и каскадом спускаются по плечам.
— Что случилось? — спрашиваю я.
Она смотрит на меня и, тяжело сглотнув, хладнокровно заявляет:
— Я выполнила свою часть сделки. Мне нужна моя сестра.
Секунду я всматриваюсь в нее, пытаясь проникнуть сквозь защитную браваду.
— И ты ее получишь. Она в Хуаресе у моего человека.
Ее глаза расширяются.
— И все это время она была там?
— С прошлой недели. Чтобы вывезти ее из Мексики, потребуется несколько дней.
Уна смотрит на меня, нахмурив брови, и я, оттолкнувшись от матраса, сажусь, борясь с желанием лечь обратно, потому что левую часть тела буквально раздирает от боли. Она встает с кровати и, отступив на шаг, скрещивает руки на груди. Прижав левую руку к телу, я поднимаюсь на ноги и, не обращая внимания на Уну, направляюсь в ванную. Такое ощущение, что при каждом шаге кто-то бьет меня в плечо, и, честно говоря, в данный момент Уна вызывает во мне далеко не нежные чувства.
— Тогда я вернусь через несколько дней, — небрежно бросает она.
Я застываю на месте, медленно разворачиваюсь и направляюсь к ней. Она следит за выражением моего лица, вызывающе подняв подбородок и сжав челюсти. Мне хочется рассмеяться над ее дерзким видом.
— Откуда вернешься? — я стараюсь сдерживаться и не повышать голос.
— Из Майами. Николай вызвал на работу.
Я фыркаю и насмешливо улыбаюсь. Гребаный Николай.
— Значит, хозяин щелкнул пальцами, и ты сразу бежишь.
Я вижу, как она сжимает кулаки и делает глубокий вдох. Ее преданность ему непоколебима, потому что ничего другого в своей жизни она не знала. Николай — вот все, что она знает.
— Я — наемная убийца, так что — да! — когда нужно кого-то убить, я это делаю.
Мы смотрим друг на друга долго. Я хочу остановить ее, и она это знает. Но я не буду ее останавливать — и это тоже известно нам обоим.
— Тогда езжай, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
— Береги себя, — шепчет она, указывая кивком головы на мое плечо.