Наречённая ветра - Литта Лински 2 стр.


После смерти отца Эви была сама на себя не похожа: строгая, печальная, заплаканная. Айлен вспомнил, как разочарование мешалось в нем с острой жалостью. Ему хотелось обнять юную королеву, прижать к себе, утешить. Впрочем, утешения, которые он мог предложить этой девушке, были слишком далеки от братских, а на другие он в то время не имел права. И все же сильнее сострадания оказалось чувство дисгармонии, вызванное непривычным образом Эвинол. Красота ее все еще восхищала, но внутренний свет изрядно поугас. Это не понравилось Айлену, и он намеренно не искал встреч, пока принцесса не станет прежней.

Хочется верить, что Эвинол уже полностью отошла от скорби по отцу и вновь дышит жизнью, излучая сияние. Что ж, сегодня ему представится возможность оценить ее вид и состояние. Уже сегодня он не просто увидит свою сладкую девочку, но сможет заявить права на нее, а заодно и на трон. Айлен улыбнулся. Неужели Эви манит его больше, чем корона? Разумеется, нет. Какой дурак предпочтет женщину престолу? Но, к счастью, ему не нужно выбирать, — он получит и то, и другое.

Ну вот, время пришло. До аудиенции, назначенной Эвинол, осталось полчаса. Само собой, ему следует явиться раньше и смиренно дожидаться своей королевы. Пока Эви не станет его женой, герцог был готов всячески подчеркивать зависимость и покорность. Кто знает, вдруг власть ударила девчонке в голову и она возомнила себя полноправной правительницей? Стоит успокоить ее на этот счет, дать ей понять, что он не посягает на ее прерогативы. До коронации он готов играть роль будущего консорта, зато уж после станет настоящим королем Илирии. Остается надеяться, что Эви будет не против и удовольствуется ролью жены короля вместо того, чтоб играть в полновластную королеву.

Айлену не пришлось ждать долго. Королева в сопровождении канцлера явилась даже раньше назначенного срока. Бросив первый взгляд на Эвинол, герцог несколько мгновений боролся с наваждением, пытаясь убедить себя, что перед ним другая женщина. Этот тощий бледный призрак с потухшим взглядом просто не может быть его мечтой. Его сладкая, желанная Эви не могла так измениться за два месяца!

Айлен разрывался между недоумением, ужасом и гневом. Он чувствовал себя обманутым и преданным. Это, верно, злая шутка. Кого ему хотят подсунуть вместо владычицы его грез?! Найдя наконец в себе мужество взглянуть Эвинол в лицо, Айлен вздрогнул. В темно-синих глазах читалось понимание и насмешка. Слишком проницательный взгляд для той Эви, которую он помнил.

— Я вижу, ваше сиятельство разочарованы? — вместо приветствия спросила королева. — Не трудитесь отрицать, ваши эмоции слишком явственно отражаются на вашем лице. Мой отец сказал бы, что правящим особам надлежит прятать свои мысли и чувства за фальшивыми улыбками или равнодушием. Думаю, нам обоим только предстоит этому научиться.

— Вы все неверно истолковали, ваше величество, — Айлен постарался скрыть досаду, вызванную тем, что какая-то девчонка смеет давать ему наставления в искусстве правления. — Я счастлив видеть вас. Признаюсь, вы выглядите несколько… м-м-м… усталой, и это меня беспокоит.

— Не беспокойтесь обо мне, герцог, — Эвинол тряхнула головой, на миг напомнив себя прежнюю. — Мне жаль, что пришлось разочаровать вас. Понимаю, вы рассчитывали получить в жены более привлекательную женщину.

— Ваше величество наговаривает на себя. Вы, как всегда, прекрасны, моя королева, — он уже освоился с увиденным и, несмотря на полыхающий внутри костер, внешне старался загладить совершенную оплошность.

— Не лгите! — Эви поморщилась. — Я знаю, что не нравлюсь вам. Я и себе не нравлюсь, чего уж там. Но посмею предположить, что корона, прилагающаяся к моей руке, скрасит вам горечь разочарования. Увы, мы оба не в том положении, чтоб привередничать.

— Ваше величество, брак с вами по-прежнему видится мне вершиной блаженства. Простите, если невольно обидел вас. У меня впереди целая жизнь, чтоб загладить свою вину.

— Зато у меня ее нет! — почти выкрикнула Эви.

И она вновь засверкала. Только иначе, чем прежде. Теперь сияние Эвинол напоминало не солнечный свет, а злое пламя. Обожаемые золотистые искорки вспыхнули в ее глазах, но теперь они были словно отражение звезд в глубоком темном колодце. Изломанный свет, болезненная красота. Неужели его сердце вновь трепещет? Поистине, если Эвинол больна, то он болен не меньше, если хочет ее даже такую.

— Простите, я оставлю вас, — королева взяла себя в руки. — Подробности бракосочетания вы обсудите с канцлером Шанари.

После этих слов она покинула комнату. А герцог, не находя слов, смотрел ей вслед, подмечая, как неуверенна ее походка, прежде такая летящая и легкая, какой узкой стала спина и тонкими — руки.

— Что с ней?! — накинулся он на канцлера, стоило закрыться двери за королевой.

— Ее величество серьезно больна, — со вздохом отвечал тот. — Мы стараемся не привлекать внимания к ее состоянию, поэтому королева так редко появляется на людях. Но от вас, как от будущего мужа, было бы глупо скрывать недуг королевы.

— Как такое могло случиться? — продолжал бушевать Айлен, больше не видя причин сдерживать себя. — Как вы могли допустить? Куда смотрят врачи? Что это вообще за болезнь такая?

— Увы, природу болезни ее величества так и не смогли постичь, и у нас есть основания опасаться самого печального исхода. Вы понимаете, о чем я? — канцлер смотрел на него глазами грустной собаки.

— Понимаю ли я? — герцог с трудом удерживался от того, чтоб схватить Шанари за ворот и хорошенько потрясти. — Для вашего же блага лучше, чтоб я не понимал! Вы позволили принцессе… королеве подхватить какую-то дрянь, а теперь смиренно дожидаетесь ее кончины. Да еще и скрываете ее болезнь вместо того, чтоб собрать лучших врачей со всей страны и вызвать заграничных. Ну ничего, я займусь этим лично.

— Боюсь, вы лишь зря потратите силы, — вздохнул канцлер. — Недуг королевы смертелен. Вы, конечно, можете попробовать ее вылечить вместо того, чтоб ускорить свадьбу, но ради этого вам придется пожертвовать короной, а Илирии — благополучием. Эвинол Райнар умрет в любом случае, а вы можете сделать выбор: идти за ее гробом как венценосный супруг или как любящий брат.

— Нет! — он не желал мириться с новой картиной мира, где все надежды в одночасье рассыпались прахом. — Это не может быть правдой. Верните мне прежнюю Эвинол! Делайте что хотите, но спасите ее!

— Похоже, вы действительно влюблены, ваша светлость. Мне так жаль. Я люблю Эвинол как дочь и понимаю вас как мужчина…

— Ничего вы не понимаете! Вы не мужчина, а старик. А я молод, и я мечтал о ней всю жизнь! И теперь вместо моей мечты вы предъявляете измученную страданиями девушку и заявляете, что она умрет. Я не допущу этого, слышите! Я не позволю украсть у меня Эвинол!

— Что ж, — голос канцлера вдруг сделался жестким. — Боюсь, я сделал неверный выбор, представив вас в роли будущего короля. Надеюсь, еще не поздно исправить эту ошибку.

— Только попробуйте, — Айлен задохнулся от гнева.

Шанари спокойно выдержал его бешенство, ни на секунду не опуская глаз. Старый пройдоха не шутил и не боялся. Он действительно найдет для Эви нового мужа, более покладистого. Ну уж нет, этому не бывать. Рано или поздно он разотрет канцлера в порошок, но эта партия осталась за ним. Герцог Райн’яр признал поражение.

— Я согласен ускорить свадьбу и коронацию, — сдавленно произнес он. — Но как только я стану королем, то сделаю все, чтоб вылечить Эвинол.

— Разумеется, — Шанари широко улыбнулся. — И поверьте, мы изо всех сил постараемся помочь вам в этом. Кто знает, может, и впрямь для нашей девочки есть еще надежда. Никто не порадуется ее выздоровлению больше, чем я. Эви выросла у меня на руках. Однако, при всей моей любви к королеве, Илирию я люблю больше. А потому о благе страны стоит позаботиться прежде, чем о благе правителей. Вы согласны?

— Согласен.

Глава 3

Политик и целитель

Глупый одержимый мальчишка! На него нежданно свалилась корона великой державы, а он смеет высказывать претензии. Невесту ему, видите ли, не уберегли.

Гирт выстукивал по чашке рваный ритм серебряной ложечкой. Тончайший фарфор протестующе звякал, чайные волны колыхались в такт движениям, норовя выплеснуться через край. Канцлер злился. Он даже не знал, кто бесит его больше — королева или герцог. Оба вели себя как недалекие безответственные дети. На кону благо страны, а они способны думать лишь о своих мелких бедах.

Ну ладно, пусть не мелких. В конце концов, дело идет о жизни и смерти. Но если Эвинол еще простительны выходки, порожденные отчаянием, то герцогу пристало тихо радоваться выпавшему шансу, а не строить из себя короля раньше времени. Да он должен ему, Гирту, в ноги поклониться за то, что канцлер оказал именно ему такую честь! Шанари отлично помнил, как Айлен Райн’яр добивался руки принцессы после смерти наследного принца. Уже тогда Гирт взял на заметку этого амбициозного парня. Ошибка канцлера состояла лишь в том, что он не учел чувства молодого лаирского герцога. Шанари думал, что Райн’яр охотится лишь за короной, а он, оказывается, с ума сходил по принцессе.

Немудрено: Эвинол такая красавица… Была красавицей. Должно быть, он слишком стар и давно уже смотрит на женщин иными глазами, если даже не задумался о том, что малышку Эви можно желать не только как приложение к короне. Любовь, любовь… Нельзя сбрасывать ее со счетов. Увы, не бывает политики в чистом виде. Это глупо и неправильно, но как часто государства сотрясают войны, начавшиеся из-за чьей-то любви, ненависти или зависти!

Гирт вздохнул, отхлебнул остывший напиток и поморщился. Надо вызвать слугу и потребовать горячего. И чтоб добавили побольше шиповника. В конце концов, в его жизни не так уж много радостей, и вкусный чай — одна из них. Надо же было этому мальчишке так испортить ему настроение. А ведь все так хорошо складывалось. Ну, насколько слово «хорошо» вообще применимо к нынешней ситуации.

Сколько же усилий он приложил, чтоб выстроить хрупкую композицию престолонаследия! Будто легко было исправить оплошность покойного монарха. Оставить трон дочери — что может быть безумнее?! Канцлер как мог убеждал короля изменить решение, но тот оставался глух ко всем доводам разума. А всего только и надо было, что жениться во второй раз. Ведь Хидвир был еще относительно молод, и выбор невест у него был превосходный. Но нет, королю втемяшилось в голову сделать наследницей Эвинол. Малышка всегда была его любимицей, но это не повод приносить всю Илирию в жертву отцовской привязанности.

Что ж, пусть теперь винит в случившемся себя. Если бы покойный король мог видеть последствия своего бездумного решения, то он бы ужаснулся. Но он не может. А потому все ужасы свалились на голову старого бедного канцлера Шанари. Чего стоили одни ураганы, которые люди, как нетрудно догадаться, связали с девочкой на троне. И в глубине души Гирт был с ними согласен, хоть и держал эти мысли при себе. Нет, сплетни и паника — удел бессильных. Тот, кто не может повлиять на ситуацию, находит утешение в бесконечном обсуждении проблем. Но есть и другие — те, кому надлежит эти проблемы решать.

Кстати, о проблемах. Шанари нехотя поднялся с удобного кресла, так и не дождавшись новой порции чая. Старое тело протестующе заныло, но ум привычно пренебрег этими жалобами. Будет еще время отдохнуть. После коронации, которая превратит герцога Райн’яра в короля Райнара, можно будет позволить себе временно отдохнуть от дел и даже провести месяц-другой в родовом имении. Осень в Виртене прекрасна. Канцлер улыбнулся, представляя беседку, увитую багряными листьями, между которыми агатовыми каплями светятся гроздья позднего винограда. А какая в тех краях охота по осени! Жаль, что он уже староват для таких забав. Но все же отдых ему необходим. Правда, прежде надо разобраться с делами.

А дела эти требовали его присутствия в другом конце дворца. Именно там занимал пару комнат лекарь, готовивший отвар, облегчающий приступы королевы. Собственно, по этому поводу канцлер и нанес визит придворному врачу. Уорен, несмотря на молодость, считался одним из лучших травников.

В комнатах стоял неистребимый запах трав, который можно было бы счесть приятным, не будь он так резок и насыщен. Куда ни кинь взгляд — всюду травы. На полках — в горшочках и банках, на стенах — в пучках, на столе — в ступках, на огне — в котелке.

Сам Уорен поспешил навстречу высокому гостю, смахивая капли пота со лба и торопливо вытирая руки о фартук. Вид у талантливого знахаря был растерянный и нелепый, будто его застали врасплох. Однако канцлер уже привык видеть его таким, более того, считал, что все поглощенные своим делом люди выглядят примерно одинаково, невзирая на положение, пол и возраст. Если только дело их жизни — не политика и дворцовые интриги. Тут уж так наловчишься вечно следить за лицом, позами и жестами, что даже чай будешь пить с многозначительной полуулыбкой, а в уборной хранить на лице выражение величественной задумчивости.

Но лекарям в их ремесле ни к чему играть лицом. Напротив, чем лучше отработано умение напускать на себя важный ученый вид, тем меньше знаний в голове и сноровки в руках. Уорен не таков, он вечно при деле: руки что-то толкут, растирают, смешивают, а голова тем временем занята продумыванием новых составов. Золотой человек! Канцлер уже пару лет пользовался его услугами и снадобьями для своего, увы, отнюдь не крепкого здоровья, а это высшая степень доверия. Именно поэтому Уорену было поручено заниматься болезнью королевы.

Кое-как пригладив растрепанные волосы, торчащие во все стороны, точно пучки соломы, лекарь изобразил неловкий поклон.

— Не нужно церемоний, мастер Уорен, — Шанари снисходительно похлопал его по плечу. — Вижу, вы, как всегда, в трудах?

— Да, ваша светлость, — Уорен робко улыбнулся, польщенный похвалой. — Я тут кое-что придумал, — глаза сверкнули фанатичной одержимостью, но тут же скрылись в тени белесых ресниц. — Но вы, верно, не за этим пришли, да? Настойка от несварения желудка уже готова, целых две бутылки. Хватит надолго. И растирание для вашей подагры. Что же до зубов, на которые вы жаловались…

— Я не за тем пришел, Уорен, — досадливо прервал Гирт. Даже наедине он не любил перечисления своих многочисленных болячек. — Мои хвори подождут. Я здесь ради королевы.

— О, тогда вы будете рады узнать, что я составил мазь, — лекарь мгновенно преобразился, — чудесную мазь, которая должна не только облегчить страдания ее величества, но и, возможно… Заметьте, возможно… я ничего не обещаю, но… Быть может, эта мазь поможет нам излечить королеву. Если каждый день утром и вечером втирать состав в грудь и спину…

— Оставьте, Уорен, — канцлер резко оборвал разглагольствования врача. — Все мы знаем, что болезнь королевы неизлечима. К чему ложные надежды?

— Но ведь если мы попробуем, хуже не станет? — Уорен позволил себе упорствовать, впрочем, робко и почтительно.

— Все это глупости, — Шанари поморщился. — Хотя… — он придал лицу задумчивое выражение, потирая подбородок. — А знаете, Уорен, давайте-ка свою мазь. Вы правильно сказали, хуже не будет. Однако я не стану обнадеживать ее величество, а представлю эту мазь как простое обезболивающее.

— А также успокаивающее и отхаркивающее, — профессионализм взял верх над почтительностью. — Если применять мазь вместе с отваром, то результат, возможно, превзойдет наши ожидания. Вот, — он сунул канцлеру под нос ступку, наполовину заполненную какими-то травами и семенами, — я как раз готовил новую порцию основы под отвар.

— Отвар, — вспомнил канцлер. — Именно о нем я пришел поговорить. Кстати, на сколько хватит этой вашей основы?

Лекарь на мгновение сморщил лоб, что-то подсчитывая про себя.

— Надо полагать, на дюжину порций.

— Вот и славно, — кивнул Гирт. — Пусть ее величество пропьет это количество, а затем надо сделать перерыв.

— Но зачем? — врач уставился на собеседника полными недоумения глазами.

— Могли бы и догадаться. Вы же сами говорили, что, кроме благотворного влияния, отвар также оказывает снотворное воздействие и может вызывать головокружения.

Назад Дальше