Не знаю, сколько времени прошло, но когда проснулась, за окном было уже темно.
Неизменным остался только снег.
Он летел, обещая быть вечным спутником моей волшебной зимы и потрясающих каникул, которые я провела с Орловым Мишей — самым невероятным мальчиком из всех, что я когда-либо встречала…
От вида снежной картины за окном мне становилось легче.
Повернувшись, заметила на своём столе огромную кучу карандашей.
«Чьё это? Не моё точно…» — приблизившись, замерла от удивления, а слёзы снова бежали по щекам.
Мой портрет, нарисованный на весь альбомный лист и оставленный Мишей, согревал изнутри.
«Я правильно сделала! Нельзя ставить человека перед выбором, когда у него такой талант…»
«Я» на портрете спала. Пижама, кровать, волосы, разметавшиеся по подушке, сама поза — всё было моим. И нарисовал этот невероятный рисунок Миша!
Сверху страницы было что-то написано мелкими буквами.
Я прибавила свет ночника одним касанием пальца.
«Впервые рисую портрет в цвете… преподаватель гордился бы мной… но я оставляю рисунок с тобой… и все свои карандаши… и счастливый ластик… Я вернусь! Люблю тебя!»
Внизу листа стояла подпись, которую под рисунком ставит каждый художник.
Так тоскливо стало, но я тут же отогнала прочь слёзы.
«Обещала! Миша всегда обещания держит, и я буду! И он вернётся! Я в нём и минуты не буду сомневаться!!!»
Прихватив альбом, забралась обратно под одеяло.
Миша рисовал безумно красиво… наверное талант от мамы у него к рисованию, ведь она работала в Шотландии арт-дизайнером… да и дядя Никита не только в поединках участвовать умеет. Сейчас, насколько я знала, отец Миши преуспевал в индустрии компьютерных игр, а до своего успеха так же рисовал. Компьютерная графика — это не так-то просто, как всем кажется! Талант к искусству там нужен даже больше, чем художникам, пользующимся только холстом и красками.
Реки, озёра, удивительные просторы Шотландии, очень похожие на наши… только поля фиолетовые, синие или розовые… или и вовсе лазурные, точно жаркое море на южных островах. Всё зависело от вереска, «растущего» на рисунках Миши.
Листая страницу за страницей, всматривалась в работы Орлова и улыбалась.
А потом увидела себя… много себя.
Лежащую в снегу и удивлённую неожиданным спасением… смеющуюся в шапке… задумчивую в кинотеатре… испуганную в чёрной футболке… Миша загадал своё желание тогда… ржал с меня, помнится.
Портреты, действительно, были выполнены только простым карандашом. Почему так — я не знала, но мне было приятно, что единственная работа в своём роде лежит сейчас на моём столе!
«Он любит меня… а я не сказала, что…»
Вскочив с кровати, схватила телефон.
— Абонент вне зоны доступа, — прогнусавила злая тётка, и я сдулась.
— Ничего… скажу! Он, наверное, сейчас в самолёте… позже перезвоню!
Заснуть не получилось.
Настроение, уже не такое тоскливое, как в субботу, понемногу поднималось от осознания заботы и внимания близких, но воскресение всё равно прошло тоскливо.
Конечно, Миша звонил утром, сказал, что уже давно в Москве, но побоялся набрать раньше, вдруг я сплю, однако это мало помогало бороться с грустью. Особенно после моего признания.
Услышав три заветных слова, Миша некоторое время молчал. Я уже думала, что связь прервалась… обещание своё нарушила, заплакала, а потом Орлов меня строго отчитал. Получила по первое число, короче.
В общем, с альбомом легла спать, на удивление радуясь, что завтра идти в школу. Там уж точно тоске поддаваться некогда! Особенно, если помнить о последних событиях!
Хотя… Честно признаться, Молотов, Маркова, Лопухова, Переходова… даже Водянов — они словно другой жизни принадлежали теперь. Я будто выросла за эти две недели. Встала на другую ступень, с высоты которой мелкие пакости и подлости школьников кажутся настолько незначительными, что диву даёшься.
Одна тоска по человеку, ставшему для меня целым миром, одной большой Вселенной, воздухом и солнцем… только отсутствие Миши вырывало моё сердце. Оно не хотело больше быть со мной. Сердце стремилось к нему.
В мою комнату заглянула мама, и я сразу прикрыла глаза, сокрушаясь, что светильник не выключила.
«Задушевные разговоры сейчас меня просто угробят… прости, мамочка».
Учительница начальных классов шумно вздохнула, и погасила свет.
— Спит? — шепнул папа.
— Ммм… да, — мама меня раскусила.
«Как всегда…»
— Кошмар какой-то. Манал я таких ухажёров. Ты смотри, что с девочкой происходит!
— Не шипи, дорогой. Тише… Пусть спит. Завтра в школу. Хороший ведь мальчик… — родители продолжили препираться, но уже закрыв двери и уйдя в свою комнату.
Телефон тихо вздрогнул, доставляя мне сообщение.
«Объявили рейс… буду вне зоны. Прилечу — позвоню! Надеюсь на видео-свидание! Люблю!»
«И я люблю тебя! Буду с нетерпением ждать…»
Экран погас, не обещая ответа.
Незаметно для себя уснула.
******
Спокойствие, только спокойствие!
В ВК у себя выкладываю отрывки с продами, колажжами и музыкой.
Мне, наверное, тяжелее всех. Написанное бьёт сразу по нескольким органам чувств: глазам и ушам))) Хотите ощутить весь спектр ощущений — добро пожаловать!
https://vk.com/wall72314809 — адрес Стены
Глава 16
Не знаю почему, но школа меня встретила без язвительных фраз и насмешливых взглядов.
Мелюзга и выпускники весело гомонили, общаясь между собой, радуясь первому дню после каникул.
Социализация шла полным ходом.
Одна я выбивалась из общепринятого режима. Стояла у кабинета информатики и ждала звонка, грустно посматривая на телефон.
«Загуглю, сколько времени летит самолёт от Москвы до Глазго… Нет. Не буду… надо было спросить у Мишки… нет, не надо… Господи, я схожу с ума».
— Аля…
Вскинув голову, удивлённо посмотрела на Лину.
«О, блин! Тут люди ходят».
— Чего тебе?
— Всё разрешилось. Молотов приезжал. Извинился, видео удалил при мне. Клялся, что копий у него не осталось.
«Наверное, папочка привёз засранца, — о свидетеле-внедорожнике, припаркованном около парочки школьников, спрашивать не стала. Мне вообще было всё равно. — Хотя… нет».
— Рада, что у тебя больше нет проблем. Это всё?
— Нет. Я извиниться хотела, поэтому подошла. Просто не знала, как начать.
— Я прощаю тебя, — улыбнулась дёрганно, опять снимая блокировку с мобильного телефона и проверяя сеть.
«Ничего нет».
— Так значит, мы можем и дальше общаться, как общались?
Недоуменно приподняв бровь, как это часто делал Миша, уставилась на бывшую подругу.
— Ты меня, конечно, прости, Лин, но о чём ты? Разве можно общаться с человеком, который тебя предал? Подставил — называй, как хочешь. Ты ведь могла меня предупредить или хотя бы признаться до того, как на меня вся эта грязь обрушилась. Да о чём я говорю? Ты бросила меня на маскараде, УЖЕ зная, что задумал Молотов. Твои поступки выходят за рамки не только дружбы. Знаешь, ты опасна. Нет никого хуже человека безразличного, и вдвойне отвратительно, когда этим человеком является кто-то из близких. Извини, но нет. Я прощаю тебя — да. Буду общаться в рамках школы, класса, но дружить… нет. — Стараясь говорить спокойно и без эмоций, всё равно сделала бывшей подруге больно.
Ангелина стояла бледная, с безжизненным взглядом. Её голова понуро склонилась.
— Знаешь, я завидовала тебе. Когда Серёжа рассказал о пари, стала завидовать ещё больше. Ты всегда такая разумная, независимая, предупреждала меня о его подлой душонке… удрала от него, когда он к тебе начал подкатывать… не повелась, как дура… как я, на популярность и его симпатичное лицо. Когда Молотов стал меня шантажировать, требуя помощи, я согласилась не от страха. Хотела тебя проучить и доказать, что я — единственная, кто от тебя не отвернётся, когда все будут шушукаться за твоей спиной, быстро позабыв о том, какая ты добрая и отзывчивая. Всё обернулось против меня. Сначала ты поняла, у кого Сергей взял те трусы, потом забила на мнение окружающих… и ко мне на каникулах не пришла в расстроенных чувствах. А я так хотела тебя утешить…
«Ку-ку, блин, совсем».
— Ангелина, даже не познакомившись с одним человеком, который помог мне справиться со всеми неурядицами, я бы не пришла к тебе. Признаюсь честно, я отослала тебе поздравление с Новым годом только из-за теории «Хорошего Нового года».
— Что за теория?
— Не важно, — мотнула головой, улыбнувшись. — Эта теория не работает по всей видимости… и слава Богу.
Прозвенел звонок.
Я оставила подругу позади и спокойно вошла в класс.
Никаких проверок домашнего задания сегодня не было. Учительница без умолку говорила в единственном лице, знакомя нас с новым материалом, и я была ей благодарна, быстро записывая необходимые термины в тетрадь.
Когда пошли таблицы и чертежи, точнее зарисовки схем программирования, вообще хорошо себя почувствовала. С такой динамикой никакие посторонние мысли в голову пробиться не могли.
Дышать стало легко и свободно.
«Надеюсь, история будет такой же загруженной…» — подняв глаза, посмотрела в окно.
Внутри всё оборвалось.
На секунду мне показалось, что я вижу по улице идущего Мишу.
Проморгавшись, потеряла парня из виду.
«Трындец! Неужели он мне теперь везде мерещиться будет?»
— Домашнее задание! Народ, повнимательнее, — обратилась к десятиклассникам Ирина Геннадьевна, пялясь в мою сторону. — Ворон за окном не считаем. Записывайте. Страница…
Телефон громко пиликнул. Я даже подскочила от испуга и радости одновременно.
— Смородинова. Что за безобразие? Договорились же, звук выключать на гаджетах! Вы уже в конец оборзели…
«Блин-блин-блин! Это он! Это точно он! Мне сообщение написал!» — я на попе заёрзала, едва дождавшись, когда информатичка отвернётся.
«Я придумал! Сейчас расскажу…» — гласило письмо в приложении.
«Что придумал?! Ну! Рассказывай! — Сообщений больше не было. — И всё!? Блин! И карандашик даже не отображается! Не пойму: он пишет или нет?»
Прозвенел звонок.
Закинув учебник и тетрадь в сумку, взгляд оторвать от дисплея не могла.
«Ну? Где?»
— Ох! — выдохнул кто-то восторженно, открывая двери кабинета.
— Переходова?! Чего зависла? Не собирай мне тут пробку. Что там… вау!
Понять, «что там», и почему все в шоке, у меня получилось не сразу.
Я отвлеклась от телефона и вышла почти последней. Но когда это сделала, так же изумлённо открыла рот, как и мои одноклассницы с Ириной Геннадьевной.
Удивлялись не только они.
Вся школа «встала», заморожено глядя себе под ноги.
Весь пол был устлан лепестками роз. Красными, розовыми, белыми… их было так много, что предположить страшно, сколько это «удовольствие» стоило ненормальному романтику.
«Это ж у кого такой парень чудной?» — улыбка возникла на губах непроизвольно.
Подняв глаза, смутилась.
Все смотрели на меня.
— Что?
— Алинка… это ты, — утвердительно прошептала восхищённым шёпотом моя одноклассница Маша.
— Что?
Десятки рук указали мне в сторону.
На стенах коридора висели мои портреты.
«Не сошла с ума! Не померещилось! Он!» — Я чуть не задохнулась от счастья, которое, казалось, разорвало меня изнутри, вырываясь на свободу и не оставляя после себя ни капельки печали или тоски.
Сорвавшись с места, побежала, куда настойчиво указывали стрелочки, оставленные под подписью любимого художника.
Один поворот, второй, лестница на второй этаж, невозможно длинный коридор… поворот…
Я застыла на месте, резко останавливаясь.
Миша сидел на подоконнике и внимательно смотрел только в мою сторону, не обращая внимания на шепотки девушек и парней.
Кто-то что-то говорил, шутил, а мы будто оглохли.
Орлов не двигался.
Сердце стучало бешено.
Сделала один шаг, второй… мне стало страшно.
«Может, я брежу? Разве такое может быть в школе? Нас бы уже давно учителя отчитали, а они молчат… мама, вон, так и вовсе плачет… — мельком глянула на чуть ли не весь штат педагогов, проследовавших, как и ученики, по стрелочкам моего шотландца. Преподаватели стояли молча и улыбались. — Чудесааааа…»
Приблизившись к колонне, с облегчением прислонилась к ней. У меня сильно дрожали колени.
— Привет… — протянула тихо. Миша только кивнул. — Я тебя вижу, — прошептала, оправдывая своё присутствие возле кабинета истории. — Ты здесь. Не в Шотландии.
— Да, — чёрная чёлка упала парню на лоб.
«Чёрная?»
— Что с твоими волосами?
— Вернул свой настоящий цвет, — Орлов провёл рукой по тёмным прядям, и, наконец, усмехнулся родной улыбкой. — У нас с Олей и Софкой хоть и не такие пари, как тут… в вашей школе, но выполнять их условия тоже весело. Я тебе потом расскажу. Там всё банально… на морепродуктах замешано.
«Что? Морепродуктах… Да разве ж это сейчас важно? Болтун, блин!»
— Ты почему не уехал? — выпалила громче, чем надо, останавливая любимую тараторку. — А как же школа? Университет? Твоя мечта?!
Хотелось бросится в объятия Миши, но он продолжал сидеть на подоконнике, а у меня не было сил сделать ещё хотя бы шаг.
— Знаешь, когда я уже пристегнулся, понял, что без альбома возвращаться мне нельзя.
— Что?
— И карандаши… Ты вообще знаешь, сколько стоит один набор? Надеюсь их… Ой, да ладно! — Орлов спрыгнул, быстро оказываясь рядом. — Шучу я! У тебя такое лицо было… чудачка! Люблю я тебя! Ты — моя мечта! Единственная и неповторимая! Как же я могу тебя оставить?!
Мне кажется, так я не плакала даже тогда, когда поняла, что проспала уход парня!
Вжавшись в свитер Орлова, рыдала в голос, наплевав на огромную толпу школьников и учителей.
«Кстати! Учителя…»
— Нас накажут, — всхлипнула, размазывая слёзы по щекам.
— Не накажут, муза моя. Я у директора сначала разрешение вымолил. Она у вас — что надо… только собрать мне всё это поможешь… Уборщица оказалась пострашнее директрисы. — Я потянулась к губам Миши, но он осторожно отстранился, целуя меня в щёку и тихо шепча: — Тю-тю-тю. Не подбивай меня на разврат в стенах храма знаний. Мне тут ещё одиннадцатый класс заканчивать.
Сердце у меня в груди разорвалось на сотню тысяч бабочек, которые стали порхать по всему организму, наполняя меня силой и невероятной любовью.
— А потом?
— «Потом» будет потом. Не грузи меня, Искорка. Дай насладиться предстоящим полугодием.
— Даю… Всё, что угодно бери, только не отпускай меня…
— Ни за что!
Звонок прозвенел, и все медленно разошлись по классам, обсуждая увиденное, а мы, счастливые и улыбающиеся друг другу, слушали ворчливые бормотания бабушки Кати и «спасали» коридоры, лестницы и пролёты от лепесткового плена.
Миша рассказывал, как задержал рейс, как из-за него родителям пришлось платить огромный штраф аэрофлоту. Потом как деду стало «плохо» после признаний внука, и он внезапно понял, что только сибирский воздух и покупка новой квартиры в Красноярске смогу поставить хитреца на ноги, вылечив от недуга.
Я смеялась.
Довольная, как слон, смотрела на Орлова и с удивлением понимала, что у меня никогда не было и нет шансов устоять перед обаянием его и его семейства, их отношением друг к другу. Я хотела быть частью их мира, расширив его ещё сильнее, добавив к ним свой! Мне не хотелось расставаться с Мишей больше никогда!
Расстаться всё-таки пришлось.
Миша отправился к директрисе, оформлять документы для перевода, а я, со стопкой своих цветных портретов, которые любимый художник нарисовал, возвращаясь обратно в сибирский городок, вошла в кабинет истории, извиняясь за опоздание.
Вера Леонидовна лишь кивнула, пряча милую улыбку за обложкой журнала.
Одноклассники провожали меня зачарованными взглядами.
Чтобы не мешать никому своим счастьем, присела за последней партой.
Этот день был для меня самым долгим. Пять уроков, а как медленно они тянулись!!!
Когда последний звонок прозвенел, я вылетела из школы самой первой… и попала в объятья Орлова.
— Жду тебя уже полчаса, копуша.
— Жалобы к системе образования. Лучше займись со мной развратом.