— Нет. Меня ищут снова.
Я полежала в тишине еще какое-то время.
— А ты правда не киборг? — прищурилась.
Он усмехнулся.
— Нет…
— Тогда, почему ты оказался… — я замялась под жгучим взглядом Дэйрана, но упрямо продолжила, — там в лаборатории?
— Это долгая история, Леа, — неожиданно жестко ответил он, не сводя с меня пронизывающего и… обвиняющего взгляда. — И тебе лучше ее не слушать на ночь.
Он отвернулся в окно.
— Но ты… — вдруг растянул он губы в какой-то опасной улыбке, — ты-то как оказалась здесь?
Наши взгляды снова встретились, и я поспешила отвести свой. «Не твое дело,» — подумала злобно. И повторила то же самое вслух. Он лишь скептически приподнял бровь, продолжая как-то странно ухмыляться.
— Может быть, — ответил, казалось бы, равнодушно. — Но ты меня удивила, Леа. А я даже и не помню, когда так удивлялся в последний раз…
Мне показалось, что вместо «удивила» он имел ввиду «обрадовала».
Я закрыла глаза, а его образ перед внутренним взглядом остался. Руки так и чесались откинуть одеяло и броситься делать набросок… Но что самое неприятное: чувство спокойствия рядом с ним вдруг уступило мрачному предвкушению. А это явно говорило о том, что мне повезло с врачом, и я иду на поправку…
Утром проснулась в квартире одна. То ли Дэйран последовал моему совету, то ли просто ушел по делам, но его нигде не было. Лишь в мастерской на полу вдоль стены остался разложен узкий коврик. Мне стало стыдно: я даже не подумала, где и как он будет спать, когда он отдавал мне свой спальник.
Джиджи обнаружился в банке, куда я его сослала за предательство. Медуза выражала свой молчаливый протест большими грустными глазами и кислотно-оранжевым цветом… Таким едким, что даже подоконнику досталась добрая порция рефлекса.
— Отдам тебя «киборгу»! — пригрозила я предателю.
Джиджи слов не понимал, но на эмоции реагировал очень активно. Уловив мое раздражение, выглянул из жидкости и уставился на меня вопросительно.
— Не делай вид, что не понимаешь! — прищурилась я, подойдя к окну. — Что это вчера было? Кто ночевал в объятьях чужого мужика?!
То ли количество «жужжащих» звуков в моем обвинении зашкаливало, то ли я просто не была авторитетом даже для медузы, но Джиджи вдруг разразился булькающим звуком, очень похожим на смех. Цвет все же сменил. На какой-то непонятный лососевый, навевая мысли о завтраке. И непременно белковом.
Только в морозилке не оказалось и намека на белки… одна пачка замороженных овощей! И два яйца.
Внезапно до моего слуха долетел звук скрежета лифта. Я задумчиво подкинула одно яйцо на ладони, вслушиваясь. Раздались знакомые тяжелые шаги, щелкнул замок… И я не задумываясь резко развернулась и швырнула яйцо аккурат в лоб входящему в двери мужчине.
Это было красиво. Дэйран уклонился так плавно, как если бы был не из плоти и крови вовсе. Жаль, яйцо было всего одно в моих руках, и оно шмякнулось где-то в коридоре, от которого меня сразу же отделила громко хлопнувшая дверь. За спиной радостно взвизгнул Джиджи.
— Хотела убить меня яйцом? — скептически уточнил сосед, водружая на стол пакет. — Зря. Я ведь могу сделать вид, что анестетик кончился…
Он скользнул по мне насмешливым, но цепким взглядом. Вероятно, остался доволен и принялся разбирать пакеты.
— Люди так не двигаются, Дэйран, — уселась я на кровать и принялась аккуратно сворачивать его спальник.
Хотелось занять чем-то руки, но взгляд все равно возвращался к мужчине. Чувствовала, как начинают подрагивать пальцы от какого-то необъяснимого предвкушения. То ли мне хотелось схватиться за кисти, то ли обмакнуть пальцы прямо в краску и рисовать ими… Я прищурилась и закусила губы. Вполне возможно, что ни то и ни другое. Мне хотелось прикоснуться к нему. Пробежаться подушечками вдоль позвоночника, обрисовать ими рельефные плечи и сорваться с них прямо в бездну…
— Люди бывают разные, Леа, — вывел меня из раздумий его голос. — У тебя есть сковородка?
— В мастерской на подоконнике.
Он обернулся на меня, удивленно вскинув брови.
— Под коробкой с красками… — уточнила я, выдерживая его взгляд. — Я не ем жареного.
Через минуту в соседней комнате послышался грохот, потом ругань. А через полторы явился Дэйран со сковородкой наперевес и злобно предъявил мне безнадежно испорченную кухонную утварь.
— Что это? — сунул он мне под нос то, что осталось от сковороды.
— Моя палитра, — пожала я плечами.
Мне было удобно разводить краски на плоской поверхности. А, кроме того, железяка не боялась агрессивных растворителей.
— Тогда вставай и готовь еду сама, — процедил он. — Вижу, идешь на поправку.
И он выдернул из моих рук спальник и унес в мастерскую.
— Яйцо я тоже буду, — донеслось до меня.
Как назло безумно захотелось именно яйцо всмятку… Пришлось готовить. В пакетах обнаружился мясной полуфабрикат, свежие булочки, зелень, крупа и какая-то дрянь в пластиковой коробке, похожая на морскую тварь с Ирзиада с щупальцами. И она шевелилась! Пока мясо с овощами готовилось в скороварке, я предъявила «нового знакомого» Джиджи. Тот взвился в панике, почернел и дал деру из банки.
— Хочешь, чтобы твоя медуза умерла от страха? — раздалось скептическое из-за плеча.
— Что это? — обернулась я.
— Вкусная штука, — ответил Дэйран, открывая кран с водой. — Если пожарить в масле.
— Она же живая, — нахмурилась я.
— Она свежая. А еще это дневная норма белка для… — он окинул меня скептическим взглядом, — здорового…
— … киборга.
Он досадливо выхватил из моих рук контейнер и убрал его в холодильник.
— Я — такой же киборг, как ты — доктор, — раздраженно процедил он.
— Я — почти доктор, — вздернула нос.
— Нет, Леа. Ты — талантливая художница и красивая танцовщица в мужском клубе.
Он обернулся и вдруг шагнул ко мне почти вплотную.
— Почему ты сбежала сюда? — скользнул по моему лицу жестким взглядом, и мне вдруг захотелось рвануться от него в окно. Но я упрямо стояла на месте. — Для подросткового протеста поздновато…
Он продолжал смотреть на меня, словно хотел прочитать мысли. Не скрою, мне нестерпимо хотелось того же. Ситуация была смешной до абсурда: стоим, сверлим друг друга взглядами в поисках оправдания сложившейся ситуации и не отступаем.
«Что тебе от меня нужно?» — чесалось на языке. Но почему я не решалась спросить вслух?
Тренькнула скороварка, давая мне повод моргнуть и отвести взгляд. Обошла его и направилась за тарелками, а Дэйран принялся демонстративно заряжать очередной шприц. Не стоило, наверное, дерзить ему. Как намешает чего-нибудь… Следила украдкой, как мне казалось, за процессом, доставая тарелки.
— Леа, я не собираюсь тебе вкалывать ничего лишнего, — усмехнулся он. — Даже из вредности.
— А что собираешься? — взвилась я. — Давай лучше сразу это выясним. Меня, знаешь ли, нервирует эта ситуация!
— Собираюсь тебе укол сделать, — сосредоточенно всмотрелся он в содержимое шприца. — Вылечить тебя тоже собираюсь. Ложись.
— А потом? — упорствовала я, сжимая тарелку в ладонях.
— Позавтракать, — выдохнул он с такой зловещей улыбкой, как будто я была главным блюдом.
Все, как я люблю. Полнейший экспрессионизм! В темных тонах…
Только меня преследовало ощущение, как будто с меня что-то капает… Я отмерзала, бежала ручьями… И мне снова хотелось жить. Когда мне перехотелось, черт возьми? Почему я так странно себя чувствую после явления моей музы во плоти?! Может, из-за угрозы, что исходила от него? Я привыкла к более-менее стабильной ситуации, думала, что все могу контролировать, а теперь все рушилось?
А муза, ни о чем не подозревая, беззлобно похлопала по кровати, приглашая на процедуру.
Я не чувствовала его дальнейших манипуляций, уйдя с головой в себя.
Четыре года в бегах, из одного города в другой, гонка, проблемы, голод, нехватка денег… И рисование меня не спасало, лишь загоняло в свой нереальный мир глубже. Я не договаривалась с реальностью, как мне казалось. Я игнорировала ее.
— Твою мать, — выдохнула пораженно.
— Рановато, я еще не колол, — усмехнулся Дэйран и ввел иглу. Я всхлипнула… и разревелась.
— Леа, ты что? — подскочил он, едва выдавил поршень шприца. — Что такое? Так больно?!
Подпрыгнула следом, рывком натягивая штаны и ретировалась в ванную. Сколько я не рыдала — не помню. Год? Три?
— Леа!!! — содрогнулась дверь под сильными ударами. — Что случилось?!
— Ничего!!! — проревела я.
И сразу поняла, как была не права! Дверь дернулась в последний раз и осталась в руках моего соседа — «не-киборга». Но на этом он не остановился. Схватил меня и потащил в комнату.
— Пусти! Что ты делаешь?! — пыталась тормозить ногами, но тщетно.
Он уложил меня спиной на кровать и сел сверху.
— Пусти!!! — рванулась, но он тут же прижал мои руки.
— Где больно?!!! — прорычал в лицо.
— ВЕЗДЕ!!! — вскричала, отчаянно дергаясь.
— ГДЕ ИМЕННО?!! — заорал он в ответ.
Резко выдохнула и затихла, уставившись в потолок.
— Если я попрошу, ты уберешься из моей жизни? — прошептала безразлично.
Дэйран скользнул по моему лицу обжигающим холодным взглядом, молча поднялся и двинулся в сторону двери. Что-то глухо стукнулось о дверцу утилизатора (скорее всего, шприц), послышался шорох одежды.
— Вррр? — вопросительно взвыл Джиджи. Наши боевые действия перепугали медузу не на шутку.
Громко хлопнула входная дверь, потом последовали удаляющиеся шаги и шарканье механизма лифта.
Я скрутилась на кровати, обняв себя руками. И расплакалась…
Поднялась с кровати, когда за окном уже начало темнеть. Мне не было дела до внешнего мира. В кои-то веки я ушла в себя… Картина не радовала.
Есть такой прием для создания уникального цвета — нейтрализация. Когда накладываешь один красивый цвет на другой, смешиваешь и получаешь нечто. Я думала, что моя жизнь — результат вот этого самого приема. Да, цвета были странные, но по-своему красивые. Необычные, так точно.
Я ошибалась. Я думала, что у меня все нормально. Что я контролирую свою жизнь. Да, она — не предел мечтаний, но в ней я свободна и честна перед собой. И в ней я радовалась своей принципиальности и тому, как умела отстаивать свои убеждения. Мне казалось, что я использую четко выверенную палитру цветов. Иногда все смазывалось, но я художник, и это не смертельно. А на самом деле получилось черт-те что! Все смешалось внутри… Не было ни композиции, ни концепции… Я врала себе!
Вытащила медузу и обняла себя руками вместе с ней. Джиджи вопросительно "квакнул", но смиренно принял ситуацию, настороженно распластавшись на моем запястье. Вместе мы сидели на подоконнике до полной темноты. Город переливался огнями, передразнивая звездное небо. Фальшиво… но так тепло и уютно.
Телефон разрывался весь день.
А я даже не знала номер Дэйрана. Позвонила бы, извинилась…
Шумно втянула воздух и откинула голову назад. Сейчас больше всего на свете хотелось, чтобы он вернулся. Зажмурилась, падая в кромешную тьму. Как он это делал?! Четыре года назад моя жизнь перевернулась с ног на голову после встречи с ним. И сейчас все повторилось! Он являлся, чтобы молча дать понять, как все неправильно! Все — фальшь! Темнота перед глазами пошла радужными кругами от моих усилий, а голова заболела. Не знаю, чем бы кончилось мое самобичевание, если бы ко мне не воззвал еще и желудок.
Резко встала в сопровождении возмущенного визга медузы и включила свет в комнате. Мобильный сообщил, что меня искал босс — весь день, и Крист — весь вечер. Выслушала ругань первого, размеренно хрустя холодной спаржей, и чуть не подавилась, когда услышала предложение вернуться на следующих выходных.
— Только чтобы без этого, — достиг апогея Тьен в своем монологе, — "телохранителя"!
— Он уволен, — отозвалась бесцветно и повесила трубку.
Кристу перезванивать настроения не было, но я понимала, что если не сделаю этого, он примчится. А если вернется Дэйран, это кончится плохо.
Перезвонила… Наврала, что спала весь день. А также, что чувствовала себя прекрасно. Он долго молчал, пытаясь найти повод побыть со мной на связи подольше. Я это чувствовала также ясно, как и то болото, в которое загнала его. Холодное, вязкое болото привязанности ко мне. И мы замерзали в нем оба, не в силах согреть друг друга…
— Ты не работала сегодня? — наконец спросил он.
— Нет, конечно.
— Ты подумала о моем предложении, Леа?
Тяжело вздохнула. «Да».
— Нет еще. Я позвоню тебе, хорошо? Есть хочу… и… укол надо сделать… — выкрутилась я.
— Ты сама себе делаешь уколы? — удивился Крист.
— Ну да, что тут сложного?
Действительно, что могло быть сложного в том, чтобы загнать себе иглу в мышцу? Все равно же, куда колоть? Можно и в ногу…
Я крутила шприц уже пол вечера, все не решаясь применить его по назначению. Подхватила его в очередной раз со стола и пошла искать поддержки у Джиджи. Медуза укоризненно воззрилась на меня, перевела взгляд на орудие в моей руке и сползла обратно в амниотическую жидкость.
— Ну конечно, кто же заменит твоего обожаемого «не-киборга» в таком сложном деле? — закатила я глаза. — Я и сама могу!
«Что я делаю? — взвыла мысленно. — Только и осталось, что доказывать медузе свое превосходство!»
Стянула демонстративно штаны, протерла участок кожи на бедре салфеткой со спиртом и… передумала. Все же не зря уколы кололись в заднюю часть этого самого бедра!
Джиджи оживился, когда я повернулась к нему предполагаемым местом терапии, и начал смешно крутить головой, следя за моими действиями.
— Как думаешь, — куда? Куда уже кололи? — размышляла я вслух, различая следы от прежних инъекций. Вообще рассматривать себя сзади было очень неудобно. — Или куда-то в другое место?
— Врр! — авторитетно заключил Джиджи.
— Вот и я думаю, что «врр» полный, — протерла избранный участок кожи. — Только он не вернется уже. Поэтому колоть придется мне.
Я еще с минуту целилась, не решаясь на последний удар. Зато теперь точно знала, что покончить с собой у меня ни за что не получится. Потирая ягодицу, прошаркала в мастерскую, включила свет… Странное ощущение накатило волной: руки опускались от бессилия что-либо изменить, а сердце рвалось наружу в каком-то нестерпимом порыве вдохновения.
Включила музыку, притащила сковородку с подоконника, откопала в запасах холст подходящего размера и засела за работу.
Дни смешались перед глазами в тягучую серо-белую массу… Раз в сутки выходила за едой, так как придумать, что мне захочется завтра, не могла. Но к концу недели заметила, что мне становилось безразлично, что есть. Перестала готовить, почти перестала спать ночами и все рисовала, иногда включая фоном текущий выпуск новостей.
На Арциусе все стояли на ушах после недавнего убийства советника по межпланетным отношениям Вайториуса Райта. Его флаггер неожиданно потерял управление и слетел с намеченного маршрута, после чего разбился в горах Гиородана.
Из всех новостей меня тронуло только упоминание об одной из самых красивых горных цепей, выходящих к морю Лион. Перед глазами возникла картинка красных каменных пляжей и беснующихся волн, кидающихся на скалы. Я просиживала на берегу Леона часами, пытаясь обуздать эту невероятно сложную динамику на холсте…
Застыла с кисточкой в зубах, ненароком зацепив ее ворс руками и окрасив пальцы краской. Заметила это, когда хватанула себя за запястье, но все равно успела опустить руку, и, как итог, измазала краской штанину…
— Черт! — выругалась в сердцах.
Все — как в жизни! Стоит вляпаться единожды, и уделаешься по самые уши! Кинула взгляд из-под бровей на свою работу и усмехнулась. На меня смотрела моя муза, теперь уже с руками. Я рисовала Дэйрана, стоящим у окна, как той ночью. Взгляд его был устремлен вдаль, в радужках глаз — отражения бликов городских огней. Жаль, что голос невозможно нарисовать… Но я все равно его слышала…
«Прячусь… как и ты…»
От кого он мог прятаться, если не от своих прежних тюремщиков? Всматривалась в его нарисованные глаза, забывая, что они не настоящие. Хорошо вышло… Но чем более законченным становился портрет, тем сильнее хотелось выть и лезть на стену. Я несколько раз сдерживалась, чтобы не вцепиться пальцами в сырую краску. Желала разорвать картину на куски и станцевать на ее обрывках, а потом сжечь! Ненавидела его! За то, что пришел и снова исчез! Даже номера не оставил!