С мамой — хорошо, но что с соседями? Всё-таки не бы помешало показаться у них на глазах. Достаточно помаячить возле дома или с кем-нибудь поздороваться, а в идеале — совместить это с походом в магазин за продуктами. Однако с выходом на улицу у меня сложились определённые проблемы… После той новости про убийство Маслова Николая я не чувствовал себя в безопасности. Поссыкивал выходить на улицу — если сказать проще. В квартире меня защищали: бетонные стены, дверь и глазок, а на улице четверо придурков с пистолетами могли выскочить из-за любого угла.
С походом в магазин я повременил и переключился на квартиру. Разобрался с коробками от заказной еды, помыл посуду и протёр пыль в комнате. Принял душ.
В половину восьмого я сидел за ноутом и проверял почту. По мимо спама и рассылок пришёл запрос на работу, но я его тут же отклонил, чтобы не обнадёживать заказчика. Работать я не собирался.
На странице Маслова всё оставалось по-прежнему загадочно и непонятно. Никто ничего не знал, и никто ничего не понимал, но активность комментаторов снизилась. Как бы хреново это не звучало — но тренд мёртвого парня на нашем районе потихоньку забывался. Обстоятельства убийства и отсутствие мотива продлят хайп ещё на пару недель, а потом о Коле Маслове будут помнить только родственники, друзья и я.
Выйти на улицу я так и не решился, а в следующую минуту произошло то, по сравнению с чем, подход в магазин показался бы детским лепетом. Зазвонил телефон:
— Да? — я поднял трубку с незнакомого номера.
— Добрый день, я могу услышать Трофимова Дениса?
— Это я.
— Вас беспокоят из полиции. Капитан Алексеев, следственный отдел.
— Слушаю, — я проглотил слюну.
— Денис, мне нужно задать вам несколько вопросов. Вы не могли бы подойти к нам в отделение по адресу…
Глава 13. Проводы
Всю дорогу думал — если я появлюсь в участке через пятнадцать минут после звонка, это будет указывать на мою невиновность? Я не побоялся явиться по первому требованию, значит — невиновен, так? Или, наоборот, они подумают, что, перенервничав, я ломанулся к ним, даже не почистив зубы?
Дверь в кирпичное здание с белой надписью «Полиция» на синем фоне я открывал трясущейся рукой. Представился дежурному, и тот показал мне кабинет капитана Алексеева. Я бы с удовольствием постоял перед дверью, чтобы отдышаться, но выглядело это слишком палевно.
— Добрый день! Меня зовут Трофимов Денис, вы звонили.
— Да, проходи, присаживайся! — капитан лет тридцати пяти показал пальцем на стул. — Так быстро пришёл. Не работаешь?
— Я-фрилансер, — усевшись в кресле, я несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Работаю дома.
— Я знаю, кто такой фрилансер, — капитан улыбнулся. — Спросил бы, чем ты занимаешься, но времени совсем нет, так что — сразу к делу. Ты знаешь парня по имени Николай Маслов?
— Слышал, что его убили неделю назад, — я кивнул. — Этим завалена вся сеть. Но, вообще, я его не знал.
— А не расскажешь, что ты делал в прошлый четверг около десяти часов вечера?
Наверно, капитан думал, что поставит этим вопросом меня в тупик. Но — нет. Я же не совсем придурок, чтобы идти на разговор к следователю не подготовившись заранее. Стратегию показаний я выбрал примитивную и максимально приближенную к правде. Потому что запутаться в правде нельзя.
Я рассказал следаку всё и даже больше: про наш с Саньком проект, про покупателя, про Санины загулы и про то, как я пришёл к нему под подъезд, чтобы дать леща. Умолчал я всего два факта — что видел пробегающих во дворе мужчин и, что поднял с клумбы пульт. Вырезанный двухминутный эпизод из того вечера не сделал мою историю подозрительной или незаконченной.
Капитан Алексеев, услышав поток моего откровения, признался, что они вышли на меня по звонку. Полиция проверила все входящие и исходящие в прошедший четверг около десяти вечера из нашего района. Я как раз звонил Сане в то время.
Моя история удовлетворила капитана, и в его глазах я из возможного подозреваемого превратился в бесполезного чувака, который в холостую дышит воздухом в его кабинете. Алексеев уже собирался меня отпустить, а я решил понаглеть:
— Неужели не нашлось записей с камер? Их же сейчас ставят на парковках, магазинах, даже на подъездах вешают!
— С камерами там не так всё просто…, - уверенный в себе капитан начал мямлить. — Короче! Давай, Денис! У меня к тебе вопросов больше нет, можешь идти! Если что-то вспомнишь — вот моя визитка!
…….
Над разговором с капитаном нужно было хорошенько подумать, но времени не было. Часовая стрелка добежала до девятки, день в деревне Ханто шёл в полный рост, а что со мной? Я вообще есть там — на Отре? Или моё тело просто растворилось в стогу сена?!
У подъезда я поздоровался с бабой Верой и получил лишнее алиби — Денис ещё не сдох и не разлагается, лёжа на диване. Щёлкнул дверной замок. Я попил воды, закинул в себя зачерствевший кусок хлеба и завалился на диван с пультом в руке:
Доступное количество переходов — 70. Хотите совершить переход?
Переход выполнен успешно. Доступное количество переходов — 69.
Открыв глаза, я ничего не увидел. Щипало в носу и пахло навозом. Поморгал, что-то склеило мне веки… Протянув руки к лицу, я вбухался в какую-то жижу. Лоб, глаза, щёки и рот — всё было залеплено какой-то вязкой воняющей массой. Я сгрёб её с лица в жменю:
Мазь для заживления открытых ран (слабая). Требуемый уровень Митры — 0.
Ускоряет заживление ран и увеличивает восстановление здоровья.
Изготовлена из полевых растений и древесной смолы.
— Что за херня?! — ругнулся я, еле выговаривая слова, и понял, что этой хернёй набит и мой рот.
— А-а-а! — крикнул кто-то справа от меня. — Живой?! Денис, ты живой?!
Мина я чуть не прикончил. Не шучу! Этот придурок нашёл меня в стогу, не смог разбудить и не придумал ничего лучше, кроме как — измазать лицо заживляющей мазью. Травник подошёл к делу тщательно — напихал мази в ноздри, в щёки и на всякий случай промазал даже глаза.
— Ты не просыпался! — кричал Мин, выставив перед собой руки, когда я замахивался на него топором. — Что мне было делать!?
— Мин! Что бы ты не делал, в первую очередь — думай! — я потряс топором и получил наслаждение, глядя в его испуганные глаза. — Иногда же у тебя получается думать?! Как по-твоему долбанная заживляющая мазь поможет мне проснуться?!
— Откуда я знаю?! — травник развёл руки и перешёл в атаку. — Я хлестал тебя по щекам и водой поливал! Почему ты не просыпался?!
— Потому что у меня очень крепкий сон, — я опустил топор и вытер остатки мази с лица. — Новости какие-нибудь появились?
— Есть кое-что, — травник поправил одежду и взъерошенную прическу. — Старуха Ярия вырастила в этом году картошку размером с тыкву, а Марик вчера напился на охоте и сломал три пальца, когда ставил капкан…
— Ты чего несёшь?! — я уставился на Мина.
— Что? — тот невозмутимо посмотрел на меня.
— А есть что-нибудь важное?!
— Моряк Сидос сказал, что в этом году в реке очень мало окуней, — травник склонил голову, как бы спрашивая: «Это подойдёт?».
Я промолчал.
— А, понял! — он хлопнул себя по лбу. — Если ты спрашиваешь про Гана, то я ничего не знаю. Я всё время был с тобой в амбаре…
— Всё, умолкни! — я пригрозил ему топором и задумался.
Итак, если Акрота держала своё слово (а она его точно держала), то на улицах Хандо мне показываться нельзя. Уйти из деревни я мог без особых проблем — перескочить через забор или выломать из него пару брёвен. Но хотел ли я уходить?
Дело было даже не в знаке «негожего» во лбу. От жрицы, которая следовала своим (непонятным мне) принципам, я ничего не ждал. Я переживал за детей! Я переживал за ситуацию! Я переживал, что какой-то мудак, появляется из ниоткуда, втирает людям какую-то дичь и требует ни деньги, ни урожай… а человеческие жизни!
Что делать дальше? Я мог бы включить режим «Хитмана» и зарезать людей Гана поодиночке, оставив торговца на закуску. Ага! А мог бы поменьше фантазировать и придумать что-нибудь путное!
Как ни крути — мне нужна Акрота. Мне нужно с ней поговорить! Либо я что-то не понимаю, и тогда она мне это объяснит, либо она что-то не понимает, и тогда я заставлю её — взять в руки меч.
…….
— Акрота у себя дома! — выпалил травник, вваливаясь в амбар. — Охранников в деревне я не видел, они собрались у ворот. Пастух сказал, что Ган и его люди отплывают завтра утром.
— Хорошо, — я подхватил топор и выглянул из амбара. — Если Акрота меня прикончит, то… Просто помни, Мин, что не нужно совать спящим людям в рот заживляющую мазь, ладно?
— Ага.
Я выскочил из амбара и вдоль заборов побежал к дому жрицы. Дед с огромной седой бородой пялился из окна, округлив глаза, но меня это не волновало, главное — не подцепить на себя какого-нибудь парня с копьём или топором.
Путь от амбара к дому жрицы занял всего три минуты. План я додумывал на ходу. Постучать в дверь — значило подписать себе смертный приговор, действовать нужно решительно и… неадекватно. Чем больше неадекватности — тем лучше! Нужно отмочить какую-нибудь хрень, чтобы она открыла от удивления рот! С этой мыслью я разбежался и впрыгнул в окно её дома.
Треснула оконная перегородка и разбилось стекло. Я приземлился на стол, перекатился, разбрасывая на пол вещи, и встал на ноги. Акрота вбежала в комнату с мечом в руке.
— Хочешь убивай! — крикнул я, бросая топор. — Но сначала ответь на один вопрос?!
— Треул бы тебя побрал! Ты совсем из ума выжил?! — жрица открыла рот от удивления (первый пункт плана я выполнил на «отлично»).
— Неужели ты будешь спать спокойно, если отдашь ему детей?!
Дважды её правая рука раскачивалась. Менялось выражение лица. Жрице восьмого уровня хватит одного удара, чтобы забрать мою Митру себе. Меч пару раз качнулся в воздухе, а затем опустился к полу.
— Это правда, что они убили Маруса?
— Ган лично приказал его убить, — кивнул я. — Марус не нападал на них, они изрезали его вчетвером, после чего Бирюзовый клинок срубил ему половину головы.
— Пошли! — Акрота посмотрела в разбитое окно и повела меня в соседнюю комнату.
Она говорила быстро и по делу. Я начал её понимать, хотя смириться с этим было сложно. Суть оказалась очень простой. По законам наследия деревня Хандо принадлежит Гану, и он праве распоряжаться ей и её людьми. Акрота была сильной, мужественной и справедливой, но право наследия признавала, каким бы говнюком не был Ган — она играла под его дудку. Вот и вся логика! Ган хотел детей, но не хотел управлять деревней, а Акрота выторговала всё что смогла, а именно — согласилась отдать как можно меньше мальчиков для службы в Бирюзовых клинках.
— У тебя же есть воины! — я ударил по столу. — Почему вы не прогоните Гана?! А лучше — прикончите его!
— Мда-а-а, — она посмотрела на меня, подняв брови. — Возможно, дикари с Оглонских островов никогда не слышали про дипломатию и деловые отношения. Возможно, вы до сих пор сначала едите сырую рыбу, а потом поджариваете её кишки, чтобы было вкуснее, но сейчас ты в цивилизованной части Отры. Мы живём здесь по правилам!
— Ну вообще-то… — я помахал указательным пальцем. — …с мытьём задниц в питьевой воде и жареными кишками мы уже почти разобрались…
— Если я подниму меч на Бирозового клинка или Гана, который на них работает, то наша деревня сгорит через несколько дней. Бирюзовые клинки — справедливые, но строгие. Нарушителей законов ждёт темница или виселица, — Акрота выпрямилась и подняла подбородок. — Я поступила бы также. Отре нужен порядок, как никогда раньше.
— Но разве…?
— А теперь уходи! — она показала пальцем на дверь. — Треул с тобой, оставайся в Хандо если хочешь, только не наделай глупостей! И помни, что ты — гость в нашей деревне. Гость Мина. Если что-нибудь учудишь, то наказание вы понесёте оба.
…….
Впервые за всё время на Отре я почувствовал апатию. Желание помочь жителям Хандо и наказать Гана рвало меня на части, но я вынужден был сдерживать его внутри…
Через час после моего разговора с Акротой стражники знали, что меня не обязательно колоть острыми предметами и бить тупыми. Про Денама, который остался лежать в газовой камере, никто так и не обмолвился. Травник дважды появлялся на глазах у людей Гана, но тех интересовали совершенно другие дела.
Деревня потихоньку готовилась к «проводам», матери рыдали, а отцы заливали горе. Всё чаще слышались песни про бравых воинов и подвиги Бирюзовых клинков.
Из амбара Мин перебрался в дом. Я застал его наводящим порядок. Травник выбрасывал поломанную мебель и подметал пол. Когда с уборкой было покончено, он достал из тайничка под кроватью ещё одну зелёную бутылку и разлил по стаканам. Мы просидел в тишине два часа. Мин разговаривал сам с собой, а я пил и не пьянел. Не было настроения пьянеть…
Закончилась первая бутылка, травник достал вторую. Он уже еле стоял на ногах и едва не разбил пойло, когда ставил его на стол.
— О, забыл сказать! — пробормотал Мин, собрав глаза в пучок. — Тебя искал Кат!
— Кат? Пацан? — впервые за весь вечер я заговорил с Мином.
— Да, черновлосос… черолоноволос…, - травник постучал себя по губам. — Мальчик с чёрными волосами, который живёт рядом с кузницей.
— Зачем он меня искал?
— Сказал, что ему нужно срочно чему-то у тебя научиться!
— И всё?
— Да, — травник махнул рукой и потянулся к стакану. — Завтра утром парнишка отбывает Шэлес, чтобы лет через десять стать Бирюзовым клинком…
— Его забирают?! — я почувствовал новый прилив злости.
— Ага, — Мин пожал плечами и выпил.
Теперь я понял — почему малец меня искал. Прежде чем отправиться в Шэлес — один из городов, где правят Бирюзовые клинки, пацан хотел узнать — как получить знаки Митры. Кат бредил ими с тех самых пор, как увидел у меня на руке. Я бы с удовольствием рассказал ему свой секрет — если бы сам его знал…
— А сколько всего детей забирает Ган? — спросил я, вырвавшись из своих мыслей.
Ответа не было. Откинув голову в кресле, травник спал. Я вспомнил разговор с Сонваном. Прежде чем я расколол ему голову камнем, воин сказал, что они приплыли на двух кораблях. На одном корабле плыла команда, а на другом — клетка. Ган привёз с собой целый корабль для детей. Если второй корабль такого же размера, что и первый, на который уместилось десять взрослых мужиков, то в клетку Ган сможет набить двадцать, тридцать или даже сорок пацанов! Я не знал — сколько всего в Хандо мальчиков и на сколько с Ганом сторговалась Акрота — но предполагал, что штук десять семей работорговец точно оставит несчастными.
Я выпил ещё, а потом ещё… Кактусовая бурда кое-как удерживалась у меня в желудке… Пойло стало приторно-сладким и невкусным… Пил от злости и ещё больше злился…
Дальнейшие события разбились на фрагменты из мутных картинок, разбросанных в разном порядке… Кажется, я куда-то собирался… Взял топор, бутылку кактусового пойла и заживляющую мазь…
Наступил вечер. Проплывающие облака превратились в тёмно-серые пятна, на фоне мерцающего звёздами неба. Я вышел за ворота деревни… Если копейщик Пилей что-то и спрашивал, то вряд ли я смог ему нормально ответить…
…….
Наступившее утро нельзя было назвать «добрым». Ему подошло бы описание «мерзкое» или «желчное», а ещё «охренительно холодное». Проснулся я как раз от холода. Трясло тело, задубели пальцы на руках, и почти не двигались ноги. Где-то рядом плескалась вода…
Медленно, щурясь от едкого света, я открыл глаза… Стоп! Вода плескалась не где-то рядом — а прямо тут! Я в ней лежал! Половина тела валялась на берегу, а ноги — болтыхались в воде. Мимо меня по течению проносились веточки и листва. Я лежал в реке?!
Накатила головная боль, да так, что я открыл рот. Хотелось пить, но ещё больше хотелось высунуть ноги из этого холодильника. Отгребая задубевшими пальцами по мокрому песку, я выполз на берег. Ноги ниже колена не двигались. Я повертел тазом, пытаясь их расшевелить, но пока они больше походили на пришитые к телу резиновые сосиски, чем на опорные конечности.