— Я чиста! — сжала ладони в кулаки, до боли закусив губу. Не думала, что когда-нибудь меня коснутся обвинения в добрачной связи.
— Если так, ты не будешь возражать против проверки? — он замер глыбой льда передо мной, обдавая волнами злости и недоверия.
Я громко вздохнула от ужаса, прижав ладони ко рту. Голова закружилась, стоило только представить, как отреагируют родители, когда к нам в дом приедет врач для проверки.
— Пойдут слухи! Вы опозорите мой род недоверием.
— Нужно было думать об этом до того, как целовать этого щенка, — голос Легре повысился. И тогда я осознала, что он не просто зол, он в бешенстве.
— Пожалуйста, поверьте…. - осеклась, опустив ладони и уже с трудом сдерживая слезы. — Я клянусь, что ничего не было. Пожалуйста поверь… Ник, — вспомнив окончание танца, пробормотала. И кажется, обращение заставило ледяную маску дрогнуть.
Легре еще приблизился, положив ладонь на талию. Нагнувшись так близко, что наши лица оказались на одном уровне, он сжал второй ладонью мое бедро, начав собирать ткань платья. А удержав под поясницу, не дал отстраниться.
— Я сам проверю, — прошептал в мои губы, заставив задрожать.
— П-проверите?
— Я что тебе говорил? — герцог подался вперед, а я выгнулась в спине, пытаясь избежать поцелуя.
Только сделала хуже, ведь от герцога было не сбежать. Ладонь на пояснице опустилась ниже, прижимая мои бедра к его. Щеки опалило жаром, когда я ощутила каменную твердость зажатую между нашими телами. Вряд ли герцог носит в кармане… ммм… огурец.
— Пожалуйста, — прошептала глядя в пылающие страстью синие глаза.
— О чем ты просишь, Изабель? Чтобы я перестал медлить?
— Чтобы ты прекратил.
Твердые губы изогнулись в улыбке, и Легре вдруг подхватил меня под талию, закружил по комнате, вернув мыслями в мгновения нашего танца. Но эти па были недолгими. Герцог подсадил меня на стол, в одно слитное движение раздвинув ноги и подтянул меня к себе. Так близко, что я вновь ощутила горячую твердость его возбуждения прижавшуюся к самому сокровенному.
— Ник, пожалуйста, — вцепилась в пиджак на его груди, откровенно паникуя.
— Не волнуйся, Изабель, — он потянулся к моим губам, но остановился. — Помню, помада и острые зубки, — усмехнулся.
Поцелуй обжег щеку, пробежавшись мурашками по коже. Страхи, тревоги и сомнения выливались в панику, и я не знала, что предпринять. Кричать? И нас обнаружат в такой провокационной ситуации. Будто мне не хватает слухов. А теперь и сам жених сомневается в моей честности. Пока я лихорадочно пыталась придумать что делать, Лерге продолжал целовать. Горячие губы медленно спускались поцелуями-укусами по шее, язык вычерчивал на коже влажные узоры, заставляя трепетать и жмуриться, настолько остро воспринимались ласки Синей Бороды.
— Не надо, — попросила, положив ладони на твердую грудь герцога. Без надежды на успех попыталась оттолкнуть.
— Расслабься. Я только проверю, — ладони пробежались по плечам, опуская бретели платья и обнажая грудь.
— Боже! — попыталась прикрыться, но он перехватил мои руки, заглянув в глаза.
— Богов не существует, Изабель, — совершенно серьезным голосом сообщил он. Только настроение его изменилось моментально, губ коснулась порочная улыбка: — И посторонние могут помешать тебе.
Мозолистая ладонь накрыла грудь, почти бережно огладила нежное полушарие.
— Мне? — дрожащим голосом прошептала, не в состоянии оторвать взгляда от руки Легре.
Большая ладонь почти скрывала грудь от взгляда, но я явственно ощущала, как мозоли слегка царапают, а пальцы чуть сжимают затвердевший сосок. Дыхание сбивалось, застревая в горле, а голова кружилась. Слишком много для меня, слишком остро.
— Тебе, — герцог склонил голову ко второй груди. Обжигающее дыхание коснулось кожи. — Получить удовольствие, Изабель, — губы сомкнулись на соске, втянув его в рот.
Невольно вскрикнула. Одна ладонь сжала плечо Легре, а вторая скользнула в густые волосы. Пальцы дрожали, а из головы вылетели все мысли. Что же он творит? Легре прикусил сосок, сорвав тихий вскрик с моих губ и заставив выгнуться в спине. Прохлада комнаты и жар прикосновений выливались в лихорадку, бросая тело из крайности в крайность. Я то дрожала, то изнывала от духоты. Вновь разгорался этот пожар в груди, расходясь по венам жидким пламенем и оседая внизу живота пульсирующим комком наслаждения.
— Сладкая, — прошептал Ник, выпуская грудь из плена губ.
Приоткрыв глаза, я замерла глядя на него. А он с самым провокационным видом лизнул твердый и влажный камушек соска. Картинка столь порочная и волнующая, что комната закружилась сильнее.
— Все еще хочешь, чтобы я прекратил?
— Наверное, — слова прозвучали глухо и хрипло. Я совершенно не узнавала свой голос.
— Наверное? — улыбнулся Ник. Синий взгляд обжигал мысли не хуже поцелуев, заставляя думать только об одном. О том, чтобы он продолжил и подарил удовольствие, которое обещал. — Кажется, я недостаточно убедителен, — мотнул головой, а ладони скользнули от коленей к бедрам, окончательно задирая юбку.
Ах да, проверка. Неужели он возьмет меня прямо здесь, на столе во время бала? Лишит невинности, еще и откажется от помолвки. Ужасно. Мужская ладонь сжала ногу, а большой палец пробежался по внутренней стороне бедра у изгиба ноги, отодвигая кружевную ткань.
— Нет, Изабель. Самое главное произойдет на брачном ложе, — прошептал он, словно прочитав мои мысли.
Пальцы судорожно сжали ткань пиджака Легре, а позвоночник прострелило разрядами электричества, когда его палец коснулся самого сокровенного. Скользнул вверх, растирая влагу по складкам, и надавил, сорвав на этот раз с уст протяжный стон. Я выгнулась в спине, подавая на встречу этому прикосновения и не помня себя в пучине чувств и ощущений в которых тонула. Но я забыла набрать в легкие воздух и теперь задыхалась, потеряв все ориентиры.
Никто и никогда не прикасался ко мне так. Наверное, потому незнакомые ощущения воспринимались столь ярко. Они лишали голову всяческих мыслей кроме тех, что были о мужчины, ласкающем меня. Он творил что-то невероятное: гладил и ласкал, доводя до исступления, иногда приостанавливаясь, заставляя разочарованно хныкать. Когда его палец скользнул в меня это было подобно взрыву. Я забыла как дышать и почти ослепла. Но Легре вновь остановился, обжег щеку поцелуем.
— Какая же ты горячая, куколка, — прикусил мочку уха, мощно двинувшись в лоно пальцем. — Влажная, — и новый толчок, сорвавший стон и пробежавшийся слезами по щекам. — Моя. Скоро будешь моей, — большой палец почти болезненно пробежался наверх, надавил на самую чувствительную точку. И это стало концом. Моей маленькой смертью.
Тело содрогнулось. Запрокинув голову я застонала, ощущая, как внутренние мышцы сжимаются, распространяя по телу волны непередаваемого удовольствия. Подобно буре они пронеслись в мыслях, забрались в самые потаенные уголки души, выворачивая ее наизнанку. Что-то невероятное, что-то запретное, то за что я буду корить себя после. Сейчас же мне слишком хорошо.
— Я ускорю свадьбу. Иначе не выдержу, — Ник сжимал дрожащую меня в объятиях, покрывая беспорядочными поцелуями грудь, шею и влажные от слез щеки. — Хочу тебя. Хочу. И скоро получу, — пообещал он и все же завладел моими губами в долгом поцелуе.
Глава 8
/Синяя Борода/
Изабель все еще дрожала в моих руках, скользя затуманенным взглядом по обстановке комнаты, но ничего не видя. Интересно, это ее первый оргазм? Или она все же ласкала себя одинокими ночами? Картинка обнаженной Изабель, лежащей на ее огромной кровати и тонких пальчиков, скользящих между влажных складок встала перед глазами так ярко, что я простонал сквозь зубы. В паху резало и болезненно пульсировало. И я готов был застонать вновь, но уже от разочарования. Не Изабель же привлекать к своим проблемами. Она может упасть в обморок, если я попытаюсь спустить штаны и попрошу приласкать меня хотя бы ладошкой.
Невинная малышка. Понимал же. И все равно, стоило увидеть ее в объятиях этого сопляка, как меня переклинило. Просто башню сорвало от злости. А если бы я отправился ее искать позже? Что бы она ему позволила? Вдруг то же самое, что и мне? Эта мысль вспыхнула бешенством в мыслях и осела желчью на кончике языка. Но хоть возбуждение отступило. Ведь сложно будет скрыть кол в штанах, когда мы отправимся на выход.
Изабель отдышалась и посмотрела на меня более осмысленным взглядом. Щеки пылали, из приоткрытых пухлых губ вырывалось прерывистое дыхание, обнаженные груди приподнимались ему в такт, снова соблазняя розовыми вершинами сосков. Такая красивая, что перехватывало дыхание, и вновь возвращалась резь в паху. Мой любимый сорт вина, пряный, лишающий рассудка, с мятной кислинкой упрямства. Я невероятно хотел ее. И в эти секунды сомневался, что мне хватит одной ночи.
Изабель начинала понимать, что произошло. Дурман страсти отступал под прессом доводов, которые она себе напридумывала. Она прикрыла груди рукой, второй пытаясь опустить подол платья.
— Все в порядке. Не стоит стыдиться своих чувств, — подхватил ее под талию и аккуратно поставил на ноги. — Тебе было хорошо. Остальное не имеет значения.
Изабель не ответила. Она выпрямилась, и начала поправлять одежду, всеми силами стараясь не смотреть в мои глаза.
— Вы разубедились в своих подозрениях?
— Изабель, на "ты". Мы слишком близко знакомы, чтобы общаться иначе.
Изабель дернулась от моих слов. Посмотрела зло, со слезами на глазах.
— Я сделал тебе больно? — забеспокоился. Так разошелся, что не контролировал себя? Проклятье.
— Нет, — мотнула она головой, отвернувшись. И направилась в глубь комнаты по направлению к окну.
Она раздвинула шторы и распахнула окна, впуская в помещение ледяной воздух из улицы. Снова не смотрела на меня. А я решительно не понимал, что происходит. Обычно после оргазмов благодарят и тоже пытаются доставить партнеру удовольствие. Проклятая Лигерия с ее отсталыми устоями.
Изабель стояла под потоками морозного ветра и смотрела на ночное небо. Я почти ощущал ее замешательство и страхи. Как и ощутил ее восторг во время танца. И это не нормально. Это плохо. Может, стоит отложить дело? Не получится, время и так поджимает. Ей скоро исполнится двадцать один. И так уже довольно поздно.
— Изабель, в чем дело?
— Вы же…ты не думаешь, что я испорченная, раз позволила?
— Нет, — подошел к ней со спины, положил ладони на хрупкие плечи и заставил себя слегка рассмеяться. — Это я испорченный. Не смог сдержаться.
— В тебе я не сомневалась, — едко ответила она, разворачиваясь. — Я хочу домой.
— Хорошо.
Все равно, я уже завершил дела на балу. Надеюсь, ничего не упустил. Не хотелось бы случайно подставить Изабель под удар. Хотя, о нашей скорой помолвке не говорит только ленивый.
— У тебя помада на губах, — Изабель вновь отвела взгляд, чтобы извлечь из сумочки зеркало. — И волосы растрепаны.
Провел ладонью по губам, стирая красные разводы. И все еще ощущал виноградно-мятный вкус ее уст. Наваждение какое-то.
Поместье покинули не входя в бальный зал. Лишь попрощались с герцогиней. Как мы не приводили себя в порядок, думаю, она все и так поняла. С ее опытом общения с противоположным полом и не удивительно.
Путь обратно Изабель угрюмо молчала, уткнув взгляд в сложенные на коленях ладони. Я кутал ее в плед и обнимал плечи, размышляя про себя о том, увяз я окончательно или еще можно вырваться. Желание никуда не делось, лишь ослабло. Но я по-прежнему хотел эту девушку. Но теперь боялся возможных последствий. Слишком сильно влечение и я уже не сомневался, что дело не в красоте Изабель.
Когда подъехали к особняку, я не сразу ее выпустил, решив посвятить в свои планы.
— В городе я никого не знаю, поэтому не вижу смысла в проведении пышной церемонии. На венчании будут присутствовать только твои близкие родственники.
— Когда?
— Скорее всего послезавтра. Но можно и ускориться, если хочешь, — заглянул с улыбкой в испуганные карие глаза. Лично я готов был провести церемонию хоть сегодня. Опасения могут быть беспочвенными, а Изабель слишком лакомый кусочек, чтобы выпускать ее из рук.
— Так быстро.
— Не вижу смысла медлить, — поддел пальцами подбородок, приподнимая ее лицо. — Не кусайся, иначе и я укушу.
Она громко вздохнула нахмурившись, а я накрыл ягодные губы поцелуем. Кажется, я мазохист, раз поцеловал, зная, что еще не скоро получу разрядку. Возбуждение нахлынуло с новой силой. Я смял мягкие губы, проникая языком в жаркий рот. Обнял куколку, прижимая к груди. И силой воли заставил себя разжать объятия.
Изабель отстранилась, закусив нижнюю губу. Щеки снова пылали, а во взгляде блуждала неуверенность и растерянность. Привыкай, малышка, к тому, что тоже меня хочешь.
— Я добегу. Провожать не надо, — изобразив на губах улыбку, Изабель выпорхнула из кареты и, действительно, побежала к дому.
Что ж, до встречи. А у меня еще запланировано важное дело.
* * *
Дверь лавки распахнулась, являя встрепанную рыжую девушку. Она куталась в шаль, накинутую поверх серой сорочки.
— Вы не полицейский? — прошептала она, оглядывая пустынную в это время ночи улицу.
— Скорее палач, — втолкнул девушку в дом в одно движение закрывая за собой дверь.
Тусклый свет светильника освещал парадное помещение аптеки. Наши застывшие напротив друг друга фигуры отразились в стеклянных витринах.
— Что происходит? — ее глаза широко распахнулись, она попятилась назад, оглядываясь. — Это вы.
Серые глаза потемнели, когда она метнулась к прилавку и схватила лежащий на нем нож. Я рванул за ней, прижал к груди, зажимая рот платком, заранее обработанный нужным составом.
— Не советую.
Девчонка забилась в моих руках и попыталась ударить ножом. Я перехватил ее руку за запястье, ударил о край стола, выбивая нож из ослабшей ладони. Вскрик боли прозвучал приглушенно сквозь ткань. А движения девушки замедлялись, пока она не обмякла в моих руках, теряя сознание.
— Вот и попалась, — убрав платок в карман, я подхватил девушку на руки.
Тогда в парке она ушла, когда я заметил Изабель, и найти беглянку оказалось не так просто. Думал, что уже опоздал. Но, кажется, удача на моей стороне и время еще есть. Стоило подумать об удаче, как она решила мне изменить. За спиной послышались шаги, и раньше, чем я начал реагировать раздался насмешливый и слишком знакомый голос:
— Похищениями промышляешь, Ник? Не легче ли сразу убить?
— Маркус, — резко развернулся, чтобы убедится в том, что не ошибся. — Что ты здесь делаешь?
Маркус подпирал плечом дверной косяк, скрестив руки на груди. На губах растянулась присущая ему кривая ухмылка, а глаза блеснули красным в полумраке помещения. Поза расслабленная. Но это лишь видимость. Полы длинного, подбитого мехом плаща, скрывали от взгляда руку Маркуса, которая, уверен, покоилась на рукояти меча.
— Ты засветился, Николас, — отметил он, небрежным движением отталкиваясь плечом от косяка, выпрямляясь. — Но прибыл я по другой причине.
Глава 9
/Изабель/
— Дорогая, с тобой все хорошо? — участливо поинтересовалась матушка, заметив, что я так и не съела ничего за завтраком.
— Я в порядке, — кое-как растянула на губах улыбку и все же положила на язык кусочек куриной грудки. Но родительницу убедить не удалось.
— Плохо прошел бал? — предположила она.
Грудка встала поперек горла. Я закашлялась и схватилась за стакан воды. Отпила несколько глотков откашливаясь.
— Бал прошел чудесно, — сипло пробормотала, опустив глаза к тарелке с распотрошенной грудкой.
Щеки вспыхнули румянцем и низ живота налился теплом, стоило только оживить в памяти вчерашний день. Тело все еще помнило откровенные прикосновения Ника. И это выводило из себя, путало мысли. Я же боялась его до дрожи. Когда он застал нас с Жераром целующимися, думала, мне пришел конец. Не в физическом смысле. Проверка, либо просто отказ от помолвки в связи с сомнениями в моей чистоте поставили бы крест на репутации. И не только моей, а всего рода. Негласно, но мало кто согласился бы иметь с нами что-то общее.