— Рагетта! — прикрывая закопченным котелком голову, к нам на четвереньках подполз Адам. — Ведьма ты, Создателями проклятая! Они же разнесут таверну к ифитам! Кто за это заплатит?!
— Не зуди, хозяин, — отмахнулась я. — ну пошуршат ребята немного, разомнутся. Ничего не станется с твоим заведением!
— Стража набежит, Рагетта, — продолжал причитать толстяк. — Опять меня оштрафуют! Откуда ты снова взялась на мою голову, бешеная ведьма?!
— Стража? — хохотнул Крупп. — Посмотрел бы я на того бесстрашного стража, который сунется хмельной народ наемный разнимать. Никто не придет, папаша, не стони. Что, в первый раз, что ли?
— В том-то и дело, что не в первый, а Создатели не сосчитают, в какой! Три месяца назад, аккурат, как вот эта вот проклятая ведьма тут гуляла, что было? Четыре табурета в щепу раздолбали! Семнадцать кружек расколотили! Стол на доски разобрали! И бочонок раскололи, ифиты бешеные! Бочонок-то вам чем не угодил? А, Крупп? Кто тебя просил ободья голыми руками рвать?!
— Так поспорили же, — пожал широченными плечами полугном. — И заплатили тебе. Чего еще-то?
— А в префектуре я потом штраф оплачивал за беспорядки! — взвыл трактирщик. — Это мне кто вернет?!
— Со стражей сам договаривайся, — буркнула я, сунув в потную ладонь несколько монет. — И не зуди над ухом.
— Вот-вот, папаша, — вмешался Крупп, нахлобучивая котелок на голову хозяину и разворачивая его к проходу. — Дай посидеть культурно.
— Сидите уж, ифитовы дети, — махнул рукой хозяин и, придерживая чугунный головной убор, то и дело сползающий на глаза, пополз обратно.
Потасовка над нами потихоньку стихала, но выбираться в зал не хотелось ни мне, ни тем более полугному, нежно обнимавшему бочонок с кислым вином.
— Где пропадала, Рагетта? — спросил он, снова наполняя мою кружку.
— На тракте, как всегда, — пожала плечами я.
— Смотрю, удачно, — хмыкнул Крупп, кивнув вслед довольному хозяину.
— Нормально.
— Значит, повезло тебе. А Руст так и не вернулся. И Ден тоже, — полугном выдохнул и залпом допил вино. — И слухи нехорошие пошли.
— Какие еще слухи? — Дена я почти не знала, но с Рустом не раз сталкивалась на тракте. В основном он сопровождал караваны, сильный магик-боевик. Что с ним могло произойти?
— Неясные. Что нехорошо на тракте магикам в одиночку ходить. Можно и не вернуться.
— Да ну — отмахнулась я, припомнив, как чуть не отправилась в Бездну, заснув в норе василиска. — Тракт — штука такая, чуть зазеваешься не вовремя — без головы оставит. Не они первые сгинули. Совпадение просто.
— Может, и совпадение, — задумчиво покачал опустевшую кружку Крупп. — Но ты все равно поосторожнее. Ты, конечно, девка умная, образованная и все такое. Но и Руст не дурак был…
— Не каркай, — от мрачного тона друга настроение стало портиться. — Бездна для всех одна. Все там будем рано или поздно…
— Вот и не спеши, — внезапно обозлился полугном. — И вообще, завязывала бы ты с трактом…
— Еще чего! — возмутилась я. Еще только наемники меня жизни не учили.
— А того, — не сдавался Крупп. — Девка пригожая, самый сок. Пора и остепениться. И, вообще…
Тут он замялся и умолк, преувеличенно старательно наполняя наши кружки остатками вина из бочонка.
— Я домишко купил на южном побережье, — сказал он наконец, упрямо глядя в пол. — Не дворец, но жить можно. И виноградник свой рядом. Места много.
— Ты куда это клонишь, Крупп? — до моих затуманенных вином мозгов стала постепенно доходить тема разговора.
— А туда и клоню, — он вдруг поднял лохматую голову и уставился мне в глаза. — Ухожу я с тракта. Хватит шкуру под когти всякой нечисти подставлять. На ней и так живого места уже нет. Ты пару месяцев не появлялась, а без тебя вино горчит, как мой батя говорил. Поехали со мной, Рагетта.
— Куда? — тупо спросила я.
— На юг. К морю.
— Это ты мне так в любви объясняешься, что ли? — наконец, дошло до меня, и я расхохоталась на весь трактир. — Крупп, ты охренел!
— А чего сразу охренел-то? — набычился полугном. — Я по-честному. Замуж тебя зову. Не все же по тракту, как собака бездомная, шастать.
— Не, брат, — я кое-как подавила неуместный смех. — Я еще пошастаю. Не тянет меня как-то… на юга.
— Ну мое дело предложить, — с заметным разочарованием он пожал широченными плечами. — Ты подумай. Там тепло. И виноградник свой. Короче, я еще с месяц в Питруге буду. Знаешь, где меня найти.
— Угу, — только и смогла проговорить я.
— Вот ведь ведьма ифитова, — невольно ухмыльнулся Крупп. — Я к ней со всей душой, а она ржет как лошадь!
— Ну и на кой тебе такая жена? — снова расхохоталась я.
— И правда. На кой? Ты даже готовить не умеешь. Помнишь, как весь караван, который мы по тракту вели, на два дня в кустах засел после твоей каши?
— А нефиг было меня к котелку отправлять, — фыркнула я, припомнив давнюю историю. — Говорила же, не умею.
Часа два мы, сидя под стойкой, стряхивали друг с друга пауков, пили кислое вино и вспоминали разные истории из нашего богатого арсенала. Наконец, полугном тяжело поднялся и, покачиваясь, выбрался из-под стойки. И тут же упал.
— Последний бочонок был лишний, — пробормотал он, подкладывая под заросшую щеку лопатообразную ладонь и явно намереваясь устроиться на ночлег прямо в проходе.
Я перехватила умоляющий взгляд трактирщика и со вздохом пнула друга под ребра:
— Проснись, пьяница!
Кое-как при помощи хозяина мне удалось затащить полугнома наверх в его комнатушку.
— Рагетта, — окликнул он, когда я уже была на пороге. — Ты подумай. Я еще месяц тут буду. Последний караван провожу, и все. Подумай.
— Угу, — буркнула я, закрывая за собой дверь.
Придерживаясь за стену, я спустилась по шаткой лесенке в общий зал и, кивнув трактирщику, вышла на скупо освещенную редкими фонарями улицу. Над храмовым городом висели низкие темные тучи, готовые вот-вот разразиться дождем.
Я на минуту остановилась, решая, куда отправиться. Можно было переночевать дома. Слава Создателям, у меня, как и у любого отпрыска правителя, был особняк в Питруге. Но туда пришлось бы топать минут тридцать, а, учитывая, что на ногах я держалась не так уж твердо, то и вообще час. А вот до Академии даже ползком минут десять.
— Кровать, готовься! Ректор идет! — хихикнула я и побрела к видневшимся над крышами шпилям с вымпелами Академии стихий.
Вскоре я уже колотила в высокие ворота. Наконец, со скрежетом открылось маленькое смотровое окошко.
— Открывай, давай! — нетерпеливо рявкнула я. Выпитое вино настойчиво просилось наружу.
— А что, у порога его светлость правитель Белого континента? — насмешливо поинтересовался сторож.
— Какой еще правитель? — опешила я, приплясывая на месте.
— Наш, Создателями призванный, — хмыкнул нахал.
— Ты, что, сдурел? — обозлилась я. — Открывай, болван!
— Права такого не имею, — с заметным удовольствием сообщил он. — Среди ночи могу открыть только Членам королевского семейства. Вы член?
— Да ты знаешь, кто я? — возмутилось мое высочество, разумно, впрочем, не озвучивая собственные регалии. Только скандала с пьяным ректором тут и не хватало.
— По голосу слышу, что не член, — с ленцой констатировал мерзавец. — Тогда кто? Профессоров я всех знаю. А больше никому по ночам открывать не положено. Тем более пьяным студиозам. Утром приходи, позову твоего куратора и пущу.
— Ах ты, скотина! Открывай, говорю!
Я со всей силы ударила кулаками в створку. Полыхнул зеленый отблеск, и меня отшвырнуло назад.
— Защита Академии расценивает твои действия как нападение, — хохотнув, пояснил он, пока я мотала головой, сидя в уличной канаве. — Может, заодно и намагичишь чего-нибудь? Будет еще веселее.
Даже до моих пропитанных вином мозгов дошло, что злорадное предвкушение в его голосе — это неспроста. Поэтому я, кое-как утвердившись на ногах, развернулась и потащилась прочь: «Завтра я с тобой по-другому поговорю, только ты меня не узнаешь, поганец!»
ГЛАВА 3
Аппетит проходит во время еды
Утро добрым не бывает. Эта мысль настойчиво вертелась в моей больной голове, пока я рылась на полке с зельями. Настой, избавляющий от последствий хорошей пирушки, именуемый среди наемников «похмелин», нашелся в самом дальнем углу. Впрочем, радостный возглас тут же сменился разочарованным стоном. Судя по дате на этикетке, он был давно и безнадежно просрочен.
Я швырнула бесполезный пузырек в ведро для отходов и, глухо ругаясь сквозь зубы, развернулась к длинному столу: придется заняться практическим зельеварением прямо сейчас. Ректор, распространяющий на десяток метров вокруг отвратительный запах перегара, станет слишком большим потрясением для Академии стихий.
На испещренную разноцветными пятнами и подпалинами столешницу спланировали корешки и несколько банок с порошками. Убедившись, что не ошиблась в выборе ингредиентов, я зажгла огонь под небольшим котелком.
Пятнадцать минут спустя, хорошенько перемешав бурлящее варево и уже предвкушая скорое избавление от признаков похмелья, я взялась за бутыль, украшенную кривым черепом. Нет, яда там, разумеется, не было. Ярко-синяя жидкость обладала очень сильным слабительным эффектом и это свойство сохраняла при любой обработке. Соответственно, передозировка могла оказаться чреватой. Наемник во время боя, резво уносящийся в кустики, — мертвый наемник. А мне нужна была всего одна капля. Конечно, лучше было бы воспользоваться пипеткой, но она куда-то запропастилась, и искать ее у меня не было ни времени, ни желания.
Высунув от усердия кончик языка, я накренила бутыль над варевом.
— А что это будет? — раздался звонкий голосок за моей спиной.
Охнув от неожиданности, я чуть не уронила бутыль. Естественно, слабительного в зелье попало куда больше положенного. Злобно смахнув испорченное варево в ведро для отходов вместе с котелком, я обернулась. В дверях стоял мелкий паренек в каких-то обносках.
— Ты кто? — тупо поинтересовалась я. — И как сюда попал?!
Вопрос мог бы показаться странным, но в данном случае вполне закономерным. Дело в том, что в моем доме нет живой прислуги. Вообще никого из живых нет, только духи, закольцованные лично на меня. Так делали все, кто желал иногда оставаться в одиночестве и при этом не заниматься бытовыми делами. Ну и количество покушений в собственном доме резко стремилось к нулю. Всем известно, что проще всего к жертве подобраться через прислугу, а духов не подкупить и не запугать. Так кого они могли пустить в мое логово?!
— Ну вот, — с заметной обидой нахмурился пацан. — Сами же звали, а теперь «ты кто?»
— Звала? — мозг заклинило окончательно.
— Вы весной через нашу деревню проезжали. Даже грамотку мне дали. Вот. Только ее Ваша нечисть забрала.
— Какая нечисть? Как тебя зовут хоть?!
— Оли я. Ладно, раз не ко двору пришлась, то пойду.
Девочка? Она развернулась на пятках, гордо вздернув веснушчатый нос.
— Да погоди ты, не петушись, — остановила я ее, начиная что-то смутно припоминать. — Ты из Серогорья?
— Ну да, — Оли кивнула и шмыгнула носом.
Тут до меня, наконец, дошло. Серые горы — бедная холмистая местность почти в центре Белого континента. Караваны туда не водят, да и монстры почти не встречаются. Боевому магу или наемнику делать там совершенно нечего. Тем более что местные жители магии побаиваются, а многие так и вовсе считают ее происками демонов и страшным грехом. А я весной перепутала дорогу на развилке, и мое высочество занесло в это самое Серогорье. И вот там-то мне и встретилась девчонка-оборвыш, со жгучим любопытством наблюдавшая за банальными фокусами вроде костра, пылающего без дров. И аура у нее полыхала посильнее моего костерка.
Артефакт, проявляющий Дар, валялся на дне сумки. Любой магик-наемник таскает такой с собой, потому что поиск Одаренных — непременное условие получения лицензии. Многие даже специализируются на таких поисках. Приют Обретенных платит за найденышей с сильным Даром неплохую премию. Разумеется, мне зарабатывать подобным образом не было никакой нужды, и камень болтался бесполезным грузом многие годы. До того вечера. В руках у безродной девчонки он свое существование и закончил, банально сгорев от мощного потока Силы.
По закону я должна была доставить такой самородок в Приют, но не сделала этого. Во-первых, меня ждали на тракте, и на эту встречу мое, страдающее географическим кретинизмом высочество и так уже опаздывало сверх всякой меры. А во-вторых… Я прекрасно знала, какая судьба ждет приютских магиков: двенадцать лет казарменного режима с жестким обучением и служба в войске Белого континента. Выбора нет, исключений — тоже. Поэтому я оставила девчонке свиток, дающий доступ в мой дом в Питруге. Мол, захочет — придет, а нет — станет деревенской ведьмой в родных краях, так как дар такой силы все равно проявится, даже без всякого обучения.
И вот она стоит на пороге моей лаборатории и шмыгает носом, обиженно поглядывая на задумавшуюся хозяйку из-под насупленных бровей. А я совершенно не представляю, что с ней теперь делать.
— Родственники отпустили? — спросила я, чтобы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание.
— Так нет у меня родичей, говорила уж, — отозвалась Оли, ковыряя порог босой ногой.
— А, ну да, помню. Сколько тебе?
— Десятое лето проводила.
— А поточнее?
— Не знаю, — девчонка пожала плечами. — У нас не записывают. Батя не помнил, а мать я и не видела, она родами померла.
Я совершенно не аристократично потянулась к затылку. Пальцы наткнулись на еще менее аристократичный колтун. Машинально взглянула на свое отражение в оконном стекле. М-да… Всклокоченные волосы, из которых торчит какая-то ветка, заляпанная неизвестно чем одежда, обалдело-тупое выражение на физиономии и, в довершение образа, убойный запах перегара. Видел бы Па сейчас свою дочурку, поганой метлой бы из ректоров погнал. Может, попробовать? Хотя нет, это будет перебор. В таком виде он меня не только из ректоров, из дочерей выгонит, еще и плюнет вслед.
— А у вас дом красивый, — нарушила мои размышления нежданная гостья. — И работа сама делается. Я все думала, куда мусор девается. Даже на нечисть Вашу грешила. А он, оказывается, просто сгорает. Весело.
— Сгорает? Нет. Его духи выбрасывают… — невнимательно отозвалась я.
— А это что тогда? — спросила Оли, пальцем показав куда-то мне за спину.
А там веселым костерком всеми цветами радуги пылала урна! Правильно! Туда же улетел раскаленный котел! С руганью я бросилась тушить разноцветный пожар, лихорадочно вспоминая, не кидала ли в последние пару месяцев в ведро для отходов что-нибудь взрывоопасное. В лаборатории-то духи не убирают!
Слава Создателям, таки ничего не взорвалось. Только весь первый этаж провонял тухлыми яйцами, да девчонка обзавелась боевой раскраской дикарей из мазков цветной сажи. Впрочем, повеселилась она на славу. Хотя в этом безобразии проявился и положительный нюанс: дым, похоже, оказался лечебным, и от моего похмелья не осталось и следа.
Приказав духам проветрить комнаты, я повела девчонку наверх, в библиотеку.
— Ух ты, — разинула рот Оли, едва переступив порог. — Сколько книжек!
«Ну да, — в очередной раз с запозданием дошло до меня, — Свиток — пропуск в дом, и не более. Духи предоставили гостье постель и стол. В другие помещения у нее доступа не было…»
Большие часы на каминной полке напомнили мне, что утро не резиновое. Проснулась я, конечно, отвратительно рано, но и студиозов поднимают ни свет ни заря. Мало ли, какое событие может потребовать внимания свежеиспеченного ректора. А если его, то есть меня, на месте не окажется, Карна не замедлит донести об этом дядюшке, а тот сообщит Царственному братцу. И если Па решит, что дочурка банально смылась…
На этой печальной ноте я поежилась и отогнала неприятные мысли. Не размышлять надо, а действовать! Во-первых, срочно отправить девчонку в Приют Обретенных. Нет. Стоп! Сначала привести себя в порядок… Опять не так. Найденыша должна доставить Рагетта, а не дочь правителя. Иначе шума и сплетен не оберешься. Вот ведь свалилось ифитово отродье на мою голову. И как не вовремя…