— Не смогу я вам отомстить: тесть дал машину на неделю, пока в отпуске. Потом он сам на ней ездить будет, — сквозь смех отвечает клиент. — Но лично я вижу два варианта.
— Какие? — быстро подключается Андрей.
— Первый: меняем обивку на стойке. — клиент обводит нас взглядом. — Долларов сто пятьдесят по деньгам, аврал, сверхурочная оплата мастеру, которого вы сюда будете на ночь вызывать. Если ещё найдёте. Или — второй вариант.
— Какой? — болванчиком повторяет Андрей.
— Бреете точно так же вторую стойку. Вот точно так!
— Вы не шутите? — удивленно включаюсь в разговор.
— Боже упаси. Поверьте, серьёзен как никогда. Мне эту машину утром тестю возвращать, поверьте, не до шуток, — пытается удержать рвущийся смех клиент. — А смеюсь от стресса. Ну и побрили смешно, факт.
И бокс тонет в хохоте трёх здоровых мужиков, причины которого лично мне не ясны.
С другой стороны, спасибо богу, что «пронесло» дураков. Учтём на будущее.
Включаем водосос и за три минуты симметрично «бреем» вторую стойку.
— Как ни смешно, но ведь действительно получилось, — констатирую, проводя рукой по идеальной чистой панели. — Если не помнить про эти волосики, то и не понятно, что они были.
— А я о чем… — говорит клиент, помогая укладывать комплектацию багажника обратно в салон. — Предлагаю сделать мне скидку. В связи со счастливым окончанием очень грустной истории.
Степан с Андреем почти синхронно поднимают руки, всем видом показывая полное отсутствие претензий.
— От имени компании: пожалуйста, примите чистку в подарок, в качестве компенсации за ущерб.
Этот момент мы втроём обсудили до приезда клиента, потому сейчас говорю от имени всех.
— Спасибо, — удивленно подымает бровь клиент. — С удовольствием.
…
Через пятнадцать минут, Степан с Андреем, переодевшись и сложив вещи, философски ухмыляются:
— Могло быть хуже.
— Честно говоря, я удивлен отсутствию негатива с вашей стороны. — озвучиваю интересующий меня вопрос. — Получается, зря работали.
— Спасибо, что не в минус — с таким подвигом. — философски пожимает плечами Степан — Могло ведь быть намного хуже.
— Особенно окажись на его месте кто попсихованнее, — кивает Андрей. — Или вообще — баба.
— Спасибо за понимание. Смотрите, могу не отпускать вас без денег. Есть вариант, — перевожу взгляд с одного на другого. — Половину вашей сегодняшней зарплаты отдаю из своих. Сейчас. Но потом в течение пары недель вы мне возвращаете по тридцать пять процентов, как сможете. Одну треть «попадоса» беру на себя — я тоже в пролёте. Сам не знал, что оно так может быть.
В итоге сходимся на тридцати процентах вместо пятидесяти:
— Нам на еду больше не надо сегодня, — поясняет Степан. — А завтра лучше нормально заработать, давай три салона на завтра возьмем?
— Мне вообще без проблем — хоть пять. Вам же ишачить, — пожимаю плечами. — Управитесь?
— Справимся, — говорит голова Андрея из-за плеча Степана. — Мы работы не боимся. Давай три машины завтра…
…
Дом Лениных родителей.
— Сегодня Шурик заходил по делам, — любуясь закатом, говорит Роберт, сидя в кресле на балконе.
— А что это у вас с ним за дела? — подозрительно косится Зоя Андреевна из соседнего кресла.
— Мать, ну всё тебе расскажи! Есть дела значит! В своё время всё узнаешь!
Зоя Андреевна догадывается обо всём, но делает вид, что ничего не понимает:
— И что? Что интересного рассказал?
— Да рассказывал как раз больше я, — со смешком говорит Роберт, — но так душевно посидели, что я даже в головной офис не поехал. Знаешь, он мне нравится…
— Наше с тобой мнение, Роба, последнее, что имеет значение в данном вопросе, — назидательно говорит Зоя Андреевна. — Дети уже взрослые. Мы с тобой уже ничего не решаем, увы.
— Зой, тебе хоть не рассказывай! Вот вечно так: с тобой делишься — а потом сидишь, как оплеванный, — обижается Роберт Сергеевич.
— Ну-ну-ну, — гладит руку мужа Зоя Андреевна, — не пыхти. Мой пенсионный старенький чайничек.
— Пф-ф-ффххах, — не может сдержать смеха Роберт Сергеевич, — ладно. Проехали.
— А чем он тебя так впечатлил?
— Вот не могу вербально сформулировать. Знаешь, энергией. Есть неудачники, есть мажоры, есть математики и хорошие исполнители, а он какой-то универсальный. Я даже не знаю, если б его в банк звать — в какой департамент?
— Роба, ты не торопишься? — удивленно поднимает бровь жена.
— Да это я так, фантазирую! — с досадой отмахивается Роберт Сергеевич. — Знаешь, он цельный. Очень трезво оценивает своё место. Не «прожектёр». Как первый.
Зоя Андреевна тяжело вздыхает:
— Не напоминай.
— Вот я как раз и хочу сказать, что тут всё иначе. Знаешь, я хоть дома и похож на подкаблучника, — накрывает Роберт Сергеевич руку жены своей, — Но кое-чему учился. И кое-кем кое-как командовал. И сейчас тоже… В людях немного разбираюсь. В общем, дифирамбы никому петь не буду, но с тобой поделиться хотел: лично я за Ленку с этого дня не волнуюсь.
— Роба, раньше говорили, «открыл Америку через форточку», — улыбается жена. — Ты просто ленкины глаза не видел, когда она с ним рядом. Эх, мужики…
…
Глава 11
После работы вечером, послонявшись по пустой квартире, пробую набрать Лену. Видимо, она всё ещё занята своим авралом. Приходит смска «Занята!».
Съев ещё один бутерброд с томатной пастой и колбасой, просто ложусь спать. С полчаса ворочаюсь. Одному почему-то непривычно и некомфортно.
Утром, когда я уже стою в дверях и собираюсь выходить, на меня налетает тайфун в виде Лены:
— Приве-е-ет, ждал?
— Даже больше, чем ты думаешь, — бурчу, опуская свои руки ей на талию. — Чего трубу не брала?
— Ой, если начну рассказывать — минут за тридцать уложусь. Начинать прямо сейчас? Или когда ты вернешься? — Лена кладёт руки на талию мне и весело улыбается, глядя в глаза.
— Ой нет. Тогда сейчас не надо… Я уже бегу. Слушай, какой план сегодня? Стыдно признаться, но чего-то не хватало. Пока один по квартире слонялся. Вернее, кого-то.
Лена зарывается носом мне в макушку, пользуясь преимуществом в росте, и глухо говорит:
— Мне тоже… Звони, как от Котлинского выползешь. Что-нибудь придумаем.
…
Утром в НОВОЙ КЛИНИКЕ сталкиваемся с Анной перед кабинетом на пятнадцать минут раньше оговоренного срока.
— Здравствуйте, — как-то по-другому улыбается она, без той безнадёжной тоски, которая была раньше. Видимо, Котлинский ей чем-то помогает на своих сеансах.
— Здравствуйте, — улыбаюсь в ответ. — Как себя чувствуете?
— Вы знаете, несколько лучше, чем было. Хотя, возможно, это всего лишь мои субъективные шутки психики, — улыбается она уголком рта. — Вот решила прийти пораньше, чтобы захватить чуть дольше времени на сеансе.
— Конечно, пойдёмте, — распахиваю перед ней двери и ввожу в кабинет, в котором уже сидит Котлинский.
— Доброе утро, — при нашем появлении он молниеносно встаёт из-за стола, жмёт на ходу мне руку и удаляется со словами «Не буду мешать».
А у нас начинается новая битва за старое.
Но перед этим — осмотр.
Тренировка и практика — великое дело.
Я, вчера выучивший и 3D-конфигурацию её опухоли в мельчайших деталях, и расположение метастазов в лимфоузле, сегодня с удивлением обнаруживаю, что метастазы уменьшились как в количестве, так и в качестве. Помимо того, что их стало чуть меньше, количество выдаваемой ими «на-гора» отравы резко снизилось.
Боясь ошибиться, сканирую ещё минуты три, раз за разом.
Точно. Я не ошибся.
От избытка эмоций встаю и минуты три бегаю по кабинету. Анна дисциплинированно лежит лицом вниз.
Понятно, почему Анна сегодня веселее: мозг — очень чуткая система. Вместе с нервной системой. Количество шлаков в крови уменьшилось незначительно, но оно уменьшилось! Первый раз за длительный период! В течении которого оно наоборот росло день ото дня.
Вот какие-то ресурсы организма и высвободились. Наверное.
Впрочем, некогда гадать. Ставим иголки. Продолжаем.
Когда знаешь, что процесс обратим и не безнадёжен, даже самая монотонная работа переносится легче. И результат получается лучше.
Ставлю иголки чуть иначе. Опухоль пока трогать не будем, начнём с конца.
Сегодня частота, «подсвечивающая» цель для лимфоцитов, идёт гораздо легче. Пот на спине уже не мешает — когда понятен ожидаемый результат.
Держать частоту…
Держать частоту…
Держать частоту…
…
В десять Котлинский снова забирает Анну на психотерапию, а её место занимает сустав.
В сравнении с Анной, сустав — просто мечта. Программы на нем «держатся», как родные. Никуда не слетают, синовиальная сумка восстанавливается слой за слоем и клетка за клеткой. Не быстро, но и не медленно. Мне прогресс очевиден.
— Что с диетой? — спрашиваю, поскольку пациенту всё равно лежать лицом вниз ещё полчаса.
— Соблюдаю всё, как вы сказали, — доносится с кровати. — Добавки тоже принимать начал.
Теперь понятно, почему регенерация скачкообразно усилилась: у клеток нет проблем со строительным материалом. А уж «программами» восстановления я их обеспечиваю.
По хорошему, его сустав уже «поймал волну» и восстанавливается теперь сам. Ну и плазмолифтинг, конечно, великая вещь. В месте ввода плазмы, регенерационные процессы вообще подобны каскаду.
Лёгкий случай в сравнении с Анной. Да и жизни его ничего не угрожало, даже если б меня и не было.
Ловлю себя на мысли, что, наверное, так врачи и становятся циниками.
…
В одиннадцать Котлинский приводит Анну с психотерапии. Замечаю, что у неё даже румянец на щеках появился.
Начинаем второй заход. Теперь, спустя час, оцениваю результат на свежую голову и лично у меня никаких сомнений: за пять или семь сеансов я вычищу все метастазы из лимфоузла. Полностью.
Сейчас даже вопрос не во мне: я уже автоматически «держу» нужную частоту, практика — великая вещь. Всё упирается только в скорость «работы» её лимфоцитов.
Программа «стоит», не слетает. Пусть пока — только в лимфоузле, но метод работает.
Минут пятнадцать просто предаюсь эйфорическому созерцанию.
И ведь поделиться не с кем.
Когда уже провожаю Анну до двери, осмеливаюсь намекнуть:
— Мне кажется, сегодня вам должно быть получше.
…
— Ну что? — накидывается на меня Котлинский сразу после того, как за Анной захлопывается дверь.
— Игорь Витальевич, боюсь сглазить. Такими темпами, за пять-семь сеансов метастазы в лимфоузле уберу. И смогу заняться непосредственно опухолью. — выдыхаю на одном дыхании, не до конца веря сам себе.
Котлинский не спешит радоваться раньше времени, но и не огорчается:
— Поживём — увидим. Хуже точно не будет. Работаем дальше. Чаю хочешь?
Чаю я действительно хочу. И пью его с Котлинским ещё минут пятнадцать.
…
Здание Генеральной прокуратуры. Кабинет Начальника службы специальных прокуроров. Бахтин за столом напротив посетителя раскладывает листы из принтера:
— Вот смотри. Схема. Потребителям коммунальных услуг отопление тарифицируется, как если вода нагревается с ноля зимой.
— Врубился, — водит пальцем по каким-то расчётам посетитель.
— Электроэнергия в себестоимость также всё закладывает с ноля.
— Вижу.
— А вот — техпроцесс, по которому вода с электростанции Энергосбыта поступает в Тепловые Сети подогретой на несколько десятков градусов. Вот расчёты, — Бахтин передаёт ксерокопию какого-то старого документа ещё со штампом «СССР» в углу.
— Что это? — удивляется собеседник.
— Это — наша выемка расчётов проекта из НИИ. Система-то ещё при Союзе проектировалась. Ответственная за разработку — вот подпись, бабуля божий одуванчик, я был у неё. При закладке всех магистралей, изначально планировалось: теплоноситель не должен ни остывать в процессе транспортировки. Потому разводка оптимизирована. Ни с ноля не должен подогреваться — потому в работу Тепловых Сетей интегрирован на самом старте Энергосбыт. Только в Союзе они иначе назывались.
Бахтин тяжело смотрит на собеседника и продолжает:
— Лёша, вот теперь ты понимаешь, почему тебя против меня «зарядили» твои же?
— Олег, да при чём тут они? — пытается отмахнуться собеседник. — Ну где они — и где эти миллионы? Каким образом тут может быть прямая завязка?
— А я не знаю, — отвечает Бахтин, хлопая стопкой бумаг по столу. — Давай только центральный район прикинем. Пусть триста тысяч квартир. Не считаем ни микры, ни частный сектор в северной и западной частях. Какой счёт зимой за отопление? Ну вот у тебя например?
— Ну. м-м-м… Так, теплосети — сейчас турецкая компания управляющая…сразу в долларах говорю: порядка двадцати — тридцати долларов в месяц счёт за отопление. Жена ругается, дорого.
Бахтин поднимает палец:
— А теперь умножь половину от сорока долларов на триста тысяч квартир.
— Да ну, почему половину? — не соглашается собеседник.
— Потому что не все, как ты, живут в однокомнатной хрущёвке. Есть и двухкомнатные квартиры. И трёхкомнатные. Вот у них счёт в двадцать долларов в месяц никак не уложится.
— Ну шесть миллионов… в месяц… — нехотя говорит собеседник.
— Это только в центральном районе, — назидательно поднимает палец Бахтин. — По микрам будем считать? По частному сектору?
— Да не надо, понял я…
— Это — только незаконная тарификация. А теперь, друг мой Лёша, предоставь мне, пожалуйста, сводку о применении льготного налогообложения на Энергосбыт и Тепловые Сети за последние три года. Чтоб полностью картину увидеть. В месяц.
Бахтин тяжело смотрит на собеседника, которому откровенно не нравится разговор.
— Олег, ты что? Ты не знаешь, чьи Тепловые Сети? И чей Энергосбыт?
— Лёш, да мне до лампочки. Закон один для всех. Завтра жду сводку. Вот лови, — Бахтин выбивает дробь на клавиатуре, — в «ЛОТОСЕ» у тебя на компе. Гриф я присвоил. До завтра, Лёша.
— Олег, а ты не боишься? — тихо спрашивает собеседник.
Повторяешься. — отмахивается Бахтин. — Я тебе уже отвечал, чего я боюсь. И до кучи: в сумме будут десятки миллионов только по городу. Есть ещё область. Есть ещё спецпотребители — они в общий реестр не входят, но платят не в пример больше. Я не знаю деталей, но наш ведомственный интерес именно к этой теме удивительно совпал по времени и с попыткой визита твоих людей к моей жене. Дай бог здоровья Саматову… И с твоим звонком мне. Вот теперь ты мне объясни: каким образом эти три момента между собой не связаны?..
Глава 12
К чаю у Котлинского прилагаются ещё и бутерброды, как обычно. Приятное дополнение. Когда доедаю предпоследний, звонит телефон. Лена.
— Да?
— Ты уже закончил свои трудовые подвиги? — спрашивает она без вступлений. На заднем плане слышится шум льющейся воды, какое-то шипение и другие непонятные звуки.
— Да, как раз только что, а что у тебя происходит? — осторожно интересуюсь.
— Не спрашивай, — как-то странно отвечает Лена. — Хотела тебе обед приготовить…
— И?.. — кажется, начинаю догадываться.
— Ну, суп в кастрюле немного пригорел. К самому дну, — смущённо признаётся Лена. — Стала отскребать дно кастрюли — зацепила стеклянную салатницу, слишком сильно локтями двигала. В общем, Мелкий, у тебя нет теперь одной кастрюли, одной салатницы и одной сковородки…
— Эээ, так салатница ведь на другом краю столешницы стояла? — пытаюсь, не нервничая, понять рисунок перемещений. Черт с ней, с посудой, но уже просто любопытно. — Как ты ухитрилась салатницу сбить?
— Так я её специально поближе поставила — чтоб отскребаемые от дна кастрюли куски гадости в неё складывать: не мойку же засорять, — охотно делится Лена.
Глубоко вдыхаю и выдыхаю.
— Вопросов больше не имею… Хотя есть еще один. Лен, ладно, бог с ней, с кастрюлей и салатницей. А сковородка — как? Она же металлическая и не бьётся?
— Биться не бьётся, — соглашается Лена, — но в ней зажарка жарилась на суп. Когда я кастрюлю оттирать начала. А потом эта салатница ещё отвлекла… В общем, нет одной кастрюли, одной сковородки и большой салатницы! Сковородка не отдирается, там как-то так странно всё прикипело к донышку, что без вариантов! В общем, не мучай девушку дурацкими расспросами и забудь и о сковородке тоже! — подводит итог Лена. — Ну хочешь, я тебе сама всё куплю?