Я завороженно уставилась на пугающее украшение. Неужели это запирающий браслет?
Хотелось рассмотреть подробнее, а еще лучше — потрогать. Провести пальцем по острым шипам и по черным линиям на руке. Что они значат? И что изображено на груди парня, черным хвостом выглядывая из-за выреза рубашки?
Но конечно, я не стала ни трогать, ни спрашивать.
Странное украшение притягивало взгляд и почему-то отлично сочеталось с Кристианом. И эта мысль мне тоже не понравилась. Она была какой-то… опасной.
Руки февра замедлились на моей ноге. Он как-то странно дернул головой и втянул воздух, словно принюхиваясь. Ну да, обеззараживающая настойка пахнет не слишком приятно.
— А у тебя хорошая реакция. И неплохой удар, — вдруг произнес Кристиан. — Я не знал.
Липкий страх обнял щупальцами, но я тряхнула головой, прогоняя его.
— А ты способен порезать на куски даже такого выдающегося мечника, как северный лорд. И я тоже не знала. Кто ты, Кристиан?
Он поднял голову, внимательно глядя в мое лицо.
— Мы многое не знаем друг о друге, — задумчиво протянул парень. — Ты… удивляешь.
— Ты тоже не совсем чудовище, — буркнула я. Окинула его пристальным взглядом. — Хотя, что это я… верно, ударилась головой! Конечно, ты чудовище. Даже смотреть противно!
Кристиан втянул воздух. И вдруг рассмеялся. По-настоящему. Смех у него оказался раскатистый, красивый, какой-то слишком живой. Он забирался под кожу и вплавлялся в вены. Я ощутила, как краснеют щеки.
— Ты совершенно невыносима… Иви.
— Придется потерпеть, Кристиан, — промурлыкала я. Оттолкнула его руки, все еще лежащие на моем бедре, и слезла со стола. — Да! И даже не надейся, что стану называть тебя Стит! Мне не нравится это имя.
— Я знаю, Иви, — насмешливо отозвался он.
— Мог бы и предупредить, что ты один из наставников.
— Это временно. Пришлось заменить наставника Филда.
— А что с ним случилось?
По лицу Криса словно рябь прошла. Мой невинный вопрос ему не понравился, и я задумалась, почему.
— Он… погиб.
Дверь открылась, впуская хрупкую женщину с целительским саквояжем в руках и прерывая наш разговор.
— Иви, познакомься с главной врачевательницей Вестхольда, Самантой Куартис, — представил ее Кристиан.
Мой рот, кажется, открылся.
— Леди Куартис? Та самая? Самый сильный целительский Дар в Империи? Но разве вы не живете во дворце императора?
Крошечная женщина весело рассмеялась.
— Император слишком редко болеет, мне с ним невыносимо скучно! Рада знакомству, Ардена, хоть и при таких обстоятельствах. Давайте я посмотрю, что с вами, думаю, здесь ничего страшного…
Я удивленно ахнула, когда целительница взяла мою руку и прикрыла глаза.
— Так-так… все понятно. Как я и думала, порез неглубокий и чистый, никаких ядов. Вам надо лучше питаться, дорогая, и меньше переживать. Хотя понимаю, в Двериндариуме это непросто!
— Вы ощущаете мою рану? — изумилась я.
— Весь ваш организм. Не переживайте, Ардена, с ней легко справится моя мазь.
Поверх плеча врачевательницы я посмотрела на Кристина и насмешливо улыбнулась.
— С некоторых пор я предпочитаю имя Иви, госпожа Куартис.
Февр хмыкнул и вышел за дверь, оставив меня наедине с целительницей.
ГЛАВА 10. Сны и чувства
Остаток дня пролетел незаметно.
Врачевательница наложила на порез какую-то воняющую мазь, отчего боль почти прошла, перевязала рану и отправила меня отдыхать.
— К утру порез затянется, ты сможешь отправиться на занятия, — сказала целительница
Хотя ее чудодейственное средство работало, я прихрамывала, но почти не ощущала боли, когда шла к дому.
Он встретил меня пустой тишиной, Кристиана не было. И я ощутила облегчение. Странное чувство, которое я к нему иногда испытывала — пугало. Я не хотела его. Нутром ощущая, что это слишком опасно, я даже не желала дать этому чувству имя.
На кухне, под полотенцем, обнаружилось в кастрюльке мясное рагу, теплый хлеб и свежие овощи — настоящий пир! Я с удовольствием поела, вымыла за собой тарелку и поднялась в свою комнату, прихватив из гостиной какую-то книгу. Это оказался сборник мифов, но читала я без интереса. Мысли сбивались. То на размышления о Двери, то на новых учеников, то на Кристиана. Моя жизнь так резко изменилась, что я не была уверена, как относиться ко всему происходящему.
— Надо просто выжить, — прошептала я, глядя в медленно гаснущее окно. — Получить Дары и выжить!
От тяжелых мыслей разболелась голова, и я решила, что лучшее, что могу сегодня сделать — это как следует выспаться. Переоделась в шелковую сорочку, распустила волосы и забралась в постель.
Завтра будет новый день. И пусть он будет хорошим!
* * *
…Чудовище смотрело на меня. Пристально. Остро. Оно было там — на крыше соседнего дома. Уродливое, крылатое, жуткое. Это чудовище ночного кошмара, порождение тьмы и ужаса. Это старшее дитя Двуликого Змея — эфрим, монстр, которому не нашлось места на земле. И теперь оно приходит во мраке, прорываясь из бездны, чтобы утащить за собой….
А я такая маленькая.
Я лежу на узкой приютской койке, сжимая в кулаке осколок стекла. Я буду драться с эфримом и не позволю разгрызть мне горло, не дам утащить меня во тьму. Наставники говорят, что эфримов не существует, но все приютские дети знают, что они врут. Конечно, змеевы дети реальны. Они живут во тьме и приходят за нами. Они утащили Китти и Люка. Однажды я видела его своими глазами — жуткого эфрима, но мне никто не поверил… И только Ржавчина может меня спасти от крылатого чудовища. Ему нельзя приходить в спальню девочек, я знаю, что Ржавчину накажут, если поймают здесь. Но он все равно приходит, ложится на бок, лицом ко мне. Между его телом и стеной остается крошечное пространство, ведь приютские койки совсем узкие. Но только в этой тесноте, на кусочке тощего матраса, между холодной стеной и горячим телом, я ощущаю себя в безопасности.
«Я здесь. Я прогнал чудовищ. Спи», — говорит Ржавчина.
И я закрываю глаза…
Но так было раньше. Потому что больше Ржавчина не приходит. Я вжимаюсь спиной в холодную стену, вдыхаю запах сырости. Вслушиваюсь в тишину. И не могу уснуть.
Я сжимаю осколок стекла, надеясь, что Ржавчина все же придет. Вот только Ржавчина пропал. Исчез, как Хромоножка Китти, Плесень Люк и Башмак. Обещал забрать меня с собой, но больше не появился.
Я осталась одна.
И нет больше спасения от тьмы… Нет защиты… Лишь осколок стекла, которым я режу свои собственные пальцы…
Сильные руки рывком прижимают меня к горячему телу.
— Тише… не плачь…
Он вернулся? Ржавчина вернулся? Пришел за мной?
Я утыкаюсь носом в его шею, обхватываю руками и ногами. Обвиваюсь, словно вьюнок вокруг дуба, желаю врасти. Лихорадочно трогаю широкие плечи, цепляюсь за руки… Шепчу бессвязно, касаясь губами горячей кожи:
— Не уходи… не уходи больше… Мне страшно одной…
Мои глаза мокрые от слез, и я прячу лицо, утыкаюсь в его шею. Мужская ладонь гладит меня по волосам и спине. От шейной косточки до поясницы. А вторая рука прижимает к обнаженной груди. Под моими губами частит ток чужой крови, чужое сердце стучит мне в ладонь… И кожаный браслет царапает шипами шелк моей сорочки…
Распахнула глаза и замерла. И он — тоже.
Кристиан. Конечно, это был он. Не Ржавчина.
Я в Двериндариуме, мне просто приснился дурной сон.
Резко отодвинулась.
Ночной полумрак скрывал его глаза, а лунный свет струился в незашторенное окно, вырисовывая контуры мужского тела. На Кристиане были лишь свободные штаны… А я практически сидела на его коленях, прижимаясь так, словно желала забраться под кожу.
— Прости… — от волнения стало нечем дышать. — Я… что случилось?
— Тебе приснился кошмар.
Голос у Кристиана недовольный и хриплый. Похоже, я его разбудила.
Потерла лоб, пытаясь отделить кошмар от реальности. Мне все еще казалось, что я ощущаю взгляд крылатого эфрима. Но конечно, это лишь жуткий сон.
— Похоже, в мазь госпожи врачевательницы добавлена какая-то гадость, — сипло пробормотала я, кутаясь в одеяло. — Мне приснилось что-то отвратительное. Извини, что разбудила тебя. Скоро рассвет?
— Через два часа, — Крис отошел от моей кровати и сейчас тоже казался лишь тенью. — Постарайся снова… уснуть.
— Да, конечно, — растерянно сказал я, не понимая, как вести себя. Крис тоже казался странным, другим. Больше ничего не сказав, он вышел из моей комнаты, тихо прикрыв дверь. Я посмотрела на светлый квадрат окна. Надо не забывать закрывать эти проклятые шторы! Потому что ночью так и чудится, что на крышах Двериндариума притаились чудовища.
* * *
Несоответствие.
Это могло бы стать именем моей сестры. И это то, что я ощущаю каждый раз, когда думаю о ней.
Проклятое несоответствие!
Моим представлениям, моим мыслям, моим чувствам? Какого склирза? Почему она так катастрофически не укладывается в рамки моих представлений о ней?
И ведь правда, все правда… Если бы не мой Дар, если бы не способность ощущать чувства Ардены, я решил бы, что сестра — самая искусная лицедейка из всех возможных. И что ее действия — продуманный план, призванный внушить мне симпатию или даже нечто большее.
Ее внимание и интерес, ее тревога, изменившееся лицо во время моего поединка с северным лордом, ее бравада после ранения и объятия ночью… Это все выглядит циничным планом прожженной соблазнительницы, которой Ардена и является. Она порочная и эгоистичная, так почему же…
Почему вызывает у меня совсем иные чувства?
Все дело в запахе ее эмоций. Ежевика и что-то еще, чему я не знаю названия. Эмоции не врут, а Дар не ошибается. Ардене интересно общение, она испугалась за меня на поединке, она терпела боль и улыбалась, а ночью — испытала ужас. Что бы ей ни приснилось, но это не было притворством.
Я вернулся поздно — верховный наставник снова отправил отряд прочесывать окрестности. Пришел уставший, желая лишь кинуть в рот что-нибудь съедобное и завалиться спать. На миг мелькнула мысль, что стоит зайти к Ардене — попытаться найти на теле спящей девушки амулет. Но сил на это не осталось. В конце концов, никуда сестра не денется, а мне и без нее забот хватает.
До рассвета осталась лишь пара часов, а ведь утром снова уроки, тренировки и осмотр Острова.
Пожалуй, еда тоже подождет до утра, спать хотелось неимоверно.
Одежду стянул на ходу, сбросил мундир и рубашку, потянулся к ремню штанов… и тут меня ударило. Чужими эмоциями. Словно волна густой черной жижи, вываленной на голову, вонючей и липкой. Я знаю название этим чувствам. Страх. Ужас. Беспомощность.
Чужие чувства буквально обездвижили, но лишь на миг. А потом я рванул дверь в комнату Ардены. Она спала. И ей снился кошмар. И, несмотря на волну страха, которую я чувствовал — сестра молчала. Не плакала, не стонала. Лишь дышала слишком часто и мелко вздрагивала.
Мгновение я стоял около кровати, глотая ее ужас. А потом внутри что-то дрогнуло, и я сел, сгреб Ардену, прижал к себе. Она все еще спала, но прижалась, обхватила руками, вряд ли понимая, что делает. Оковы кошмара не отпускали ее, но запах страха размылся новыми нотами. Облегчение. Радость. Защищенность.
Она цеплялась за меня, как слепой котенок, тыкалась губами в шею, прижималась. А я вслушивался в нарастающее чувство защищенности, которое поглощало сестру, вытесняя кошмар. И ни единой ноты фальши. Никакого притворства. Она испугалась — сильно, глубинно, и успокоилась лишь в моих руках.
И это было… странно.
Слишком ново для меня.
Будило эмоции. Мои собственные. И они вдруг стали слишком сильны. Настолько, что за ними я перестал ощущать запах чувств Ардены. Мои собственные ощущения вдруг накрыли с головой, утаскивая на дно. На острое, скалистое дно пропасти, которую я вдруг увидел.
Потому что мои чувства оказались иными. Не такими, как я ожидал.
Несоответствие. Проклятое несоответствие.
Острая, больная, сладкая вспышка удовольствия. От ее беззащитности, от дрожи.
Я ощущал стройное тело и скользкий шелк сорочки. Гладкую кожу и теплые губы. Рассыпавшиеся по моим рукам мягкие волосы. Запах нагретой солнцем травы — благодарность… И то, как от всего этого перехватило мое горло…
Я забыл, что девушка, льнущая ко мне в поисках тепла и защиты, моя сестра. На слишком длинный миг — забыл.
И тут же накатило отвращение от собственных мыслей.
Я бы хотел поверить, что все это было игрой, но нет. Дар не врет.
Или ее амулет сильнее, чем я думаю?
А потом Ардена открыла глаза. И сразу ударило ее отчуждением, растерянностью, снова страхом. Чего она испугалась на этом раз?
Поспать, конечно, не удалось.
Да я и не пытался — оделся и отправился обратно в замок. Вестхольд встретил тишиной узких коридоров. Вонючий слирз! Вместо отдыха я сбежал из собственного дома и теперь тащусь по узким коридорам замка, проклиная и себя, и Ардену! Проклятье!
Злость требовала выхода. Отвращение к себе требовало выхода.
Статуя Божественного Привратника в главном холле мягко светилась, но я лишь бросил на изваяние мрачный взгляд. Дошел до тренировочного зала, снял со стены идары. Закрыл глаза, чтобы лучше слышать окружающее пространство. И начал движение. Шаг влево, поворот, выпад… Шаг вправо, выпад, защита, поворот… снова и снова, приводя в порядок мечущиеся мысли.
Шаг влево… шаг вправо… поворот. И выпад! Открыл глаза.
Клинок застыл в пальце от шеи верховного наставника. Февр Квин усмехнулся.
— Ты в отличной форме, Стит. А я все еще надеюсь застать тебя врасплох. Но разве ты не отправился спать?
— Решил потренироваться, — уклончиво ответил я.
— Тебя что-то беспокоит, — как обычно, наставник не ошибся. — Смею предположить, что дело в… твоей сестре. Вы не смогли найти общий язык, и проживание в одном доме тяготит тебя?
— Да… и нет, — я задумчиво протер тряпочкой клинок. — Все сложнее, чем я думал.
Февр Квин окинул меня проницательным взглядом. А я отметил, что верховный наставник тоже не ложился и даже не переоделся после рейда.
— Твоя сестра… хм… непростая личность, Стит. Не говоря уже о тебе.
Я презрительно хмыкнул, показывая, что думаю об этой «сложности».
— Непростая? Вы ей льстите, наставник. Ардена обыкновенная дрянь, — усмехнулся я. — Вернее… я всегда считал так…
— А теперь сомневаешься? — поднял брови наставник.
Я нахмурился, вспомнив, как Ардена уговаривала Меланию Верес ударить ее на тренировке. Уговаривала, искала доводы. И даже смогла убедить девчонку. Разве станет так делать эгоистка? Впрочем… У моей хитрой сестры и на это могли найтись причины. Ардена ничего не делает по доброте душевной.
Февр Квин заложил руки за спину, наблюдая за мной.
— Стит, ты можешь рассказать мне все, что тебя мучает. Ты взял на себя обязательства, связанные с Арденой, и несешь за нее полную ответственность. За все ее дела и поступки. Это было непростое для тебя решение, я это знаю. Но также знаю, кто ты, знаю твой характер. Порой мы делаем ошибки. Возможно, это именно тот случай…
— Все в порядке, февр Квин, — отчеканил я. — Я разберусь. Я просто не ожидал, что проживание в одном доме повлечет за собой подобные трудности. Я не привык к… чужому присутствию.
Наставник поднял брови и явно собирался что-то возразить, но вздрогнул и осекся. Его глаза затянулись пленкой, как бывало каждый раз, когда срабатывал его Дар. На внутренней стороне рукава его мундира была застежка, и февр дернул ее, обнажая тыльную часть руки.
— Чужак! — выдохнул Верховный Наставник Вестхольда. Кожа на его руке покрылась черным рисунком вен и сосудов, складывающихся в замысловатую карту острова. Полоса леса, узкий водяной проток, мыс… И черные точки-люди, двигающиеся по коже. Таков был невероятный Дар февра Квина. Он был живым воплощением Двериндариума, его картой. И при желании мог ощутить каждого человека на Острове.
Неудивительно, что он почувствовал мое присутствие в тренировочной.