Матвей сдержал обещание, и не было ничего, никакого секса, хотя Роза в итоге была совсем не согласна с концепцией отказа, она жалела о своих словах, а Матвей только улыбался, шутливо целовал в нос или шею, отчего Роза тут же меняла гнев на милость.
Подходя к дому, пообещала старшему тренеру, что придет через полчаса, нужно было переодеться и, чего греха таить, прихорошиться. Буквально на днях Роза заскочила в магазин нижнего белья и решительно обновила гардероб, введя вещички буквально на грани фола. Слишком фривольные и точно непрактичные, но кто сказал, что курортный роман практичный? Практично вернуть Глеба, а Роза предпочла фривольное на кружево на груди и тонюсенькую полоску из него же на попе.
На веранде сидела Альбина и нервно смотрела на мигающий телефон, по одному виду можно было понять — телефон не жилец, еще пара звонков, и сестра разобьет дорогостоящий смартфон, ничуть не жалея о содеянном. И вряд ли у нее есть деньги на новый, в преддверии нового учебного года — хороший телефон все-таки непозволительная роскошь для матери-одиночки. Вряд ли Альбину устроит модель попроще. Да и Розу тоже, что греха таить. Телефон теперь не роскошь, а необходимость.
— Мой начальник — сука! — тут же сообщила Альбина. — Лось в эпилепсии! Гандон! Гондурасина! — распалялась все больше и больше. — Сука! Чтоб у него член отвалился, и его акулы сожрали. Вот кусок поноса!
— Да что случилось? — Роза выпятила глаза.
Сквернословящая Альбина — зрелище, столь же впечатляющее и невозможное, как поющий арию Царицы ночи королевский пингвин.
— Я ведь договорилась, и на новый год не брала отпуск, и сверхурочные отрабатывала, и работала за себя и за того парня, все, что угодно, только бы выцарапать двадцать восемь дней отпуска летом! И что? Я ему срочно понадобилась! Прям сейчас, блин! Или уволит, — взвизгнула. — А и пусть увольняет! Велика печаль!
— Не кипятись, — Роза села рядом. — Хорошая же работа.
— Хорошая, — вздохнула. — В садик Олесю успеваю отвести и забрать, да и дома можно в случае надобности работать. Но если этому лосю что припрет — все. Должно быть только так, и плевать — отпуск, не отпуск. Хоть умри, но на работу выйди! А как я выйду? Сейчас? С дежурным садиком мы уже пролетели, с дачей от садика тоже, да и не отправлю я никуда Олеську, я никому не доверяю!
— Так, а давай по мере поступления ахтунга, — оборвала. — Тебе мешает выйти Олеся или еще что-то, помимо того, что начальник — лось в эпилепсии?
— Олеся и еще кое-что, но это перебьется.
— Так оставь Олесю нам, мне, маме и Виктору.
— Ты что?!
— Она взрослая, на горшок сажать не надо, у нее друзья здесь, ей весело, воздух свежий, продукты нормальные. Дай ребенку отдохнуть, а сама езжай работать. Лось в эпилепсии или нет, а работу быстро не найти, тем более такую.
— Ладно, — после получасового разговора и раздумий согласилась с доводами сестры Альбина. — Но сначала я поговорю с Олесей.
Надо ли говорить, что девочка с радостью осталась с бабушкой и дедушкой, которые не заставляли ее читать по часу в день и не занимались упорно английским языком. К тому же, до конца августа на базе оставались Светик и Даниил, их веселый папа, дядя и «другие мальчики».
Роза отвезла Альбина в аэропорт к шести утра, так и не придя к Матвею. А утром недоумевала, почему Миша был не в курсе отлета Альбины. Впрочем, тот отнесся спокойно, сказав: «Разумно, разумно», и тут же отвлекся на другую тему для разговоров, словно и не было Альбины… Странно все это.
Впрочем, курортный роман… нечему удивляться!
Глава 20
Альбина уехала, а жизнь на базе продолжалась. Активная, наполненная событиями для отдыхающих и рутиной для работающих. А для Розы еще и сексом. Ярким, безумным, страстным, да что там, откровенно пошлым, а иногда каким-то домашним, пронизанным нежностью, щекочущей в солнечном сплетенье и груди.
Мама каким-то неведомым чудом высвободила больше времени для дежурств, оставив Розе трансфер, решение вопросов питания и поставок, и у Розы появилось свободное время. Она так истово и искренне сватала Розе Матвея, что той начинало казаться, что она и есть мама Матвея, а ей — будущая свекровь. Роза не жаловалась, грешно! А пользовалась лояльность семьи и проводила больше времени с «русским богатырем» и главным тренером и руководителем Розенбергом М.
Невольно присматривалась к его работе, слушала разговоры с тренерами, Серегой Витальевичем и Олегом, наблюдала за детьми. Илью Голубя, как и Олега, Матвей гонял безбожно, орал и требовал, как казалось Розе, невозможного, при этом, не всегда хваля в конце.
Семке и Роме доставалось меньше тренерской «любви», при этом в глазах мальчишек читался едва ли не первобытный трепет перед Розенбергом Матвеем, хотя основным наставником у них был Серега Витальевич. Младшие — Даниил, Светик и теперь Олеся, вошедшая в компанию «русского богатыря» незаметно и настолько гармонично, что Роза перестала этому удивляться, так и не начав, — получали задания от Олега — при этом Матвей всегда строго следил за ним, — и всегда по силам и возможностям. Учитывалось все — рост, вес, пол, физические способности.
— Из моих двухсот гавриков в большой спорт пойдут, дай бог, двадцать, — говорил Матвей. — Моя задача не навредить, не сломать на первом этапе, увлечь спортом, здоровым образом жизни, перенастроить мозги на правильное понимание, трудолюбие, целеустремленность, ну, а если кто-то пройдет отбор, тут уж держись. И парень или девочка, и тренер.
— Альбина отдавала Олесю на фигурное катание, говорит, там сразу строго, две тренировки в день, соревнования, прямо олимпийских чемпионов с младых ногтей выращивают.
— Есть спорт, где и требуется с младых ногтей. Физиология, психология учитывается. В спортивной гимнастике лучшие результаты показывают девочки, пришедшие до пяти лет, то же касается художественной. Или той же хореографии. Самбо раньше занимались с двенадцати лет, не просто так, это силовой, опасный вид спорта, сейчас время изменилось, экономическая ситуация требует, а то и орет в ухо. Мы перестроились, соревнования для самых маленьких, тренировки с пяти лет, но ломать малышню — это не ко мне. Даже если природа видна с младенчества, как у Даниила — не ко мне.
— У Даниила? — Роза удивилась. Даниил — худенький, робкий, вдумчивый, мечтательный мальчик, — и природа для борьбы?
— У Даниила. Этой осенью попробуем первые соревнования, поборется для себя. Преодолеть себя, свой страх, вот что важно на данном этапе.
— Оооо, — только и смогла ответить Роза. В детях она не разбиралась, в спорте тоже, тем более в борьбе, будь это самбо, дзюдо, даже в кунг фу — ее познания дальше мультика не ушли.
А еще Матвей начал ухаживать за Розой, самым настоящим образом. Поначалу она даже растерялась от незначительных, но приятных презентов. Как только находил время и возможность приобрести? При этом подарки всегда были нужные, настолько кстати, что Роза терялась, а потом начинала таять, как эскимо на солнце. Разве возможно, чтобы мужчина был настолько внимательным и предусмотрительным? Нет, конечно! Но Матвей таким и был.
Когда у Розы перестал работать компьютер на ресепшене, демонстрируя надпись, гласившую откровенную хрень, которую Роза была не в силах понять, Матвей каким-то чудом нашел парнишку, тот быстро разобрался с проблемой и не взял деньги. Впрочем, в альтруизм парня не очень-то верилось, а во внимательность Матвея — с радостью. Когда Роза устала настолько, что кажется, перестала соображать, в ее руках появилась шоколадка, а вместе с ней заряд бодрости и жизненных сил.
Они даже выбирались в город, в кино! На вечерний сеанс! Роза была в неописуемом восторге. Казалось бы, малость, кто-то ходит в кинотеатры каждые выходные, а для Розы это стало настоящим событием. Она сидела на последнем ряду, рядом сидел Матвей, держа в руках большой стакан попкорна, куда ныряла Роза, не отводя глаз от экрана, несмотря на то, что фильм был откровенно слабенький, нашпигованный пафосом и ляпами.
А потом они бродили по городу, держась за руки, как школьники, и именно так себя Роза и ощущала — впервые влюбленной школьницей. Правда, по мере того, как Рав 4 несся дальше от города, приближаясь к курортной зоне, школьное настроение улетучивалось. Салон машины становился тесным от флюидов, кружащих голову, пульсирующих в висках и низу живота. Матвей почти не целовал в тот вечер Розу, и в машине говорил на отвлеченные темы, а то и молчал, а Розе было достаточно того, как он смотрел. Прожигая взглядом, заставляя пылать щеки, искриться кожу, пускать электрические импульсы по рукам и ногам в кончики пальцев. Простреливая острым желанием в груди и внизу живота, отзываясь тягучим томлением.
Всю дорогу Роза боролась с собой, чтобы не остановить машину и не затащить Матвея в ближайшие кусты, хоть и была уверена, что он не откажется.
Как только загнала Рав в гараж, выпрыгнула наружу и была тут же поймала Матвеем, его губами и руками. Губы впечатались в губы, язык тут же захватил инициативу, Роза отвечала, хватаясь за плечи, пытаясь вжаться в горячее тело как можно теснее, в то же время расстегнуть пуговицы мужской рубашки, чувствуя, как по спине сбегает рука и тянет за собой собачку молнии платья, которая заканчивалась ниже поясницы. Упасть платью не позволил Матвей, оно скользнуло вниз и было поймано им, Розе осталось только переступить через ткань, а потом заняться рубашкой Матвея стаскивая по рукам, так же ловя ткань, не позволяя ей упасть.
Разум отступал под жадными, хаотичными движениями, Розу мелко трясло, и она бы не сдвинулась с этого места, не получив разрядку, не смогла бы физически. Матвей, очевидно, был в таком же состоянии, особенно очевидно это стало, когда Роза дернула молнию джинсов, разобравшись до этого с пряжкой на ремне.
Она что-то говорила, скулила, взвизгнула, когда лямки бюстгальтера опустились вниз, высвобождая грудь, забыла, как надо дышать, когда почувствовала скользящие по ногам трусики, поймал ли их Матвей, или они остались лежать кружевном пятном на полу гаража, Роза не заметила. Как и не заметила, как легко ее поднял Матвей, удерживая одной рукой, прижимая к себе, продолжая целовать губы, шею, плечи.
Обхватила ногами талию, потерлась грудью о волоски на мужской груди и потерялась во времени и пространстве, ощутив, что Матвей не терял времени зря, вошел и сразу начал двигаться, держа на себе. Пожалуй, стоило испугаться, подумать о технике безопасности, но Роза ни о чем таком не думала, только держалась крепко и отвечала синхронно на движения, отметая все страхи или сомнения прочь, пока не напряглась, почти до боли, и не кончила одновременно с Матвеем.
Он ли подгадал или так само получилось, Роза думать не могла. Она ни о чем не могла думать, превратившись в мелко дрожащее желе, даже сумасшедшие бабочки раскинули крылья и парили на волнах эндорфинов, отказываясь комментировать происходящее.
— Не представляю, как буду без тебя, — все еще прижимая к себе, проговорил Матвей.
— Пройдет, — голос Розы звучал хрипло. — Курортный роман. Он такой. Искрит, — вспомнила его же слова.
— Думаешь? А я вот не уверен, — он говорил тихо. — Я люблю тебя.
Роза моргнула несколько раз, вздохнула, прикусила губу, чтобы не ответить так же и едва не заплакала. Как было бы славно ответить то же самое, и это было бы чистой правдой. Встречаться, как нормальные люди, проводить вместе вечера, обсуждать достижения учеников Матвея или нескончаемые проблемы на базе, или даже погоду. Ходить в кино, целоваться, когда этого хочется, а ночами заниматься любовью. Может быть, даже пожениться через несколько лет…
Было бы. Славно.
Но разве такое возможно? Жизнь Матвея была в родном городе Розы, а Розы — на этом курорте, и нет никакой возможности изменить хоть что-нибудь. Две тысячи пятьсот километров только в кинороманах не препятствие для любви, а в жизни — приговор.
В этот момент Розе нещадно хотелось одолжить у кого-нибудь розовые очки, пусть немного битые, пусть в пыли, но все равно розовые, окрашивающие окружающую жизнь в радужные тона, как и перспективы развития курортного романа.
— Слишком сложно для тебя, лягушонок, — проговорил очевидное и улыбнулся. — Привыкай к этой мысли: «я люблю тебя», время еще есть.
Аккуратно опустил и помог Розе надеть платье, нижнее белье убрал в салон машины, а презерватив выкинул в урну.
— Пошли? — протянул руку и подмигнул, тогда как Роза так и стояла истуканом рядом с машиной, молча, почти плача.
— Куда? — зачем-то пропищала.
— Как куда? Пить какао и делать массаж.
Глава 21
Последняя неделя отдыха «Русского богатыря» на базе неслась настолько стремительно, что Роза не успевала опомниться. Миша уехал, зайдя лично попрощаться с Розой и мамой сестер, та растеклась в любезностях, отнюдь не формальных, велела себя беречь и напомнила, что будет рада видеть его на следующий год, а то и зимой, когда начнется горнолыжный сезон.
— Красиво, воздух замечательный, погода мягкая, снееег, — заливалась соловьем мама. — И деток привозите, какой смысл торчать в городе, знаю я слякоть Питерскую, а тут и с горок накатаются, и на снег налюбуются, и для здоровья полезно.
— Обязательно, — улыбнулся Михаил. — Обязательно приедем.
Искренне улыбнулся, что интересно, без давления, которое ощущалось постоянно, если находишься в радиусе не меньше пяти метров от Миши. Он будто контролировал своего внутреннего беса, когда общался с детьми, Розой или ее мамой, чего нельзя было сказать об Альбине, впрочем, Роза даже не была уверена, что он помнит о последней. Та, в свою очередь, тоже не вспоминала о Михаиле Розенберге. Альбина быстро влюблялась, как и водится, на всю жизнь, до смерти, и так же быстро забывала объекты своих волнений.
Роза отправилась на ресепшен, было ее дежурство, распинаться долго перед Мишей было некогда, поболтав немного, она ушла, предоставив маме возможность выражать бурный восторг братьями Розенбергами одному из них.
У дверей мялась девушка, Роза узнала ее издалека. Это была та самая «миленькая студентка», с которой мутил Серега Витальевич. Девушка и правда была чертовски миленькой, не красивой, а именно миленькой. Светло-рыжие волосы вились мелким бесом, круглое, простоватое личико с некрупными чертами лица, пухлые, кукольные губки и белая, почти не тронутая загаром кожа. Удивляло то, что девушка пробыла на юге примерно месяц, а так и осталась светлокожей, будто только сошла с поезда, а веснушек, несмотря на рыжеватые волосы, не было.
— Вы что-то хотели? — Роза одновременно открывала дверь и обращалась к посетительнице.
— Да, — девушка потопталась за спиной Роза, а потом вошла внутрь помещения, вслед за ней, и остановилась с обратной стороны стойки. — Могу я вернуть деньги за проживание, мне надо уехать сегодня, сейчас, а у меня оплачена еще четыре дня…
— Конечно, — Роза мысленно почесала затылок. — Что-то случилось? Вас что-то не устроило? Может быть, я смогу решить вашу проблему.
— Нет, это личное, спасибо. Так я могу вернуть деньги? — с надеждой посмотрела на Розу, та кивнула еще раз, соглашаясь.
Ох и не любила Роза подобные случаи, но в договоре было четко прописан возврат денежных сумм, так что делать нечего. Хорошая репутация важнее финансовых потерь, к сожалению Розы. Да и понимала она миленькую студентку, девушка совсем молоденькая, лет девятнадцать, а то и меньше. Если и подрабатывает помимо учебы, то явно неполный день, а на родительских карманных не разгуляешься. По внешнему виду девочки не скажешь, что она представительница золотой молодежи. Скорее дочь крепкого среднего класса.
— А, вот ты где, обыскался! — на пороге нарисовался Серега Витальевич.
Роза опешила. Они, конечно, поддерживали дружеские отношения, часто разговаривали, шутили, он не мог удержаться от подколок, а Роза не могла не ответить на них. Но что бы Серега Витальевич «обыскался» Розу? С чего бы? Все административные вопросы всегда решал Матвей, на то он старший тренер и руководитель, а просто поболтать среди рабочего дня не в правилах Розы, Серега Витальевич знал это так же хорошо, как основы своей тренерской работы.