Погода еще стояла теплая, ночи становились холодней, даже кондиционер на ночь включали все реже, а один раз даже включили отопление под утро, так замерзли. Правда, полуденное солнце быстро расставило все по своим местам. Несмотря на календарь, было еще лето.
На базу с настойчивостью, достойной премии «завоеватель года», стал приезжать Глеб, оказывая недвусмысленные знаки внимания Розе. Отшить его не получалось, он не слышал Розу, игнорировал ее слова и невербальные знаки, не хотел слышать и слушать. Эта его настойчивость могла бы даже подкупить, если бы настолько не раздражала. Роза не могла понять причину чрезмерной активности Глеба, да и не хотела понимать ее. В одну реку не входят дважды, а уж в реку с грязной водой — тем более.
— Муся, — выдал Глеб, неожиданно возникнув перед ее носом на рынке, выхватывая ящик с овощами из рук. — Перестань избегать меня, давай поговорим, как взрослые люди.
— Ты следишь за мной, что ли? — уставилась на мужчину. Как всегда, высокий, загорелый, немного восточного колорита, широкая, белозубая улыбка. Яркий, запоминающийся типаж. На такого невольно оглянешься в толпе.
— Нет, — покачал головой. — За продуктами заскочил.
— Другого места не нашел отовариться?
Рынок, на котором покупала продукты Роза несколько раз в неделю, был в городе, около ста километров от базы и от дома, который арендовал на сезон Глеб для своей команды. Она едва ли не ежедневно моталась на вокзал за гостями, решала то одни вопросы, то другие, ездила по местности как угорелая целыми днями.
Работа же Глеба была на реке, не так и далеко от базы Розы, дом в поселке ниже по течению, всего в каких-то сорока-пятидесяти километрах, ездить на этот рынок точно не нужно, да и не разбирался Глеб в продуктах питания. Все, что нужно, обычно, покупала очередная ассистентка, готовили по очереди, самое простое, Глеб изредка оказывал посильную помощь в виде тягловой силы и чистильщика овощей, ему и без столовой забот хватало.
— Я, вообще-то, живу здесь, — Глеб махнул ящиком куда-то в сторону.
— Где? — Роза уставилась на Глеба.
— Через две улицы. Дом достроил… вот. Пока редко бываю, сезон не закончен, но обживаться-то надо.
— Круто. Молодец, — Роза искренне хвалила. Уж кто-кто, а она знала, что деньги с неба не падают, во что обходится строительство, сколько сил, времени и средств уходит на это, а надо еще работать, крутиться день и ночь, оплачивать работу команды, налоги, поборы…
— Может, зайдешь? — Глеб заметно приободрился, услышав слова Розы.
— С чего это? Зачем?
— По-дружески, — пожал плечами. — Может, мне похвастать охота, — сверкнул белозубой улыбкой. — Там голые стены, правда, только одна комната отделана, может, посоветуешь по-женски, я в этом ничего не понимаю. Не боишься же ты меня, в самом деле?
- Не боюсь.
Кого-кого, а Глеба она не боялась. Да, навязчивый, да, была у них некрасивая история, но опасным он точно не был. Противным временами — да, но опасаться не приходилось. Да и что может случиться-то? Не похитит же он ее, не изнасилует, даже при навязчивой идее возобновить отношения с Розой, Глеб вряд ли страдал от воздержания. В бурной интимной жизни мужчины сомневаться не приходилось. Роза посмотрела на часы, свободные два часа у нее были.
— Пошли, — согласилась и двинулась на выход, к машине, предоставив Глебу возможность проявить свои джентельменские качества и нести ящик с овощами. Он и не сопротивлялся.
Дом оказался действительно через две улицы. Небольшой, в несколько комнат, с просторной кухней, мансардой с двумя небольшими комнатушками. С навесом от солнца и большим, неухоженным двором, наверное, здесь можно высадить газон или клумбы, уложить тротуарную плитку или засыпать дорожки гранитной крошкой. Работы было еще много, но сделано еще больше.
— Ух, отлично! — Роза спускалась со второго этаж. — Вид из окна классный, на реку, а не на соседский забор. Проект сам делал?
— Нет, конечно, говорю же, ничего в этом не понимаю, нанимал человечка, — вздохнул. — Потому и денег не хватило. Думал, зимой чистовую отделку сделаю, а не выходит, — почесал голову. — А может, и извернусь, в долги влезать неохота.
— Понимаю, — Роза отлично понимала Глеба.
Почему-то вспомнились слова Альбины о том, что нельзя его упускать из вида. Не лучший вариант для семейной жизни, если верить в «долго, счастливо, верно» в одном предложении, но кто верит в сказки в двадцать восемь лет? В конце концов, лучше такой постоянный непостоянный мужчина, чем слезы по ночам о несбыточном, а на следующий год очередной курортный роман, и хорошо, если после него не придется рыдать в подушку и тянуться к телефону, чтобы набрать номер или хотя бы кликнуть по ссылке в социальных сетях.
Роза вздохнула, оглядела Глеба еще раз. Наверное, можно видеть его каждый день, просыпаться рядом, засыпать… Он ничего не имеет против вина на ночь и не настаивает на каше по утрам. Приятный в общении, компанейский и, как любовник, кажется, хорош. Во всяком случае, Роза не помнила сильных разочарований от секса с Глебом. Восторгов тоже… а может, восторги просто подзабылись? Не просто же так Роза полгода встречалась с Глебом, пускала его в свой дом и свою постель.
Надо жить дальше — приняла спонтанное решение Роза и замерла, споткнувшись взглядом о разобранную постель, поравнявшись с распахнутой дверью единственной жилой комнаты. Даже простыни чистые, новые, вон и упаковка лежит рядом.
— Думал поспать днем, — извиняясь, проговорил Глеб. — Потом вспомнил, что в холодильнике шаром покати, решил сходить… — говорил все тише.
Роза отодвигалась к стене, моргая, смотрела на Глеба, надеясь, что он не поймет ее жалких мыслей, грусти, навалившегося отчаяния, осени, которая взяла и пришла в самый неподходящий момент. Не увидит в глазах расстояния и города, где хотелось очутиться сейчас, перенестись усилием воли или волшебством из сказок Олеси.
Глеб сделал несколько аккуратных шагов к Розе, протянул руку, провел по ее руке. Что ж. Терпимо. Не так и плохо, как она думала.
— Роза, — каким-то чудом догадался не произносить отвратительное «Муся». — Давай попробуем еще раз, — прошептал, водя по руке, понемногу притягивая к себе. — Мне жена нужна, хозяйка дома, да и тебе хватит порхать, как мотылек. У нас же все отлично было, и может быть отлично. Ты мне подходишь, я тебе, давай попробуем, всерьез. Завтра в ЗАГС сходим, заявление подадим, сезон закончим — поженимся. Можно даже свадьбу, с платьем, если хочешь.
— Не хочу, — прозвучало, как согласие. — Платье.
— Вот и отлично, лучше обои на эти деньги купим, в зал, — резануло слух чужеродное «зал».
Роза смотрела на свою руку, как на чужую, как по ней движется чужая мужская ладонь. Сильная, загорелая, даже красивая, наверное… Как чужие губы зачем-то целуют костяшки женской руки, тоже чужой, не Розиной. Как эти губы приближаются и опускаются Розе на шею, проводят, оставляют теплый след и скользящие, легкие поцелуи, неспешные, как опускаются ниже, в вырез платья. Вот ее, Розу, прижали к мужскому телу и положили ладонь на попу, прижимая еще теснее.
Должна же она что-то почувствовать. Должна! Ну, же! Роза — молодая женщина, говорят, тридцать лет — пик сексуальной активности, она не может не реагировать на поцелуи и ласки, не может стоять поленом, опустив безвольно руки, прислушиваясь к себе, изыскивая хотя бы какое-то волнение в сердце. Ладно, не в сердце, в теле.
Ее обнимал, целовал, проводил руками по пояснице, нырял под подол, гладя внешнюю сторону бедра, изредка заходя на внутреннюю, мужчина. Что греха таить, красивый мужчина, а Роза не чувствовала ровным счетом ничего. Эмоциональный диапазон — как у Буратино. Впрочем, тот отличался неунывающим характером и настойчивостью, а Роза и этим похвастаться не могла.
Розе даже противно не было, ей было никак. Она сосредоточилась, закрыла глаза, чтобы не маячила кровать с цветастым постельным бельем, попыталась вспомнить пару волнительных моментов в книгах или фильмах, настраивающих на романтический лад. Наконец, пустила в ход тяжелую артиллерию, припомнив пару порно-роликов, которые гарантированно заводили Розу. Кажется, сработало, Роза облегченно вздохнула. Глеб принял вздох за инициативу, Роза тоже с готовность отнесла к вздоху облегчения, как к порыву, и с большим энтузиазмом стала припоминать все, что могло помочь.
И надо было ей вспомнить Матвея, то, что он вытворял одними губами, даже не пуская в ход язык. Как плавилась Роза от одного предвкушения поцелуя, от одного взгляда, мысли, как метались бабочки-шизофренички в ее животе. Как сознание витало где-то у потолка десятого домика и курило в затяг, пока Роза сходила с ума от страсти или млела от нежности, льющейся на нее нескончаемым потоком. Надо же было вспомнить! Почему? Почему мысли о Матвее Розенберге никак не покинут ее глупую голову, почему бабочки бьются в истерике, а сознание рыдает каждый раз, когда Роза проходит мимо домика номер десять. Почему она даже поцеловаться не может с другим мужчиной?!
Вероятно, Роза не самая умная девушка, не такая уж и честная, и не слишком порядочная, ее трудно назвать нежной фиалкой, она не придается глупым мечтам о большой любви. Роза может заниматься сексом без любви. Просто сексом. Задорным. А лучше регулярным. Но она точно не может спать с одним мужчиной, а думать о другом, постоянно. Ежедневно, ежечасно.
Роза выскочила из дома Глеба как ошпаренная, неслась по двору, что было силы. Глеб догнал ее в три счета, с его-то ростом.
— Стой!
— Отстань, — Роза разрыдалась, постыдно и жалко.
— Остановись, — проговорил спокойно. — Отдышись, успокойся, воды выпей, лимонада хочешь? Или кваса? А потом поедешь. Не несись в слезах, дорога сама знаешь какая… а в горах дождь, — кивнул в сторону курорта, небо там действительно было серым, даже гор не видно.
— Извини, — Роза села на ступеньку крыльца, куда ее подвел Глеб.
— Да ладно, все я понимаю. Любовь. Асисяй.
— Он меня замуж звал… — зачем-то призналась Роза.
— Ну и соглашалась бы, не из-за меня же ты отказалась, — криво усмехнулся.
— Да как? Он черте где, я здесь!
— К верху каком, — спокойно ответил, как технику безопасности отчитал. — Решали бы проблемы по мере поступления. Жизнь — сплошные проблемы. Кому я рассказываю?! — Губы Розы тронула понимающая полуулыбка. — Решать — не перерешать.
Роза согласно кивнула. Действительно, сколько себя Роза помнила, проблемы были, как-то решались, находились пути, возможности, или не находились, зато виделся другой выход, смотрелось на задачу под другим углом, а то и проблема переставала быть таковой.
— Так все? У нас точно не выйдет? — вернулся к своим баранам Глеб.
— Нет, — насупилась и глотнула лимонад. — Я поеду, спасибо… за гостеприимство. А дом хороший, правда, ты молодец.
— Я тогда жену вызову из Башкирии, — вдруг заявил Глеб.
— В смысле «вызову жену», вы же развелись, нет?
— Развелись, так и есть. Трое детей никуда не делись, мужика у нее нет, да и вряд ли появится, а мне жена все равно нужна, дом в чистоте содержать… ну и… в общем, пора семью заводить. Молоденькая мне нафиг не впала, один ветер в голове, дурь. Нашего возраста — большинство разведенок с детьми, зачем мне чужого ребенка растить, если своих трое? Вот и вызову жену, здесь и климат получше, и заработок у меня, и дети буду рядом.
— Тебе виднее, — Роза пожала плечами, махнула рукой и вышла со двора чужого дома.
Ночью Роза пыталась купить маме с Олесей билет, вернувшаяся из командировки Альбина за день перемыла всю квартиру, на завтра планировала оббежать все обязательные для дочки развивающие кружки и секции и ждала маму в гости.
— Роз, — прошел на кухню Виктор. — Там чего-то маме плохо. — Давление. Может, скорую?
Роза рванула в сторону спальни мамы с Виктором. Мама лежала, закутанная в одеяло, посредине двуспальной кровати, в комнате пахло лекарствами, на тумбочке разбросаны таблетки. Тут же схватилась за тонометр, перемерила несколько раз. Давление было нормальным.
— Может, сердце? — Роза не на шутку заволновалась. — Сосуды? Что болит?
— Голова кружится, — прошептала мама. — Ноги судорогой сводило, сейчас прошло, а голова так и кружится, стены качаются…
— Давай скорую.
— Да я сейчас отойду, а она приедет часа через три только, — махнула рукой. — Я таблеточек напилась уже, давление, ты говоришь, нормальное. Ничего страшного.
— Точно? — подозрительно покосилась на маму.
— Точно, точно, — кивнула.
— Роз, а может, ты Олесю отвезешь, а? — Виктор встал у кровати и тяжко вздохнул, косясь на жену. — Мы вдвоем справимся, на месте оно сподручней, и мне спокойней будет, да и тебе. Случись что в самолете, а она с ребенком. Не дай бог! Да и климат этот… — махнул рукой.
— Мам? — Роза посмотрела на маму, та согласно кивала и одобряюще смотрела на мужа. — Правда, Розочка, сама бы я слетала, а с Олесенькой боюсь… мало ли что! Не дай бог! Ой, ой, — дернула ногой. — Вот, снова судорога пробежала. Больно-то как! Лети, доча, а я лучше завтра в клинику платную съезжу, давно пора… а мне врача хорошего посоветовали, он в отпуск на следующей неделе уходит, так я успеваю попасть к нему, говорят, светило какое-то. Сюда на пенсию приехал, из Москвы…
— Ладно, — Роза опешила и согласилась.
Глава 23
А Питер встретил моросящим дождем, теплом и начавшейся золотой осенью. Изморось не прекращалась, портила прически женщинам, мочила обувь мужчинам, оставляла следы на плащах и зонтах.
Роза была почти счастлива. Потому что она любила этот город, любила дождь в любое время суток и года, даже шквальный ветер, который обещали со дня на день, любила. Любила серые краски и повисшую в воздухе меланхолию. Особенно она любила две улицы между своим домом и домом Матвея, настолько, что прогуливалась по ним несколько раз в день, гонимая глупой надеждой. Ведь если они встретились с Матвеем за две с половиной тысячи километров от дома, то здесь просто обязаны. Но не встречались.
Альбина носилась с Олесей по врачам для садика, записывала в кружки, на развивающие занятия, маниакально выбирала будущую школу, хотя до нее было еще добрых два года. Даже о подготовительных занятиях рано говорить, даже если там чему-то и смогут научить тоненькую блондиночку с синющими глазками.
— Ты чего дома торчишь? — уставилась на Розу Альбина. Не было и восьми утра, Альбина была собрана, как на парад. Брючный костюм, подчеркивающий рост, длину и стройность ног, полупрозрачная блузка окутывала флером таинственности воздушный образ. Она была похожа на фею из Диснеевских сказок и на топ-модель одновременно. — Я думала, ты с Матвеем будешь пропадать целыми днями.
— С чего это? Курортные романы заканчиваются на курорте, — Роза пожала плечами.
— Все зависит от женщины, — заявила Альбина и прокрутилась вокруг своей оси. — Олеся, поторопись, — крикнула в открытую дверь. — Психологи рекомендуют приучать ребенка к самостоятельности, — пояснила для Розы. — Олеся ужасно несамостоятельная!
— Зачем ей быть самостоятельной? — пожала плечами. — Ей пять лет. Ты собираешься отпускать ее одну в садик? Или школу?
— В школу — да! Классу к девятому, — тут же пояснила.
— Тогда у вас масса времени, — Роза рассмеялась.
Порой Альбина в своем стремлении вырастить разносторонне развитую личность противоречила сама себе, впрочем, Роза не так уж и разбиралась в детях. Вот Матвей наверняка сказал бы что-нибудь умное и полезное, дал совет или просто прокомментировал, а Роза могла только покачать головой и улыбнуться, когда в комнату забрела племянница.
— Эти колготки не подходят, — держа в руках розовые колготки, она встала напротив мамы.
— Почему? — Альбина приподняла идеальные брови. — Они розовые, как и кофточка, а бабочки — как на туфельках.
— Другой оттенок! — категорично отрезала Олеся и направилась обратно в комнату, гордо вскинув подбородок. Альбина рассмеялась и направилась за дочерью, явно гордая собой.
«Не тот оттенок». Роза не сомневалась, что в итоге они найдут именно «тот» оттенок розового, который подойдет к кофточке, и, что интересно, бабочки будут идеально сочетаться с туфельками. У Диснеевской феи могла расти только такая же фея, и никак иначе.
— Так вы разбежались с Матвеем, да? — Альбина сочувствующее вздохнула. — Надежды, конечно, было немного… но все равно жаль! Все-таки он классный.